Анжелика: Игра с судьбой

Темная ночь, бархатным крылом накрывшая дворец Айе-Рабия, сегодня была как-то по-особенному безмолвна, и лишь крики ночной птицы изредка нарушали ее покой, сливаясь с тихими вздохами прибоя. Лунный свет придавал поднимающимся над морем прохладным испарениям нежную голубизну и, окутанные сизой дымкой, постройки дворца обрели удивительную воздушность. Высокая башня минарета, куда не ступала нога муэдзина с тех пор, как умер Мухаммад I, тоже словно сделалась прозрачной, проницаемой для серебристых лучей луны, и от взгляда на нее начинала кружиться голова — такой она казалась величественной и в то же время невесомой. В этот поздний час все обитатели Айе-Рабии разошлись по своим покоям, но если бы сторонний беспристрастный наблюдатель мог превратиться в бестелесного духа и проникнуть за стены дворца, то, наверное, поразился бы тому, как много людей не спали в эту удивительную магрибскую ночь, обуреваемые своими тайными страстями. В одиноко стоящей на крутом утесе вилле бывший граф де Пейрак, а ныне Рескатор или Джафар аль Хальдун, сидел в своем кабинете за большим письменным столом и, по старой привычке закинув на него ноги, читал книгу. Это была свежеизданная переписка миссионеров Новой Франции с Парижем, которую ему удалось достать с большим трудом, и из которой он хотел почерпнуть сведения о жизни на далеких американских берегах. Лицо мужчины как всегда было непроницаемо, от чего на первый взгляд могло показаться, что чувства и мысли спокойны, и ничто не тревожит его. Однако, присмотревшись внимательнее, можно было заметить, что пальцы графа машинально листают страницы брошюры, но его взгляд не задерживается на строчках. Его одолевали различные мысли. Он думал о том, что уже давно пора вернуться Язону (по всем подсчетам он вполне должен был справиться с делами в Константинополе), о том, встретился ли «Морской Орел» с «Голдсборо», как они и договаривались еще до злополучного приключения в Алжире, а также о том, что он почему-то не поверил принцу, когда тот сказал сегодня во время приема, что приехал увидеть дворец отца. Пейрак уже давно заметил, что Исмаил не подвластен сентиментальным чувствам. С раннего детства мальчик, росший без матери и без внимания отца, который последние годы жизни уделял только оплакиванию любимой жены Рабии, был оставлен один на один с жестоким и извращённым миром дворцовых интриг. У него было слишком мало шансов, чтобы выжить в этом противостоянии, но он вышел из него победителем, оставив на стезе борьбы совесть, жалостливость и любую другую чувствительность, чему, к слову, немало поспособствовал Осман Фераджи, сразу разглядевший в юном принце качества, необходимые для великого правителя. Исмаилу едва исполнилось двенадцать лет, когда умер его отец, но принц не скорбел о нем. Два года спустя он примкнул к армии своего брата Мулая Рашида и следующие семь лет провел в военных походах, увенчавшихся покорением Феса. За особые заслуги и отвагу в сражениях Рашид назначил брата наместником этого города, которым он и являлся по сей день. Все это время дворец Айе-Рабия находился в запустении и разрушался день за днем, но молодого и отважного принца это совсем не волновало. Впрочем, как и не интересовали его рассказы Пейрака о ходе восстановления отцовского дома, когда он пять лет назад взялся за эту работу по просьбе Великого Евнуха. Так что при здравом размышлении вдруг проснувшееся у Исмаила чувство ностальгии вызывало скорее настороженность, нежели умиление. Немало беспокойства доставил Жоффрею и разговор с Османом Фераджи на заре сегодняшнего дня. Великий Евнух подробно расспрашивал об Анжелике и, казалось, не очень поверил в то, что она действительно его жена. За долгие годы знакомства с Османом Жоффрей неплохо изучил евнуха и прекрасно понимал причину его интереса. Бесспорно, до него дошли слухи о красоте Анжелики, которые словно на крыльях ветра разнеслись по всему Средиземному морю, и, как человек ответственный за пополнение сералей султанской семьи, он не мог оставить такие сведения без внимания. Да и было бы странно, если бы Великий Евнух не захотел преподнести своему воспитаннику в дар женщину, обладающую столькими выдающимися качествами: гибким проницательным умом, честолюбием, красотой, высоко ценящейся среди восточных сластолюбивых мужчин, а именно белой кожей и светлыми волосами, опытностью в любовных делах, но при этом достаточно молодую, чтобы суметь родить принцу наследников. А если ко всем ее чертам добавить титул фаворитки Короля-Солнца, на которого Исмаил стремился во всем походить, то не удивительно, что Осман жаждал завладеть ею любой ценой. Но остановится ли он перед узами брака, священными для любого истинного мусульманина? Сегодня утром Жоффрей именно поэтому и сообщил ему, что Анжелика является его законной женой, но сейчас де Пейрак вдруг начал сомневаться в том, достаточно ли этого, чтобы сдержать честолюбивые устремления Великого Евнуха. Не было ли слишком опасным в таком случае оставлять Анжелику в Айе-Рабии? Ведь он мог бы переправить ее в Каталонию или Валенсию, где у него сохранились довольно прочные связи, и где ей, как француженке, было бы привычнее, нежели на востоке с его пренебрежительным отношением к женщинам. Он даже готов был согласиться на новую разлуку с ней до тех пор, пока не уладил бы все дела здесь, что, конечно, не вызывало в нем отрадных чувств, но главным для него было то, чтобы она была жива, и ей не грозила опасность. *** Не спал в своих покоях и принц Исмаил. Откинувшись на подушки, он отдыхал, после нескольких часов любовных утех, но вопреки ожиданиям не ощущал удовлетворения. Повернув голову, он посмотрел на женщину, лежащую рядом с ним. Сладострастный экстаз, который она испытала несколько мгновений назад, покрыл ее черную кожу маленькими капельками пота, от чего ее тело стало походить на статуэтку, выточенную из эбенового дерева. Трудно было поверить, что еще пару недель назад, когда она впервые оказалась в его покоях, эта нубийка была похожа на дикую разъяренную кошку и совершенно не давалась в руки. Но Исмаил сумел ее укротить, и теперь она больше походила на маленького послушного котенка, что почему-то вызывало в нем приступ раздражения. Встав с постели, он дважды хлопнул в ладоши и приказал явившимся на зов евнухам увести женщину из его покоев. Приподнявшись на локте, нубийка сначала с непониманием уставилась на Исмаила, но, осознав его намерения, стремительно вскочила и бросилась к его ногам. Она принялась целовать его ступни и умолять не выгонять ее — она будет спать на полу или даже под дверью, если господин пожелает, но только не опала, только не забвение! Исмаил с пренебрежением оттолкнул ее. Теперь она вызывала в нем еще большее отвращение. В свои молодые годы он уже обладал столькими женщинами, что мог бы и вовсе пресытиться любовными утехами, но негритянская кровь его матери не утихала в нем, и неугасимое пламя страсти постоянно вспыхивало под воздействием новых соблазнов. Он мог бы попусту растратить время и силы в изнурительной погоне за утолением ненасытного плотского вожделения, однако последнее время начал уставать от бесконечной вереницы бесцветных дев, спору нет, красивых, но только разочаровывающих его своей неопытностью. А более искусные в вопросах любви женщины, как правило, уже отмечены печатью увядания. Осман Фераджи исправно наполнял его гарем нубийками, эфиопками и мавританками, которым кровь предков дарила небывалый любовный темперамент, но черная кожа больше не привлекала его. Он желал белую женщину! Красивую белую женщину со светлыми волосами! Он мечтал о том, как ее кожа будет сиять в лунных лучах и казаться еще белее от соприкосновения с его бронзовым телом. Ее волосы шелковой пеной будут обволакивать плечи, тонкую и гибкую спину, доходить до округлых бедер… Он подумал о своей второй жене — Валине, ведь она обладала всеми этими внешними качествами, но ее робость и скромность лишь время от времени услаждали его, внося некоторое разнообразие. К тому же после недавних родов, принесших двух девочек-близняшек, а не сына, как мечтал Исмаил, он находил, что ее красота поблекла. Нет, он желал белую женщину, обладающую жемчужно-золотой красотой, но также и незаурядным темпераментом, вспышками страстного тигриного непокорства с неожиданными проблесками детской веселости, искусную и сладострастную в любовных играх. Совсем недавно он услышал невероятный рассказ о прекрасной француженке, которую продавали в кандийском батистане и которая умудрилась сбежать из-под носа самого Рескатора! Принц долго потешался над своим незадачливым другом, ведь где это видано, оставлять наложницу без строгого надзора, но вскоре осознал, что слухи о красоте этой женщины превосходят все его ожидания! Зеленые глаза, золотые волосы, мраморно-белая кожа… Да, она была именно такой, как он мечтал! Именно поэтому Исмаил поспешно выехал из Феса к средиземноморскому побережью в сопровождении своих самых преданных визирей, которым планировал поручить поиски беглянки. Но коль здесь по воле Аллаха оказался и сам Осман Фераджи, принц не сомневался, что в скором времени сможет пополнить гарем уникальной жемчужиной! *** В своем отдельном доме на женской половине сада не могла уснуть Лейла Айша. Она сидела на открытой террасе и в неярком свете нескольких ламп пыталась определить по гуще, оставшейся на дне только что выпитой чашки кофе, что сулит судьба ей и ее мужу. Она была немного расстроена, потому что гадание не приносило четкого ответа. Она видела там и славу, и скорую победу, но разглядела также и смерть, и опасность, нависшую над принцем, и какого-то человека, стоящего на пути его стремлений. Ах, как жаль, что она не привезла с собой своего астролога — звёзды рассказали бы все куда определеннее! Можно было, конечно, попросить Османа Фераджи заглянуть в телескоп, но ненависть, которую она испытывала к черному евнуху, была сильнее ее обеспокоенности. Да и слишком свежо было то безотчетное чувство страха, которое завладело ею, стоило ей увидеть Османа, беседующего с франкистанской одалиской на крыше дворца. Она знала, что чужестранка является наложницей Рескатора, этого прославленного пирата и друга ее мужа, но почему-то вызывала у нее странные чувства, не последним из которых была тревога. Слишком красивой была эта женщина! Если бы она оказалась в гареме принца, то явно стала бы сильной соперницей, и кто знает, удалось бы Лейле ее одолеть?! *** Не спал этой ночью и Осман Фераджи. Обуреваемый мрачными мыслями, он сидел на крыше библиотеки подле нового, недавно привезенного Рескатором из Флоренции телескопа и, направляя его в бездонное звездное небо, спрашивал у далеких планет совета о том, как следует ему разрешить одну весьма трудную дилемму. Некоторое время назад он задумал женить Исмаила в третий раз. Эта мысль пришла ему сразу после того, как он понял, что юная англичанка, которую он лично привез в Фес и которую сделал второй женой принца, оказалась целиком и полностью под влиянием Лейлы Айши. Осман, как опытный игрок, знал, что победа в одной битве не делает Лейлу победительницей всей войны, и все же эту схватку за влияние на Исмаила он проиграл. Но Великий Евнух не отчаивался. Он предвидел, что придет время, и он снова одержит победу. Чтобы приблизить свой триумф, он методично наведывался на множество невольничьих рынков, не гнушаясь даже самыми захудалыми в отдаленных провинциях, в поисках особенной женщины, которая смогла бы пленить не только тело Исмаила, но и его разум, которая, слушая мудрые советы Османа Фераджи, помогла бы принцу стать великим правителем. И казалось, он ее нашел! Он думал, что наконец пришел его час, и звезды посылают ему женщину, которую он так ждал — красивую, знатную и обладающую всеми необходимыми умениями, чтобы влюбить в себя мужчину. Но на стезе великолепно отлаженного механизма его замыслов возникло препятствие — женщина оказалась замужем за его другом Джафаром. В другое время он без колебаний приказал бы устранить помеху, чтобы его воспитанник не совершил страшный грех, беря женщину, муж которой жив, но у него не поднималась рука на этого человека. Он корил себя за нерешительность и полную несостоятельность, ведь раньше он не гнушался ничем в своих честолюбивых устремлениях. Его враги и друзья, стоявшие на пути, умирали, кто от сабли, другие от яда, но он всегда добивался нужного результата. А теперь не знал, как поступить. Должен ли он предать Рескатора, этого великого мага, познавшего тайны Соломона, ради осуществления своих замыслов? Или все же ему следует оставить намерения, касающиеся прекрасной француженки, ведь он знает, что только дружба и помощь этого человека способна посадить его воспитанника на трон?! *** В своей комнате в гареме не смыкала глаз Наиля. Ее душили слезы обиды, и время от времени она всхлипывала, словно маленький ребенок. Она думала о своем благодетеле, который по приезде во дворец, даже не справился о ней, а теперь ее и вовсе переселили из, пусть и не очень больших, но вполне комфортабельных покоев, в маленькую комнатку в дальнем конце первого этажа, потому что наложницам Исмаила необходимо было предоставить лучшие аппартаменты. Наиля чувствовала себя покинутой и всеми забытой, и ее печаль еще больше усугублялась разительным изменением ее положения в Айе-Рабии. Еще недавно она считала себя самой любимой наложницей Рескатора, ведь с тех пор, как он привез ее сюда и сделал своей любовницей, ни одна другая одалиска не появлялась в этом дворце. Кроме того, Рескатор никогда не бил ее и не морил голодом, как это делал первый хозяин, напротив, он был с ней обходителен, говорил ласковые слова, в его объятиях она испытала настоящее счастье и с восторгом обнаружила, что мужская любовь может доставлять невероятное блаженство! Однако сказка, начавшаяся неожиданно, столь же стремительно закончилась. В их последнюю встречу Рескатор подарил ей ожерелье с рубинами, а также передал внушительную сумму денег, которая должна помочь ей начать новую жизнь или стать ее приданым, если Наиля захочет выйти замуж. Но она не хотела ни другой жизни, ни другого мужчины, кроме него. Она осталась во дворце и, с тоской глядя на море, день за днем ожидала приезда Рескатора. И вот однажды она увидела его корабль! Наиля пребывала в эйфории от предвкушения новой встречи с тем, кто покорил ее сердце, но ее ждало горькое разочарование — вместо него во дворец приехала эта чужестранка, о которой судачили чуть ли не на каждом углу. Отчаянию девушки не было предела. Она даже пыталась убить новую наложницу, но, похоже сами джины бдительно охраняли француженку, не позволяя причинить ей вред. Наиля затаила злобу и втайне пыталась придумать, каким образом обмануть вездесущих духов, но потерпела сокрушительное поражение. Златовласая одалиска теперь царила в покоях Рескатора-эффенди, а несчастной Наиле оставалось проливать горькие слезы. *** Проснувшись утром, Анжелика сладко потянулась на постели, чувствуя себя на удивление отдохнувшей и обновленной. От ее вчерашней меланхолии не осталось и следа, и молодая женщина невольно улыбнулась. Ночью ей приснился сон: она, одновременно смеясь и плача, бежала по белоснежному пляжу навстречу мужу — Жоффрею де Пейраку, и, как только она подлетела к нему, он раскрыл объятия и, крепко прижав к себе, принялся целовать ее мокрое от слез лицо и шептать слова любви. Она еще долго лежала, боясь пошевелиться и прислушиваясь к отголоскам сна, ведь зачастую ночные грезы приоткрывают завесу над самыми сокровенными чаяниями, а, быть может, и несут в себе пророческие видения. Счастье, что она испытала во сне, упав в объятия мужа, не было поддельным — оно было глубоким и зыбким, словно море, и бесконечным, как звёздное небо. Сон напомнил ей тот невероятный путь, который она прошла, разыскивая Жоффрея де Пейрака, а также предвосхитил прекрасное чувство, что она могла бы испытать только с ним одним и Анжелика упрекнула саму себя за вчерашнее плохое настроение. Что в самом деле на нее нашло?! К чему эти глупые обиды?! Она нашла его! Он пригласил ее в свой дом! Та жестокая и непреодолимая преграда, сквозь которую не мог долететь ее зов и имя которой — смерть, наконец пала, и разве не это самое главное?! Прав был Жоффрей, когда говорил, что прошлого не вернуть и не изменить — нужно смотреть вперёд! Она должна забыть все свои упреки и принять его таким, каким он стал теперь! Анжелика поднялась с постели с непреклонной решимостью отыскать Жоффрея де Пейрака и покончить наконец с недосказанностью, оставшейся после вчерашнего прерванного разговора. Она позвала Орсину и с ее помощью быстро переоделась в свежее платье, затем, уложив волосы в несложную прическу, вышла из своих покоев. Спустившись в гостиную, она заметила высокую фигуру евнуха Фарида в светлом кафтане и тюрбане синего цвета, неспешно прохаживающегося по комнате. — Доброе утро, Фарид! — поздоровалась Анжелика. — Доброе утро, моя госпожа, — обернувшись на ее голос, произнес евнух с неизменно учтивым поклоном. — Ты случайно не знаешь где Рескатор-эффенди? Я хотела бы с ним поговорить. — Эффенди сопровождает сида Исмаила на прогулке по саду. — Замечательно! — с улыбкой сказала молодая женщина. — Я сейчас возьму джеллабу и платок, и мы отправимся к нему навстречу! Анжелика уже было двинулась обратно в свою комнату, но евнух остановил ее. — Это невозможно, — произнес он. — Почему? — Эффенди распорядился, чтобы вы оставались на вилле! Вы не можете уйти отсюда без его разрешения! — Это, наверное, шутка? — с иронией спросила Анжелика, но невозмутимое выражение лица Фарида почему-то вызвало у нее легкое беспокойство. — Нет, госпожа! Эффенди лично передал мне эти распоряжения сегодня на рассвете. Анжелика некоторое время растерянно стояла, осмысливая слова, произнесенные евнухом, но затем развернулась и с гордо поднятой головой вышла из здания и направилась к главным воротам, чтобы лично убедиться в том, что ее заперли, словно пленницу. Но не успела она пересечь внутренний двор, как позолоченная и испещренная мелким орнаментом створка высоких подковообразных ворот распахнулась, и перед Анжеликой появилась Наиля в сопровождении чернокожего евнуха и служанки. — Что ты здесь делаешь? — только и смогла произнести ошеломленная Анжелика. — То же, что и ты! — ответила одалиска с ехидной улыбкой и, не останавливаясь, прошествовала в дом. Стоящий на пороге виллы Фарид поприветствовал ее легким поклоном, но Наиля даже не взглянула на него. — Это что же, еще одно распоряжение моего мужа?! — с негодованием спросила Анжелика, смотря вслед наглой девице. — Кого? — переспросил Фарид. — Господина Рескатора?! — Совершенно верно, саидати, — все также невозмутимо произнес евнух, принимая из рук подошедшего привратника ключ, которым только что была заперта дверь ее золотой темницы. С чувством глубокой досады Анжелика вернулась в свои покои. Она принялась ходить по комнате пытаясь усмирить обиду, разрастающуюся в сердце, словно колючий чертополох, но проглотить столь горькую пилюлю, было выше ее сил. Мало того, что Жоффрей хотел запереть ее в собственном гареме, словно глупую одалиску, так еще и вместе с любовницей, о которой он якобы ничего не помнил! Ее негодованию не было предела. Анжелика судорожно осматривала комнату, в которой находилась, в тщетных попытках отыскать какой-то предмет, который волшебным образом мог исправить то ужасное положение в котором она оказалась. Сейчас ей бы совсем не помешала заколдованная лампа с джином внутри, исполняющим три любых желания, как в сказках «Тысяча и одна ночь», которые так любила читать принцесса Амира. Но будь у нее такая лампа, что бы она загадала? Чтобы Наиля никогда не появлялась на ее пути? Чтобы Жоффрей не стал самым известным пиратом на Средиземном море? Или чтобы она смогла вернуться на десять лет назад, в то время когда они были счастливы под солнцем Тулузы? «Какая же ты глупая!» — упрекнула себя Анжелика и, усевшись на диван, откинулась на его спинку и принялась рассматривать мозаичный узор на потолке. Через некоторое время Тадла поставила перед ней на стол чашку с кофе и блюдце с миндальными пирожными, но Анжелика не притронулась к еде. — Ах, саидати, вы совсем не едите! — жалобно воскликнула служанка. — У меня нет аппетита, — отмахнулась Анжелика. — Саидати, мне такого труда стоило добыть для вас эти пирожные! — произнесла Тадла. — На кухне царит настоящий переполох! Эта нахалка Наиля забрала себе все сладости и орешки. Я еле упросила одну из кухарок оставить для вас хоть чуть-чуть. — А зачем ей столько сладостей? — полюбопытствовала Орсина, которая только что вышла из спальни, закончив убирать постель и складывать одежду своей госпожи. — Она собирается куда-то идти и говорит, что еда ей понадобится, чтобы перекусить по дороге. Эти слова привлекли внимание Анжелики. Она выпрямилась и внимательно посмотрела на берберку. — Она хочет выйти с виллы? — спросила она. — Куда же она идет? — Она не говорит, саидати, — ответила Тадла. — Но ее служанки собираются, словно на прием к султану! Не долго думая, Анжелика подскочила с дивана и, выбежав из покоев на галерею второго этажа, перегнулась через перила и стала осматривать гостиную. В доме и правда царило небывалое оживление, а Наиля, уже успевшая переодеться в изумительную шелковую джеллабу фисташкового цвета, стояла посреди комнаты и раздавала указания прислужницам. Где-то недалеко хлопнула дверь и, обернувшись, Анжелика увидела, как из дальних покоев вышла красивая голубоглазая берберка — личная служанка Наили. — Это случайно не та девица, про которую ты мне рассказывала? — спросила Анжелика у Тадлы, которая, как и Орсина, выбежала из комнат вслед за своей госпожой. — Ее ты видела недавно в конюшне, когда приходила к мужу? Девушка внимательно присмотрелась к берберке. — Да, госпожа — это она и есть. — Как ее зовут? Тадла напрягла память. — Хийям, моя госпожа. — Догони ее и приведи ко мне! — распорядилась молодая женщина. Анжелика не знала, чем руководствовалась в своих действиях: был ли это определенный расчет или ее вела интуиция, которая редко подводила свою хозяйку, но ещё живя при дворе, ей не раз доводилось иметь дело со служанками своей соперницы — мадам де Монтеспан, поэтому она могла с невероятной точностью предвидеть, какой разговор состоится сейчас между ней и молоденькой берберкой. А вот принесет ли он какую-то пользу, пока было не понятно. Припугнув служанку, ей возможно, удастся узнать кое-какие сведения, а если нет… В любом случае предпринять хоть какие-то действия было гораздо лучше, чем сидеть и ждать непонятно чего. Тадла тут же отправилась выполнять распоряжение, и вскоре обе служанки предстали перед молодой женщиной. — Ты меня звала? — спросила берберка не слишком любезным тоном. Анжелика показала знаком Орсине и Тадле, что они могут идти. Она внимательно всмотрелась в лицо девушки и поняла, что той едва ли было больше шестнадцати лет. Своим слегка нагловатым видом она очень напоминала Наилю и, похоже, так же, как и та считала, что источник всех бед ее госпожи кроется именно в Анжелике, ведь если бы не она, то Рескатор призвал бы Наилю в свои покои еще прошлой ночью! — Я хочу поговорить, — мягко улыбнувшись, ответила Анжелика, и, подхватив служанку под руку, попыталась увлечь в небольшую нишу посреди галереи, подальше от любопытных глаз и ушей, но Хийям проворно высвободилась. — У меня нет на это времени, — сказала берберка. — Меня ждет моя госпожа, и если я не потороплюсь, она очень разозлится. — О, как интересно! А она также негодует, когда ты отлучаешься ночью ради прогулки до конюшень? — с невинным видом спросила Анжелика. Хийям сначала покраснела, затем резко побледнела, и в ее расширившихся глазах отразился страх. — Но как же это возможно, саидати… Все двери гарема закрываются с закатом... — от волнения она даже не заметила, как стала должным образом уважительно обращаться к Анжелике. — Вот именно, моя дорогая. Но чего не сделаешь ради встречи с любовником, не так ли? — О, да хранит меня Аллах от этой участи, — пробормотала служанка. Вся ее спесь и надменный вид куда-то улетучились. Она прекрасно знала, что за такие проделки, стань они известны кому-то из евнухов или любому другому обитателю дворца, ревностно соблюдающему законы ислама, ее ждало наказание в сто ударов палками. — Аллах тебе не поможет! — строго сказала Анжелика. Она схватила служанку за запястье и в упор посмотрела на нее. — Я, Тадла и ее муж видели тебя на конюшне несколько дней назад! Найти четвертого свидетеля, уж поверь, для меня не составит большого труда! — Я ходила посмотреть на лошадей, — поспешно воскликнула служанка, и на ее глаза навернулись слезы. Анжелика заметила, что девушка уже на грани того, чтобы признаться в своем грехе, и предприняла последний решающий шаг. — Хорошо, если ты так любишь этих животных, я попрошу Аксима-эффенди, чтобы он разрешил тебе совершать конные прогулки. Мы можем кататься вдвоем — это будет так захватывающе! Анжелика отпустила ее руку и направилась к лестнице, ведущей на первый этаж, но тут Хийям упала на колени и запричитала: — Нет, саидати, прошу вас, не говорите ему ничего! Он знает, что я боюсь лошадей! Это погубит меня! — Какой мне толк от того, что тебя изобьют палками и выгонят из Айе-Рабии? — произнесла Анжелика поворачиваясь к девушке. — Что я могу сделать для вас? — жалобно спросила Хийям, которой не оставалось ничего другого, как попробовать договорится с француженкой. Анжелика улыбнулась и, не задумываясь, спросила: — Зачем Наиля идет в сад? — Ее пригласил Рескатор-эффенди, — ответила служанка. — Он рано утром прислал за госпожой и приказал переселить ее на виллу, а затем, также по его распоряжению, она должна присоединиться к женщинам сида Исмаила на прогулке. Новость оглушила Анжелику, и она несколько мгновений не могла произнести ни слова. Так значит, Жоффрей запер ее в доме, а Наилю решил пригласить на прогулку?! Господи, как она могла ему поверить?! Ведь она прекрасно знала, какая слава гремит о нем по всему Средиземноморью, да и мысль о том, что он за время разлуки успел пристраститься к восточным нравам, уже не раз приходила ей в голову. Ну уж нет! Она не потерпит такого отношения к себе! Отправляясь на его поиски, она надеялась отыскать мужа, а не владельца сераля! И если он забыл, как следует обращаться с дамой, то она обязательно напомнит ему при первой же возможности! А если ему не понравится то, что она скажет, то она не раздумывая уедет обратно во Францию. Вдруг со двора послышался голос Наили. — Хийям, сколько можно тебя ждать? Служанка вопросительно посмотрела на Анжелику. — Скажи ей, что ты уже идешь. — Госпожа, я спускаюсь, — выкрикнула Хийям. — А теперь быстро снимай свою джеллабу и платок! — Но зачем? — удивилась девушка. — Делай, что велено! И помалкивай о нашем разговоре! В таком случае и я постараюсь забыть, что видела тебя в конюшне. — Я буду молчать, саидати! — быстро закивав головой, заверила девушка и тут же принялась снимать с себя одежду. Анжелика облачилась в джеллабу служанки, затем Хийям помогла ей завязать платок и закрыть вуалью лицо, а также вручила корзинку, в которой лежали флакон с розовой водой, несколько носовых платков, веер, зеркальце и нюхательная соль. Анжелика заторопилась во двор. К ее счастью Наиля обладала несдержанным характером и не стала ждать задержавшуюся служанку. Она вместе с евнухом уже выходила за ворота виллы, и Анжелика, опустив взгляд к земле, чтобы никто случайно не опознал ее по цвету глаз, побежала по мраморным плитам, делая вид, что пытается догнать госпожу. Старый привратник не обратил на нее никакого внимания, и в скором времени молодая женщина оказалась за пределами виллы.