Мертвец: Правосудие

Денни не знал сколько провалялся без сознания, но ноги, руки и все остальное было на месте, а значит он все-таки не умер при падении. Быстро, прежде чем успел по-настоящему очнутся, Денни оказался на ногах, готовый принять удар. Но когда зрение привыкло к темноте, мальчик понял, что драться ему не с кем. Он стоял посреди пустой узкой комнаты. Ныло задетое лазером плечо. Денни осторожно оттянул воротник, коснулся ожога пальцами. «Легко отделался», - подбодрил себя мальчик. С четырех сторон подступали шершавые без штукатурки стены. Денни пустил в ладонь эктоплазму, и комната осветилась зеленым сгустком призрачной энергии. Ни мебели, ни окон, слева торчит из стены труба, а за спиной болтается на одной петле ржавая дверь. Где-то капала вода. Судя по всему, Денни провалился сквозь этажи в подвальные помещения. По крайне мере по ощущениям он летел вниз целую вечность. Мертвец молчал, как если бы на базе полностью отключили противопризрачное оборудование. Денни отряхнулся и вышел из комнаты. Мальчик понимал немногое: он видел, как агент Бишоп пытался застрелится, слышал, неизвестно чей крик в коридоре и не чувствовал ни малейшего присутствия призрака. Ах да, еще он поставил на уши военную базу и, пожалуй, навлек на себя неприятности посерьезнее гипотетического полтергейста. За дверью оказался коридор, тянувшийся около тридцати шагов и заканчивающийся ступенями в темноту. Денни стоял в дальнем конце, возле «угловой» комнаты. На красном кирпиче стен проступала потом вода. Сильно парило. Справа до самой лестницы тянулись уродливые погнутые двери из ржавого металла. Слева стена была прямой. Под потолком тянулись трубы. Кажется, падая, Денни загремел в карцер. Жуткое открытие. Мальчик поежился. Задерживать внизу он не собирался. Денни поднялся в воздух. Сделался невидимым. Странно, но жесткое приземление ничуть не отразилось на мертвеце. Оторваться от пола получилось изящно и просто. Призрачный Билл был будто живым, легким, сильным. Плотным. - Ауч! Потолок дрогнул, когда голова Денни со всей дури налетела на серый бетон. По трубе, протяжным скрипом прошел импульс. Мальчик свалился на пол, схватившись за голову. Из глаз посыпались искры. Целую вечность в черепной коробке гуляло эхо, потом Денни пришел в себя, отнял руку от ушибленного лба, и волком уставился в темный коридор. «Что?!». По какой-то причине у него не получилось пройти сквозь стену. «ЧТО?!». Призрачный Билл потерял неосязаемость. *** Теренс проснулся со свистящим вдохом, будто вынырнул из утягивающего его ко дну водоворота. По глазам ударил яркий электрический свет. Минуту агент ничего не соображал, и только вдыхал резкий медицинский запах. Потом на Теренса нахлынули воспоминания, и глухо замычав, он попытался избавиться от них, встав на ноги. Этого не вышло. «Что?!» Теренс был связан. Руки и ноги крепились к кровати смирительными ремнями. Инстинктивно он дернулся. Позвоночник неприятно хрустнул. «…Что за?». Короткая возня ничего не дала, хотя и взбодрила одурманенный успокоительным организм. Потом Теренс почувствовал на себе острый взгляд серых глаз. Замер. Прекратил сопротивляться. Откинулся на подушку. Эсмеральда Гонзалес сидела на прикроватной тумбе. На докторе был белый халат поверх костюма, а в руках разбитый телефон Теренса. Эсмеральда неотрывно сверлила руководителя программы взглядом, и в ней больше не было ни волнения, ни теплоты. - Как мило, - сказал Теренс, - что ты носила в кармане шприц с успокоительным ради меня. - Не мели ерунды. Он всегда со мной, на случай, если доведу кого до ручки. - Очень предусмотрительно. - Как ты это объяснишь? – доктор ткнула Теренсу в нос телефоном, - почему Питт послал тебе сообщение?! Губ агента Бишопа невольно коснулась улыбка: ни «извини, что хотели сместить тебя с должности, Теренс», ни «ой, простите, у нас по базе бродит привидение». Эсмеральда была в своем репертуаре. Треснувший дисплей отражал прочитанное письмо в корпоративной почте. Его нельзя было удалить, изменить, спрятать. Оно будет висеть в базе данных программы «Амити» до тех пор, пока Бенджамин Кларк всемогущей рукой не повелит погрести их работу в анналах истории. «Мистер Бишоп». Писал Питт, подчеркнуто избегая слова «агент». «Будьте вы прокляты за то, что пригласили меня работать на базе Амити, и будьте вы прокляты, что теперь выносите мне смертный приговор. Вы считаете, что я заслуживаю смерти? Возможно. Здесь пролилось слишком много крови, мистер Бишоп. Но если я умру, вы отправитесь вслед за мной. Кольт Питон вам вернут к утру. Будьте прокляты». Дальше шли прикрепленные файлы с отчетами в Нью-Лайт, где Эсмеральда доходчиво объясняла Бенджамину Кларку почему Теренс не устраивает ее, как руководитель программы «Амити», и почему ей пришлось скрывать от Теренса результаты последнего эксперимента. Аргументы доктор Гоназлес приводила складные и серьезные, Теренс сам поверил: некомпетентен, неустойчив, трусоват. - Что все это значит?! – спросила Эсмеральда, - ты отдал Питту револьвер? Когда?! Теренс облизнул сухие губы. Пожал, насколько позволяли ремни, плечами: - Полагаю, после совещания в моем кабинете. - Полагаешь?! - Я не помню. После самоубийства Фрэнка все, как в тумане. - Кто вернул револьвер утром? - Я не помню! - И ты считаешь, я поверю?! - А ты считаешь, мне есть дело?! Ремни натянулись, но занятие это было пустое: комнаты рассчитывались на испытуемых программы, крепких ребят с железным здоровьем. Удовлетворившись тем, что Эсмеральда вздрогнула, Теренс опустил голову на подушку. Он не стал спрашивать, почему связан. Наверняка у доктора Гоназлес заготовлен на этот счет язвительный ответ. Вместо этого Теренс обратил взгляд к пыльному серому потолку, и позволил воспоминаниям последних дней сложиться в мозаику: провалов было много, еще больше пазлов оказалось будто из другой коробки, но главное он понял. - Значит, эксперимент удался. *** Близь очага и если дух достаточно силен, с ощущениями у Призрачного Билла могут творится странные вещи. Зрение начинает двоится. Он видит и настоящее, и то, что было очень давно. Иногда можно наткнуться на тени: яркие смерти и страхи, захваченные очагом. Иногда: поменяется цвет обоев и только. Но любую иллюзию отличает незыблемая уверенность в ее нереальности и то, что если отойти от очага на солидное расстояние, иллюзия рассеивается. С базой Департамента было не так. Денни бегом выскочил с узкой лестничной площадки на первый этаж. Незнакомые стены, холод, темнота: мальчик понятия не имел, где оказался. Слепая надежда, что провалился сквозь этажи в заброшенный подвал Департаментской базы быстро развеялась. Обшарпанные коридоры, пустые посты охраны, никаких призраков. Только тюрьма, укрытая гробовой тишиной, и Призрачный Билл потерявший способность проходить сквозь стены. Спустя несколько минут беспорядочных полетов, Денни понял, что нарезает круги. - Дьявол! – выдохнул мальчик. Опустился на пол. Сморщился, поскольку резкое приземление отдалось болью в плечо. Лестничный пролет, в котором Денни оказался был обнесен ржавой сеткой. По другую сторону темнела двустворчатая дверь, и врезанная в металл дверная ручка укрылась тонким слоем инея. Наверху было куда холоднее, чем в карцере. «Нужно думать логически», - решил мальчик. Он проник в тюрьму, услышал крики, полетел на помощь и благодаря этому спас Бишопа от самоубийства. Самоубийством ли это было? Денни нахмурился. Рыжие подтеки на стенах слабо мерцали в отсвете зеленых глаз. Место, в котором он оказалось, не было базой Департамента. Во всяком случае базой Департамента в привычном смысле. Значит, его затянуло в очаг. А там, где есть очаги, есть и призраки. В конечном итоге агент Бишоп оказался прав. С большим трудом, Денни заставил себя встать на ноги. Где-то здесь, в пустых коридорах, таиться сердце аномалии. Призрачному Биллу пора отправляться на его поиски. Пожалев, что не захватил оборудование, Денни двинулся прочь и первым делом со всей дури налетел на металлическую сетку. Ржавая пыль от удара поднялась в воздух едким облаком. Привыкнуть к возможности проходить сквозь стены было сложно, но куда сложнее оказалось отвыкать от этого полезного свойства. *** - Значит, эксперимент удался. Странно, но некая часть Теренса Бишопа испытала облегчение. Истощенный кошмарами и осознанием собственной ничтожности, он все-таки был рад, что эксперимент завершился удачей. «Получилось. После стольких провалов, наконец-то получилось». Увы, в следующую секунду перед глазами встал Фрэнк Ли в луже крови. Запах алкоголя, и трупа, и металла врезался в ноздри. Теренс мучительно застонал. «Будьте прокляты, агент Бишоп». Доктор Питт расставил точки на «i». Теренс Бишоп подписался под его словами, сунув дуло револьвера в рот. Фрэнк Ли остался лежать в луже крови и серого вещества, красными глазами взирая в потолок. - Мы хотели создать очаг, и мы его создали, - согласилась Эсмеральда, - Призрачный Билл, объявившийся на базе, прямое тому подтверждение. - Ты знала, - прошептал Теренс, не веря своим ушам, - Все это время. Джек Фентон был прав. О нулевых колебания и прочем. Вот почему ты так на него разозлилась! Доктор Гонзалес поджала губы, но промолчала. - Фрэнк умер! Питт умер! Тишина. - Люди умирали! А ты знала, что по базе бродит приведение и ничего мне не сказала?! - Я надеялась. - Н-на что? - Я не знала, бродит ли по базе привидение, а надеялась, что это так! – объяснила Эсмеральда терпеливо, - самоубийство Эдварда было слишком предсказуемым, и Питт не захотел его расследовать, Фрэнк зародил в нас первые сомнения, но, вскоре Питт оказался мертв – я задумалась, стала выяснять обстоятельства, и разумеется, заметила, что уровень экто-излучения на базе остался прежним даже когда Питт простреливал себе мозги. - Господи. Почему ты ничего мне не сказала?! - Посмотри на себя, - Эсмеральда смерила Теренса презрительным взглядом, - со смерти ТS/C/1 от тебя нет никакого толку! Ты размяк! Превратился в истеричку! Ты бы нарушил чистоту эксперимента, скажи я тебе о потенциальном очаге! - Умирали люди! - И что?! - И что?! – Теренс зашелся смехом, - ты не можешь спрашивать всерьез! Ради бога, скажи, что это шутка! - Здесь умерло много испытуемых. - Фрэнк и Питт были нашими коллегами! - И что?! Теренс заткнулся. До него вдруг дошло, о чем именно спрашивает Эсмеральда, и по рукам потянулся вязкий ужас. «Она-то считает всех нас расходным материалом, но я… с чего я рассудил, что Питт и Фрэнк лучше других?! Лучше ТS/C/1?!». - О, Господи, - ремни натянулись, - черт бы все это побрал… Доктор Гонзалес закатила глаза. - Ты драматизируешь. Во, всяком случае, теперь мы можем преступить к третьей фазе эксперимента. Я уже оправила техников настраивать Харон. Все что мне требуется, разрешение руководителя программы и… - Нет! - Прости? Очень сложно звучать убедительно, если ты связан по рукам и ногам смирительными ремнями, а твой единственный слушатель: сумасшедшая баба с манией величия. - Эсмеральда, ты не понимаешь! – Теренс захлебнулся собственными воспоминаниями, - нельзя запускать Харон! То, что мы разбудили, не TS/C/1. Во всяком случае, оно, не то, чего мы ожидали. Оно убьет нас. Всех нас! Если ты выпустишь его на свободу, случиться настоящая катастрофа. - Какой вздор! - Вспомни техасскую резню! Касперскую истерию! Много ли агентов выживало, когда очаг переходил в свою финальную фазу?! Эсмеральда, не даром же доктор Питт пытался устроить взрыв! Мы пролили слишком много крови, чтобы контролировать очаг! - Вздор. Ты ни черта в этом не понимаешь. - Я понимаю, что такое смерть от руки мертвеца! Мой друг умер от руки Призрачного Билла! - Джонатан Шварц не был тебе другом. Теренс окаменел. Эсмеральда Гонзалес, - как же она была прекрасна. Крупные черты лица, смуглая кожа, черные волосы, красные, как кровь туфли. Ее взгляд был таким чистым, таким спокойным, таким беспристрастным! Даже имя Джонатана Шварца – худшего кошмара из тех, что снились теперь Теренсу – звучало в ее устах легко и безвредно. Горло стянуло тошнотворной, ядовитой ненавистью: - Я не позволю тебе запустить Харон, - прошептал Теренс, - только через мой труп. Некоторое время Эсмеральда сидела, размышляя над словами агента, а потом хмыкнула, пожала плечами и вытащила из кармана шприц. У Теренса засосало под ложечкой, ремни натянулись. - Эсмеральда… подожди… - Какая глупость, - скривилась Эсмеральда. - Эсмеральда, не… - Простите, агент Бишоп! Я просто не могу вам доверять. - Эсмеральда! Чертова психопатка! Не смей этого делать! Вообще рука у доктора Гонзалес легкая, но тут она вогнала иголку в шею с особым, чисто женским садизмом. Теренс закричал. Эсмеральда сунула пустой шприц в карман. Неискренни развела руками: - Во всяком случае теперь тебе не за что будет переживать, коллега. Я принимаю на себя обязанности руководителя программы. - Иди к черту! Чертова тварь! Психопатка! Сволочь! Чтоб ты сдохла! Теренс сломался. Ровно, как и предсказывали коллеги. Он потерял голову, и совершенной обезумевший от злости, бился в ремнях, исходил слюной, обливал доктора Гоназлес грязью. Воспоминания, как вирус, проникали в кровь. Неумный страх смерти, глубокое измождение, доктор Питт, оцепеневший от ненависти – Теренс Бишоп протянул доктору револьвер по воле импульса, почти не отдавая себе отчет. Что-то темное жило в нем в тот момент, двигало его рукой, говорило его голосом. - Я убил их! – кричал бывший руководитель программы, и ужас небрежно брошенного «Я надеялась», вместе с двумя месяцами бессонницы и изнурительного чувства вины рвали его на части. - Я убил их всех! Я убил их, чертова стерва! Будь ты проклята! Будь ты проклята! Стены сжимались. На глаза накатывала белена. - Что ты мне вколола?! – спросил Теренс, прежде чем кануть в забытье. Из темноты далеким эхом донесся голос: - Раствор Котара. *** За решетчатой стеной начинался тюремный блок. Тянулись с обоих сторон широкого и длинного коридора камеры: черные дыры, укрытые от внешнего мира железной сеткой. Большинство открыты, многие сломаны. Очень далеко холл перерезался надвое охранным пунктом (решетчатая будка с погнутыми прутьями) и вновь тянулся на целую вечность, прежде чем упереться в узкое окно. Тюрьма. Все-таки призрачная тюрьма: Денни припомнил Свиную Морду и как-то разом поник. Меньше всего на свете он хотел драться с каким-нибудь мертвым уголовником. Дверь (тоже решетчатая), ведущая в тюремный блок была приоткрыта, но схвачена меж прутьев цепью. Впрочем, щель между дверью и решеткой оказалась достаточной широкой для тощего четырнадцатилетнего мальчишки, и Денни протиснулся на другую сторону, чуть задев массивный замок, которым цепь была сцеплена. Камеры темнели безжизненными зловещими боксами. Под сводчатым потолком гулко отражалось эхо потревоженного замка. Денни дождался, когда стихнет скрип, и сделал осторожный шаг вглубь. Ничего не произошло. Под ногами хрустел сколотый камень. Черная мозаика посветлела от мороза. Закинув голову вверх, Денни увидел проступающий из-под грунтовки кирпич. Осмелев, да и потому, что особого выбора у него не было, мальчик быстрым шагом добрался и пересек охранную будку, оказавшись во второй части блока. Снова прислушался. Тишина. До арочного двойного окна оставалось рукой подать. Окно оставалось непроницаемо бледным и светилось голубоватым светом, не разгоняющим тюремный мрак. Первое, что приходило на ум - истерия в Каспер Хай. Светящиеся окна, темнота внутри: достаточно пройти сквозь стену, чтобы оказаться на школьной лужайке. В данном случае: вне призрачной тюрьмы. Не то, чтобы Денни хотел немедленно попасть в привычную для себя реальность (хотел, конечно, но не меньше, чем разобраться с творящейся вокруг чертовщиной) – мальчику, тем не менее требовался план отступления. Поэтому он полетел быстрее. Притормозил, наученный горьким опытом, у самого окна. Опустившись на пол, протянул вперед руку. Грязное в разводах стекло оставалось светлым и непроницаемым. Денни коснулся холодной поверхности ладонью. Мертвец молчал. Каким-то таинственным образом, призрак внутри полагал, что никогда не обладал возможностью проходить сквозь стены. Тысячи людей живут с точно такой же уверенностью и ничего, но Денни от непреодолимой преграды испытал короткий и острый приступ паники. «А вдруг я застрял здесь навсегда?». Рука сама собой сжалась в кулак. В конце концов, то, что нельзя обойти, всегда можно сломать. - Этого не выйдет. Стекло нельзя разбить. «А?!». Замешательство было недолгим. Эктоплазма хищно засверкала на кончиках пальцев. Денни отпрянул от окна вглубь коридора. Человеческий голос после двадцати минут мертвой тишины застал его врасплох. Тем более девчачий голос. Тем более из крайней от окна камеры. - Кто здесь?! Зеленый отсвет с руки Денни упал на прутья, проникая за решетку. В камере не было почти никакой мебели. Труба в стене, худой матрас на полу и длинная цепь. На цепи, вжавшись в угол, сидел человек. «Тень?», - но призрачное чутье молчало. Фигура за решеткой дернулась. В отсвете излучения обозначились голые коленки, и худые руки их обхватывающие. - Думаю по ту сторону просто ничего не существует. - Кто ты? – спросил Денни, не опуская руки, - что ты тут делаешь? Загремела цепь. Человек… девочка поднялась на ноги. Кожа у нее была такая белая, что светилась. Она была одета в современную одежду: короткие шорты и майку. Коленки разодраны, босые ноги неестественно чистые. Еще она была очень худой. - Ты мертвый? Девочка осторожно подошла к решетке. На лицо упал зеленый отблеск: ничего особенного, но на Денни повеяло жутью. Глаза призрака светились, так, как никогда они не светятся у живых: мертвенно-голубым, прозрачным светом. - Мертвый же? – уточнила девочка, тряхнула копной черных запутанных волос, - верно? Тонкие пальцы с крупными суставами сжали прутья. Трухой на пол посыпалась краска, покрывающая металл. Держась одной рукой за решетку, девочка протянула другую к Денни: - Помоги мне, - прошептала она, - пожалуйста, вытащи меня отсюда.