Насколько хватит твоего воображения. Ч. 2. Бесконечно

Века отмеряются камнем – подойди, коснись, и, может быть, ты почувствуешь вес эпох, спрессовавший пластичную землю и сыпучий песок в неподвижный монолит. Вода прославляет жизнь – окуни руку в бушующий ниспадающий поток, и пузырящиеся вибрации отзовутся в собственном теле, резонируя с пульсующей жидкостью. Близость к стихийным и колоссальной мощи феноменам природы толкает вглубь собственных потаенных идей и ощущений. А величайшая вещь, которую ты когда-либо узнаешь... ДЖАРО: (голос рядом) Впечатляюще. Рев падающей воды забивается в уши, а кожа холодеет от налипающей росы даже при легком ветре. Фейт, вздрогнув, поворачивает лицо к актеру и кивает. Он в тонкой куртке, однако заросший – к зиме, небось, готовится, – короткий хвост на затылке и полуторамесячная растительность на лице. ДЖАРО: Вон там внизу интересные кадры могут получиться, ты один на один с неумолимой силой. Вернув взгляд к источнику шума и сырости, она снова кивает. Гигантским ковшом в излучине реки неистово бурлит и пенится Ниагарский водопад, разбивая валящиеся за край потоки в стелющееся над водной поверхостью марево. ФЕЙТ: Ночью тут еще красивей. Там с башни (указывает за плечо, не оборачиваясь) бьют цветные прожектора, освещают и раскрашивают уступ. ДЖАРО: Можем еще раз потом приехать, если хочешь. А сейчас (заглядывает в телефон), я думаю, пора возвращаться. Полтора часа дороги, затем привести себя в порядок, поужинать – как раз к премьере и появимся. Кивнув третий раз, Фейт отступает от черного, врезанного к каменные глыбы на краю пропасти заборчика, и они с Джаро уходят смотровой променадной дорожкой вверх. Напоследок оглянувшись, Фейт сбивает шаг, ухватившись за локоть актера, и усмехается. Секции кованой ограды симметрично вписывают две пересекающиеся в талии восьмерки – похожие на знак, оставленный полтора года назад на капоте ее машины. Который Роуз идентифицировала как символ дружбы. Улыбка меркнет так же быстро, как и появилась. За спиной остаются камни, вода и стихия... А величайшая вещь, которую ты когда-либо узнаешь, – это любить и быть любимым в ответ. Стук в дверь чуть ли не выбивает расческу из ладоней, и Фейт, чертыхнувшись и пожонглировав щеткой с руки на руку, наконец ловит ее и с треском водружает на туалетный столик в ванной. Пройдя в гостиничный номер, Эмма бросает недоуменный взгляд на разложенное поперек кровати салатовое платье, а потом на Фейт в полуделовом темном брючном костюме. ЭММА: Зачем ты волосы распустила, и я не поняла, ты разве не в платье идешь? ФЕЙТ: (зажато улыбаясь) Передумала. Пусть они вдвоем с Шеном дефилируют по дорожке. (убрав улыбку) В конце концов, ты к этому фильму имеешь большее отношение. ЭММА: Ассистенты не высовываются на первый план. К тому же ты лицо известное, да и канадцы тебя любят. Ну, как хочешь. ФЕЙТ: (мелко кивая) Да, я знаю насчет ассистентов. (заметив удивление на лице Эммы) Из прошлой жизни. Хотела еще макияж стереть... Качая головой, Эмма демонстративно стучит указательным пальцем по тыльной стороне запястья и показывает на дверь. ФЕЙТ: (продолжает) Но, похоже, поеду красивой. Ладно, идем. От гостиницы до кинотеатра пять минут ходьбы по прямой, однако администрация 37-го Международного кинофестиваля в Торонто по регламенту все равно темным вечером направляет черный авто с логотипом мероприятия на борту. Красная дорожка перед Театром Райерсона начинается стартовыми светофорными вперемежку с белыми полосками – вероятно, для особо слепых или нетрезвых гостей. Не хватает только свистка или выстрела из спортивного пистолета. Джаро с Шеном, одетые как можно более панковато – гаремные штаны, незашнурованные высокие ботинки – позируют для прессы и раздают автографы довольным фанаткам за длинной оградой. Чуть поодаль среди фестивального персонала черепашьим шагом за ними плетутся две леди в темном: Фейт старается ни на кого не смотреть; Эмма же, наоборот, только и занята высматриванием Джаро, чтобы в любой миг подскочить на помощь. Среди всеобщего гама вдруг явно доносится юношеским голосом «Plug-in baby», и Фейт машинально поворачивает голову на свое старое одиозное прозвище. И замирает, одумавшись. Телефоны в вытянутых руках успокаивающе глазеют камерами на позирующих братьев Лето. Записал ли кто-то ее опрометчивую реакцию или нет, она все равно набирает просьбу Джеку, чтобы тот помониторил большую сеть. По возвращении в Лос-Анджелес группа Джаро с новой силой бросается на инструменты, одним днем собрав в профессиональной студии традиционный Саммит поющих волонтеров для записи хоровых голосов. Когда торонтский фестиваль и его народное голосование за любимые фильмы сворачиваются, Приз зрительских симпатий в категории документального кино выносится фильму 30 Seconds to Mars. Громкая музыка, фейерверки и толпы гостей, устраивающих авто-заслон на узкой дороге Голливудских Холмов – все, чем особенно проникаются соседи Джаро в предночные часы, – в избытке. Наблюдать со второго этажа за эскападами играющих даже занятней, чем вблизи. Свесившись с перил балкона, Фейт в одиночестве улыбается. ДЖАРО: (выходит к ней) Хей, пропажа нашлась. Идем к нам, повеселимся. Мой брат в ударе, они все угадывают. ФЕЙТ: (улыбаясь, поворачивает к нему голову) Боюсь, на сегодня я свой лимит веселья и алкоголя исчерпала. Не хочется завтра на интервью с Эммсами выглядеть спящей сомнительно красавицей на фоне непьющего тебя. ДЖАРО: А, вот оно что. (обнимает сзади) Увидишь, все пройдет хорошо. И опросник (целует в одну щеку), и премьера (чмок во вторую щеку). ФЕЙТ: (смеясь и ежась от щекотки) Слушай, ты не хочешь избавиться от бороды? (ерзает в его руках, поворачиваясь лицом) Серьезный режиссер Барт Каббинс свою миссию выполнил успешно, мы можем теперь увидеть простодушного мальчишку Джаро Лето? ДЖАРО: (щурясь) А ты обещаешь к нам присоединиться? У меня в команде есть вакансия. ФЕЙТ: (качая головой) Как все официально! Ладно, только пока такси не приедет, я в твоем распоряжении. После фантасмагорической вечеринки у Джаро в квартире подчеркнуто ощущается тишина и тусклость. Местный телеканал что-то бубнит про уровень осадков и океана, а Фейт лениво уничтожает спамерские сообщения в папке входящих, вытянувшись на диване в гостиной с мобильным в руках. Остановившись на секунду, она улыбается. В экране большими буквами агентесса радуется вымученному решению суда признать сына за ней. Фейт бросается в телефонную книгу, но спохватывается и поздравляет смской: в одиннадцать ночи Роуз вряд ли будет в восторге от нетрезвых возлияний. Отложив телефон на журнальный стол, Фейт рассматривает блики от телеэкрана на потолке. Цветные быстро сменяющиеся картинки в темноте. «Ночью тут еще красивей». А величайшая вещь, которую ты когда-либо узнаешь... Поджав губы, она перекладывает со столика на диван лаптоп и растягивается перед экраном на животе. Что нужно делать, если какая-то идея гложет занудной печалью? Впустить ее и дать развеяться. Последовательность букв отсылается в адресную строку. Пришедшее возвратом заставляет Фейт вытянуться в позу медитирующего, но с нахмуренным лицом и оторопело разведенными руками. Совсем не в балансе с окружающим миром. Фанаты MUSE – в частности, та клика из них, что считают себя «старой школой» – хают новый альбом группы Мэтта так, как будто он лично каждому из них обещал сделать новые песни тяжелыми. Следующая орава фанов – судя по именам и мини-картинкам в социальной сети, больше, женская – с жаром перетирает сплетни вокруг размытых фото и двусмысленного сообщения. Так рьяно, будто разрешения облизывать свои гитары или дрочить на них он должен спрашивать у каждой поклонницы. Какими бы ни были мутными снимки с концертных залов, на нескольких явно заметна эрекция фронтмена, а в расплывчатом статусном обновлении более-менее известная певица, с которой Мэтт успел где-то засветиться, намекает на семь дюймов. Открыв напоследок вкладку сообщений на своем профиле, Фейт хватается за голову. «У него действительно семь дюймов?» – «А почему мы его раньше на сцене со стояком не видели?» – «Тебе нравилось, когда он тебя имел всеми семью дюймами?» Фейт, мелко качая головой, болезненно кривится, пока не натыкается на издевательски вежливое: «Дорогая Вера, просим вас опровергнуть эти дурацкие слухи». Резко встав, она горько усмехается и вылетает на кухню. Однако через секунду забегает обратно и, отыскав среди текстовой вакханалии лаконичное «Семь. Правда?», делает перепубликацию у себя в аккаунте со злорадной припиской «Да, правда». Теплые душевые струи смывают уже вчерашний день и связанные с ним происшествия. Фейт поворачивается влево-вправо, задрав голову, как будто настраиваясь на неслышимую мелодию. Но звуки не приходят, вместо них только образы: погруженный во тьму клубный зал, мягкий уголок в нише; Мэтт значительно моложе, одет в красное и с черными волосами, его руки на ее бедре и талии; она вся в черном, в короткой юбке-полуклеш, оседлав, движется на нем – вверх и ближе, назад и дальше, – одной рукой вцепившись в плечо, а вторую запустив ему в волосы... Старые кадры, дружески пойманные медиа-менеджером и сохраненные по их согласию. Закутанная в полотенце, она выходит в гостиную. Телефон показывает время – два ночи – и уведомление о пропущенном звонке от абонента «Кирк, Сэр Томас ЗВЗ». Промямлив: «Вспомни про черта, он и позвонит», – Фейт будит лаптоп и, проигнорировав бесчисленные реакции на вчерашнее обновление статуса, сохраняет новый: «Это абсолютная правда: я знала его семь лет до того, как ушла». Красная дорожка только номинально так называется. По факту серая плитка возле кинотеатра «Одеон Лестер-Сквер» выстлана зеленым ковровым покрытием с белой надписью-названием фильма на краю и обнесена по бокам низким заграждением с плакатами ленты. Есть что-то строго-формальное и обязующее в совпадении мировой премьеры с европейской, а конгрегация в величавом, хоть и осовремененном, кинотеатре с королевской ложей возводит торжественность и помпезность мероприятия в новую степень. Как будто одного принта с титулом фильма Фейт в начале зеленого ковра не достаточно, чтобы растерять дар речи и внутренне свалиться в обморок. В сравнении с блокбастерными кинопремьерами промо-дебют ее фильма более чем скромный: по арене перед входом не бегает тамада с микрофоном; вместо громких танцевальных ритмов играет классика, перебиваемая интервью и клипами на огромном экране поперек улицы; и никто не выкрикивает имена прибывших. Согласно какой-то мудреной традиции, актеров и топов на дорожку выдают порционно: через интервалы, по одному и согласно очереди. Со старта на зеленой аллее Фейт уносит к ограде у площади Лестер. Раздавать автографы, отвечать фанам и позировать для снимков, чуть ли не перелезая на другую сторону, в доброжелательном Лондоне считается хорошим тоном. Когда она слышит комментарий о том, что ее имя в качестве ассоциативного продюсера убрали из начальных титров, Фейт удивленно улыбается и отшучивается, что сама только первый раз идет смотреть фильм. Но неизвестный оказывается прав: ее имя и в самом деле исчезло из списка продюсеров, оставшись лишь в титулах сценариста и актрисы. Мрачнея в и без того темном зале, Фейт гневно вперивается в затылки Эммсов и главного продюсера, доставая из клатча телефон. Если уровни угрюмости безграничны, то выражение ее лица приобретает следующий по хмурости оттенок. Сообщение от Роуз предупреждает: «Можешь тоже грозиться меня уволить, как Джека, но держи глаза открытыми, а себя в руках. Беллами с Ховардом и Кирком на премьере». Фейт озирается по сторонам неосвещенного бельэтажа – всех селебрити разместили на втором уровне, – но в огромном количестве набежавщих знаменитостей искомых лиц не обнаруживается. Два часа, кажется, пролетают за десять минут. В тщетных попытках поочередно телепатировать возмущение в головы топов, сканировать мезонин в поиске британских музыкантов и вникнуть в суть разворачивающегося на экране. В итоге, когда загорается свет, зрительский обряд встающей и аплодирующей массы становится неожиданностью. Фейт следует примеру соседствующих и тоже поднимается. ДЖАРО: (наклоняется к ее уху) По-моему, отлично получилось. Что скажешь? ФЕЙТ: (ему в ухо) Наверное, но я хотела бы еще раз спокойно пересмотреть и сравнить с принтом, что VFX дали. ДЖАРО: (кивает и склоняется опять) Роберт, наверное, еще захочет с журналистами пообщаться... ФЕЙТ: (перебивает, повернув лицо к его щеке) Тут еще больше десятка актеров с картины, пусть общается. Я бы предпочла сбежать куда-нибудь в тихое место. Кивнув, Джаро указывает рукой вдоль ряда, и Фейт в составе регулярно путешествующей команды на базе 30 Seconds to Mars с улиточной скоростью передвигается между сиденьями. Когда строили или модернизировали знаменитый лондонский кинотеатр, то явно с заботой думали о женщинах – в дамские комнаты легко попасть из главного фойе. Фейт на манер фокусника-иллюзиониста вертит ладонями под дующим электрополотенцем, когда в помещение влетает Эмма. ЭММА: (запыхавшись и расширив глаза, жестикулирует в сторону двери ) Там наши... с MUSE... у мужских туалетов. Сорвавшись с места, Фейт хватает клатч и вылетает за дверь. Смерив шаг в холле и стараясь держать улыбку, она не оглядывается на оклики, и вдвоем с ассистенткой Джаро они ныряют в боковой коридор. Когда планировали этот театр, то о мужчинах явно не беспокоились – их комнаты задвинули вглубь громадного здания к сцене. Выслушав сжатый пересказ Эммы о встрече-сюрпризе, Фейт звонит абоненту «Кирк, Сэр Томас ЗВЗ». ТОМ: (резкий голос в трубке) Что? ФЕЙТ: (вибрирующим от быстрой ходьбы голосом) Я не знаю, ты сейчас возле мужских туалетов или нет, но ты лучше будь там. В боковом коридоре тусклее, чем в фойе, но даже за мелькающими силуэтами близ идущих просматриваются четыре напряженные фигуры у тупиковой стены. Джаро стоит спиной, руки в карманах, голова высоко. Рядом – Шен в похожей позе. Перед Джаро кто-то бегло жестикулирует. Мэтт. За плечами Джаро и Шена просматриваются светлые волосы. Дом. Когда рука жестикулирующего сжимается в кулак, Фейт ускоряет шаг. ФЕЙТ: (на бегу, к Эмме) Держись сзади. Следи, чтобы никто ничего не снимал. Юркнув вперед справа от Джаро, Фейт... отлетает в стену со стуком и падает. Долесекундная картинка занесенного кулака сменяется теменью, и только слышны далекие глухие удары и стуки. Она пытается проморгаться и подняться по стенке, но кто-то врезается и заново валит ее на пол. Что-то съезжает с ее бедра, когда она садится, поджав ноги. Фейт, всматриваясь, трет виски и затылок. Рядом Джаро поднимается на колени. Справа Мэтт, свернувшись на полу и ловя ртом воздух, держится за ребра и жалобно смотрит на нее. Ближе к другой стене увертливый Дом и более сильный Шен соревнуются в беспорядочном реслинге. Джаро, встав сам, помогает Фейт подняться на ноги. На ее хриплый, сухой выкрик «Дом» голову почему-то поворачивает другой барабанщик, а Дом с силой отпихивает Шена так, что тот влипает в стену. Подходя к Мэтту, Дом бросает на нее скорый взгляд и морщится от боли. Брань за спиной и короткие указания сигналят о появлении Тома на арене, и какие-то люди в униформе опускаются перед Мэттом и Домом. ТОМ: (голос за спиной) Нет, ее. Ее сначала отсюда выведите! Через черный вход. «Люди в черном» разворачиваются к Фейт, а она оглядывается на медиа-менеджера. ДЖАРО: (сквозь зубы к Тому) А ты что еще за хрен здесь, чтобы помыкать всеми? ТОМ: (взвинченно поворачивается к Джаро) Том Кирк, медиа-директор мальчиков (кивает на вставших Мэтта и Дома). Ты, если хочешь, можешь пойти и дать интервью сейчас, а мне шумиха вокруг этого цирка и близко не нужна. (к Фейт, прикрикнув) Уходи. ФЕЙТ: (к Джаро, слабо) Все в порядке. Увидимся в отеле. (к охранникам) Идемте. Уходя, она оглядывается. В глазах Мэтта испуг и паника. За короткие пять минут езды до гостиницы она успевает раз десять скинуть его вызов и не ответить на седьмое короткое сообщение. Охрана доставляет ее прямо к двери гостиничного номера, и, оставшись в одиночестве, она сама набирает Агента Провокатора. МЭТТ: (голос в трубке сплошной скороговоркой) Вера-извини-я-не-знаю-как-это-вообще-вышло, Вера-мне-очень-жаль-давай-встретимся-и-поговорим... ФЕЙТ: (перебивает) Мэтт, стоп, прекрати. Зачем? МЭТТ: (через паузу) Что зачем? Встречаться? Поговорим. О чем хочешь поговорим. Хочешь о лондонской дурацкой погоде? Будем говорить о погоде. Дурацкой. Хочешь о твоем новом скрипте? Поговорим о нем. Хочешь о моем новом альбом? Хотя не, лучше не стоит. (усмехается) ФЕЙТ: (ложась на кровати, кладет свободную руку на лоб) Об экономике и географии, ну и, может, еще немного о политике. МЭТТ: О! Отличная тема, я могу о политике! ФЕЙТ: Только завтра утром. МЭТТ: Девять? ФЕЙТ: Одиннадцать. МЭТТ: Где? ФЕЙТ: Waxy. МЭТТ: У органа? ФЕЙТ: В одиннадцать у органа. МЭТТ: (через паузу с улыбкой и мягко) Легко? ФЕЙТ: (усмехнувшись и тихо, тоже через паузу) Бесконечно. Тишина на том конце улыбается, и Фейт кладет трубку. Дверь открывается щелчком. Резко сев, Фейт хватается за шею и кривится, а через секунду убегает в ванную, где ее выворачивает. Наутро Фейт, прижимая левый указательный палец к губам и периодически слизывая выступающую из места прокола кровь, пытается читать новости в телефоне. Однако взгляд постоянно скользит к белому пластиковому прямоугольнику на журнальном столе возле широкой кровати. На сайтах кинокритики общий знаменатель отзывов к ее фильму сводится к «нормально, но могло быть лучше», в противоположность чему кассовые сборы невыразимо радуют. А кусок белого пластика безмерно выводит из себя, заставляя стучать ногтями по ребру телефона и теребить ворот домашней футболки. В бульварные онлайн-журнальчики все-таки просочились детали вчерашней эпохальной встречи возле мужских туалетов в «Одеоне»: «Мыслители побили марсиан!» Заголовок для сводки новостей из сумасшедшего дома. И можно было бы долго смеяться, если бы мелкий контейнер не мозолил глаза своим присутствием и возможным содержанием. В разворачивающейся интернет-баталии эшелоновцы обзывают кумира соперников «визжащим крючконосым карликом», а поклонники MUSE, не отставая, лепят к фотоснимкам Джаро подписи «безголосый музыкально обделенный стриптизер». Фейт судорожно выдыхает. Зато теперь понятно, с кем ей посчастливилось связаться. Белый пластиковый магнит, похоже, притягивает не только ее: Джаро, экипированный для уличного променада, встает из-за спины Фейт и подходит к столику. Поднимает прямоугольник и разворачивает к себе фронтальной стороной. Фейт замирает. ДЖАРО: (с непроницаемым лицом) Скажи, а ты хотела бы от меня ребенка? ФЕЙТ: (напряженно) Это хороший вопрос, на который у меня сейчас нет ответа. (мелко качает головой) Серьезно, я не знаю, хочу ли я ребенка вообще. ДЖАРО: (сужает глаза, передавая ей пластик) Тогда, может быть, ты подумаешь? Фейт мигом разворачивает белый вытянутый предмет окошками индикатора к себе и с неимоверным облегчением выдыхает. Одна красная полоска. Тест на беременность по крови. ФЕЙТ: (переводит взгляд на ожидающего актера, взбадривается) Да, я подумаю. Хорошо, но не сегодня. ДЖАРО: (собирая телефон и ключи со стола) Точно не пойдешь с нами? ФЕЙТ: (машет рукой) Идите веселитесь без меня, я лучше до перелета еще отлежусь, чтоб потом не... (смущенно улыбается) Не переживай, я в порядке. После ухода Джаро она выкапывает из личных вещей косметичку. В ванной перед зеркалом медленно крутит головой, оценивая масштабы предстоящих художественных работ: над скулой, что встретилась с рукой Мэтта, сине-фиолетовыми отливами под нижнее веко расплылись кровоподтеки. Оставив пасмурную улицу за спиной, Фейт проходит в широкую дверь под высокой аркой с полукруглой вывеской Waxy O'Connor's, и швейцар-охранник сразу же ее останавливает. ШВЕЙЦАР: Мисс, документы. Фейт выдыхает, мотает головой, явно ругаясь про себя, и достает из сумки британские водительские права. Маленькая собачка – до смерти щенок. Охранник подозрительно сверяет фото на удостоверении с внешностью миниатюрной особы перед собой. Со спины Фейт видно, как поднесенная к лицу ладонь в следующий момент опускается с солнцезащитными очками. ШВЕЙЦАР: (отдавая права) Добро пожаловать. Водворяя очки на лицо, Фейт проходит внутрь, привычно огибает барную стойку, готовая скрыться из виду в задней комнате паба, как ее окликает бармен. БАРМЕН: Мисс, хочу порекомендовать комнату... ФЕЙТ: (перебивает) Пролет на третьем с половиной этаже. Вверх, налево, вверх, почти направо, налево, вверх, направо, неважно. (усмехается и кивает) Я найду дорогу, спасибо! Лестница лишена даже того скудного освещения, каким одарен первый этаж. Знаменитый на весь Лондон ирландский паб, поглотивший здание бывшей церкви, простирается на шесть этажей вверх и вниз, разделенных множеством комнат. Общая тема средневековья, шумные пивные вечеринки и лабиринтообразная система лестниц и переходов давно превратили паб в место паломничества туристов и гостей, набивающихся сюда до отказа каждый вечер. Днем же, как сейчас, огромное помещение практически пустует. Чертыхаясь и спотыкаясь в полутьме, Фейт преодолевает очередной пролет и сворачивает к следующей деревянной лестнице. От Waxy до квартиры Мэтта на Гросвенор возле Американского посольства каких-то полчаса ходьбы или десять минут на машине. Проходная комната на третьем с половиной этаже стала их любимой: здесь больше света, есть столики исключительно для двоих, а декорации на стене напоминают три ниши органных труб. Фейт ступает на светлые доски пола и моментально оглядывает пролет – Мэтт, один за дальним столиком, резко поднимает на нее глаза. Задержав дыхание и улыбнувшись уголками рта, она быстро подходит, а Мэтт, пристально наблюдая за ней, вытягивается на стуле и убирает локти со стола. ФЕЙТ: (садясь напротив, тихо) Привет. МЭТТ: (все так же всматриваясь в нее) Ты как? Фейт убирает темные очки с лица. Под правым глазом – затонированный, но все равно хорошо различимый синяк и припухлость. МЭТТ: (испуганно мотает головой) Прости, я не хотел... ФЕЙТ: (перебивает, тоже мотает головой) Все в порядке, это не твоя вина... МЭТТ: (перебивает) Я правда не понимаю, как вчера… ФЕЙТ: (перебивает, поднимая руки) Забудь, я сама влезла... (вопросительно склоняет голову набок, положив руки на стол) География, хорошо? И экономика. (и более спокойно) Мы же об этом собирались поговорить? МЭТТ: (кивает) Да, об этом. (замолкает на пару секунд, щурится, трет подбородок и смотрит вдаль, задумавшись) Э-э-эм... Приближающиеся шаги отвлекают внимание обоих, и пока официант выгружает с подноса две чашки, а Мэтт погряз в раздумьях, Фейт ловит момент, чтобы лучше рассмотреть его. Такой же невзрачный серо-черный вид, как и у нее, за вычетом солнечных очков. На столе только его телефон. Потому что кто носит очки в пасмурную погоду, да еще и в темном помещении? Взгляд цепляется за прилипшие к черному полупальто цветные ворсины и пушинки. Фейт сжимается: какая бы женщина сейчас ни была с Мэттом, ее явно не заботит его внешний вид. На правом плече обнаруживается длинный белый волос, и Фейт отводит лицо и опускает взгляд. Официант уходит, оставив их наедине. МЭТТ: (указывает на чашку Фейт) Латте, ты всегда... Фейт кивает и благодарит. МЭТТ: (вытаскивает чайный пакет из своей чашки и кладет на блюдце) Ты когда-нибудь задумывалась о самом спокойном месте на этой планете? Спокойном и достаточно отдаленном? (выделяя голосом и саркастично улыбаясь) От центров политических, экономических распрей? ФЕЙТ: (усмехаясь) От людей, что ли? Антарктида? МЭТТ: (щурясь) Нет, серьезней. (заговорщицки) Ни войн, ни массированных криминальных новостей, ни патриотичной рекламы «мы самые лучшие на планете», и достаточно высокий уровень цивилизованности. Почти изолированность от остального мира. ФЕЙТ: (серьезнеет) Ты об Австралии говоришь? МЭТТ: Или Зеландия или Папуа-какая-там Гвинея, или любой остров в том регионе. Даже лучше те, которых нет на картах. ФЕЙТ: (задумавшись) И отсутствие крупных природных катаклизмов... МЭТТ: Точно! (понижая голос) Ты можешь сидеть спокойно на своем острове и менять погоду на Северном полушарии. Через спутник. Или обваливать рынки. Или натравливать сильно патриотичных на сверхрелигиозных... Фейт кивает и смотрит на Мэтта широко открытыми глазами, вслушиваясь в каждое слово. Какой-то мужчина пересекает их пролет от лестницы к лестнице, а Мэтт и Фейт замолкают над чашками, пока тот не исчезает из виду. ФЕЙТ: Ладно, я думаю, этого достаточно, чтобы подумать... Что насчет энергии скажешь? МЭТТ: Зависимость от ресурсов, как обычно. И на сколько их хватит. ФЕЙТ: Что в случае с возобновляемыми источниками сводится к географии и климату... МЭТТ: Оборудование. ФЕЙТ: Да, но, по логике, со временем оно будет совершенствоваться, удешевляться, соответственно, энергия в цене тоже будет падать... МЭТТ: Монопольный контроль над ценами, уничтожать наивных инноваторов-конкурентов, изобрести совершенно ненужные примочки, которые навешивать к своему оборудованию. Его, кстати, тоже секретно производить. Ноу-хау. Не вскрывать. Никакого реверс-инжиниринга. ФЕЙТ: (смеется) Миру просто повезло, что ты на этой стороне, а не на той. МЭТТ: (смущенно улыбаясь) Это очевидные вещи. Фейт, широко улыбаясь, смотрит на него. Для человека, чей мозг работает с бешеной скоростью, многое кажется очевидным. Они оживленно разговаривают еще минут десять – о солнечных панелях и ветряных мельницах, об олигополиях и конгломератах, – пока за спиной Мэтта с лестницы не спускается мужчина, который ранее исчез там. Фейт с Мэттом вновь замолкают, провожая взглядом незнакомца, когда тот пересекает комнату и уходит вниз. Фейт вытягивает руку и снимает с плеча Мэтта белый волос, струшивая с пальцев на пол, а Мэтт настороженно отслеживает ее движение. Покончив с напитками и обсуждением, спустя несколько минут они тоже спускаются по спиралеобразным лестницам-переходам. Он, как истинный джентльмен, впереди. Но Фейт более уверенно, не спотыкаясь, проделывает путь вниз. Проходя на первом этаже мимо бара, Мэтт кладет перед официантом купюры. Когда он с Фейт приближаются ко входной двери, видно, как ходивший ранее по их этажу мужчина поворачивается на барном стуле и, вставая, смотрит им в спину. Фейт надевает очки, а Мэтт накидывает капюшон. Выйдя на Руперт-Стрит, они останавливаются и поворачиваются лицом друг к другу. МЭТТ: Тебя подвезти? ФЕЙТ: (с грустной улыбкой качает головой в отрицании) Тут буквально пять минут до Шафтсбери... Я в Piccadilly London West... Ты... (оробело) Гросвенор? МЭТТ: (тоже качает головой) Не... В Северном Лондоне. ФЕЙТ: (со вздохом облегчения кивает) Я напишу тебе, когда... Но она не успевает закончить обещание. К Мэтту подбегает улыбающаяся девушка, обнимает и целует в щеку. В руках – пакеты с шоппинга. Девушка – блондинка, и это явно не Кейт. Фейт в удивлении открывает рот и опускает лицо, мысленно благодаря синяк, а затем – солнцезащитные очки, скрывающие порядочную часть ее лица. Блондинка протягивает руку и представляется Кристин. ФЕЙТ: (пожимает руку) Я... (смотрит на всполошенного Мэтта) КРИСТИ: Я знаю, ты Фейт Луна. Мы вчера ходили на твой фильм. (прижимается к Мэтту) Вы надолго в Лондоне? Может, сходим куда-нибудь? Вчетвером? ФЕЙТ: (застывает и еле мотает головой) Мы вечером возвращаемся в ЛА. КРИСТИ: (улыбается) Вы такая красивая пара. Мэтт, скажи, они чудесно смотрятся вместе! Фейт испуганно смотрит на него. МЭТТ: (поворачивая лицо к подруге) Э-э-эм... Кристи, не хочешь в машине подождать? (достает ключи и передает ей) Да, подожди в машине, я скоро буду. Кристи напоследок еще раз целует Мэтта в щеку, показывая горы покупок и что-то нашептав на ухо. Мэтт растерянно улыбается, поглядывая на Фейт, и блондинка так же быстро убегает, как и появилась. Фейт с Мэттом вновь остаются вдвоем, не говоря ни слова, лишь то опуская, то поднимая глаза и лица. На его плечо глумливо прилипла новая белая волосина. Фейт поднимает ладонь, а Мэтт разводит руки в стороны и делает к ней шаг, чтобы обнять, но она препятственно кладет левую ладонь ему на грудь: «Не надо, все в порядке». Правой снимает белый волос и струшивает. Он снова молча наблюдает за ее жестом, а Фейт аккуратно убирает руку с его груди и отходит на полшага назад. МЭТТ и ФЕЙТ: (одновременно) Береги себя. (и) Увидимся. Он слегка улыбается, она кивает и разворачивается. Шагая по Руперт-Стрит, Фейт глубоко и прерывисто вздыхает. Часто моргает и сглатывает. Потому что какая женщина будет тревожиться из-за нечищенного пальто другого мужчины, если там, откуда она пришла и куда направляется, ее ждет тот, с кем она составляет «красивую пару»?