Мертвец: Правосудие

Западная Больница стояла в старом центре. Ночью, когда в палатах гасили свет, темноту разгоняли уличные фонари. В приемной, коридорах, на лестничных площадках всегда было светло. До сегодняшней ночи. - Быстрее! Мишель и Питер выбежали в коридор. Дети задыхались. Сгустками мрак притаился в углах, разъедал свежую краску, менял очертания знакомых стен. Большое окно, выходящее из коридора на шумный проспект, покрылось тонким слоем инея, не пропускающим света. - Мне страшно, Питер! – заплакала девочка. Мишель была босая, в больничной пижаме, в левой руке она держала музыкальную шкатулку, а правой цеплялась за Питера: он был ниже ее на два сантиметра, но все равно оставался самым храбрым мальчиком во всем Парке Дружбы. Украденный с кухни нож висел у Питера на поясе, будто сабля. Мальчик бросился к окну и попытался разбить его. Ничего не вышло. Мишель заплакала навзрыд. - Не реви! – велел Питер. Вдалеке раздался жуткий треск, словно от электрического разряда. Питер схватил Мишель за руку: - Бежим! Это он! Он потащил девочку по коридору, мимо темных заледенелых окон и запертых дверей. Темнота сгущалась. У Мишель изо рта валил клубами пар. Рука Питера стала холодной и мокрой. Он толкнул дверь и дверь поддалась. Они оказались в непривычном глазу, широком коридоре. Ковролан сменился белым кафелем, стены посерели. Одиноко горела вдалеке желтая лампа без абажура. - Питер… Ноги увязли в чем-то липком. Мишель опустила глаза. Черная жидкость кляксами тянулась от двери в темноту. - Я знаю, но надо идти, Мишель… если будем вести себя тихо, они нас не заметят. - Куда? - Пойдем на крышу. Там точно удастся выбраться. Питер шагнул в коридор. Мишель, дрожа, последовала за ним. Шкатулка в руках стала скользкой, так крепко девочка ее сжимала. Лампа над потолком слабо покачивалась: редкие электрические искры проносились по оголенному проводу и затухали. Внезапно волна душного воздуха накрыла детей с головой. - Быстрее, доктор! Умоляю! – раздался женский крик, а следом лязг металла. - Увидите ее! Увидите ее отсюда! Мишель завизжала. Питер зажал ей рот рукой. Сквозняк, словно сфера невидимого мира, настиг их под желтым светом лампы, и крики, скрежет колес, запах железа прошли сквозь Мишель. Живот свело от холода. По щекам девочки покатились слезы. Потом голоса невидимок стихли. - Тихо, тихо, - просил Питер, - это всего лишь призраки. Не кричи, или он услышит. Мишель плакала, но тихо. Питер отпустил ее. - Идем. Закрой глаза, если страшно. Пятки, липкие от черноты, неприятно шлепали по кафелю, но Питер крепко держал девочку за руку и постепенно его храбрость закалила ее. Коридор наполняли шорохи. Неровным эхом шорохи стелились к Мишель по мокрому полу, намереваясь схватить девочку за пятку. - Они мертвые, да? – спросила Мишель. - Да, - ответил Питер, - Это же больница. Здесь умерло много людей. - Питер, я боюсь. - Мертвецов?! Почему? Призраки существовали во все времена, и пострашнее этих. Знаешь, когда пираты прятали сокровища, они убивали матроса и проливали его кровь над сундуком. - З-зачем…? - Чтобы дух умершего сторожил клад. - Это ужасно! - Вовсе нет, - возразил Питер, - капитаны использовали призраков, как им вздумается, а ты их боишься. Дуреха! Мишель знала, что Питер и сам до ужаса боится приведений, но не стала обзываться. Они вышли из коридора, в другой, узкий, и Мишель чувствовала, как сперся от времени воздух и крики мертвых стали злее. Кто-то колотился в закрытую дверь палаты, рычал, гавкал, хохотал. Чтобы заглушить голоса, Питер начал рассказывать про пиратов, зарытые в земле клады и охраняющих золото древних духов. - Уверен, капитан Блад тоже так делал, - заметил мальчик, подталкивая Мишель к повороту, - хотя он конечно ни в коем случае не стал бы резать глотки своего экипажа. Питер Блад был любимым книжным героем Питера. Мальчик мог говорить о нем часами. Мишель даже не представляла, что кто-нибудь в возрасте Питера может читать такие толстые книжки и знать столько удивительных вещей. - Мы почти пришли, - сказал мальчик, - Эй, ты что, так и жмуришься?! Мишель послушно приоткрыла правый глаз, и увидела, что Питер вывел ее к пожарной лестнице. Даже и сейчас, когда весь остальной свет погас, указатель над дверью светился красным. Питер взял Мишель за плечи. Под красным отсветом указателя они могли рассмотреть друг друга: девочка, бледная после операции на аппендикс, и веснушчатый мальчик с перевязкой на правый глаз. Питер обычно прикрывал перевязку рыжей челкой, но сейчас волосы у него растрепались и желтые от времени бинты сползали с головы, обнажая глубокую рану от металлического скола. «Совсем, как настоящий пират», - подумала Мишель. Питер лежал в больнице, потому что попал в аварию. Он говорил, что отошедший кусок обшивки насквозь пробил ему голову. Мишель считала, что авария, это куда круче, чем какой-то там аппендицит. - Послушай, Мишель, нам нужно выйти на лестницу. Это очень страшно! Но не так страшно, как если он поймает нас, поняла?! - Я не могу. Я боюсь… Питер… мне страшно… - Хочешь, чтобы он убил тебя?! - Нет! - Тогда нужно быть храброй, Мишель! Ну, давай же! Позади раздался грохот, будто рушились больничные стены. Мишель крепко схватила Питера за руку. Вместе они выбежали на аварийную лестницу. Черная тень мелькнула в дальнем конце коридора, когда Питер закрыл и подпер дверь тележкой для инструментов. Это был старый пожарный выход. Ржавчина на ступенях выступала ядовито-красным цветом. Босиком, Мишель сразу почувствовала, как многолетний налет впивается в пятки. Снизу и сверху была только узкая, злобная темнота лестничной шахты. Лестница показалась Мишель бесконечной. Уши заложило. Держась за руки, дети побежали наверх, к крыше. Через три пролета дверь внизу заскрежетала, и тележка с инструментами взлетела в воздух. - Питер! - Не оглядывайся! Беги вперед! - АААААААААААА! Впереди возник силуэт. Лица не разглядеть: лишь зловещий отблеск в лабораторных очках. Существо пригибалось. В желтой скрюченной руке были зажаты ножницы. Медленно он повернул голову на встречу детям, словно поджидая их. С черных губ сорвался слабый хрип. - Не останавливайся! – крикнул Питер, заставляя Мишель бежать прямо на мертвеца, - Беги! Беги! Беги! Мишель поскользнулась! Упала на ржавые ступени. Ударилась виском о перила. В глазах потемнело, и на секунду девочка выпустила руку Питера из своей. Шкатулка соскользнула на ступени! - Питер! Глаза полоснуло ярким светом, а по ушам ударил шум, словно тысячи автомобилей одновременно нажали на сигнальные гудки. Боль в животе отдавалась в бедро. Девочка закричала. Ползком рванулась к шкатулке. Она чувствовала, как дрожит лестница. Свет больно резал глаза. Мишель, продолжая громко кричать, схватила откатившуюся шкатулку. - Питер! Питер! Помоги мне! - Вставай! – мальчик помог подняться. Мертвец в медицинской маске медленно подбирался к детям сгорбленной хромой походкой. Питер перехватил кухонный нож, и отчаянным неумелым ударом полоснул мертвеца по горлу. Желтая жижа вместо крови брызнула у того из вен. Мишель завизжала, Питер силком поволок ее дальше. За спиной ревела настигающая их погоня. Быстрее! Быстрее! Они миновали один пролет за другим. Наконец, впереди появилась дверь на крышу! - Сейчас! – Питер ловко приложился к двери плечом. Он был очень сильным для своего возраста! Но дверь не поддавалась. Гул нарастал. Мишель больше не кричала. Сжимала шкатулку в руках, оцепенело дожидаясь пока Питер справиться с замком. Мальчик в отчаяние бросался на дверь, и с каждым его испуганным криком, время все явственнее утекало сквозь пальцы. У них была минута. Мгновение, чтобы успеть скрыться от того, что следовал за детьми по пятам. Он был уже близко. Он уже нашел доктора, тонущего в гною… он…. «Не смотри назад. Не смотри назад. Не смотри назад». Мишель обернулась. Шахта вспыхнула ослепительно-зеленым пламенем, словно где-то внизу случился взрыв. Изумрудные лучи хищно выжигали тьму. Их свет пронесся к верхним этажам. Мишель бросилась на помощь к Питеру: - Давай, Питер! Он уже здесь! Он уже догоняет! Действительно: жуткие вопли призраков исчезали вместе со смертоносным зеленым сиянием. Снизу повеяло другой, куда более страшной силой: искрометная, беспощадная мгла их преследователя надвигалась. Дверь поддалась. Со стоном отворилась. Волосы Мишель взлохматил ледяной январский ветер. Обледенелая крыша светилась голубым! Над головой расстилалось темное, без звезд, небо: вязкое, плотное, низкое, словно до него можно было дотянуться рукой, как до потолка. Небо окружило госпиталь со всех сторон: оно было и внизу, и вокруг, и даже внутри. - Вперед! – Питер вытащил девочку наружу. Закрыл дверь. Дети побежали к краю крыши, не замечая обжигающего снега под босыми ступнями и сбивающего с ног ветра. В последний момент Мишель опять выронила шкатулку из рук: - Питер! Твоя… - Оставь, уже не важно! – Питер не дал Мишель вернуться за шкатулкой. Дверь у них за спиной ходила ходуном: вот-вот и слетит с петель. Они подбежали к узкому каменному бордюру, ограждающему крышу от мерзлой бездны. Питер отпустил руку Мишель, и девочка едва успевал остановиться, чтобы не свалиться за край. Вскрикнула, крепко схватившись руками за бордюр. Ноги подкосились. - Питер! - У нас совсем не осталось времени! – заорал Питер, - нужно успеть, прежде чем он убьет меня… Мальчик отступил на шаг. Теперь, когда шкатулка осталась валяться в снегу, он начал растворяться в темноте. Мишель не могла бы назвать его прозрачным, он просто становился тоньше. Ветер сорвал бинты, черный шрам вместо глаза мучительно сжался: - Пожалуйста, Мишель! – попросил Питер, - ты должна прыгнуть! Это единственный способ, чтобы мы остались вместе! Тьма за бордюром, ни Парка Дружбы, ни высоты, ни асфальта, хищно распахнула Мишель свои объятия. Девочку охватил ужас еще более жуткий, чем, когда они спасались от призраков в опустившей больнице. - Ты мой лучший друг, - сказал Питер, - нас разлучат, если ты не прыгнешь! - Питер! Я боюсь… Дверь слетела с петель! С грозным визгом пролетела несколько метров и приземлилась прямо у Питера за спиной, поднимая с крыши лавину белого снега. Мальчик не обернулся и не вздрогнул. - Давай! – сказал он, - сделай это, Мишель! Мишель обернулась. Ветер был такой сильный, что казалось, подойти к краю и сорвешься. Ноги жгло от мороза. Девочка заколебалась. Темнота за бордюром расстилалась на мили вокруг, и, наверное, если угодить в нее, уже никогда не вернешься. - Пожалуйста! – умолял Питер, истончившийся: его голос долетал до Мишель приглушенным эхом. Из дверного проема вышел на крышу ОН. Черный, вязкий, с горящими зеленым глазами. Он наклонился над оброненной шкатулкой и взял ее в руки. Открыл. - Прыгай! – попросил Питер, плача. Затем сжал в руках нож и повернулся навстречу врагу, готовый сражаться. Призрачный Билл поднял взгляд от коробки на мальчика, и Мишель с ужасом поняла, что теперь злой дух видит Питера Блада! Засохшая полоска зеленой крови у Призрачного Билла на щеке давала понять: за нанесенный в палате удар не будет пощады. Он убьет Питера! Он убьет ее лучшего друга! Больше Мишель не сомневалась. Она повернулась к мальчику спиной, и быстро, насколько позволял обледенелый бордюр, перебралась к краю крыши. Яркая зеленая вспышка за спиной резанула девочку, словно разряд электрического тока. Пижаму рвал ледяной ветер. Дрожа всем телом, Мишель встала так близко к темноте, что большой палец ноги повис над бездной. «Давай!» - велела она себе и в последний раз посмотрела на Питера. Призрачный Билл поднял руку! Столп ядовитой зелени ударил мальчика в голову! Питер, сбитый с ног, закричал. Зеленое сияние впилось в него, потекло сквозь кожу, рванулось через изуродованный глаз. - ПИТЕР! НЕТ! Призрачный Билл резко обернулся. Хищное лицо вытянулось, когда он увидел Мишель на краю крыши. «Сейчас он и меня убьет», - поняла девочка, и с твердостью, доступной только ребенку, шагнула спиной назад, прямо в пустоту. - СТОЙ! – эхом отозвался хриплый мальчишеский голос. *** - Денни! Денни! Слышишь меня?! – Такер отчаянно вертел колесико рации, надеясь поймать нужную частоту. Он стоял за забором госпиталя, смотрел, как носятся врачи в желтых окнах больницы и понимал: что-то не ладно. Связь оборвалась в секунду. Вот он еще слышал Денни, и сообщал ему о волнении дежурной медсестры на этаже, а вот уже на их частоте одни помехи да редкие перебивки белого шума: слишком слабого, чтобы разобрать слова. «Дьявол. Ну почему в мою смену?! Почему это постоянно случается в мою смену?!» - от волнения Такер едва не запустил рацией в сугроб. Руки немели от холода. Лямка бинокля стала твердой. Январь выдался зверским, под стать событиям в Парке Дружбы. Такер собирался уже лично пробираться в больницу, вопреки указаниям Денни, когда на крыше госпиталя сверкнула ярко-зеленая вспышка. - Денни! Самого Призрачного Билла видно не было. Зато Такер увидел, как на краю крыши возникла белая детская фигурка. Ребенок стоял спиной к обрыву. Смотрел на вспышки зелени, а потом шагнул назад. - Ох, черт! Ее подхватило снежным порывом, взметнув волосы и лоскуты пижамы к небу. Она была такой маленькой, что казалось могла бы парить в воздухе, как перышко, но неминуемо летела навстречу асфальту. Такер схватился за голову. Живот свело судорогой. Яркая зеленая вспышка метнулась с крыши следом за ребенком. Призрачный Билл поймал девочку под окнами первого этажа за секунду до столкновения с асфальтом. Его повело влево: вместе с девочкой он рухнул куда-то в запорошенные снегом кусты. От земли в воздух поднялось белое облако сугроба. Такер выругался и устало облокотился о железные прутья больничного забора. Зашипела рация. - Ты здесь? – спросил Денни, - связь пропала. «Да неужели?!». - Я здесь, - отозвался Такер хрипло, - у тебя все в порядке или мне сбегать за патологоанатомом? - Ха-ха. Я полу-призрак, а не полутруп. Жди. Через минуту буду. *** - Ты убил его! Ты убил его! Ты убил Питера! Девочка заливалась слезами, колотила Денни в грудь, а сама жалась от холода и отчаяния к его груди. Пижама была порвана. С виска у девочки тонкой струйкой стекала кровь, дымясь на морозе. Денни лежал в смятых кустах под окнами Западной Больницы. Тяжело дышал. В спину впивался сухой кустарник, а за шиворот навалило снега. Девочка прыгнула! Денни не успел еще толком убедиться, что призрак уничтожен, а эта маленькая дрянь сиганула с седьмого этажа вниз… не раздумывая, не сомневаясь… Денни поймал ее у самой земли. Секундой позже, и… «Обошлось». Призрачный Билл закрыл глаза. В левой руке он сжимал окоченевшими пальцами старую шкатулку, правой удерживал ревущую девочку. С неба на Денни Фентона падали снежные хлопья, желтые от дорожных огней. - Питер… Питер… Питер, - плакала девочка, будто и не понимая, что именно уготовил ей призрачный дружок. - Поверь мне, - вздохнул Денни устало, - ты еще скажешь спасибо. Быть мертвым не круто. - Питер… - Я проверял. У приемного пункта визжала сирена скорой помощи. Больница горела огнями, как новогодняя елка. Денни перевел дух, и вылез из кустов, прежде чем он сам, или спасенная им девочка подхватили воспаление легких. Настроение у него было скверное. Шла третья неделя января. Утром Денни Фентону следовало быть в школе.