Уходя от славы

Фелис всегда считала, что дружба — очень сложная вещь. Сначала надо познакомиться, затем добиться взаимопонимания, пережить все ссоры и разногласия… В результате, вы получаете крепкую, непоколебимую связь и отличного напарника, компаньона, друга — называйте, как хотите. Такую связь она всегда имела с Виктором — мальчишкой, столько лет остававшимся ей другом. К слову о Викторе. Он, конечно же, объяснил все это намного проще: — Дружба — это механизм, Фелис! Такой, ммм… Часовой механизм! Чаще всего, шестеренки работают хорошо, но они всегда могут прохудиться или заржаветь… Виктор, подумалось Фелис, редко вспоминал о таком понятии как «дружба». Наоборот — он все больше и больше времени проводил за своими аппаратами, изобретениями и устройствами. Но он всегда был рядом с ней. Даже спустя восемь месяцев после их «триумфального» побега из приюта, Виктор каждый день навещал ее. В приюте много друзей. Вернее… Нет, не так. В приюте много детей, но дружили они, как правило, сами с собой. Есть несколько девчонок и мальчишек, вечно ходящих небольшими группами или парами, но это не то. В приюте полноправно царит только одно — соперничество. Соперничество во всем — не только в скорейшем нахождении заботливой семьи. Фелис помнила это. Ей казалось, что это то далекое прошлое, к которому ей вовсе никогда не хотелось возвращаться. Тогда она жила одной мечтой. Вместе с Виктором, они ежечасно выдумывали самые безумные планы побега, а затем весело, от души, смеялись. Они не хотели попасть в новую семью. Они и так считали себя семьей… Все это осталось в воспоминаниях Фелис. Старые надежды, идеи, выдуманные от обреченной на провал жизни в стенах приюта, теперь томились где-то в ее подсознании. Новая жизнь, новые цели — вот, что сейчас ждало ее!.. Однако, вернемся к проблеме дружбы. Если для Фелис все было понятно с детьми из приюта, Виктором, девушками из балетного класса, то Камилла… Камилла ле О представлялась ей нерешаемой задачей, которую нельзя разгадать каким-либо известным способом. Вот и сейчас — стоя в танцевальном классе, Фелис в очередной раз подловила себя на размышлениях о проблемах Камиллы. Та же, совершенно равнодушно, даже не смотря в ее сторону, совершила несколько поворотов вокруг своей оси. — Фелис! Девушка вышла из раздумий благодаря Луи Меранту. — Я попросил встать в позу Арабеск! Сегодня Вы несколько рассеянны… Фелис оглядела зал. Все юные балерины стояли в нужной позе, поэтому она тоже, немного мешкая, встала и вытянула руки вверх. — Первая позиция, — тем временем продолжал Мерант, — вторая позиция, третья, четвертая и отдых в пятой. Кто-то облегченно вздохнул. — На сегодня всё. Собирая свои вещи, Фелис вновь обежала взглядом танцевальный зал. Из приоткрытой двери доносили слабые голоса, а также глухой стук деревянного ведра о пол — уборщица торопилась вымыть паркет. Фелис закинула на плечи сумку, подошла к двери и уже собиралась выйти, однако узнала голоса, что говорили за дверью: — Очень жаль, — раздался звучный голос Луи Меранта, — Как скоро Вы собираетесь уезжать? На несколько секунд воцарилось молчание. — Завтра вечером, мсье. Фелис, невольно подслушивая разговор, издала не то писк, не то вздох. Второй голос принадлежал Камилле. — Стало быть, завтра днем Ваш последний урок в моем классе, мадемуазель ле О? — вновь спросил Мерант. — Да. — Что ж… Мне в самом деле жаль, — в его голосе Фелис явственно услышала нотки искренней печали, — Знайте — мне доставляло счастье учить Вас. Он говорил так, точно Камилла уже уехала. Услышав удаляющиеся по коридору шаги Меранта и постукивание его трости, Фелис наконец вышла из класса. Камилла стояла, прижавшись к стене. Она смотрела вслед своему учителю, явно не видя его. — Куда ты уезжаешь? — отвлекла её Фелис. Девушка встрепенулась и посмотрела на нее. В глазах стояла грусть и несвойственная ей тоска. — Моя мама и я уезжаем из Парижа в Орлеан. Так… Так она решила. Фелис напрягла память и попыталась вспомнить, где находится Орлеан. — Ведь это очень далеко! — пораженно воскликнула она, — И мы больше… — Да, — перебила ее Камилла, — Мы больше не увидимся. По крайней мере до того момента, пока я не стану достаточно взрослой для самостоятельной жизни. Когда Фелис осознала только что сказанные слова, в глазах больно защипало. Что бы ни происходило между ними раньше, она все равно считала Камиллу одной из своих подруг. Ровно так же, как и Виктор. Сейчас для нее было странным не это. Фелис вдруг почувствовала, что с тех пор, как она сыграла одну из главных ролей в спектакле, прошло совсем мало времени. Но Камилла не переставала заниматься у Меранта, подружилась с ней… При всех обстоятельствах, случившихся ранее, Фелис уже не могла назвать Камиллу простой подругой. Нет, это слово тут не подходило. Видимо, вспоминая все те моменты их кратковременной и едва уловимой дружбы, Фелис пустила слезу. — Фелис, не плачь, — Камилла положила ей руку на плечо, — Ведь я вернусь, понимаешь? Ее слова звучали настолько неуверенно и ломко, что по щеке девушки поползли еще две слезинки. Камилла, кажущаяся вечно невозмутимой и спокойной, вдруг вздрогнула. Фелис посмотрела на нее. Вечные тренировки Реджины ле О оставили непоправимый след на этой девушке. Заметит любой — ей хотелось выплакаться и рассказать все, чтобы кто-нибудь разделил ее бремя и печаль. Но она не могла. Дисциплина, созданная матерью, не позволяла ей проронить и слезинки. — До завтра! — крикнула она, со всех ног бросившись бежать по коридору. Никогда еще день не тянулся так медленно. Придя домой, Фелис, удрученная своими мыслями, провалилась в тяжелый сон. А проснулась она под тревожный голос Одетты, доносящийся с первого этажа: — Фелис, неужели ты пропустишь тренировку и не попрощаешься с Камиллой? Она мигом вскочила, собралась, и, даже не позавтракав, поспешила к Гранд Опере. Репетиция уже началась. Фелис встала сбоку от Камиллы. Та кивнула, а затем продолжила упражнение. Остальные выглядели подавленными и угрюмыми. Видно, и они знали о скором прощании. - …И отдых в пятой. Вздохов облегчения не было. Фелис огляделась. У каждой девушки на лице застыло непроницаемое выражение. Наверное, сама она выглядела сейчас точно так же, пряча слезы, печаль и смешанное чувство утраты. Они небольшой группой высыпали на лестницу парадного входа. Все балерины подошли и по очереди либо обняли, либо просто пожали руку Камилле. На ее лице нельзя было что-либо прочесть. Но Фелис на миг (всего на миг) показалось, что ее глаза заблестели. Тем временем Камилла подошла к Меранту. Он что-то очень тихо сказал, а девушка кивнула. После этого случилось нечто удивительное — Луи немного опустился и обнял Камиллу. Мгновение — и они вновь стоят на почтительном расстоянии друг от друга. Среди прощавшихся Фелис заметила и нескольких ребят, которые не входили в состав их класса. С неприятным изумлением она заметила впереди всех Рудольфа. Взгляд его был пустым и печальным. Лицо выражало примерно то же, что и у нее самой, и было настолько правдивым, что Фелис не смогла отличить — играет ли он или же и вправду испытывает грусть… Камилла медленно прошествовала в его сторону. Руди не стал улыбаться и говорить чарующие речи. Он оглядел её и медленно протянул руку. Вздохнув очень подавлено, Камилла пожала ее и ещё раз попрощалась со всеми. Она быстро подбежала к Фелис и крепко обняла. Зажмурив глаза и дав волю слезам, девушка вспомнила все чудесное, что случилось вместе с ней и Камиллой за эти несколько месяцев. Репетиции, прогулки по паркам с Виктором и с ней, невероятные и смешные танцы в местной таверне и — самое главное — две роли в одном спектакле. Теперь ей уже не было так плохо, а в душе Фелис почувствовала некое умиротворение. Одетта пришла вовремя. Она также обняла Камиллу, пожелала ей удачи в Орлеане, а затем (едва слышно) сказала: — Не забывай своё место, Камилла. Место в жизни. По мостовой зацокали копыта и застучали колёса кареты. Фелис видела, как из глаз многих катились слёзы. "Расставание — тяжёлое время", - подумала Фелис, и глаза её тут же заволокла пелена. Сквозь неё она видела только неясные разноцветные силуэты и машущую на прощание рукой Камиллу.