Never Back Down

      Проснулась я рано. Неимоверно рано. Ещё не рассвело, а я, блин, проснулась! Честно говоря, я не засыпала. Всю ночь Эд был сверху и не давал мне ни минуты покоя.Он взгромоздился на верхнюю койку и храпел как голодный трактор! Только мне удавалось ногами перевернуть Эда на другой бок, только мне удалось погрузиться в тяжёлый сон… Как снаружи оживились птицы. Пернатые твари не пели, орали, что есть мочи, словно пытались предупредить о каком-то Апокалипсисе, ни больше, ни меньше. По крайней мере, так верещать можно только о какой-то супер-мега-опасности. Осознав, что сон мне не светит толком, я оделась и вышла из палатки. Хрустальный утренний воздух звенел тишиной, роса оседала на кроссовках и джинсах, свежий ветерок заставлял поёжиться. Я спустилась к речке, умылась, посидела немного около остатков костра, ковыряя уголь, а то и просто таращась на молочно-белое небо, не нарушая покой ни словом. Я поняла, что Лафнеглы проснутся не скоро, так что можно даже…       Я подскочила как ужаленная и бросилась к кустам, где мы вчера с Эдом беседовали. Не долго думая, я сломала несколько веток и пошла дальше, стоптала робкий кустик каких-то ягод, ногами сдирала кору ближе к корням. Через пару минут я обернулась. Да, по таким меткам я найду обратную дорогу уж наверняка. На раскидистое дерево я повязала ленту для волос, прошла несколько шагов и опустилась на пень, бросив рядом куртку.       Пару минут спустя меня уже не было. Была только чёрная лисица. Одуряюще незнакомые и яркие звуки и запахи оглушили меня, так что пришлось несколько мгновений привыкать к этому. Только потом я осторожно поднялась на лапы, потянула воздух носом, пробуя собственный человеческий запах. А я, оказывается, приятно пахла! Я спрыгнула с пня и сиганула в глубь леса, завороженно прислушиваясь к ощущениям в теле. Какое счастье! Казалось, вся моя жизнь до этого была глупым эпиграфом к началу чего-то большего, к началу огромного, неподъёмного счастья, которое я испытывала, просто пробегая по лесу. А когда я перепрыгивала через ручей или поваленное дерево, я едва ли не повизгивала от того веселья, лёгкости, что меня переполнили.       Редко я останавливалась, чтобы зубами сломать веточку, потереться об ствол или сделать на земле отметины.Я понимала, что потом нужно искать путь домой, а только по запаху делать это ненадёжно. Я бегала, пока первые рассветные лучи не коснулись моей шубки. Тогда я остановилась. Я не чувствовала усталости, но просто ради разнообразия. Я принюхивалась и прислушивалась к окружающему меня миру. Всё так заманчиво шуршало, везде хотелось сунуть нос. Кочка передо мной ожила, из мха на свет высунула нос мышь. Я напряглась. Мне хотелось её поймать! Просто так! Главное, поймать!       Инстинктивно я приняла охотничью стойку, напружинив мышцы задних лап, и замерла в томительном ожидании. Серый зверёк, подёргивая носом, несмело выбрался из своего укрытия и куда-то деловито почесал. Не теряя ни мгновения, чёрной молнией я метнулась в великолепном (по собственным ощущениям) прыжке и прижала лапой жалобно пискнувшего грызуна. Крохотное, живое тельце билось под моей лапой. Через пару мгновений я отпустила его восвояси. Нужен он мне!       «Что-то слишком легко поймала… глухой, наверное» — Рудольфус, я не поняла, это что за хибара? — раздался громкий визгливый голос где-то из-за деревьев.       Голос я узнала. Такой хрен забудешь. Тихо, почти прижимаясь к земле, крадусь в направлении голоса и шмыгаю в высокие заросли папоротника. Узорчатый зелёный купол идеальное укрытие — меня не видно, но передо мной прекрасная панорама.       Около небольшого домика, смахивающего больше на большой сарай, топталась чета Лестрейнджей. Беллатрикс возмущённо размахивала руками и поливала домик отменнейшим дерьмом, Рудольфус спокойно ждал, пока словарный запас жены подойдёт к концу. — Во-первых, это хижина моей полоумной тётки Мир. Она померла, дом достался мне. — А меня зачем с собой потащил?! — Это как раз во-вторых. Этот дом может пригодиться Тёмному Лорду. Тут глухомань, на сотни миль ни души, маглы сюда редко суются. Не пригодится Лорду, пусть пользуют Пожиратели. Мало ли что. Да хоть бы пленников держать, чтобы Министерство шантажировать. Или чтобы «на дно залечь». Поняла теперь?       Беллатрикс постояла, подумала и вынесла вердикт: — Ну ничего себе… Недотёпа недотёпой, а такие дельные мысли выговаривает… Нужно сообщить Лорду и остальным. Если не возражаешь, сейчас же! В этом поганом лесу я больше ни на секунду не желаю оставаться!       Оба исчезли с лёгким хлопком аппарации, а я стремглав понеслась к лагерю, сверяясь со своими метками. Нужно уводить Лафнеглов как можно дальше! Если здесь обоснуются Пожиратели, надо заодно и Министерству сказать, авось начнут почёсываться в сторону борьбы с Волдемортом! Стоп! А как я им объясню? Они знают, что я родственница Беллатрикс, а значит мне не поверят. А если к ним послать Лафнеглов? Что были в походе, ненароком подслушали… и ушли живыми от маньячки… нет, тоже не прокатит. Ладно, будем действовать по обстоятельствам. Сейчас главное — увести моих попутчиков, чем дальше, тем лучше, особенно, если Пожиратели захотят устроить экскурсию. Вряд ли они попрутся в лес, а всё же лучше перестраховаться.       Добежав до пня я так чуть не села от удивления. На месте моего перевоплощения стоял Эд и озадаченно крутил в руках мою куртку. А заодно и ленту, которую я повесила на дереве неподалёку, чтобы найти путь домой. Играть в кошки-мышки мне не хотелось, того гляди ещё панику разведёт, объяснять, что я анимаг — хотелось ещё меньше. Я отошла чуть подальше в кусты и попыталась вспомнить имена предводителей Восстания Гоблинов. Прав был Сириус, я моментом превратилась в человека, отряхнулась и вышла из кустов. Эд так и подскочил. — Я думал, тебя утащили, — с облегчением сказал он. — Что, благородной донне нельзя в кустики сходить? — хихикнула я. — Я видел как ты уходила, тебя час не было. — Благородная донна имеет право выбрать кустики по душе! Она не виновата, что подходящие оказались где-то на окраине Уэльса! И вообще, отдай моё имущество, мне холодно. Идём в лагерь, разговор есть.       На «базе» остальная женская часть нашего коллектива уже приводила себя в порядок и уничтожала запасы вчерашнего ужина. Я рассказала спутникам о том, что видела. Про то, как я это увидела, я в подробности не вдавалась. Мол, спряталась за кустами. Важно, что валить отсюда надо как можно скорее. — Но мы только начали поход! — разочарованно протянула Лина. — Не беда! Лес большой, пойдём не на север, а на запад, разве это проблема? — зевнула Лиди. – Так, ребята сворачиваемся! До вечера мы топали на запад. Солнце благополучно решило сказать нам: «хрен вам!» и ушло за тучи, накрапывал меленький дождик. Эд и Лиди шагали, ссутулившись под своими куртками, а мы с Линой носились по лесу, хохоча. У меня после давешней пробежки было прекрасное настроение, а Лина просто от леса в восторге. Продолжалось бы это долго, если бы подруга не оступилась на укрытом мхом бревне и с громким «УААА!» не шлёпнулась бы оземь. Пришлось заняться поисками водоёма, дабы отмыть это чудо моховое.       Нашли только к концу дня, зато какое! Живописнейшее озеро! Дикие пляжи, где не ступала нога человека были чистыми, берега покатыми, трава высокой, а громады сосен создавали естественный навес от дождя. Было решено разбить тут стационарный лагерь и остаться хотя бы на сутки, раз нашли такое чудное место. Меня назначили ответственной за хворост, Эда — ответственным за топор и отправили в лес, собирать топливо для костра. Я высказала робкое предположение, что этот герой может меня зарубить в азарте, но Лиди была неумолима: топайте вдвоём и всё тут! — Кажется, твоя мама пытается нас подружить, — улыбнулась я, когда мы отошли от лагеря. — Пусть пытается, это вряд ли будет прогрессивно.       Эд начал с упоением рубить какое-то несчастное бревно, под ритмичные стуки топора я шарила в поисках сухого хвороста. После дождя это сделать было не так-то просто, так что нам постоянно приходилось идти всё дальше в лес, чтобы найти относительно сухие дрова. Кое-как мне удалось насобирать хвороста аж на три вязанки. Я мучила четвёртую, когда услышала… — Эд, хорош стучать! Ты слышишь?       Парень выпрямился и прислушался. Пару секунд висела звенящая тишина. А потом снова… — Вот! Слышал? Там кто-то поёт! — Ничего я не слышал, — пробурчал он.       Меня пробрало любопытство. Какой голос! Неземной, словно звон колокольчика, капели и… Чёрт, я не знаю, с чем это сравнить! Это прекраснее, чем звуки, издаваемые неуклюжим роялем! Это настолько чистое пение, от которого щемит сердце, кружится голова, а душа наполняется светом и лёгкостью. Ни в одном языке мира не нашлось бы слов, чтобы описать этот голос… Он заполнял каждую клеточку тела, я им дышала, он вымещал из головы все, абсолютно все мысли! Чёрт возьми! Как? Как я могла жить без этого голоса? Только бы эти звуки никогда не утихали, только бы эта лесная песня была вечной! Ведомая жаждой узнать источник этого божественного пения я поспешила на голос. Я должна узнать, какое существо способно издавать такие неземные звуки! Ангел, ни больше, ни меньше! — Марисса! Вернись! — Грубый и звучный голос Эда ворвался в моё сознание, как Слон под ЛСД вламывается в посудную лавку. Я лишь досадливо отмахнулась от него и поспешила дальше.       Мои шаги ускорялись, я почти бежала, голос был всё громче, всё прекраснее, он переполнял меня через край, мне было столь легко и хорошо, меня переполнял такой восторг, что я не выдержала, расхохоталась, не сбавляя шаг! Как же всё это прекрасно! И лес! И небо! И каждый куст! И даже этот недотёпа позади меня сейчас казался мне самым распрекрасным человеком! Даже деревья, которые цеплялись за мою куртку, мне казались восхитительными!       Сосны расступились, я оказалась на крохотной полянке. Прямо на земле посреди неё сидело прекраснейшее существо, которое мне доводилось видеть: невысокое, похожее на девочку создание с острыми ушками, зелёными длинными волосами, оливкового цвета кожей и изумительными серыми глазами. Это она! Она, она пела! Словно загипнотизированная я остановилась напротив неё. Создание посмотрело на меня с любопытством и оборвало свою песню. Я едва не зарыдала от того, что она замолчала. Но потом она сказала, нет, прощебетала своим неземным голоском: — Ты почти человек! Как тебя зовут? — М-меня? — я лихорадочно соображала, как же меня зовут. Сердце разрывалось от мысли, что я не смогу поведать этому созданию своё имя! — Марисса! — Эд пёр где-то позади меня, пытался пробиться через бурелом, но его словно что-то не пускало. — Марисса… — повторила я. — Меня зовут Марисса. А ты? … — О, другие называют меня Пэл! — радостно сказала эта нимфа. Она окинула меня критическим взглядом и заявила. — Ты очень могущественная! Пэл это нравится! Ты можешь помочь Пэл! — Помочь… Пэл… — бормотала я. Я совершенно ничего не соображала. Я знала только, что нужна этому хрупкому существу. — В чём? — Пэл умирает, Пэл нужны силы Мариссы! У Мариссы их много, она может поделиться с Пэл.       Я чуть не заплакала от жалости к этому созданию. Силы? Ерунда, будут ещё! Я готова отдать ей их. Все! Да! Пэл нужнее… Иначе Пэл умрёт… Я должна… должна помочь ей… спасти…       Я не заметила, как вновь превратилась в лису. Ни одной человеческой мысли в голове не осталось. Я покорно подошла к Пэл, которая протянула свои тоненькие ручки ко мне. Я рада была помочь Пэл. Я готова была отдать ей всю себя, лишь бы это спасло её! Да, спасти Пэл! Именно так! Спасти… отдать… всю…       Тонкие пальцы удлиннились, обвились вокруг моего маленького тельца. Её прикосновения были подлинным счастьем! Я хотела навсегда остаться в колыбели из этих сплетённых пальцев, заснуть глубоким, терпким, сладчайшим сном, убаюканная голосом нимфы и никогда не просыпаться… Никогда.       Острые зубы впились мне в шею. Сквозь крохотный прокус кровь и силы утекали из меня… Нет, вот оно — самое настоящее счастье… Зачем мне кровь? Зачем силы? Без них так легко… спокойно… Может, я даже умру, зато Пэл… Пэл будет жива! Это главное, разве нет? Не к этому ли я шла всю жизнь?       Мной овладело ледяное цепенящее спокойствие. Так и должно быть. Именно так, никак не иначе…       Внезапно раздался вопль, глухой удар и громкий, нечеловеческий визг. Повеяло горелой плотью. Не было больше зубов, не было пальцев, я рухнула наземь, тут же вернув себе человеческое обличье. И в тот же миг меня охватила паника, парализующий ужас сковал от пят до макушки. Единственное, что привело в чувство — повторный омерзительный визг и боль в шее. Я зажала рану рукой и поднялась на локте.       Эд, вооружённый факелом и топором кружил вокруг отвратительного существа, которое пронзительно верещало и каталось по земле, пытаясь сбить пламя, охватившее её волосы. То, что только что было очаровательной нимфой оказалось уродливым чудовищем с перекошенной физиономией, широким, от уха до уха ртом, полным острых как бритва зубов и чёрными провалами вместо глаз. Волосы почти сгорели, пламя перекинулось на уродливый шишковатый череп. Взвыв от боли, оно бросилось на Эда. Тот отскочил и саданул мразь факелом по спине. Кожа загорелась мгновенно, словно она была сделана из сухой листвы. Не дав ей опомниться, он ударил снова, на сей раз в обнажённую грудь. Ревущее пламя объяло чудище. С рёвом оно повалилось на землю, содрагаясь в агонии. Через пару мгновений оно исчезло, не осталось даже кучки пепла.       Мне было плохо. Болела каждая клеточка тела, особенно шея. — Эд… — тихонько позвала я. — Помоги, пожалуйста…       Тот стоял, тяжело дыша, смотрел на поле боя. Потом, словно очнувшись от оцепенения, бросился ко мне. Я достала из внутреннего кармана платок и зажала им рану. Эд помог мне встать. Ноги не держали, ему пришлось поддерживать меня за плечи. — В следующий раз, когда решишь помереть, выбирай менее экзотический способ, ладно? — усмехнулся он. — Я едва успел огонь развести. — А что… что это было? — Ну… я не помню, как называются эти штуки, но это какая-то лесная разновидность сирен. Водятся, в основном, в лесах, лакомятся неосторожными анимагами вроде тебя. Нам же на Защите от Тёмных Сил рассказывали. — Точно, припоминаю. Только, Эд, то, что я анимаг — тайна, учти! Не разболтай никому. Знают только Лина и Мародёры. Остальным знать ни к чему. — Ладно, делать мне больше нечего, чем твои тайны выбалтывать. Это, кстати, мой платок! — Да? — я на секунду взглянула на то, чем закрывала рану. И правда, Эд дал мне его, когда слизеринцы устроили мне вечер любительской стрижки. Я помню, что в вечер, когда мы подрались, я закрыла лицо этим же платком… Ну надо же, совпадение… — Могу вернуть, когда меня подлатают. Постираю, конечно, сперва. — Да ладно, оставь себе.       Мы молча шли через лес. Уже маячила впереди палатка. Только тут я додумалась до очевиднейшей, но очень важно вещи. — Эд, погоди, ты мне это… жизнь что ли спас? — Получается, спас, — смеётся он. — Никогда бы не подумал! — Спасибо, — тихо говорю я.       Эд Лафнегл спас мне жизнь… Надо это где-то записать. И подчеркнуть. И жирным обвести.

Эд Лафнегл спас мне жизнь.