Angel/Ангел

            «Здравствуй, милая, как твоё самочувствие? Мое, на самом деле, так себе. Почему? Об этом позже. Представляю что ты чувствуешь, ведь я пропал на долгое время и совсем не подавал признаков жизни, оставил тебя одну, ничего не сказав, как последний идиот, а собственно, почему «как»? Я и есть – последний идиот. Но позволь мне похвастаться; я увидел кусочек мира. Почему кусочек? Потому что у меня было не так много времени, чтобы побывать везде, но тем не менее я побывал в нескольких странах и ещё случайно посетил пару маленьких островов в Греции. В общем, время я проводил насыщенно и ярко. Представляю выражение твоего лица, такое оно забавное, наверно. Да-да, я помню, что должен быть в армии, если верить моим словам (но верить кому-то не всегда значит, что человек тебе не врет). И я соврал. Почему? Я не хотел говорить тебе правду, не хотел расстраивать, я вообще не хотел писать тебе это письмо. В моей голове ещё за долго до моего исчезновения созрел план – настолько лёгкий и простой, что по итогу сделало его глупым и бессмысленным. Осознание того, что я упустил и то, что оставил свою маленькую сестру совсем одну, пришло ко мне слишком поздно, чтобы исправить ситуацию. Не представляю, что ты чувствовала тогда, когда я исчез и признаюсь, что это было максимально незрелое решение с моей стороны (оставить тебя одну), учитывая то, что мы с тобой пережили. Именно это и стало причиной моих терзаний все оставшееся время, я никак не мог простить себя за этот проступок, поэтому решил хоть как-то загладить свою вину и прояснить некоторые события.       Ладно, чего уж ходить вокруг да около, будто идёшь через минное поле, где нет и проблеска изумрудной травы, не усеянного миной и ты точно знаешь, что рано или поздно подорвёшься на каком-нибудь месте. Вот и я решил подорваться.        Я умер, милая. Знаю, звучит невероятно, но так оно и есть. Помнишь, в один из последних дней, которые мы провели вместе? Мы ходили в больницу и я забирал анализы, ты ещё спросила «что это такое»? Я ответил мол «ничего серьёзного», но когда я заходил в кабинет я все понял по взгляду врача, этот милый лысый старичок всегда держался уверенно и жизнерадостно, но после того, как он увидел результаты моих анализов лучезарный блеск его глаз потух, ему даже не пришлось ничего говорить, мы лишь обменялись парой фраз, после чего он пытался уговорить меня посещать химиотерапию, но я сразу же ушёл, не стал дослушивать его предложение, ибо без того ненавидел больницы, насколько ты помнишь. Ну и по добровольному согласию умирать от рака, постепенно теряя все волосы и проблески жизни в глазах в белых стенах больницы я бы не выдержал и клянусь, откинулся намного раньше. Конкретно в тот момент я потерял всякий смысл и, честно, не знал что будет дальше. Ну а остальное ты помнишь – армия, сборы и наше прощание, которое я никогда не забуду, оставил тебя у тети и был таков. Когда я уезжал, точнее, думал о том, чтобы уехать и не смотреть как ты страдаешь, наблюдая за тем, как медленно умирает твой брат, я знал, что не могу тебе сказать об этом, либо же тогда не хотел. Я ведь уже писал о плане? Да! Так вот, как я и отметил, это был безумно лёгкий и глупый план, который заключался в том, чтобы сказать всем, что я ушёл в армию, а на самом деле я поехал путешествовать и доживать отведённое мне время в спокойном одиночестве и единение с миром. Действительно, места в которых я побывал незабываемые, я напишу о них позже, чтобы не сильно уходить от темы. Легко было – соврать, глупо было – умереть эгоистом, который бросил всех и уехал непонятно куда выполнять свои предсмертные желания, я это осознаю. Но в моей голове на тот момент это было так прозрачно, мол а что ещё я мог сделать? Тогда я этого не осознавал, но я, как минимум, мог взять тебя с собой, чтобы ты провела со мной все мое оставшееся время и увидела то, что видел я, но к такому исходу событий я пришёл уж слишком поздно. Слишком поздно... Ладно, что уж там, умер и черт со мной, но что насчёт тебя, моя милая? Я ведь даже не знаю сколько тебе лет, чем ты занимаешься и какой выросла, когда я уходил тебе было всего лишь одиннадцать и что теперь? Какая ты, интересно? Видимо, этого я уже никогда не узнаю. Можешь грустить, можешь злиться, но не слишком долго и часто, потому что мертвые не должны занимать времени в твоей жизни больше, чем живые – запомни это. Я не прощаюсь, милая, обязательно тебе напишу ещё!       Как говорил Бродский; «Нам пора уходить. Рассекает стекло серебристая нить. Навсегда истекло наше время давно. Переменим режим. Дальше жить суждено по брегетам чужим» Почитай его стихи как-нибудь, думаю, тебе понравится»       Последнее что прочитала девушка – была дата. Слёзы уже давно высохли на ее щеках, застыв, как мраморные статуи, которых запечатлили художники-скульпторы в одной единственной позе, в которой они зависали на века. Не было сил думать о чём-то, размышлять и задавать вопросы, ведь на них все равно никто не ответит. Рассказчик этой истории давно [а может и нет] умер, поэтому девушка не стала рефлексировать по поводу этого, так как была уже поздняя ночь, а завтра нужно идти на учебу. Выкурив сигарету девушка попыталась уснуть, но мысли о смерти брата не могли оставить ее в покое, поэтому она так и провалялась всю ночь с открытыми, заплаканными глазами, смотрящими то ли в потолок, то ли в никуда, пока не наступило утро.