***
Этой ночью мне плохо спалось. Я не знала, что именно меня ждёт, и меня это пугало. Хотелось бы верить, что произошедшее утром всего лишь причуды Трелони, однако… Я перевернулась на другой бок. Лина спала с открытым ртом, чуть похрапывая и бормоча что-то, в её ногах устроился Инсендио. Джина и Анджела тоже спали мертвецким сном. Мне хотелось с кем-то поговорить, но весь Хогвартс был погружён в сонное молчание. Не знаю почему, но оно меня угнетало. Казалось, что всё стихло, в ожидании чего-то ужасного… Да что со мной, в самом деле? Я никогда не была мнительной или из робкого десятка! Так что же меня так колотит от предсказания полоумной женщины?! Хотя с другой стороны… У неё наверняка есть дар предвидения, раз она стала прорицательницой и профессором. А то, что смерть всем предсказывает… Так все и так помрут рано или поздно, что лукавить? Я не могла больше лежать, я чувствовала, что мне необходимо пройтись. Хотя бы вниз спущусь, воды выпью. В башне Рейвенкло было тихо-тихо, только ветер выл за окном. Определённо будет дождь. Странно, тут всегда воет ветер. Как-то я на этом не заостряла внимание раньше. Тихонько спускаясь по лестнице, я поняла, что в гостиной кто-то сидит. Я осторожно выглянула, в кресле спиной ко мне сидел мальчишка. Я долго вглядывалась в этот затылок, прежде чем поняла, что это Эд Лафнегл. Он сидел неподвижно, глядя в тлеющие угли в камине. Было поздно уже, что он там делал? Я хотела уже вернуться в постель, понимая, что спокойно попить не удастся, когда Эд пошевельнулся. Он закрыл лицо руками, его плечи мелко задрожали, послышался тихий всхлип. Что это? Он плачет? Эд Лафнегл сидит в третьем часу ночи в тёмной пустой гостиной и плачет? Внезапно я испытала жалость к своему давнему неприятелю. Было так странно — стоять и видеть его в таком состоянии. Во мне боролись два чувства. С одной стороны, он всего лишь мальчишка, который издевался надо мной, поэтому будет правильно просто уйти в комнату и не вспоминать об этом. А с другой… Как ни крути, но мне хотелось его пожалеть. Странно, но второе чувство победило. Я подошла к нему сзади, обошла кресло и присела на корточки у подлокотника. — Эд? Что-то случилось? — Тихо и вкрадчиво спросила я. Он убрал руки от лица, посмотрел на меня мокрыми от слёз глазами и попытался сделать грозный и вызывающий вид. — Тебе-то какое дело? — Прошипел он. — Наверное, есть дело, раз я спрашиваю, — так же тихо ответила я. — Расскажи мне, хуже не станет. Что случилось? Он немного помолчал, продолжая смотреть на угли. Минуты через две, когда у меня начали затекать ноги, он спросил: — Ты помнишь моих соседей напротив? — Дженсенов? — удивилась я. — Конечно. Вы с Сэмом и Джоном пытались запереть нас в кладовке. А их мама готовит вкусное печенье с корицей. — Я улыбнулась вспомнив это, но увидев лицо Эда, тут же нахмурилась. — Мама прислала это письмо. — Я только сейчас заметила аккуратно сложенный лист бумаги, лежащий на столе. — Здесь написано, что вчера вечером Дженсенов нашли дома убитыми. Их нашла приходящая горничная. Мама пишет, что даже не было криков, выстрелов, крови или чего-либо ещё. У меня в горле встал комок. Быть не может… Они же были такими славными маглами… Мы успели подружиться с мальчишками за ту неделю, которую я провела у Лины после Рождества. А их мама… А ещё у них был славный пёс Бакстер… Он сразу мне понравился, а я ему. Как мы любили приходить к ним домой, когда миссис Лафнегл уезжала по делам! Мистер Дженсен рассказывал разные истории, а мальчишки показывали мне магловские причуды. А потом их мама приносила нам печенье с корицей и молоком. Её фирменные… — Как… Как они погибли? — прошептала я, чувствуя, что слёзы наворачиваются на глаза. Я отвернулась от Эда и присела на пол, облокотившись спиной к креслу. — На телах нет повреждений. Списали на утечку газа. Но… Мари, даже Бакс мёртв. Он ведь жил на улице, как он мог отравиться газом? — Эд снова заплакал. Я чувствовала, что самообладание моё на исходе. Но в то же время в голове сновали мысли, словно тараканы. Как будто уже слыхала такое раньше. — Только мама пишет, что над домом в ночь смерти Дженсенов висело странное облако. — Какое облако? — насторожилась я. — В форме черепа. И изо рта у него выползала змея. Меня словно ледяной водой окатили. От ужаса спёрло дыхание. О боги… — Эд… Это был не газ, — едва ворочавшим языком сказала я. — Дженсенов убили. Я знаю кто. — Кто? — Пожиратели смерти, — прошептала я одними губами. — Они так проходят обряд посвящения. Что бы вступить в ряды пожирателей, они убирают семью маглов, а над домом оставляют свой знак — Чёрную Метку. — Откуда ты знаешь? — Ими командует самый опасный волшебник этого века. Он набирает силы, армию. Он хочет уничтожить маглорождённых и подчинить себе маглов. Он хочет создать мир, где будут жить только чистокровные волшебники. Удивительно, что Министерство ещё не бьёт в набат, столько семей были убиты, — я чувствовала, как слёзы катятся по щекам. Почему-то мне стало страшно. Я знала, что мать хочет, чтобы вся семья встала на сторону Волдеморта. Мы с Сириусом брыкаемся, как можем, но… Регулус. Я боялась за него. Он же ловит каждое слово нашей матери… — Откуда ты так много знаешь? — помолчав, спросил Эд. — Знаю и всё, — мне не хотелось, чтобы он знал о нашей семье. Не знаю, почему. Он же мне никто. А при том я снова волнуюсь за то, что он обо мне подумает. Странно это, как и всё в моей жизни. Я обернулась. Эд смотрел на меня немного задумчиво и печально. Внезапно я поняла, что передо мною просто мальчик… Напуганный, одинокий мальчишка, похожий на меня, ведь у обоих свои страхи, которыми не с кем поделиться. — Ладно, я спать пойду. Спасибо, что выслушала. — Эд поднялся и ушёл в спальни. Я хмыкнула — нечасто от Эда услышишь «спасибо». Я посидела ещё немного, выпила воды и легла в кровать, думая о том, что и у свинтуса Эда есть-таки душа. Но при этом почти наверняка мы утром станем снова заклятыми врагами…Часть 27. (Плохие новости)
29 мая 2014 г. в 02:34
Главы 24-26 были уничтожены во время пожара 31 октября 1981 года в доме номер 3, Зелёной улицы в городе Оттери-Сент-Кэчпоул
— Умоляю, не говори только, что мы потерялись, — ворчала я, прыгая на одной ноге.
Мы с Линой искали этот чёртов кабинет минут двадцать безуспешно. Пока подруга искала, у кого бы спросить, я копалась в необъятной сумке, что бы найти подробный план Хогвартса, который мне на днях всучил мой брат, буркнув что-то про «неудачную попытку». Сумку поставить было некуда, поэтому придёрживала я её на колене, пытаясь сохранить равновесие.
— Да не, мы на правильном пути! Видишь, озеро видно? Значит мы хотя бы на той стороне.
— Лина! Это двадцать пять процентов от всего замка! Огромного замка со всеми коридорчиками, тайными комнатками, кухней и подземельями.
— Заткнись и ищи карту, — отмахнулась Лина.
— Чтоб я ещё раз тебя послушалась и записалась на Прорицания! Да ни в жизнь! — Я достала карту и развернула её. Заляпанная чернилами разных цветов она представляла собой подробный план Хогвартса. Я не знала, что у них там за дела, потому как Ремус молчал как рыба, а Сириус всё ещё злился на меня из-за того, что случилось летом. — Так, нам надо пройти по коридору, повернуть налево, и тут должна быть башня.
— Ага. Налево. — Лина уныло ткнула в пальцем по соседнюю стену. — Удачи.
— Ну, смотри, видишь, на карте сказано так.
— Вижу. Кажется, Сириус подсунул нам лажу.
— Или мы не тут, а… здесь, — я переместила палец на пару коридоров дальше от нужной точки.
— Прекрасно. Таки заблудились.
— А я говорила, что не надо там было сворачивать.
Внезапно рядом с нами что-то громко бряцнуло. Мы испугались так, что аж волосы дыбом встали. Пивз в последнее время любил так пошутить — заберётся в доспехи и громыхает изнутри внезапно.
Однако это был не Пивз. Рядом с нами на стене висела картина, которую за спором мы не заметили. На картине была изображена крохотная зелёная полянка, на ней стоял смешной старенький рыцарь в средневековых доспехах, которые местами были ему велики и брякали при каждом его движении. Однако он был пузат и неповоротлив. Но торчащие в разные стороны усы делали его милым и комичным. В железной перчатке были зажаты поводья, уходящие за пределы картины. Очевидно, там его конь.
— Милые дамы изволили потеряться? — осведомился рыцарь непривычно высоким голосом.
— Эм… да… Сир, — я сделала книксен, сдерживая улыбку. Лина последовала моему примеру. — Сир, помогите, мы просим вас о помощи!
— Так вы прекрасные дамы в беде! — подскочил рыцарь. Остатки самообладания готовы были меня покинуть, до того это смешно было. — Что же! Очень рад буду помочь таким очаровательным леди!
— Мы были бы очень благодарны вам, благородный рыцарь, если бы вы подсказали, куда нам направиться, — нараспев произнесла Лина.
— Ох, ну что вы, дамы, — смутился рыцарь. — Называйте меня сэр Кэдоган. Куда вы направляетесь?
— Приятно познакомиться. Мы ищем Северную башню, класс прорицаний.
— О, милые дамы подошли уже достаточно близко! Вперёд же! Вперёд, мой верный конь!
Кэдоган потянул на себя поводья, в картину нехотя вошёл… пони. Симпатичный, но несколько унылый пони. Рыцарь пытался влезть на него, но коняшка воспротивился. Бросив на третьей попытке эту глупую затею, Кэдоган молвим «Поспешим же!» и выскочил за раму.
— Чего встали, бежим, — я пожала плечами, и мы с Линой помчались на звук бряцающих доспехов.
Кэдоган бежал через картины, не ведая усталости, успевая перекинуться парой слов с обитателями других полотен и неумолчно рассказывая нам о себе.
За те пять минут, что мы бежали, мы выяснили, что только лишь половинкой палочки и верхом на пони он победил опасного зверя — виверну, за что король Артур пожаловал ему орден. Так же мы узнали, что у Кэдогана при жизни было три жены, которых он пережил, и семнадцать детей. А так же: на холсте с монахами самое замечательное вино в бочках, Полная Дама любит бегать на разные портреты и сплетничать об учениках, портрет Клавуса Артенда, висящий у башни Астрономии, на самом деле подделка, потому как в жизни Клавус был «ещё большим отребьем, мерзостным и недостойным человечишкой!»
Если честно, мы бы прекрасно обошлись и без этой информации. Однако мы знали по рассказам, насколько рыцарь обидчив. Самое главное — этот неуклюжий толстячок в доспехах умудряется бежать и говорить одновременно, а мы с Линой уже едва дух переводили. Как такое возможно?
Но вот наконец-то и лестница Северной башни! Мы помчались, перескакивая через ступеньки, чтобы поспеть за Кэдоганом, иначе он начинал громогласно кричать: «Шевелитесь, сырые моллюски! Мы должны добраться до чудовища раньше, чем злодеи-разбойники!» Какое чудовище? Какие злодеи?
Наконец-то! Добрались! В последнем портрете мы распрощались с рыцарем, тот на прощание крикнул: «Если понадобится доблесть и отвага в помощь, зовите сэра Кэдогана!» и был таков.
— Знаешь, что самое занятное? — переводя дух, спросила Лина. — А наши имена этот болтун не спросил.
— Ой, да всё равно, если честно, — отмахнулась я.
Мы пришли почти последними: нога Арти, ожидавшего нас, исчезла в люке под потолком. Быстро забравшись по верёвочной лестнице, мы, не без помощи Джастина и Арти, ввалились в класс Прорицания. Люк за нами захлопнулся и комната погрузилась в полумрак.
Здесь было темно и очень душно, в воздухе витал сладкий и тошнотворный запах благовоний, от ревущего в камине пламени было горячо даже на противоположном конце комнаты, которая была шагов в пять-семь шириной. Повсюду, как грибы после дождя, натыканы столики, креслица, пуфики, подушечки, шкафчики. На стенах висят полки, ковры, полки, прибитые к коврам, и свисающие с полок занавесочки, напоминающие коврики. Расставлены чашки, хрустальные шары, шесть видов чайников, бакни, свечи, пучки трав, ножи и ножницы, перья, книги, чернильницы, миски, бусы и ещё огромное количество ВСЕГО.
Мы с Линой сели за один столик с Джастином и Арти, и в тот же момент из тени, жавшейся среди бесконечных шкафов и полок, на свет выплыла профессор Трелони, переливаясь, точно стрекоза.
— Здраааааавствууууйте, дорогие мои, — пропела она, кутаясь в шаль. Ей что, холодно?! — Я знала, что две юные леди припозднятся, это не страшно. Я приветствую вас в кабинете Прорицания. Здесь вы узнаете, как открыть внутреннее око, познать своё будущее или будущее своих друзей, а, может быть, и врагов… Я научу вас, как развеять туманную пелену в пространстве и времени…
— Мордред… Ей бы развеять духоту, — фыркнула я тихо, так что меня услышали только друзья. Однако неинтересно было не только мне. Кто-то косился на профессора с явным недоверием, кто-то откровенно веселился. А кто-то сидел и слушал её, раскрыв рот. Лина, например. Ладно, она маглорождённая, ей можно.
— Я чувствую среди вас недоверие, такое бывает, — продолжала бубнить профессор, хлопая глазами. — Но я знаю, что один из нас покинет нас ещё до Рождества. Милая девочка, — она бросилась к Бетти Дарлинг, сидящей за соседним столом. — О-о-о-о… Вижу… Вижу, что любовь ваша несчастна, нет. Не полюбит вас объект ваших мечтаний, о, нет… А вы! — Трелони оставила чуть не плачущую нашу соседку и обратилась к Джастину. — Ах нет, какое несчастье… Воистину, вы очень сильны в прорицании! Я вижу, ваше внутреннее око может открыться в любой миг! Но какое несчастье… Какая жалость.
— Меня она пугает, — шепнула я Лине. Та согласно кивнула. К счастью, Трелони уже отбежала в другой конец класса, шелестя юбками. Джастин остался сидеть с плотно сжатыми губами, бледный, как мел.
— Джас, не бойся. Все знают Трелони — она всем и всегда предсказывает несчастную любовь или скорую смерть, — я попыталась поддержать друга. Тот посмотрел на меня, улыбнулся и согласно кивнул.
Тем временем стоящий на огне чайник уже тихонько засвистел. Трелони бросилась к Джастину.
— Молодой человек, помогите мне. Снимите чайник, вот так… — Сама она тем временем начала расставлять чашечки с блюдцами на столы. — Так-так, разливайте аккуратно чай. Хорошо. Ребята, сейчас вы должны выпить свой чай так, что бы немного жидкости оставалось в ваших чашках. После переверните их на блюдца, возьмите левой рукой и вращайте чашку против часовой стрелки. После этого возьмите чашку соседа и попытайтесь прочесть скрытые там знаки! Для расшифровки вам понадобится учебник «Как рассеять туман над будущим». Смотрите очень-очень внимательно.
Ребята наспех выпили обжигающий чай. Мы поболтали чашки по блюдцу и обменялись ими.
— Так, кто первый? — спросила я, покручивая чашку в руках.
— Давай ты, я хочу как можно тщательнее посмотреть что там у тебя, — ответила Лина, листая учебник.
— Хм, Ладно. Я вижу… флаг. Что там?.. Опасность. А тут… Собака и лев. Это значит… так. Собака — друг, преданный и верный. А лев — силу. Ну, нового ничего нет, скажу я тебе.
— Смотри ещё, — сказала Лина.
— Смотри, а вот корона. Тебя ждёт триумф! Квиддич, наверное.
— Так, очень хорошо! А у тебя тут солнце, лев, сердце, окно и непонятная закорючка.
— Хорошо бы знать, что есть что.
— Солнце это счастье. Только у тебя оно почему-то прерывисто, как-будто куска не хватает. Большого при чём. Так, сердце — тебя ждёт любовь, окно — ты что-то не так воспринимаешь.
— А закорючка?
— Не знаю, тут такого нет.
— Ерунда, наверное. Это же просто чай.
— Не скажи… Профессор Трелони! — профессор как раз проходила мимо нас. — Подскажите пожалуйста, что это значит?
— Да, дорогая, конечно, — профессор начала вертеть в пальцах мою чашку. — О, как хорошо, надо же. Что… что это, о, Мордред и Моргана! Чья это чашка? — вскрикнула она. Лина показала на меня. Профессор впилась в меня своим взглядом, полным слёз. Все стихли, мне стало не комфортно. Внезапно чашка выскользнула из рук Трелони и с грустным «дзынь» разбилась в дребезги.
— О… Дитя моё… Какое горе! Мерлин, какое горе! — Неожиданно для всех профессор обняла меня и зарыдала. От неё воняло специями, хересом и чаем. — Бедное дитя! Какое несчастье! Такая… Такая судьба, боже! — Вскричала профессор, заламывая руки бросилась куда-то в угол класса. — Прошу, умоляю, уйдите все! Урок окончен!
Крайне озадаченные мы собрали вещи и выползли из класса. Все уныло на меня косились. У самой на душе скребли кошки. Странно это всё, ничего хорошего не предвещает.
— Да брось. Зато чаинки хорошее нагадали, — Лина пихнула меня в плечо, желая подбодрить, хотя сама, как и я была в ужасе.
— Что же случится?.. — тихо спросила я скорее саму себя. — Неужели что-то такое, что Трелони это привело в такой… шок.
— Брось, Марисса, — сказал Джастин, чуть приобняв за плечо, желая утешить. — Ты же сама сказала, что Трелони так каждый год делает. Всё будет хорошо.
Я посмотрела на него и улыбнулась. Какой же он хороший, всегда мне помогает, прямо как ангел-хранитель…