Переплетено

Девушка дрожащими пальцами тянется к ширинке, опускаясь медленно на колени и поднимая голову. Ей нравится то чувство, когда смотришь в глаза прямо, будто заглядывая в душу. Не скрывая ничего. Страсть. Желание. Некий огонь. Доставляет такое наслаждение, когда можешь прикоснуться к кому-то и почувствовать себя действительно привлекательной, а она всегда знала об этом, но почему-то всех привлекала внешность, а не те чувства, которые испытывала, её собственное желание. Что хочет, то, блять, и делает. Хоть тут просидит часа два на коленях перед ним, так и не раздевшись. Ему, если честно, плевать. Главное, что та вообще приехала и сидит перед ним на коленях. Не перед Порчи, который подходит ей в разы больше и ухаживал уже за ней, не перед кем-то другим. Растрёпанные волосы ярко-рыжего цвета, съехавшие набок очки и дыхание… Такое тяжелое и томное, будто она пробежала марафон. Но она расслаблена, уверенно опускает собачку вниз и приспускает штаны. Ухмыляется, зная о том, что он уже готов и ему это чертовски надо, но действовать не спешит. Парень же откидывает голову назад с глухим рычанием. Некая привычка скрывать всё, чтобы никто не услышал, а ведь там полно людей, которые могут зайти в любой момент, но им так похуй на данный момент, что даже не закрыли эту чёртову дверь, которая приоткрывается с характерным звуком, и раздаётся смех. Даже какой-то нервный смешок. — Я вам помешал? Агата готова поспорить, что у человека, который открыл дверь, на лице красуется усмешка, которую ей всегда хочется стереть с его лица. Голос такой ледяной, режущий слух, отчего её передёргивает и ноги становятся невыносимо тяжёлыми, поэтому вставать намного труднее, чем обычно после охуенного секса. — Нет, что ты, — хрипит Агата, подходя ближе и чувствуя этот удушающий запах кофе и чего-то алкогольного. Она обожает пить дымящийся напиток, но сейчас, кажется, готова блевать от него. — Оставайся. Поможешь Ванечке, — и выскакивает из комнаты, попутно опуская вниз майку. Мирон лишь усмехается, подходит ближе к окну и открывает его. Корица и что-то несовместимое с ней. Лаванда? Да, определённо. Комната настолько пропиталась этим запахом, что даже собственный парфюм с кофе не помогает дышать спокойно и без напряжения. Ваня же недовольно пробурчал о том, что так ему секс никто не обламывал и что сейчас лучше позвать Агату, ну или же Мирон реально будет делать ему минет, Евстигнеева это не пугает. Ведь прекрасно знает, что друг не полезет к нему. — Рехнулся? — выплёвывает Фёдоров, высовываясь в окно. Дождливый Питер встречал его с Лондона не очень приветливо, устроив ему сначала встречу с сумасшедшими фанатами, которые гонялись за ним чуть ли не до дома. А потом ещё встреча с этой… Чёрт, у него язык не поворачивается выговорить её имя. Агата Такое приторно-сладкое, будто сейчас появится перед ним милашка-тп. Лучше бы была тп, блять, чем та, которая ускакала из комнаты, бросив бедного Ваню со стояком и с рвотным позывом Мирона. Лицемерная сука, сующая свой нос везде. Фёдорову так и хочется выбить из неё всю эту дрянь, которой она так и наполнена. Он до сих пор не понимает, как эта рыжая вписалась в его компанию. И иногда живёт у Порчи, приглашая всех туда на вечеринки. Какого хера? То есть… Нет, ну серьёзно, как хера всё так происходит? Он тут старается, работает, пишет новый альбом вместе с Порчи и с этим влюблённым мудаком Охрой, а Крылова просто припрётся и всё им испортит. Сунется не в своё дело, а потом ещё и останется ночевать то ли у Порчи, то ли у Вани. Хорошо, что скоро тут и всё закончится. Сука, скорее бы. Евстигнеев то и дело бегает за ней, хотя можно ли назвать это беготнёй за девушкой? Скорее всего, им удобно вдвоём, никто не болеет сифилисом, в Ване он точно уверен, а вот в ней не очень. — Пообщайся с ней, — натягивая джинсы на бёдра, Ваня подошёл к другу, облокотившись о подоконник. — Ты же с Шальной общаешься. Они лучшие подруги, и, кстати, характеры схожи. Ваня высунул из кармана джинс пачку сигарет и достал одну, закурив. Ощущение было такое, будто он сейчас и правда переспал с Агатой. Евстигнеев был уверен, что он у неё не первый, хотя хотелось верить, она делала все движения так уверенно, пользуясь тем, что доставляет ему удовольствие, прекрасно зная, что возбуждает его от одного вида её в мини-юбке, еле прикрывающей задницу. Они не встречались и не собираются, хотя Охра давно не спал ни с кем, кроме Крыловой. Мирона иногда выводила Шальная, когда они с ней познакомились, та ухмыльнулась, забросив на него ноги через минут тридцать и не сбрасывала весь вечер, будто ей всё можно, раз тусуется с компанией рэперов из версуса. Он не просто баттл-рэпер, Окси живёт этим, дышит, немногие его поймут. Порчи иногда закатывает глаза, когда видит его, сидящим на кухне с ноутбуком и печатающим новый альбом. Фёдоров никогда не выпустит новый трек, пока не доведёт его до идеального состояния, которое ему нравится, которое будет вызывать восторженные отзывы не от тупых девчонок-подростков. — Помой руки, Вань, я же не знаю, с кем именно она трахается. Столько шлюх, а ты выбрал именно эту. И Мирон довольно ухмыляется, видя хмурый взгляд Охры, когда тот толкает его в плечо, но не беззлобно. Они столько прошли, можно сказать, что поднимались с нуля вместе, даже ниже нуля. — Только не говори, что семья там… Дети. Я не против, чувак, но Агат?.. — Успокойся, Окс, никакой семьи и маленьких ублюдков, бегающих во время того, как я устраиваю шоу в маске. Причём охуенное шоу, да? Фёдоров смеётся так вымученно, согласно кивая и закрывая окно. Ему так надоело всё это. Алкоголь, лесбийские тёлки и пати у кого-нибудь дома. Хочется прийти привычно домой, сделать кружку крепкого чая и завалиться с книжкой на кровать. Но это в прошлом, сейчас ему некогда, сейчас он просто популярный рэпер и по статусу не положено. Интересно, а кто-нибудь ещё хочет такого из всех, кто есть в этой квартире? И Охра выходит, наверное, пошёл искать, кто даст ему, но Мирону так похуй, что он просто присаживается на подоконник. Его там по-любому никто не ищет, и это достаточно хорошо. Пока они все в Питере, то вместе снимают квартиру. В этот раз Агата с ними, хотя Мирон был против, но никто же его не послушал. Порчи завтра уезжает на весь день, чтобы с кем-то повидаться, а Евстигнеев едет на съёмки к Джарахову. Фёдоров искренне надеется на то, что эта рыжая съебёт куда-нибудь на весь день, дав возможность, хоть и такую короткую, побыть ему одному. Дверь приоткрывается, впуская линию света и гул людей, которые танцевали под очень громкую музыку, её даже было слышно за закрытой дверью, но сейчас, если честно, очень громко. У Мирона по телу прошёлся какой-то так раздражения, от чего тот, не поворачиваясь, огрызнулся: — Съеби. — Так жёстко? Сука. Этот голос, сводящий его с ума в прямом смысле. Нет, нет никакой ванильной хрени, такой нежный и женственный голос. Фу, разжевать и выплюнуть вместе с ядом на эту Агату. Он молчит, пытаясь не срываться на ней, думая о том, что она должна всё-таки додуматься своим куриным мозгом, что пора сваливать. Но Агата мнётся у двери, а позже медленно подходит к нему, но останавливается, внимательно всматриваясь в лицо Фёдорова. Да, она его недолюбливала, но ей нравились эмоции людей. Смотреть за тем, как человек меняется, как искажается его лицо. Морщинки на лбу разглаживаются или же наоборот появляются, когда человек хмурит лоб. Губы поджимаются, некоторые кусают их в кровь. Пальцы сжимают шею, пытаясь, наверное, задушить себя или что? — Блять, Крылова, просто съеби, Вани тут нет. За него даже не трахну, не проси. И она приближается к нему практически вплотную, чтобы вывести больше, понаблюдать, что изменится в этот момент. Суицидница. Ну и что? Главное, что смогла довести Мирона до кипения, хотя ей всегда удавалось это сделать, и увидеть конечный его гнев. Каждый раз и на разных стадиях всё по-разному. — Позлись, пожалуйста. У Мирона почему-то эта просьба вызывает ухмылку, и уголки губ тянутся вверх, а глаза прикрываются. — Любишь БДСМ? Кончаешь от одной моей злости? По-любому стоишь уже вся мокрая, как последняя блядь, да? Мирон не успел даже взглянуть на неё, когда мокрая ладонь встретилась с его щекой. Не больно. Но мерзко и неприятно. Никто не смеет так поступать, а особенно такая девушка, с которой Фёдоров не выносит и минуты рядом. — Что. За. Нахрен? Цедит сквозь зубы, ноздри раздуваются, а глаза, если бы могли, испепелили бы её давно. Он смотрит, как Агата хватается за руку и шипит что-то, видимо, больно. Так и надо, нельзя распускать руки, а особенно на Мирона. — Разговаривай так со своими сучками, но не со мной. — А ты разве не сука? Рывок. Он спрыгивает с подоконника, хватая её за плечи и прижимая к стене. Мирон чувствует, как к горлу подступает ком отвращения, и сильнее впивается в её оголённые плечи. Ему тошно от того, что он трогает Агату, будто какую-то большую и мерзкую крысу со слипшейся шерстью, гнилыми зубами и длинным хвостом. Он чувствует какой-то зуд под кожей и власть над девушкой. Стоит и дрожит под его взглядом, закрыв глаза и боясь пошевельнуться. Сейчас Агата полностью унижается перед ним, показывая свою слабость. Всегда такая самоуверенная, что её никто и никогда не тронет. Я не единственный, кто хочет выбить из тебя всю эту дурь за твой поганый и грязный рот. Хорошо ли этот рот натренирован заглатывать поглубже и стонать фальшиво с очередным парнем в мужском туалете? Фёдоров почему-то уверен, что Крылова так делает каждый день. И ему становится ещё брезгливее от этого утверждения. Агата прекрасно понимает, что перешла эту грань между словесным конфликтов до рукоприкладства. Если бы её глаза не были настолько сильно закрыты, то давно бы заглянула ему в душу и выдала какую-нибудь остроумную фразу, пропитанную сарказмом и ядом. Но она не может, потому что боится. Крылова чувствует, как Фёдоров раздражён и зол, готовый её ударить. Плечи ужасно болят от впивающихся в них рук, и она пытается не застонать от боли, чтобы не опускаться окончательно. — Ты всего лишь сука, которая не умеет следить за своим языком. Хватка слабеет, и Агата может дышать спокойно, когда руки Фёдорова в конец отпускают её бедные плечи. Глаза открываются, взгляд сразу же устремлён на лицо Мирона. Его привычная ухмылка, прищуренный взгляд и голова, склонённая вбок. Он выглядел спокойным, как будто только что не трясся от злости, принесённой девушкой. Как у него получается всегда? — А ты всего лишь мудак, который не умеет следить за своими руками. Упирается об стену, чтобы не упасть окончательно. Всего лишь какая-то дурацкая хватка Фёдорова и его присутствие отнимает все силы у Крыловой, не давая расслабиться. Это, можно сказать, первая его победа, когда она после всего чувствует себя отвратительно униженной, а не победительницей. — Я к тебе не прикоснусь больше никогда, даже если умолять будешь. Это слишком гадко. — Поверь, Фёдоров, я даже не хочу. И ты говоришь так, будто из типичных любовных романов. Это странно для крутого рэпера, которому за тридцать. — Если ты знаешь, значит, ты тоже поклонница таких романов? Тем более, Крылова, всё переплетено.