Demons from the outside

Камень сорвался с ближайшей крыши и запрыгал по пустынной мостовой. Говард резко обхватил рукоять меча, не спуская напряженного взгляда с крыш - ночь была крайне неспокойной. То и дело из улочек с пронзительным писком выбегали крысы, к радости парня, слишком малочисленные, чтобы напасть. Несколько раз мимо проходили выжившие: квартал недавно подвергался чистке, и лишь немногие оказались не заражены. Как старший не кривил губы, как не старался - этих тронуть уже было нельзя. Смотря на их бледные, осунувшиеся от голода лица, на худые руки, молитвенно сложенные перед ним, парень не знал - радоваться или скорбеть? Первая эйфория от нового места уступила страху. Да, эликсира здесь давали больше, чем ранее; условия были лучше, а заработок - выше. Но, как ни крути, время было не спокойным. Власти на троне сменяли друг друга, аристократы грызли глотки за малейшую благодать, и всего через день Говард мог точно так же стоять с этими людьми перед воротами, ожидать своей очереди, и то, при лучшем раскладе. Про плакальщиков даже вспоминать не хотелось. Собака недовольно зарычала в ногах, словно что-то чуя. Шерсть у нее на загривке встала дыбом, острая пасть скривилась в оскале. - Тише-тише, - рукой в грубой перчатке парень погладил гончую и всмотрелся в темноту. Где-то вдалеке, в череде узких улочек, вышагивал Дван, напевая незамысловатую песенку. Будучи старше, он крепко засел на своем, как смеялись новички, хлебном месте. Уверенно и чинно, мужчина проверял проходы и лазейки, скорее всего обдумывая поход в Винный квартал. Никто из рядовых не решался спросить, что Дван забыл там, но некоторые злые языки шептали: мужчина навещает Пруденцию и ее девочек. Говард вздрогнул, вцепился в ошейник гончей: та рвалась вперед, негромко порыкивая. У паренька мелькнула шальная мысль... Нет. Дорого ему обойдется этот выстрел в пустоту. По-крайней мере, хотелось надеяться, что в пустоту. - Избегай блуждающего взора, что перескакивает с одного на другое и легко притягивает к блестящим вещам, которые поначалу вызывают восхищение, но затем приводят к беде, - забормотал Говард, крепко держа вырывающуюся гончую. - Помни: глаза не устают смотреть, но неспособны тут же отличить истинное от ложного. Человек с ущербным взором подобен сломанному зеркалу: уродство для него — красота, а красота — уродство, - руки у него от страха дрожали, а язык отнимался. -Удерживай взгляд на чистом и поучительном, и когда придёт час, различишь ты козни Чужого... В стену влетела бутылка, осыпая парня осколками. - Кто здесь?! - голос сорвался, и в свете фонаря блеснула сталь меча. Вырвавшаяся гончая скрылась в безмолвных улочках города, оставив парня наедине со своим страхом. Стихла даже песенка Двана. В полной тишине, нарушаемой лишь тяжелым дыханием Смотрителя, раздался шепоток. Отчаянно мотая головой, Говард ринулся к воротам. Только бы успеть добежать, только бы успеть предупредить дежурного. "Это все происходит не на самом деле, я просто уснул", - билась в голове спасительная мысль, но усиливающийся шепот вместе с негромкими шагами позади лишали всякой надежды на спасение. Раздался тонкий свист, а следом шею пронзила боль. Подкатившаяся к горлу тошнота и оплывающий в красочных пятнах мир пугали меньше, чем приближающаяся фигура. Перед глазами промелькнула широкая ладонь, и лицо обдало свежим воздухом. Держа в руках золотую маску, незнакомец задумчиво разглядывал распластавшегося Смотрителя. Последний раз мостовая вокруг пошатнулась, и наступила темнота. Осторожно сняв с пояса кошель, мужчина водрузил на плечо похрапывающего Говарда, смазанной тенью скользнув на крышу. Здесь паренек будет в безопасности, избежав шумихи с Кемпбеллом, если конечно с перепугу не ринется с края крыши вниз. Вспышка, и человек исчез.