Насколько хватит твоего воображения. Ч. 2. Бесконечно

Неоправданные ожидания сродни невыгоревшему любовному роману: ты почти влюбился в воплощение своей надежды, едва ли не пощупал и не попробовал на вкус, как иллюзия взаимности или увлеченности распадается крупнопиксельной картинкой, обнажая неизменную дистанцию и безразличные лица. Хлопок автомобильной двери, словно триггер, возвращает в прохладный вечер, и под шум отъезжающего авто Вера оборачивается. Мэтт в расстегнутом смокинге, но все еще с бабочкой догоняет ее у калитки. Обняв за плечи, второй рукой припечатывает магнитный ключ в верхушку каменного столбика, коронованного желтоглазым фонарем. С противоположного столба его брат-близнец таращится на вернувшихся и радиально уплывающую внутрь двора калитку. С зажатым в ладони расклешенным хвостом облегающего сверху платья Вера в авангарде семенит к тихому дому, моментально зажигающему еще одну тусклую лампу над входом. Харпер подскакивает с дивана при явлении пары в гостиную, готовая выключить телевизор, но Мэтт, покачав головой и махнув рукой, останавливает ее. Тогда гувернантка убирает звук на ноль. ХАРПЕР: (глянув на Веру) «Глобус» не дали? МЭТТ: (усмехнувшись) Да, Харп, полировать нечего. Со вздохом глянув на каминную полку, где в рощице цветных свечей затесался золотистый граммофон на подставке, и поинтересовавшись детьми, ничего не выигравшая понуро уходит в сторону спальни. Забредает внутрь, не включая ламп. Свет дорожных фонарей, изрешеченный кронами дворовой растительности, причудливыми формами перекатывается на стенах. МЭТТ: (захлопывая за ними обоими дверь, мягко) Малыш, хочешь я с тобой своими статуэтками поделюсь? Поделим их надвое, научимся играть в шахматы. ВЕРА: (шмыгая носом и крепко обнимая его) Сволочи сговорившиеся... Сначала Огайо, Денвер, Джорджия, Феникс, Сиэтл, Юта... Еще и онлайн-критики... Хоть бы кто упомянул дебют Джесси как режиссера... (смаргивая слезы и сглатывая) Ни визуалки Фреда, нет, забили меню актером второго плана... МЭТТ: (гладя ее по спине) Джесс все отлично понимает, все ваши микрополитические интриги... И всегда будет следующий раз! Глянь на меня... Он пытается оторвать Веру от себя, но она только звучней и чаще вдыхает заложенным носом и растирает лицо, намертво обхватив Мэтта второй рукой. МЭТТ: (улыбаясь) И мы терпеть не можем, когда нас кто-то в таком красивом виде замечает? ВЕРА: (всхлипывая и по слогам) Ненавижу... МЭТТ: (погладив ее по голове) Тогда тебе лучше экстренно склеить себя в кучу. Потому что тут не из-за чего расстраиваться, все эти корпоративные упыри не стоят твоих слез. Настойчивый ровный свет вливается через окна, и Вера оглядывается. Два фонаря, ослепив, горизонтально и синхронно вплывают во двор, тут же потухнув и уступив место огням с дороги. В проезде к гостевому домику оказывается припаркован темный седан, из левой двери которого появляется знакомый силуэт стройного мужчины. Того, что всегда имеет запасные ключи от жилища Мэтта. Когда умытая и переодетая в домашнее полуспортивное Вера заглядывает в гостиную, Харпер до сих пор изучает псевдоисторическую мыльную оперу, указав направление во двор и посоветовав нацепить куртку. Мэтт с Домом обнаруживаются на светлом пятачке у коттеджа в дворовых креслах и с пивом. МЭТТ: (заметив Веру) Эй, малыш, тут конспирологи послание в твоем фильме разглядели. (к Дому) Покажи ей тоже. (к Вере) Пиво будешь? Она кивает, приземляясь рядом с фронтменом, а ударник выменивает бутылку на телефон у крышки стола. Торшерный свет гостиной едва проникает наружу через стеклянную тонированную стену, и Мэтт тщательно обсматривает плиточный настил вокруг кресел и под невысоким столом. Пока озадаченно не поднимает лицо. МЭТТ: (глядя на бутылку на столе) Дом, ты что, ее пиво взял? ДОМ: (нажимая и елозя пальцем по экрану мобильного) А нехер было сразу все три открывать. Жаль, однако, что они самое интересное зацензурили. Протянув сотовый Вере через Мэтта, он забирает свое пиво и показательно закидывает ноги на столик. Глянув на обоих бескомпромиссно занятых влево-вправо и коротко просмеявшись, фронтмен со словами «ладно, сам принесу» утопывает с площадки. Переместившись в его центральное кресло, Дом тоже посматривает в экран. Там – развязный комментатор вещает о настоящем имени и отношениях Фейт Луны с эксцентричным британцем-лидером рок-группы, не раз замеченным ругающим политиков, режимы и ссылающимся на теории заговора. Далее идет клип с Верой в зеленом наряде и маске, стыдливо проштампованный черной плашкой с комментарием: «Пока вы пялились на ее несомненно красивую грудь, вы пропустили нечто более важное». Видео переигрывается, и на этот раз картинка увеличивается и смещается в сторону, приблизив фон: стена с мозаикой из камней и радужными дугами на них. Следом дается интерпретация в виде имен и географических названий, и заканчивается монтаж вопросом: «Вы все еще уверены, что знаете, в каком мире живете?» МЭТТ: (успев перетащить кресло и усесться с другой Вериной стороны, усмехается и показывает на Дома) Этот жучина наверняка искал порно, а наткнулся на это. Вернув мобильный Дому и улыбаясь, она подхватывает со стола доставленное и неприкаянное пиво и чокается на обе стороны. ВЕРА: (успокоенно выдохнув) Хоть одна хорошая новость за вечер. Опершись на рабочий стол администратора, Роуз делает огромные глаза и натужно угукает в трубку, а Нэнси, в тревожном напряжении вытянувшись рядом с начальницей, при каждом движении агентессы тянется к мобильному. Наконец, выдав некоей миссис утверждение о точном соблюдении договоренности, Роуз передает телефон помощнице, сложив руки накрест перед собой и одними губами просуфлировав что-то гневное. Махнув сидящей напротив Вере следовать за ней, агентесса уносится в личный офис. РОУЗ: (обходя стол) Ты читала тот скрипт? Что скажешь? ВЕРА: (прикрывая дверь и шествуя к дивану) Трата времени. РОУЗ: (внимательно наблюдая за ней и медленно приземляясь в кресло) О-о-окей. Почему нет? (выкинув руки вперед ладонями вертикально) Краткую версию, пожалуйста. ВЕРА: (усмехнувшись в пол и снова подняв взгляд на Роуз) Краткую? Ладно. Первое, бессловесная, бездельничающая, беспринципная особа на побегушках у горе-художника, которая только и делает, что трахает его и убивает всех, кто подступится к нему – это определенно вразрез с моими представлениями о музе. Второе, в главной роли фильма «Муза» живая муза фронтмена из группы MUSE/«Муза»? Это даже звучит смешно. Не говоря о смешении брендов, которое нам совсем не нужно. И третье, в восемнадцатом выходит еще один фильм с таким же названием и похожей идеей о злых музах, и если там аспект хоррора и персонажи хоть немного лучше поданы, то он побьет этот в прокате, потому что здесь даже убийства и трах однотипные и скучные. Она постоянно на нем прыгает, ни отсоса... РОУЗ: (выкинув руку) Нет, стоп, хватит! Без подробностей. (выдохнув, откидывается в кресле и цокает языком) Я им сразу сказала, что ты не возьмешь мистику... ВЕРА: (перебивает) Дело не в мистике. Мой последний сценарий – больше мистика, чем фантастика со всем этим средневековьем... РОУЗ: (тоже перебивает) Извини, я только поверху просматривала. Стык годов – это всегда сезон нервных клиентов. ВЕРА: (усмехаясь) И последствия агрессивных продаж? РОУЗ: (хлопком уложив руки на стол, вызывающе) Знаешь, моя дорогая, у агрессивных продаж есть и много преимуществ, с другой стороны. (мягче) Кстати, Даг твоим расписанием интересовался. Он будет фильм снимать в Англии. ВЕРА: (оживленно вытянувшись) Где именно? Когда? РОУЗ: (мотнув головой) Он хочет потом поговорить с тобой лично. ВЕРА: (кивая и пожимая плечами) Ладно, тогда я уехала в Канаду. Зима в Ванкувере чуть ли не впервые за двадцать лет ударяет ощутимым морозом и непрерывным снегопадом, так что тротуары и дороги не успевают засыпать песком и солью, а на затянутых ледяной коркой водоемах разрешают играть в хоккей и фигурно прокатываться. Ближайшая природная арена – замерзший пруд в парке Ванье, и одно только забредание на ринг в коньках – без поддержки и бортиков – можно классифицировать как спортивное достижение. Вместо парного катания – зарабатывание синяков дуэтом. Насмеявшись и накричавшись, выползти обратно на берег и переобуться. Погоняться за трехлеткой Лэнни, который вязнет в сугробах, как муха в меде; понаблюдать как полуторагодовалая Лисси, плотно запакованная в теплый комбинезон, даже с места не может рыпнуться, если ее поставить в снег; полетать дроном минут десять, потому что аккумулятор разряжается адски быстро на холоде; и полным отрядом из шести человек – с двумя гувернантками – вернуться на минивэне домой за семь минут, где летом можно пешком дойти за пять. В начале февраля Мэтт и Вера с одним только Лэнни – малышка просто не высидит двухчасовое представление – отправляются в Олимпийскую деревню на театрально-конное шоу «Одиссео» от Cavalia. Под исполинским белым куполом шапито, на пространной натуральной сцене из камня и песка с мелкой водой в сердцевине, на фоне широкого полукруглого экрана-задника разворачивается этническое действо. Как Cirque du Soleil, только с грациозными копытными и словно на живой природе – благодаря меняющемуся от заката в ночь освещению, мощному звуку и кинестетическим штрихам в виде дуновения ветра и поднимаемой животными и акробатами россыпи брызг. Однако Лэнни засыпает где-то на половине грандиозного красочного шоу. Что отец на сцене, что лошади – на мальчугана выступление в потемках действует снотворно. Мерзлая зима сменяется на солнечное межсезонье, когда Мэтт покупает третий дом в Калифорнии – жилищную мечту параноика. Новая резиденция в тихом лос-анджелесском Брентвуде неподалеку от Центра Гетти замаскирована как со стороны дорожного тупика узким зарешеченным проездом, так и с воздуха – разросшейся густой зеленью. Стилизованно-грубоватый, каменно-люксовый домина с громадными окнами на двух террасах, прямоугольный бассейн, столовая-веранда, наружный камин и прожекторный сворачивающийся экран в человеческий рост, а еще третья верхняя лесная терраса с хижиной на деревьях – все кричит о роскоши и комфорте. Неудивительно, если учесть, что этот участок обошелся дороже, чем в сумме оба ранее приобретенные в Малибу. Однако Вера с Мэттом, оглядев аскетично-претензионный, словно в музее, интерьер, возвращаются в знакомый, просматриваемый как на ладони, коттедж по Дьюм-Драйв. Стойко игнорируя торжественные вечера кинонаград, в конце февраля Вера утаскивает Мэтта на пародийную антипризовую церемонию «Золотая малина» – издевка над фильмоделами и актерами, разгромленными критиками и зафуканными публикой. Саркастичная аура сходки, впрочем, нисколько не умаляет величия бродвейского театра «Палас». С золочеными витиеватыми балюстрадами и красными ковровыми дорожками на полу и ступенях, многоярусными люстрами и ребристыми колоннами в лобби, театр встречает помпезностью и размахом. Нафотографировавшись с узнавшими полузвездную чету, Вера и Мэтт спешат удрать на второй этаж, как вдруг ее сбивает телефонная мелодия, и Вера оглядывается. Отколовшись от мини-компании, Даг посматривает вверх и направляется к центральной лестнице. Поправив воротник на куртке Мэтта и одернув футболку, Вера спешно проводит ладонью по его хохолку – вздыбленные гелем волосы как выстроили, так они и торчат. Выдыхает словно перед прыжком с вышки. МЭТТ: (подозрительно щурясь) Что это? Он же без камеры вроде! Мимолетно усмехнувшись, она оборачивается в сторону лестничного входа, и на мезонине появляется режиссер. Высокий, плотный, на полголовы точно возвышаясь над обоими. Обмен именами, рукопожатиями и признаниями «она говорила о тебе» и «а о тебе она предпочитает молчать, потому что бережет для самой себя». МЭТТ: (довольно усмехнувшись и жестом указав вниз) Не страшно получить бесславную статуэтку? ДАГ: (хитро прищурясь) Нам это не грозит, мы для этой публики слишком нишевые и к тому же сложные. Razzies выплывают за счет пиара, поэтому им выгодно цепляться к тем, кто на гребне. В музыке нет такого? МЭТТ: (аж подпрыгнув и быстро) А, нет! Как минимум, я не слышал о подобной организованной группе настойчивых придир, которые бы стабильно раз в год портили нервы старателям в музбизе. Да и бессмысленно это. Кино полтора часа, песня пять минут. Ты пока переберешь тонну отстойных синглов в охоте за худшим, успеют наклепать еще столько же. ДАГ: Да, кстати, говоря о кино. (с намеком переводит взгляд на Веру) Мне нужен будет кто-то с пластичностью и точностью движений андроида. Не более десяти минут экранного времени, но роль ключевая для понимания фильма. Игра в паре с (щурится и кивает) топовой актрисой. ВЕРА: (сосредоточенно) Это в Британии? И когда? ДАГ: Июль, там только павильонная запись. Pinewoods.(улыбаясь) Я даже вписал кадр, где сможешь ей по лицу дать. (имитирует скромный хук) МЭТТ: (засмеявшись) Малыш, иди! Дома будешь себя спокойней вести. (к Дагу) А то ж я все время становлюсь громоотводом. Мне вообще надо какую-то компенсацию за общественно полезную службу по удержанию этой особы в рамках себя и ненанесению вреда окружающим. ВЕРА: (обняв его за шею) Ты иногда слишком много говоришь, потому и... МЭТТ (и) ВЕРА: (вместе) Что у нас недавно?.. (и) Получаешь. Он замолкает и сконцентрированно уставляется на нее, а «угроза общества» поворачивается к усмехающемуся режиссеру. ВЕРА: (улыбнувшись) Я в команде. Попросив Дага снять их на телефон и перебрав сатирические номинации, останавливаются на премии «Золотая малина» за худший актерский дуэт и изображают дерущуюся пару в лучших стереотипных традициях: с тяганием за волосы и хватанием за грудки. Спустившись в пустеющее фойе, расстаются с Дагом и уходят в золотисто-бордовый театральный зал. Мэтт смеется, когда среди номинантов на звание «Худшая мужская роль второго плана» мелькает имя Джареда Лето, и настораживается при виде фото Кейт Клеменс в лауреатках на худшую второстепенную женскую роль. Пупыристые шары на подставках все же бывшим альковным увлечениям не достаются. Приглушенные и неровные отсветы с телеэкрана мигают и сменяют друг друга на противоположной стенке и лицах полусидящей на кровати пары: Мэтт с пультом в руке внимательно следит за еле слышно озвучиваемыми картинками в «ящике», а Вера прилипла взглядом к дисплею мобильного. Протяжный детский вздох сменяется ровным сопением, и она откладывает телефон в сторону, поглядывая вниз на кровать. Лэнни дремлет поперек кровати в какой-то странной позе: на спине, раскинув руки между родителями и сложив ноги на Мэтта; а Лисси – на животе, растянувшись поверх Вериных ног. Попытка двинуть пальцами ступней отзывается впивающейся стаей частых иголок, и сидящая беззвучно кривится. Сколько времени ушло на чтение скрипта Дага, что ноги под тяжестью малышки затекли абсолютно? ВЕРА: (шепотом) Ты думаешь, если по пятому разу сменишь каналы, там что-то новое скажут? МЭТТ: (тоже тихо) Так они будто синхронизируются, о чем в какой момент говорить. Тут начали, там (переключив канал) закончили. (засмеявшись и глянув на малых) Уснули? Давай отнесем и что-то более полезное глянем. В итоге он сам разносит обоих детей в их комнаты, пока Вера растирает ноги и шипит. Наконец и она забредает в гостиную, где Харпер на посту верного сериаломана штудирует уже какой сезон псевдоистории. В общей тишине ночного дома мобильный фронтмена разражается ультимативным звонком. За окном переливаются интерьерные и огни ресторанной вывески, внятно очерчивая лестницу-спуск с металлическими поручнями, ведущую на цокольный этаж. Дверь – аккурат напротив ступеней – распахивается, выпуская больше света, и на выходе показывается Мэтт. Вера вытягивается на пассажирском сидении и присматривается. Удерживая дверь открытой, он что-то говорит одному женскому силуэту, второму, пока ближайшая девица не проходит мимо фронтмена. Нетвердо взбредает по лестнице – Кейт. Догнав ее на тротуаре, Мэтт указывает на заднюю дверь, открыв Верину пассажирскую и бросив «сядь за руль». Кейт хоть и нетрезвая, но, скорей всего, заметила: стопорится и пререкается с Мэттом. Переползши не выходя из салона на место шофера, Вера активирует мобильный, качает головой и нетерпеливо выдыхает: час с чем-то дороги в Даунтаун, еще столько же назад до Малибу, добавить полчаса на уговоры, и будет счастьем, если они к двум ночи попадут домой. Наклонившись, поглядывает на улицу – сдвинувшись с мертвой точки, «величество» наконец-то чешет к машине. Пропустив ее вперед, Мэтт следом забирается на заднее сидение, и Вера трогается. Улица короткая, двухполосная дорога правым поворотом расширяется до четырехполоски. Кейт откидывается на подлокотник и молча влипает в окно. Мэтт, потерев лицо и встретившись глазами с Верой в зеркале заднего вида, щурится и тоже уставляется на огни снаружи. На экране мобильного – полтретьего ночи. На салатовом столе – белый смартфон и вода в пол-литровых бутылках. В стакане – газировка, рождающая на дне углекислые пузырьки и микрогейзерами выталкивающая их наверх. Стакан у Кейт в наманикюренной руке. В сонной тишине дома говорит в основном она. По большей части о себе. Усталость, граничащая с отчаянием, и разочарованное непонимание. Почти наивное, немного с претензией: почему у нее, живущей по правилам общества, что слывет уровнем выше среднего, и соблюдающей вежливые этикетные нормы и следящей за репутацией, всегда что-то идет наперекосяк. КЕЙТ: (иронично) Очевидно, я даже не достаточно хороша, чтобы оказаться худшей из худших и получить эту чертовую «малину». (вскидывает голову к потолку) Но да, как тут можно гоняться напергонки с сотнями нимфеток, готовых раздеться, как... (щелкает пальцами) Где забывают о собственном достоинстве, а потом и легко забывают о тебе, (выразительно к Мэтту) сначала лично и слезно пригласив тебя. (к Вере) А потом его охрана встречает тебя, и тебя нет в списках. И ты стоишь, пристыженно и глупо, стоишь возле арены, как эти ваши... группи. Да, Мэтти? Ты не рассказывал ей (кивок на Веру) про них, тоже удачно забыл? (отпив из стакана и тише) Хотела бы я, чтобы ты ее хотя бы раз выкинул из памяти. Тишина сковывает и обязывает ей подчиниться, будто если двинешься или заговоришь первым, то считай что сам вынесешь себе приговор с одномоментным признанием и бичеванием. ВЕРА: (подняв глаза на Мэтта) Я постелю в крайней гостевой, и буду у нас... (глянув на Кейт) у себя. (встает) Короче, буду ждать тебя там. (махнув рукой неопределенно вперед, уходит из столовой) В спальню Мэтт является часам к трем ночи с видом оттасканной за уши собаки. Поджав хвост и зарываясь в объятия. Пряча лицо. ВЕРА: (гладя его волосы и плечи, тихо) Лед наконец-то треснул? МЭТТ: (поднимая лицо, щурясь и часто мотая головой) Она будет прежней с утра, вот увидишь. Это только, когда... Блин, я не знаю, я не знаю, я пытался, сколько мог, но это чертовски изнуряет, когда не получаешь взамен... Может, я мало пытался, может, недостаточно, и когда-нибудь найдется кто-то, кто выдержит ее и дождется, но мне просто стало все равно. Это хуже всего, когда не злишься, не пытаешься спорить, а тебе плевать... ВЕРА: (успокоительно пошикав на него) Ты помнил о приглашении, так ведь? МЭТТ: (со стоном выдохнув и перевернув голову на другую сторону) Это был стремный день для всех. Кейт усадили в будку фронт-оф-хауз, я не хотел никого видеть на сцене, никто не захотел бы... Гластонбери-2010. ВЕРА: (удивленно) И группи? МЭТТ: (зарываясь носом в ее ноги) Не в тот день. Определенно не в тот день. Вера лохматит его затылок и еле слышно выдыхает. В тот летний день он изменил слова припева: вместо «Since I met/С тех пор, как я встретил» пропел «Since I lost you/С тех пор, как я потерял тебя». Фронтмен оказывается прав: на следующее утро Кейт выплывает из гостевой при полном царственном параде: в макияже, с укладкой и горделивой осанкой. Взглянув через прозрачную стену на резвящихся снаружи Мэтта и Лэнни, тут же отворачивается и просит вывести ее из дома. Торжественно добавляет, что не станет больше звонить. ВЕРА: (показав дорогу к фойе и пропустив ее вперед, спокойно) Ты можешь звонить. КЕЙТ: (затормозив и разворачиваясь) Что ты сказала? ВЕРА: (не мигая и глядя в упор) Я сказала, ты можешь звонить. Только не рассчитывай, что он будет прибегать каждый раз по первому зову. Смерив ее взглядом, ночная гостья еще больше вытягивается по струнке, но уходит молча. Одна блондинка сменяется двумя: высокой, модельно-тонкой Мариной и женственно-фигуристой Джеки, а бледно-салатово-желтый одноэтажный дом – высоким постмодерновым бежевым зданием, что кажется собранным из множества угловатых Lego-блоков. Внутри – заполированный до блеска паркет; ряды люстр, свисающих на длинных шнурах с потолка; обращенные к алтарям скамейки для мессы и огромные гобелены с вытканными образами святых. Собор Богоматери Ангелов по виду и наполнению кардинально разнится с традиционными церквями: геометрически строгий и богато декорированный. В обычный религиозный храм не особо верящие – в основном числе – британцы, наверное, так бы и не решились прийти. К тому же им пошли навстречу: организовали крестильную церемонию вне публичной службы. Чем хороша католическая церковь, здесь не требуется вязать на голову нелепые платочки. Дресс-код для женщин сродни формально-деловому: никаких шорт, мини, глубоких вырезов на груди и ярких тканей. В белом платье а-ля шестидесятые прошлого века Джеки заходит в святую воду внутреннего крестильного фонтана – чуть ниже колена, – едва намочив кромку подола. Дом с раздетым до плавок Лэнни на руках – за ней. Встретивший их там священник декламирует финальные слова таинства, и взрослые дружно макают сорванца. Что Лэнни явно не приводит в восторг, особенно последний раз, когда его окунают с головой. Пока мальца обтирают и одевают, настает черед Лисси. Но она, только попав на руки к Тому и вглядевшись в него, начинает брыкаться и поднимает визгливый рев, так что медиа-менеджер теряет дивный шанс намочить брюки. Дом второй раз вступает в крестильный фонтан, становясь рядом с Мариной, юбка которой расплывается по воде, словно перевернутая раскрывшаяся лилия. Первые дни весны Вера с Мэттом, обитая в пределах салатового коттеджа, проживают в параллельных вселенных, не пересекаясь. Она с безумием маньяка зверски кромсает и заново сшивает третий сценарий, а фронтмен – «фиг его знает где», «сейчас позвоню», «О! в студии, а что?» Пока через неделю Вера с порога и любопытством не встречает Мэтта, обратив на него все неразделенное внимание. Опешивший фронтмен осматривает себя – не надел ли что навыворот – и осторожно интересуется, не забыл ли, сломал или потерял что-то важное. Причина резкого интереса открывается с крышкой лаптопа: в лондонской студии собираются записывать саундтрек к новой кинокартине из любимой Вериной франшизы. МЭТТ: (нахмурив брови и покривившись, поднимает голову от экрана) Ты представляешь себе это? Тащить все барахло в Лондон, чтобы записать одну песню, потом тащить это все обратно и всех! Малых тоже? Не меняясь в умоляющем лице и с тридцатью тремя горящими на лбу «пожалуйста», она пристально смотрит на него. МЭТТ: Да фильм летом выйдет скоро, там и услышишь все и (усмехнувшись) увидишь сразу. ВЕРА: (стирая мольбу и хмурясь) Оставлю без секса до лета. Оно же скоро, вот там все и получишь. МЭТТ: (смеясь и наигранно дрогнув) Страшно. Я могу, я могу и сам. (хитро) Вот ты что будешь делать до лета? ВЕРА: (распаляясь) И я сама могу! МЭТТ: (щурясь) Хотел бы я на это взглянуть. ВЕРА: (расширяя глаза) Полетишь в Лондон – увидишь. МЭТТ: Точно? (достает телефон и активирует звонок, через паузу в трубку) Да, привет, Дом, я тут подумал, может, смотаемся в AIR и на домашнем торфе быстрей сработаемся? Ты как? (через паузу, смеясь) И не говори, и не говори. Тогда тех двух наберешь сам? (гасит дисплей и выжидательно поднимает глаза на Веру) ВЕРА: (открывает рот, глянув на него и по сторонам, и в полтона) После Лондона. МЭТТ: Это уже решено, считай что улетели. (игриво поднимает бровь) В спальне они лежат рядом и в тишине: Мэтт на боку, с улыбкой рассматривая Веру, а она шарясь глазами по потолку, словно там написана инструкция по самоудовлетворению. ВЕРА: (повернув к Мэтту лицо) Да какая разница? Я все равно о тебе думаю... МЭТТ: (лыбясь) Интрига накаляется. ВЕРА: (отвернувшись на секунды, вновь поворачивает к нему голову) Ты мне мешаешь. МЭТТ: Ха-ха-ха-ха! Я? Мешаю? Думать обо мне? (досмеявшись) Может, ты хотя бы уже снимать что-то начнешь? А то я купил место в первом ряду, и никакого шоу. Протяжно выдохнув и просмеявшись «да к черту, все равно в зрителях долго не просидишь», Вера скидывает шорты. В громадный студийный Линдхерст-Холл под куполом бывшей церкви, с расположившимся в шестиугольной рабочей зоне симфоническим оркестром, Мэтт притаскивает Веру за руку. Потому что она в состоянии только мычать и кивать. С момента, как фигуранты MUSE заселились в студию AIR поменьше и фронтмен выпросил у менеджеров экскурсию по гранд-залу, будто раньше там никогда не бывал. В перерыве между записями композитор саундтрека вместе со звукооператором студии показывают расположение струнных, духовых и ударных, а Мэтт вспоминает, что у него на записи шестого альбома еще и хор тут пел. В контрольной дают прослушать рабочую версию главной музыкальной темы, и Вера, сидя в наушниках рядом с Мэттом, показывает большой палец вверх. Восторженно хвалит сочинителя за обращение к перекликающимся мотивам самой первой киноленты во франшизе, за мрачность и минималистичность. Задобренный композитор ставит еще один трек. Минуты две Вера сосредоточенно и мечтательно вслушивается, как вдруг запрыгивает в кресло с ногами: «Это фейсхаггер! Это же был фейсхаггер?» – согнувшись над консолью, чтобы не выдернуть провод наушников. Пошутив, что он так рискует слить весь фильм, композитор извиняется и больше записями не делится. Сохранив и оцифровав по отдельности дорожки нового сингла, коллектив MUSE опять разбредается кто куда, договорившись смикшировать в апреле и Лос-Анджелесе. До отъезда из Британии Мэтт с Верой являются на квест по мотивам другой фантастической ленты – немой, черно-белой, из эпохи меж двух войн. Однако с минимумом загадок массовое скопление участников на большую часть времени квеста превращают в кордебалет из франтов в котелках и с тростями и флэпперов в коротких париках и с перьями на лбу. И до истерического смеха учат танцевать медленный фокстрот вперемешку с зажигательным чарльстоном, устроив финальное выступление для строгой зрительницы-немки. Изображающей первого кинематографического гиноида Марию. Мэтт с Домом в апреле дразнят поклонников обещанием новой песни, колонизируя соцпрофили фотографиями из студии, а Вера заканчивает борьбу с третьим скриптом. И вроде бы даже победителем, если судить по отзывам ревьюеров. В один из дней фронтмена озаряет идея мини-спортзала, потому что «тут в Малибу бегать негде». Услышав, Вера обсматривает инициатора комнатной физкультуры удивленно, но до ночи помогает сортировать и упаковывать вещи в крайней гостевой на Дьюм-Драйв. Мебель развозится по двум особнякам – на Пойнт-Дьюм и в Брентвуд, – а заказанные тренажеры целые сутки прохлаждаются снаружи замотанными в пленку. Все потому что два сверххозяйственных планировщика забывают сначала постелить ковролин. В довесок к спортивным агрегатам Мэтт еще нанимает и личного тренера, строго позитивно-говорливого и гордо демострирующего свой подкачанный торс. Завершив самопрезентацию, молодой человек интересуется, каких результатов они хотят добиться, и Вера, указав на Мэтта, шутливо желает финала фронтменовскому кризису среднего возраста. В начале мая от Хью Мэнсона прибывает черная акустическая, индивидуально сконструированная гитара, и Мэтт вспоминает свою классическую школу игры фламенко. Недели две не подходя к пианино. Пока однажды в дворовом матче по ловле мяча Вера, столкнувшись с Мэттом, не вскрикивает и не трет свежую царапину на плече. Буркнув «достал», решительно заходит в дом. Чтобы через минут пять вернуться с миской воды и маникюрным набором и позвать фронтмена. МЭТТ: (подходя к столу и возмущенно) Не надо мне, не надо ничего обрезать! ВЕРА: У тебя когти скоро будут длинней, чем у меня. А ну живо сунул руки в тазик! С обкорнанными ногтями Мэтт возвращается обратно к электрогитарам, выпихнув из гаража две машины и притащив комбоусилители и педали. А также к роялю, созвав ударника и басиста на репетиции в лос-анджелесскую студию – один черт на подходе североамериканский рекламный тур «с павлином». Дюжина интервью MUSE, благоразумно записанная ранее, выплывает в океан глобальной информации одновременно с видеоклипом нового сингла из будущего альбома. Как обычно, два радикальных лагеря поклонников ломают копья – «хрень полная, давайте что-то потяжелее» об «если ты настоящий фан, то будешь любить все их песни», – тогда как неунывающие любители загадок мигом интерпретируют слова «dig down and find faith/копай глубже и найди веру» в подковыристое: «Новый квест! Беллами закопал жену и забыл где. Помоги Мэтту!» Улетев во Флориду за пару дней до начала увеселительной прогулки по сценам пятнадцати городов и стольких же фестивалей, Мэтт экстренно сгоняет юных и не очень натуралистов прокатиться до черепашьей клиники. Ни много ни мало в трех с чем-то часах езды до островного городка на коралловом архипелаге Флорида-Кис. Пристегнув малых в автокреслах на заднем сидении кабриолета и в сопровождении второго экипажа – тур-менеджер с верной подругой, Дом и Том, – вояжирующая пара уносится из Уэст-Палм-Бич. Лица катающихся с ветерком детей непередаваемы. Лэнни пытается ловить ртом воздух и закидывает руки наверх, раскачивая ими во встречных потоках – не хватает только белого флага для завершающего штриха капитуляции; а Лисси по очереди накрывает ладошками то глаза, то уши, вертя головой влево-вправо – сдалась ей эта маловнятная поездка, как и рюшевый бантик, что прицепили сбоку. Посмеявшись с Верой над отпрысками, Мэтт притормаживает на обочине, чтобы в итоге поднять крышу. МЭТТ: (оборачивается к наезжающей сзади секции и расширяет глаза) Смотрите! Нас сейчас машина съест! ВЕРА: (в тон ему и хватаясь за голову) Помогите! Нас машина заглатывает! Повернув лицо к наползающему навесу, Лисси ударяется в плач и визгливо кричит, суча ногами и размахивая руками, а Лэнни, глянув на шумливую соседку и «напуганных» родителей, и сам начинает подвывать и вжиматься в кресло. Оторопело переглянувшись – «переиграли» – Вера с Мэттом вылетают из салона. Для успокоения малых приходится несколько раз сложить и развернуть зловещую крышу, а высыпавшие из второго кабриолета обзывают комедиантов извергами и в шутку советуют лишить родительских прав. Финальные километры по надводному мосту сродни экспресс-путешествию вокруг света вдоль экватора: островные клочки саванно-тропической суши перемежаются с настоящим морским вояжем, если глядеть только по сторонам на бирюзовую водную гладь. В черепашьей лечебнице разрешают потрогать выздоравливающих особей – каждая с именной пластиной на панцире и своей историей. В руках неуклюжие и потешно хлопающие ластами, зато в бассейне гоняющие, как моторные лодки. На обратном пути они еще заворачивают в дельфиний исследовательский центр, где с параллельных и соединяющихся над водой деревянных мостиков наблюдают за снующим внизу молодняком. Среда обитания естественная, хоть и огороженная сетками от большой воды, пока юные особи не подрастут. Чтобы быстрей выросли, предлагают покормить. С рыбой в руке Мэтт посматривает вниз на прозрачную зеленоватую воду: клюво-плавниковые безразлично дрейфуют броуновским движением. Зато рядом на мостик с интересом приземляется черный пеликан – видимо, местная версия наглых девонских чаек. ВЕРА: Ты их еще долго дразнить будешь? МЭТТ: (оборачивается) Вдруг они вообще не видят ни меня, ни рыбу? (глянув на приближающегося Лэнни и выставив чистую руку) Подержи малого. ВЕРА: (оттягивая сына от края) Лэнс, не мешай папе свалиться с мостика. Фронтмен протестующе усмехается, а сообразительный пеликан взмывает, нацелившись на рыбу. Крутанув головой, Мэтт вскидывает руку и роняет приманку. Птица лавирует мимо и промахивается, зато один из дельфинов выныривает и ловко перехватает снедь. МЭТТ: (оживленно) Ты видела? Видела это? ВЕРА: (смеясь, кивает и достает салфетки) Да-да, он тебя чуть не съел. Пропиаренное общее турне MUSE со специально приглашенной командой 30 Seconds to Mars и массачусетскими рокерами PVRIS для разогрева симбиотическим остается только на плакатах. В реальности британская троица, сопровождаемая численным эскортом, на площадке и в закулисье с американцами даже не пересекается. Вышагивая на сцену третьими после смены незатейливых декораций и аппаратуры. В первый концертный день Вера аж никак не может комфортно усесться рядом со звукооператором, то и дело оглядываясь по сторонам. В полутьме рабочей зоны так и чудится трагикомедия, как оба Лето просачиваются на засценок и по минимуму двое выступающих срываются в атаку с мордобитием и перегрызанием глоток. Но «марсиане» взаимно и устойчиво игнорируют «мыслителей». На благо солидарного здравомыслия. Вернувшись после двух коллаборационных шоу в конце мая, Вера забирает из аэропорта приглашенных без мала на месяц сестру и мать. Привозит во второй дом на Пойнт-Дьюм. Гостьи, даром что были предупреждены, выглядят несколько обескураженно, молча обходя безлюдный трехэтажный особняк по Хетерклиф-Роуд. Словно боясь потревожить герметичную тишину комнат со светлыми стенами, каштановыми паркетными полами и косыми потолками, подпертыми темными брусьями. Однако трюизмами сродни «в тесноте, да не в обиде» уже не бросаются. Вид нашпигованного под завязку коттеджа с двумя детскими, тренажерной комнатой, «музыкальным» гаражом и проходными гостиной и столовой, где носятся крикливые дети и снуют фронтменовские знакомые, видимо, наделяет жирными плюсами жилище в трех минутах езды и двух поворотах от Дьюм-Драйв. Учуяв взбалмошный дух общежития, Надежда предлагает забрать младших Беллами на Хетерклиф-Роуд с ночевкой, и старшие однофамильцы охотно соглашаются. Выпроводив туда же гувернанток и подобрав разновозрастной и межнациональной компании переводчицу. Зарулив обратно во двор одноэтажного салатового здания, Вера с Мэттом выбираются каждый из своей машины и прислушиваются: впервые со дня их заселения на Дьюм-Драйв коттедж накрыла беспробудная тишина. Вдвоем наедине! Не размышляя подолгу и без лишних фраз, они сходятся на тропинке к дому. Мэтт, обхватив за талию и притянув поближе, съезжает ладонью назад и вниз, а Вера, собрав в жменю его волосы на затылке, разворачивет лицом к себе. Наскоро чмокнуть при входе в коттедж и рвано, дразняще поцеловать и отстраниться, захлопнув двери. Хаотично соря одеждой и кроссовками от порога до кожаной раздвинутой софы в гостиной, тискаться и стаскивать вещи. Тесниться друг к другу и вытягиваться от каждого нетерпеливого прикосновения. Рывок, чтобы запрыгнуть на стоящего, контратакуется сей же миг: отбросив Веру спиной на диван, Мэтт налетает сверху. Обвив, она впивается в губы, развернув голову и всасывая язык. Но охмеляющий вес придавившего улетучивается, и Мэтт, оторвавшись и шепнув «малыш, выше», приподнимается на локте и отлепляет Веру от кожи дивана. Четыре ступни удаляются от края, и нижняя пара подтягивается к бедрам лежащего сверху. Двигаясь умопомрачительно медленно и вжимаясь до предела, Мэтт с наморщенной переносицей и через прикрытые веки наблюдает за мечущейся под ним, а Вера, надрывно втягивая воздух, призывно скребет ногтями его спину и выгибается навстречу. Перекинув голову с одной стороны на другую, выстанывает в полутоне: «Я никогда так не... Ты будешь?..» – и топит ногти в коже его плеч. Замерев к ней вплотную, Мэтт выцеловывает шею. Распутывается от только что закинутых рук и, почти не открывая глаз, отодвинувшись и переступив, тянет за один бок вверх. У нескользкой софы огромное преимущество: приклеившись к ней влажными руками и вспотевшим лицом, почти не съезжаешь с места при каждом толчке сзади. Ритм заставляет сердце биться в унисон, пропускать вдохи, задыхаться от накатывающих волн, гнуться и проскальзывать редким опьянелым взглядом по мутныму серому покрытию. Вместо... Вера закидывает руку, касаясь горячей кожи – не своей – и будто простуженным голосом: «Хочу тебя... видеть...» Толкнув вбок и шлепнув ее на спину, Мэтт вклинивается сидя, закинув ее ноги поверх своих бедер: «Тогда смотри», – и хватаясь за Верину талию. Жестче, с отпечатавшейся картинкой приоткрытого рта и зажмуренных глаз. И последней мыслью: «Это совершенно...» Затем, наобнимавшись и пожертвовав футболку Мэтта на благо очистки дивана и тусующихся здесь, решить, что вместе с закатом настала и винная пора. Проинспектировать запасы и констатировать острый дефицит алкоголя, разлив по бокалам оставшееся всего ничего. Раза три по кругу. Снова протереть софу, но теперь с пшикалкой и нормальной тряпкой; нацелиться тихомолком прошмыгнуть в душ с вином, но оказаться застуканной и лишенной бокала. Останавливая машину возле супермаркета, Пэт предлагает себя в качестве эксперта по шоппингу со списком, но Вера с Мэттом, хихикая, напялив капюшоны и нацепив в темени солнцезащитные очки, сами топают внутрь. Собрав коллекцию вина и виски в таре разных объемов и марок, а также захватив упаковки пива, воды и мелкую всячину для кухни, чтобы на кассе не выглядеть стопроцентными алкоголиками, они возвращаются на парковку. К счастью, не разоблаченными. Дома, организовав выносной мини-бар на коротконогом подносе, до глубокой ночи отмокают в бассейне. Рывком очнувшись наутро – то ли от хлопка, то ли от встряхивания, – Вера еле разлепляет тяжелые веки. Уши забивает перешептывающийся шум листьев, жужжание каких-то насекомых и едва уловимый плеск далекого океана, а перед глазами внизу открывается вид чего-то матово-черного. Не отводя взгляда, Вера медленно приподнимает голову. Надувной матрац. На зеленой лужайке. Перед бежевокаменной лестницей на верхнюю дворовую террасу. Матрац покачивается – лежащая вертит головой влево. Мэтт лежит рядом, тоже на животе и носом в прорезиненную черноту, и подергивает ступнями. Накрытый поперек широким полотенцем, конец которого скромно лежит на Вериной голой спине. Еще – и совсем не целомудренно – пятерня Мэтта влажно греет голую кожу ниже полотенца и выше ног. Вера щурится от яркого света и кашляет. МЭТТ: (поворачивает к ней лицо) У тебя там, с той стороны воды нигде нет? ВЕРА: (медленно оглядывая газон) Что мы тут делаем? МЭТТ: (вставая и оттягивая на себя полотенце) Убраться из дома, чтобы нас не нашли с утра, вчера казалось хорошей идеей. ВЕРА: Ну конечно. Если нас не найдут дома, то никто же не бросится с двойным усердием бегать по всему участку. Эй! Выкинув руку за уползающим концом полотенца, она промахивается, а Мэтт, усмехнувшись, заворачивается в импровизированный хитон. МЭТТ: (на пути к ступенькам) Что если там кто-то, кто-то и вправду приехал? И тут я появлюсь, как Адам в Эдемском саду. И без фигового листа. ВЕРА: (вдогонку) А мне что прикажешь делать, если кто-то придет? МЭТТ: (оборачиваясь и улыбаясь) А ты, ты делай вид, что загораешь. Простонав, Вера клюет носом в матрац, растворяясь в его смолянистой черноте, пригревающем с неба солнце и легком поглаживании ветра. Пока сверху не шлепается что-то мягкое и прохладное. МЭТТ: (голос рядом) Будешь воду? Только она теплая. Дотянуть мы ее вчера дотянули в гостевую хижину, даже в холодильник запихнули, правда его никто включить не догадался. Замотавшись в доставленную простыню, Вера шатко поднимается и, отхлебнув из предложенной маломерной бутылки, фонтаном распыляет воду на лужайку. ВЕРА: Мерзость... теплая... (указывая подбородком в сторону лестницы) Там дом хотя бы еще цел? МЭТТ: (кивая и смеясь) Иди лучше на бассейн посмотри. Две древнегреческие по виду статуи возвышаются над светлым бортиком домашнего водоема – плавная изогнутая форма, наполненная светло-бирюзовой чистой водой. По краю ближайшей стороны разложены спортивные брюки Мэтта и детский джинсовый комбинезон с киснущими в воде штанинами. Выставка наполовину мокрых вещей на другом берегу заметно многочисленней и по ассортименту богаче: начиная с женского белья и заканчивая детской панамкой. В дальнем вытянутом конце бассейна, что ближе к дому, на поверхности дрейфуют Верины шлепки на толстой подошве. МЭТТ: (быстро) Один, два, три, пять, бл...дь... Один, два... (досчитывает в полтона) Восемнадцать против двух. Я выиграл! ВЕРА: (медленно поворачивая к нему лицо) Ах ты ж гребаный читер!.. МЭТТ: (расширив глаза и шлепнув себя по груди рукой) Я читер? А кто вчера мою торпеду утопил? А второй мой шлепок? Куда ты его вообще дела? И кто приволок детские шмотки? Потому что (копируя американский акцент) в них тяжелее попасть. Выдохнув «не твоими лыжами», читер-номер-два ступает на самую кромку и заглядывает на дно – там скучает одинокий шлепанец Мэтта с засунутой под верх мелкой пластиковой бутылкой. Вероятно, наполненной, если не всплывает. Беглый осмотр лужайки и единственной растущей в центре пальмы результатов не приносит – близнец утопленника исчез бесследно. Находит его Мэтт, когда является в коттеджную столовую за прохладной минералкой: в холодильнике на средней полке за прозрачным контейнером. Ночь развлечений удалась на славу – есть что повспоминать. Проводив фронтмена в июньскую ветку межальбомного промо-тура – с тихим упованием, что мальчики на сцене все же не подерутся, – Вера уговаривает сестру пройти диагностику когда-то в детстве травмированного колена. При обсуждении плана оперативного лечения Люба просит выйти на пару слов, а в коридоре шепотом и с перепуганными глазами силится доказать, что цены стократно завышены, а методика утяжелена лишними пассами руками. Растерянно проморгав добрую часть медицинских терминов, Вера экстренно предлагает аналогичное исследование в Британии, и сестра, опершись на «когда-нибудь потом», соглашается. В свой день рождения Мэтт прилетает утром и четырехчасовым рейсом из Нового Орлеана. Расставшись до вечера с коллегами-друзьями, он с Верой изолируется в тишине непривычного брентвудского особняка. Несколькочасовая оккупация вместительной спальни второго этажа завершается расходящимися путями: фронтмен прямиком чешет в коттедж на Дьюм-Драйв, а Вера – в пекарню. Обрезав на полуфразе восклицательную контроферту от именинника: «Да в жопу торт». Дома Мэтт обменивается подарками с Лэнни и Лисси – скоростной трек и кукольный замок на поделки и поклейки – и мешает разговорами на кухне. Встречает гостей и досадует, что «нет этой женщины, когда она так нужна». Заметно возмущается, когда по телефону Вера советует начинать без нее. Пока фронтмен, нервозно повторяясь и заикаясь, трепется с Домом, Джеки и Томом возле дымящей барбекюшницы, кейтеринговая служба за его спиной выкатывает на угловой пятачок тележки с закусками. Друзья заговорщицки и молча поддакивают Мэтту, стараясь не смотреть на шведский стол между прозрачной стеной центральной комнаты и желтой кухонной. Протяжное и манерно-томное «С днем рожденья тебя...» перебивает лихорадочную болтовню и разворачивает Мэтта на сто восемьдесят градусов. Удивленно смеясь, он поглядывает обратно на довольно ухмыляющуюся троицу. Хмурится – они все знали! – и уходит к взгромоздившейся на стол похудевшей интерпретации Мэрилин Монро. Жеманно довыкаблучивавшись, то приседая, то переминаясь с ноги на ногу, и дотянув финальное «с днем рожденья тебя», Вера опускается на корточки и протягивает Мэтту темный сверток с бронзовой лентой, а фронтмен, довольно улыбаясь, стаскивает париковую блондинку с трибуны. Так и не поставив на землю и прижав к себе, вихрем разворачивается – минус парик. Ослабляет хватку, позволяя ускользнуть по нему вниз – еще и широкая юбка съезжает куда-то к ушам. МЭТТ: (сияя) Ха-ха, сцена по тебе, должно быть, скучает! Серьезно, может, кавер с нами какой сделаешь? До нового альбома можем поиграться. ВЕРА: (смеясь) Только желательно что-то малословное и с менее рафинированным нарядом. МЭТТ: (нахмурив переносицу) Кажется, я знаю такое. (чмокнув в щеку и указав на подарок) Что тут? ВЕРА: (хитро сощурившись) Что-то, что описывает тебя. (пожав плечами) По крайней мере, мне так кажется. Цепочка якорного плетения и три фигурные подвески из белого металла кочуют из рук в руки. Ключ с витиеватой головкой – «за то, что ты знаешь», электрогитара – «то, что ты делаешь», робот по образу сценичного Чарли – «что у тебя есть». Мотнув головой, Вера бросает взгляд на медиа-менеджера, вскользь отметив, что только две из трех висюлек были ее идеей. Накинув платиновое украшение, Мэтт вверх ногами рассматривает ретро-механоида, шутя об исполнительности и надежности своих друзей. На рассвете лидер группы и все причастные к выступлению MUSE улетают в техасский Остин на вечернее шоу. Привычная концертная обыденность длится еще несколько дней, пока Вера не получает на соцпрофиль экстраординарные фото. И просьбу прокомментировать: улыбаясь и лицом к лицу рядом с Крисом какая-то брюнетка обзывает его своим бойфрендом, а на ее селфи с аттракциона зип-лайн в лесисто-гористом Миссури фоном и полубоком ко зрителю виднеются Мэтт, Андерсон и верная подруга тур-менеджера. Ошарашенно поморгав и еще раз всмотревшись – не почудилось ли? – Вера с комментарием «что за хрень?» пересылает компромат фронтмену. Когда он звонит через онлайн-мессенджер, то в окошке видео маячит еще одно серьезное лицо – Тома. ТОМ: Игнорируй. Ты ничего не знаешь, и мы не судачим за спинами друг у друга. ВЕРА: (с вытягивающимся лицом) То есть... это как? Вы знали? Молчали? (распаляясь) Кто это? А Келли? Это как, у вас у каждого по походной подруге?! (испуганно качает головой) ТОМ: Брось эту иррациональную истерику! Думай трезво, неужели бы тебе такие фото приходили, будь у него?.. (кивает на Мэтта) МЭТТ: (задумчиво и часто моргая) Ты же знаешь, как Келли оберегает личную жизнь от посторонних глаз... Берегла. Это не то, что у нас или Дома, где каждый буквально может (нервно усмехнувшись) ввалиться и начать советовать, как лучше заниматься любовью, детей называть или мебель расставлять. ТОМ: Это Карис, из команды Глена, ты могла ее видеть мельком, она с 2014 периодически с нами. И с Келли она хорошо знакома... ВЕРА: (вздрогнув, отодвигается и мотает головой) Это полный аут. (выдохнув) Хочу, чтоб ничего этого не было. (к Мэтту) И чтоб ты был дома. МЭТТ: (слабо улыбаясь) Четыре дня, и мы увидимся в Лондоне. А пока, малыш, отвлекись на малых, на что угодно. Только не зависай на том, что не можешь исправить. И Вера последние калифорнийские дни активно выгуливает детвору и родственниц по летнему мегаполису. Как-то их заносит посчитать звезды на «Аллее славы» – инсталлированные чуть ли не слоями друг на друге у входов в магазины и кафе и растянутые скудной шеренгой вдоль бездверных стен по Голливудскому бульвару. ЛЮБА: (обходя пятиконечный знак с именем) И этого не встречала? ВЕРА: (качает головой и указывает на тротуар) Ты ж учитывай, что тут не все уже живы. ЛЮБА: Я думала, вы на день рождения кого-то известного позовете и в дорогом ресторане отмечать будете. ВЕРА: (усмехнувшись) Зачем? (останавливается и посматривает назад-вперед) Мне, если честно, больше Сансет нравится. Может, туда перейдем? Уличный гам сходит на нет, а васильковое бесконечное небо, словно серой тучей, заволакивается непрозрачным куполом. В нем единственное круглое окно, подобно солнцу, одаривает фотонами высокую круглую комнату. Однообразную, пустую и клаустрофобную. Лишь спиральная лестница вьется по стене, угрюмо надзирает деревянная дверь и... зияет дыра в самом низу стены напротив законного выхода. Павильонные сценические декорации маяка для заключительных сцен фильма Дага. Опершись на лестничные перила, он наблюдает за стоящими друг напротив друга Верой и главной актрисой. Те синхронно переставляют ноги и разворачиваются под счет еще одного мужчины в комнате – приглашенного хореографа. Раз, два, три – поворот. Раз, два, три – шаг. Остановившись в метре одна от другой, женщины смотрят в упор. Такая же кареглазая. Шатенка, но чуть темнее. Стройная и невысокая. Если какой фильмокритик вдруг решится заговорить о любимом типаже актрисы у Дага, то вот он. Хлопок в ладоши – и режиссер подходит к репетирующим. Абсолютная параллельность движений не требуется: Верин персонаж имитирует действия ведущей героини, но без квантовой точности. Артистка, как и все, слушает внимательно, серьезно, в чем-то даже покорно – качества, о которых в последнюю очередь вспомнишь применительно к высокооплачиваемым голливудским дивам из А-списка. Натали Портман. Вера переобувается в кроссовки на более низкой платформе – так они с Натали выравниваются в росте. Даг распрямляет Верины плечи, заставляя приосаниться – с удлиненной голенью и более узкими бедрами в обтягивающем комбинезоне она будет выглядеть бесполо, а с маской еще и безлико. Во время сжатого танцевального перерыва «копия» фотографируется со звездой и передает восхищение от лица сестры за первую роль – смелой девочки. НАТАЛИ: (улыбаясь широко, но с налетом грусти) Я рада, что многие в этом образе находят поддержку своим внутренним силам. А ты, наверное, тоже очень смелая, потому что женщине нужно быть очень смелой, чтобы в открытую проецировать свою сексуальность. ВЕРА: (улыбнувшись и пожав плечами) Мне просто повезло с окружением. Это ж как любовный роман! Тебя поддерживают, ты и расцветаешь, тебя зажимают, и ты чахнешь. Сидящая за правым рулем Вера приближается к единственному в поле зрения высоченному серому зданию с блестящим отливом и гордой черной табличкой – серебристый пистолет, рукоять которого стилизована семеркой в надписи 007 Stage. Один из крупнейших в мире съемочных павильонов, сгоревший дотла к финалу записи «Легенды» Ридли Скотта и отстроенный заново. Повернув на улочку, забитую транспортом и гаражными строениями, ведущая машину оживляет прилепленный на торпеде мобильный и активирует звонок. МЭТТ: (голос через автодинамики) О, пропажа! Мы в сквере гуляем, ты уже в пути? ВЕРА: Тридцать-сорок минут, вы еще будете на улице? МЭТТ: (зевающий голос) Вообще-то я думал заходить, а у малых энергии будто не они летели ночью через пруд. (оживляясь) Так ты мне скажешь, что это за секретная роль? ВЕРА: (подавив зевок) Мэтт! МЭТТ: (усмехнувшись) Да, да, я уже записываю, сейчас сразу и отправлю в сеть. ВЕРА: Блин... (выдохнув и быстро) Внеземная форма жизни. МЭТТ: Ха! Здорово. Я был женат на андроиде, теперь на пришельце. Мечта сбылась! Усмехнувшись и качнув головой, «инопланетянка» делает ручкой, потушив связь. В салонном зеркале мельчает отражение: въезд в Pinewood Studios – сродни контрольно-пропускному навесу с будкой и постовыми на американской границе. Узкая асфальтированная артерия тянется между компактными рыжекирпичными домами, утопающими в богато-зеленом, разросшемся лиственном камуфляже... Из Лондона – на побережье Девона: испугать меланхоличных овец реактивными детьми; съездить на экскурсию в гончарную мастерскую, где насобирать марблов и кубиков, а еще обжечь собственную поделку странной формы; спрятаться в домашнем подвале, инструментально-вокально издеваясь над хитом Леди Гаги. Назад в британскую столицу, чтобы, гуляя по Мосту Тысячелетия, наткнуться на уличного певца, играющего Unintended напротив Современной галереи Тейт. Огорошить музыканта своим пришествием, сфотографироваться и запостить в народной сети коротких сообщений. В потоке отзывов словить ироничное и личное от медиа-менеджера: «Тебе еще diaper/подгузник не простили, а ты уже millennium с одним «n» написал, spelling bee winner/победитель грамматического конкурса!» В середине июля на послезакатной сцене музыкального фестиваля Ottawa Bluesfest Мэтт выкрикивает поздравление Канаде со стопятидесятилетием и предлагает «нечто от кого-то канадского». С первых же аккордов его гитары можно безошибочно угадать малослоговое «ро-ма-ма» и «о-ля-ля» из попсового и бешено-знаменитого Bad Romance. С кичливым заявлением «хочу с тобой дрянной роман» и Фейт Луна вымаршировывает ко зрителям – не Леди Гага, но в коротких шортах а-ля трусы с карманами и на высоченных каблуках. Застопорившись в центре подмосток, Вера театрально-механично разворачивается и меняет угловатые позы, с каждой гитарной отбивкой для пропетой нездоровой исповеди. Уродство и болячка, дешево и зло, драма и пассивная агрессия. Оживает и свободно расхаживает она только во время лиричного припева. Вновь замирает ко второму куплету, показательно крутанув головой в сторону Мэтта с «your vertigo stick/твоя головокружительная палка» и лизнув микрофон вверх по гладкому корпусу и сеточной выпуклости. Заработав в ответ хитрую улыбку. До проигрыша с двуязычным признанием сигает по сцене. Отступает в глубь, чтобы мелодичной оборванной серенадой позаигрывать с иронично скалящимся ударником. Заметить приближающегося и наигранно удивленного Мэтта и, словно не на шутку переполошившись, броситься к фронтмену навстречу. Как раз к моменту французского речитатива – обняв Мэтта за шею, Вера подносит микрофон. Переняв эстафету уже с английским яростным «не хочу быть друзьями», уносится обратно к сценичному краю на финальный припев, скача вместе с живым морем внизу. Под завершающие такты прошмыгивает за спиной Мэтта влево. С последней строчкой о желании дрянного романа разворачивается лицом к фронтмену и, засмеявшись, отступает за кулисы. На интервью перед монреальским шоу в начале августа Мэтт единолично распинается о чувстве сродненности с канадской аудиторией, пока у входа в пресс-комнату Вера нахваливает семь дней отрывного музыкально-светового американского безумства для Тома. Медиа-менеджер скептически посматривает то на фронтмена, то на нее, видимо, слушая вполуха обоих. Наконец выдает рекламирующей: «Ладно, мы с Жаклин подумаем», – и Вера довольно улыбается: возможно, на Burning Man они двинут четырьмя парами в этом году. Мельком глянув на залезшего в телефон Тома, она отхлебывает из бутылочки и снова переводит взгляд на Мэтта. Вероятно, пиковым доводом его любви к франкоязычным канадцам звучит буквенно-цифровая комбинация. Запнувшись, фронтмен воровато озирается на стоящих в двери: мигом поднявший глаза Том и Вера с плотно сжатыми губами. Нервно усмехнувшись: «Ну, к примеру, если бы это был мой пароль...» – Мэтт возвращается к интервьюеру. Резко наружу водная аэропыль и британское «twit/лопух» – Вера с Томом срываются и молча убегают по коридору. Впрочем, до самого конца август движется по семейно-домашней колее, размеренно и распланированно. Мэтт празднует юбилейное семидесятилетие мамы там же, где и свой день рождения – в калифорнийском доме-ранчо, собрав с три десятка родственников и друзей. На свойский, чисто для преданных фанатов, концерт deep cuts/непопулярных песен в лондонский музтеатр Shepherd's Bush Empire Крис чуть ли не первый раз берет двух старших сыновей. Четверо из MUSE двумя лодками – Мэтт с Томом и Дом с Андерсоном – подряжаются в конкурсный гребной заплыв в гавани их малелького городка. Минут десять побарахтавшись в воде, как пьяные утки, и бесславно причалив в хвосте короткой регаты. И поскорее смывшись: «завтра Leeds, надо репетировать». Чтобы на следующий день с парковой сцены в деревушке Брэмхем на севере Англии порадовать фестивальных зрителей полузабытым треком Showbiz. Исполнив его в точности так – с растущим захватывающим напором и пронизывающим высоким вокалом, – как он звучал одиннадцать лет назад на фестивале-побратиме – Reading. Раскатанный пыльный автотракт c шестнадцатью, а то и более полосами среди безводной, выжженной солнцем и глухой пустыни, мягко говоря, выглядит странно. Еще больше сюрреалистичности, словно реальность раздваивается, навевает картина мчащегося рядом второго дома-близнеца на колесах – бежевый, с черными полосами и капсулой-навесом поверх лобового стекла. Взять один большой кэмпер на восьмерых не позволили невадские требования по водительской категории, да и укатиться на насколько дней в пустыню двумя фургонами – более комфорно и надежно. Туда, где за собственное благополучие ты отвечаешь только сам. Вера с Мэттом, столбыча у входа в шоферскую кабину и втихаря улыбаясь, поглядывают через водительское стекло – за тонированными окнами не разобрать, кто за рулем соседнего кэмпера, – и вперед на дорогу. Всего сотня метров до кордона встречающих бернеров – полуголые ковбои пустыни, обвешанные очками, платками и патронташами с водой и электроникой – те уже выстроились в ожидании. Дом, ведущий машину, оглядывается. Наряжен ничем не хуже: в арабской куфии с очками на макушке, украшенный любимыми клыкастыми ожерельями, с неприкрытым мускулистым торсом напоказ. ДОМ: Остановиться? МЭТТ: (живо) Да, они билеты проверят, и чтоб халявщиков никаких в салоне не притащили. Тон слишком убедительный – до наигранного, что сидящая на пассажирском месте Райана настороженно оборачивается. В сияющем золотом купальнике с вышитой на животе египетской маской, металлическими наплечниками и пелериной-крыльями. Дом в открытое окно высовывает руку ладонью ко второй машине, и соседний кэмпер тоже опускает стекло. Том – на пассажирском сидении – что-то говорит водителю: или Андерсону, или Джеки. Всем «девственникам плайи» показан обязательный ритуал трансформации в бернеров. Пока Мэтт с Верой в сторонке хихикают и фотографируют, сокомандники выкатываются в пыли, переворачиваясь, и, лежа на спине и размахивая руками и ногами, вычерчивают дугами крылья песочных ангелов. Наконец получив триумфальное благословение от местных встречающих, новички встают, неловко улыбаясь и оценивая ущерб внешнему виду. В белесой пыли и наряды, и волосы – разумный момент, чтобы попрощаться со стерильной цивилизацией. ДОМ: (отряхиваясь и подходя к Мэтту) Вы как-то не упоминали этого. МЭТТ: (довольно улыбаясь) Да-да, мы предпочли забыть о своем позорном вступлении. ВЕРА: (смеясь) Сюрприз бы не получился, и шоу бы не выглядело натурально. Встряхнув волосами, подруга барабанщика трет глаза, и Вера мигом бросается к ней. ВЕРА: (хватает Райану за руки) Это щелочная пыль, только не грязными руками! Из набедренной сумки возникают мокрые салфетки – и с макияжем во временном городе на месте высохшего озера тоже лучше мысленно и физически распрощаться. Плайа приветлива, но держи уши навостро, глаза открытыми, а воду всегда под рукой. Женская часть коллектива прибывших лавирует между палатками вдоль песочной улицы, откликаясь на приветствия и обмениваясь подарками. Блэк-Рок-Сити функционирует на экономике дарения: тебе вручают презенты, и ты в ответ можешь отблагодарить, если есть чем. У Джеки – целый рюкзак стразов и других украшательных блестяшек-липучек для тела, все на листах с названием ее косметической торговой марки. Место прибивки выглядит таким же необлагороженным, как оно и было с полчаса назад: два кэмпера мордами друг к другу, а на пыльном участке перед ними разложенные кучками металлические трубки, колья и сверток грубой ткани. Все по отдельности, а не собранное в палаточный тент. И четверо мужчин, стоящие спиной и разглагольствующие вместо того, чтобы строить. ДЖЕКИ: (насмешливо) Так и знала, что без нас не справитесь. (руки в бока) Ладно, чем вам помогать? Квазиархитекторы оборачиваются как один. ТОМ: Королева, не лучше ли сначала разобраться и потом быстро собрать, чем ринуться строить и никогда не закончить? АНДЕРСОН: (кивнув на мягкую игрушку у своей подруги) Кари, где к тебе этот зверь прицепился? КАРИ: (возмущенно) Это мой сын! И у меня свидетельство есть. (указав на бейджик на груди) МЭТТ: (подходит и читает) Лучшая пьяная мать. (усмехнувшись) А этих троих сочли слишком трезвыми? КАРИ: (качнув головой) Ну это ж добровольно. Джеки с Верой сказали, что уже детные, а Райана, что ей еще не надо. ДОМ: (поджимает на секунду губы, затем указывает за спину) Может, все-таки вернемся к палатке? Которая в шестнадцать рук возводится удивительно скоро. Далее – спустить с автодомовых крыш велосипеды и умчать в пустыню. Кататься вокруг и фотографироваться на, в, под и около гигантских причудливых изваяний: двухэтажные башни, трехметровые буквы, дерево с пышной кроной, куб, лицо робота – и здесь Чарли! Медуза, феникс, высоченное, но неработающее колесо обозрения, граммофон, лица, глаз, какое-то подобие биокомпьютера... Если их вообще можно все обойти. Постапокалиптические авто в стиле «Безумного Макса», зарешеченные, побитые, с шипами и трубками – навернуть круг в одном из них, сказав адрес и наобещав бензина. Обеспокоенно подойти к целиком обнаженной женщине, лежащей на животе в пыли, чтобы узнать, что она тоже «инсталляция». Пронаблюдать шествие зеленых человечков с выпуклыми круглыми ушами и плакатами за равноправие пришельцев, затем – велосипедный марш-бросок нудистов, парад рыцарей в масках-ведрах и с заячими ушами. Слева поют, справа – во что-то шумливо играют, сзади – танцуют, впереди – зазывают на угощение и воду... В сумерках раздавать встречным и поперечным светящиеся флажки, трости и серпантины. Тыняться полночи между диско-тентами и бороздить пустыню на обвешанных неоновыми огнями корабле, паровозе и самолете. Славить хором безумие и утопать в передозированном сенсорном психозе. Выложенная на профиле Тома фотография спящих в обнимку Веры и Мэтта – по-идиотски симметрично раскиданные в разные стороны руки и переплетенные ноги – подписана «Человеческая осьминоножка». Не иначе как в отместку за песочных ангелов. Медленно подняв глаза от мобильного и щурясь от солнца, Вера насупленно посматривает на дверь медиа-менеджерского кэмпера, пока Мэтт, зевая и потирая глаза, пытается вслушаться в то, что говорит Дом. Райана обожгла кожу, да и в целом ей тут не нравится, поэтому Дом отвезет ее в Рино и проводит на самолет. Бросив «да, конечно», фронтмен шаркает ко второй машине. ВЕРА: (глянув Мэтту в спину, переводит взгляд на Дома) Возвращайся. И ты не один. Формальная Британия оглушает резким контрастом: в первый день осеннего учебного семестра Мэтт заезжает в школу за Беном, а Вера заодно является на встречу с директором. На стенах кабинета – фотографии в рамочках с подписями годов и достижений местных студентов. ДИРЕКТОР: (посматривает на документ на столе, затем опять в монитор) Алисия Ребекка Беллами, 2015 года, июль, и она приходит к нам осенью 2020 года. Как вы девочку в семье называете? ВЕРА: Лис или Лисси. Глянете еще Лэнни? Ему на сентябрь еще не будет пяти... ДИРЕКТОР: (набирая, кивает) Да-да, я смотрю. (переводит взгляд на Веру) Лэнни приходит к нам на весенний семестр в январе 2019, когда ему будет полные пять лет, а на осень я могу порекомендовать вам или курсы здесь в школе, или хороших репетиторов. ВЕРА: (кивает) Мы остановились на домашнем обучении, но, боюсь, нам нужен учитель, который смог бы осенью путешествовать. Поэтому мы поищем такого сами. ДИРЕКТОР: Я вижу, что вы серьезно подходите, но вам нужно будет еще откорректировать график. Когда начнется учеба, Лэнни не сможет больше вольно путешествовать. ВЕРА: (кивнув) Конечно. Мы не будем больше так разъезжать по свету. Сказано – не сделано: в октябре они улетают в Лос-Анджелес. Чтобы отрывочными сессиями набегать в студию, потому что Мэтт решает записывать по одному синглу в единицу времени, а не распыляться поверх всех треков готовящегося альбома. В один из вечеров на Пойнт-Дьюм его метеором выносит в столовую. С расширенными глазами и схватив Веру, он утаскивает ее в гостиную, указав пальцем в телеэкран. Новость гласит: робот София получила гражданство Саудовской Аравии. Поглядывая то на видео лысого автомата с пластиной на затылке, точно как у ее андроида в фильме Дага, то на Мэтта, Вера пожимает плечами. ВЕРА: Это пиар. Они, скорей всего, спонсируют проект. МЭТТ: Ладно, а что ты на это скажешь? Вторая запись демонстрирует разговор Вилла Смита с роботом, где он намеками и прямиком заигрывает с Софией и тянется поцеловать, но гиноид напоминает, что они просто друзья. ВЕРА: Несуразная попытка изобразить роман. (разведя руками) Он актер, она чатбот. Признайся в любви своей Сири и посмотри, что она тебе ответит. МЭТТ: (нахмурившись) Неужели тебя это совсем не пугает? То, к чему все это может прийти? Ты гражданство Канады сколько лет уже не можешь получить? А в Британии что? И того лучше! Шесть лет отсидеть надо! И как легко, (указывает на телепанель), как легко получает внимание и блага тот, то, что даже мыслить самостоятельно не умеет. А теперь шаг вперед, и они научатся мыслить самостоятельно. Что тогда? ВЕРА: (задумчиво) Знаешь, наверное, в человеке действительно вшит генетический код, склонность к саморазрушению. Новый фильм Дага, кстати, об этом. Но может быть, есть какая-то возможность реверснуть этот код? МЭТТ: (отчаянно жестикулируя) Или открыть глаза и вырваться за пределы этого кода. (на миг замерев) Точно! Фронтмен уносится через холл ко входной двери, вероятно, в свой музыкальный гараж, а Вера тушит экран с картинкой темнокожего актера-шутника и бледного робота-ханжи. Перелет назад в Британию, чтобы в тихом, укладывающемся к зиме Девоне домашним кругом отметить Верин день рождения. Среди поздравлений выделяется и жжет беспокойством только одно – от Келли. Скрывшись на задний двор, Вера набирает и отправляет бывшей жене басиста: «Если захочешь поговорить, то я сейчас здесь». Ответ прилетает быстро: «Если найдешь время, приезжай», – и адрес. Шатенка, невысокая и ладно скроенная, говорит в основном Келли, а Вера с Джеки внимают без слов. О том, сколько улетело времени с девяностых годов, как они поменялись с Крисом; о том, что, вероятно, она была не права, стараясь его удержать подальше от светской жизни и очень редко появляясь рядом с группой; о том, что невозможно склеить их отношения, даже если бы одна сторона и захотела; об опасениях, что старшие сыновья переедут к Крису и перестанут общаться с ней и другими детьми. О том, что ей неведома абсолютная формула семейного нетупикового романа, но которую слушающие ее женщины, возможно, знают.