Между строк
5 июля 2017 г. в 23:21
Я хочу к губам твоим коснуться, Раствориться в сладостном плену. В нежности пучину окунуться, В океане страсти утонуть.
Каждый из нас не раз слышал и наверняка знает выражение: «Жизнь — это зебра, то белая полоса, то чёрная». Но мы никогда не можем угадать, что в жизни было белой полосой, а что — чёрной. Вот иногда так бывает, что думаешь: «Всё, я в дерьме, мать твою, хуже быть не может», — но нет, жизнь готовит тебе новое испытание, и ты понимаешь, что всё, что было до этого, — это белая полоса жизни. Поначалу я думал, что именно так случилось и у меня. Развёлся с женой, потерял детей и не вижу их уже около года. Тогда я и подумал: «Хуже не будет», — но нет... Это было только начало. Я влюбился. Вроде бы любовь — это самое лучшее чувство, которое испытывает человек. Но неправда это всё... Сердце моё выбрало прекрасную, но замужнюю девушку. Честно, я не хотел ломать её семью, вмешиваться в их отношения, действительно не хотел, но всё равно вмешался и за это был наказан. Да, теперь я не вижу. И мои шансы вновь увидеть её такие же, как у Порошенко выиграть на следующих президентских выборах, ну, то есть, никаких. Вот тут-то моя жизнь и напомнила мне чёрную пантеру, у которой, естественно, нет ни одной белой полосы. Ну что хорошего могло ждать в нашем мире слепого человека? Вот и я думал, что ничего. Оказывается, может. И это начиналась белая полоса моей жизни. Вот такая непредсказуемая жизнь... Сначала я вовсе опустил руки. Мне не хотелось жить. Я просто не мог представить, как мне быть дальше. Возможно, даже закончил бы жизнь самоубийством. Просто не видел смысла находиться в этом мире, не знал, для кого жить и зачем. Но из этого тупика меня вывел один человек, которому я буду благодарен всю свою жизнь. Полина. Этот белокурый ангел с голубыми глазами, прекрасным голосом. Именно она и помогает мне выкарабкиваться из этой тяжёлой ситуации. Уже как неделю она ухаживает за мной и помогает во всём. Рядом с ней я чувствую себя таким счастливым, но очень боюсь, что она оставит меня и уйдёт. Возможно, я ей не нужен, так как старый и слепой. Да кому я нужен вообще? Если даже когда был видящим, то всем мешал и всех бесил. Но тогда я был ужасным эгоистом, да и сейчас думаю только о себе, а не о том, хорошо ли ей со мной. Но бля, я хочу меняться. Теперь я стал осознавать, что иногда был невыносимым человеком и порой задевал людей своим самолюбием. Возможно, поэтому меня и наказал Бог. Но изменить ничего нельзя, что произошло, то произошло. Нужно жить дальше. В таких размышлениях я и заснул. Обычно в это время все уже просыпаются, но не я, так как не спал всю ночь. Поспать, как мне кажется, всё-таки удалось, хоть меня и разбудил глухой удар об кафель моего номера, но чувствовал я себя довольно бодрым. Я открыл глаза и, полностью убедившись, что, как и прошлые семь дней, ничего не вижу, начал пытаться встать с постели. — Григорий, ложитесь обратно! — Полина подошла ко мне и, уложив меня обратно в кровать, накрыла одеялом. — Ну Полин, я устал уже лежать. Я и так всю неделю, как прикованный к кровати. — Я снова стал пытаться подняться. Но на этот раз она не стала мне мешать осуществить моё желание, только аккуратно взяла за руку и помогла встать. — Спасибо, солнце. — Как жаль, что в этот момент я не видел её губ, которые я желал поцеловать всю неделю. Наверняка и сейчас я бы не удержался и жадно начал её целовать. — Да не за что. Я всегда готова... — Полин, — перебив её, а потом пожалев о том, что некрасиво поступил, я остановился и дал ей говорить, но она не продолжила своей речи. — Извини. — Да ладно, ничего. Что вы хотели сказать? — Она продолжала держать меня за руку, и меня это всегда успокаивало. Я знал, что она рядом, смотрит на меня, иногда даже чувствовал, как она смущалась от очередной моей слишком смелой фразы, как слегка улыбалась. Я учился представлять её в своей фантазии, и у меня уже прекрасно получалось. За эту неделю мы с ней так сблизились и я чувствовал себя таким счастливым. Быть рядом с ней... Сейчас для меня это было самым лучшим подарком от судьбы. — Слушай, Поль, а пойдём погуляем у моря. — Хорошо, идёмте. — Я был так рад и, натянув улыбку счастливого человека, пошёл куда-то вперёд, придерживаясь за предметы, попадавшиеся мне под руку. — Ну и куда? — последнее, что я услышал, перед тем как столкнуться со стеной лбом. Неслабо ударившись, я схватился за ушибленную голову и опустился на пол. — Ай, больно. — Как ребёнок, я старался привлечь её внимание. Хотя мне было почти не больно. Хотелось почувствовать её заботу и тепло, объятия, в которые она моментально вовлекла меня после моей фразы. Нежные бархатные руки поглаживали ушибленный лоб. — Ну куда вы так побежали? — слегка рассмеялась она. Так захотелось увидеть эту улыбку, хоть даже и не глазами. — Полин, ты улыбаешься? — Не отвечая на её вопрос, я начал задавать другие, более странные. Она промолчала. Стараясь на ощупь пробраться к милому личику, я слегка касался её мягкой кожи, как будто боялся повредить её, сделать больно. Хотя я действительно боялся сделать ей больно. Она такая хрупкая, как будто хрустальная, а я ужасно грубый. Я взял её лицо в руки, проведя большим пальцем по щеке, стараясь сделать ей приятно. Полина, поддаваясь ласке, слегка улыбнулась. — Улыбаешься... — Тоже улыбнулся так, что, наверно, были видны все мои тридцать два зуба. Я словно увидел сейчас её перед собой. Такую красивую, с обаятельной улыбкой, с прекрасными чертами лица. — Всё, Григорий, идёмте. Вы вроде погулять хотели. — Отодвинулась от меня. Я сделал вид, что обиделся, продолжая всё ещё улыбаться. И сейчас я улыбался искренне, по-настоящему, а не как обычно, натягивая лживую улыбку, чтобы только ко мне не прилипли всякие журналисты с дебильными вопросами. — Мне и тебя хватило. — Она помогла мне подняться. — Может, лучше пойдём в ресторан, позавтракаем? Я ужасно голоден. — Пойдёмте. Только уже вечер, и обычно в такое время ужинают, — пропела она нежно, держа меня за руку. — А мы пойдём завтракать. — Я притянул её к себе и почувствовал, как она сама меня обняла. Ещё сильнее сжав воздушную девушку в объятиях, я почувствовал её горячее дыхание возле своей шеи. Я словно трепещущий мотылёк, летящий в пышущий жаром блеск её обаяния — в её объятия. — Ну хорошо. — Выпустив из объятий, она оставила влажный поцелуй, коснувшись своими пухлыми губами моей кожи, которая в момент вспыхнула от такой ласки. Возникло огромное желание начать целовать её всю, каждый миллиметр её тела, изучать каждый изгиб, брать её всю, доказать себе, что она только моя, заставляя её постанывать от моих рваных движений, возбуждая меня ещё больше. Но мне приходится засунуть свои желания далеко и надолго, может быть, навсегда. Вмиг меня охватила какая-то ужасная тоска, улыбка стёрлась с моего лица, как дешёвая помада. В глазах даже как-то защипало. Почувствовав, как скупая слеза скатилась по щеке, я опустил голову, чтобы не показывать ей этого. Я не хотел выглядеть слабым в её глазах. И считаю это позором — плакать перед женщиной. Лёгкое касание её тёплой руки на моей щеке заставило меня вздрогнуть. — Уйди. — Что я делаю? Зачем говорю уходить, если только и мечтаю о близости с ней? Остановись, Лепс. А если уйдёт... — Уходи. — Яростно оттолкнул её. Какой я ужасный человек. Я не достоин её. Правильно поступит, если бросит меня и оставит тут одного умирать. Я заслуживаю только этого. Но бля... так и хочется закричать: «Поль, не уходи». Схватившись за голову, я прислонился к стене, с которой недавно столкнулся, тут же сползая вниз. Ушла... Она ушла. Что я сделал? Всё испортил, напрочь. Хочется сдохнуть, хотя без неё меня и так это ждёт. Меня словно опустошили, как шприц, и выбросили, хотя я сам этому виной. Трудно дышать. Вдох. Выдох. Горечь подступила к горлу. Я сдерживался. Хотелось разрушить всё вокруг себя, превратить весь этот долбаный мир в труху, искрошить в осколки всё, что только видел. — Сука, — крикнул, вложив всю горечь в это ничтожное слово. Кулак врезался в стену, обдирая краску. Чувствовалось, как из разбитых об стену костяшек потекла кровь. Казалось, что по сердцу также расползается кровавая паутинка, доставляя боль. — Поль, вернись, — шёпот. Не хотелось верить, что она ушла и оставила меня в этом мире, наедине с собой, с мыслями. Я убит. Я сидел, опустив голову, и ничего не чувствовал. Чья-то рука внезапно коснулась моей руки. Охватила боль в костяшках, которая только-только затихла. Забив на всё, я ещё раз ударил кулаком в рядом стоявший шкаф. Кто-то взял мою руку и приложил к влажным губам. Она вернулась. Я всегда узнаю её поцелуй. Полина. Шумно выдохнув, я облегчённо улыбнулся. — Ты не ушла, спасибо. — Как я зависим от неё. Я готов на всё, чтобы она была со мной, не бросила, как ребёнок — старую и некрасивую игрушку. — Я никогда не уйду... — Я прижался к её груди. Чувствую биение её сердца, и кажется, что я уже не могу прожить минуты без неё, без объятий. — Давай руку обработаю. — Она выпустила меня из своих объятий, а я, как послушный ребёнок, протянул ей руку. В нос ударил сильный запах спирта, который заставил меня отвернуться. Влажной ваткой она слегка коснулась костяшек моих пальцев. Я отдёрнул руку. — Подуй, — попросил я, как ребёнок, готовый разрыдаться. — Хорошо, только не дёргайся больше. — Я послушно протянул ей руку, и она аккуратно обработала ранки. — Спасибо, добрая тётенька врач. — Я хитро улыбнулся. — Не стоит благодарить, — так тепло сказала она. — А я хочу отблагодарить. — Снова в голову пришли слишком пошлые мысли, которые я сразу выбросил из головы. — Разрешите вас поцеловать. — Сделав губы уточкой и закрыв глаза, я ждал, когда она меня поцелует, как ребёнок ждёт Нового года. Да уж, часто я стал вести себя, как ребёнок. Может, потому, что я стал беспомощным, как дети. Ну, не знаю. По крайней мере, мне нравится себя вести, как ребёнок. И в эту минуту она слегка коснулась своими губами с лёгким привкусом ванили моих губ, заставляя разомкнуть их. По телу пробежала дрожь, словно через меня пропустили 220 вольт. Все мысли плавно улетучились, и казалось: в этом мире нет больше никого кроме нас, он только для двоих. Притянув её за тоненькую талию ближе к себе, я вовлёк девушку в ещё более жаркий поцелуй. Сладкая истома охватила меня. Я проник языком глубже. Она подчинялась мне, а я, как кукловод, управлял каждым её движением. Резким движением я прижал её к стене и забыл обо всём напрочь. Мной вновь овладело желание взять эту маленькую чертовку. Полина, что ты творишь? Останови меня. Вжимая её сильнее в стену, я поцелуями спускался к шее. Она подчинилась, самозабвенно отдав себя мне во власть, и я повёл её — словно ребёнка за руку — медленно, шаг за шагом к блаженному краю пропасти, порой замедляя шаг, порой отступая. Оставляя засосы на её нежной коже, я вдыхал её, запоминая запах, словно это наша последняя близость, хотя, может, и последняя. Поцелуями я изучал каждую клеточку её тела, каждую родинку, каждый изгиб. Я упивался каждой секундой, каждым мгновением нашей близости. Стало тяжелее дышать и двигаться. Я с жадностью вдыхал воздух. Её руки блуждали по моему телу, лаская своими тоненькими пальчиками торс. В штанах стало тяжело, я уже хотел высвободиться из этой тесной одежды, но её руки остановили меня. — Давай не будем торопиться, — выдохнула она мне в шею, всё ещё обнимая меня своими нежными руками и пальцами зарываясь в мои волосы. — Ладно, хорошо. — Я отодвинулся, выпуская её из своих объятий. Я старался успокоить себя и скрыть своё возбуждение. Кажется, что вот-вот, и сорвусь, насильно прижав её к стене. Люблю до безумия и очень боюсь потерять. Перед глазами был её силуэт, голое тело с красивыми изгибами, словно над ним работал ювелир, глаза, в которых поблёскивали огоньки желания. Чувствуя, что теряю контроль, даже не заметил, как начал глухо постанывать. — Тебе помочь? — тихо спросила она, обнимая меня сзади и заплетая руки в замочек на моём животе. Ох, Полина, зря ты мне предлагаешь помощь. — Возьмёшь? — с таким наглым предложением она меня пошлёт куда подальше. Молчит. Ну точно, обиделась. — Извини, я сам. — Я поцеловал её в уголок губ. — Иди оденься, гулять пойдём. Она вышла.***
Минут через двадцать она вернулась. Я лежал на полу и ждал, когда уже она придёт. Без неё было так одиноко, с ней я словно снова видел этот мир. Она была моими глазами. — Ты чего так долго, я соскучился уже, — обиженно сказал я. Она подошла ко мне и обняла, окутав меня своей теплотой. — Если я тебя поцелую, ты не будешь обижаться? — бархатным голосом пропела она. Её слова были слаще мёда, а голос — тёплый, как летний дождь. — За поцелуй я тебя и на руках носить буду. — Я медленно поднялся с пола и подхватил её на руки. Она звонко рассмеялась. Смех её, подобно трели соловья, щекотал мои уши, заставляя широко улыбаться. Я был счастливым рядом с ней. — Дурочка моя. Такая любимая и такая родная... — Прижав её ещё крепче, я упивался ею. Она коснулась моих губ своими, подобно спелым вишням опьяняя меня своим поцелуем. Я опустил её, не выпуская руку из своей. — Дядя очень голодный. — Я надул губы, усмехнувшись. — Тогда я сейчас поведу дядю в ресторан. — Нет, дядя сам пригласит тебя в ресторан на свидание. Дай мой пиджак, пожалуйста. — Она протянула мне его. Надев его, я встал перед ней, сделав официальный вид. — Полина Сергеевна, вы не откажете слепому старому дураку в свидании? — Я был серьёзным, как никогда, хоть в душе и улыбался. — А если откажу? — Откажешь? — Я надул губы и опустил голову, как нашкодивший ребёнок. — Нет, конечно. Просто интересно, какое наказание меня будет ждать. — Она подошла ко мне ближе, я чувствовал её дыхание возле своей шеи. — Полина Сергеевна, вас будет ждать очень суровое наказание. — Я хитро улыбнулся. — Но это потом, сначала мне нужно поесть. — Хорошо, идём. — Она взяла меня за руку и повела к выходу. — А ты меня покормишь? — Покормлю. — Слегка улыбаясь уголками губ, я представлял, как она меня будет кормить. — Поль, — немного помолчав, позвал её и остановился. — Что? — Ты самая лучшая девушка на этой Земле. Я не знаю, что происходит в твоей душе, лишь хочу сказать, что для меня знакомство с тобой — лучшее, что произошло со мной за последнее время, я благодарен Всевышнему за то, что я тебя встретил, не представляю, как бы я жил, не зная тебя. Я тебя люблю. — Я вложил в эти слова всю свою душу. Сейчас я был счастлив по-настоящему, хотелось улыбаться, смеяться. Хотелось говорить ей и всем о моей любви, заваливать всеми приятными и нежными словами, сделать её самой счастливой в этом мире. И она будет счастлива только со мной, я никому и никогда её не отдам. — Я тоже тебя люблю. — Она обняла меня, зарываясь пальцами в мои волосы. — А если я навсегда таким останусь, ты меня бросишь? — Я обнимал её крепче. — Я никогда не брошу тебя, и не думай об этом больше. Хорошо? — Хорошо. — Я улыбнулся. Вот так вот и изменилась моя жизнь. И всё только из-за неё и благодаря ей. Этому белокурому ангелу с тёплой улыбкой и голубыми, как небо в ясную погоду, глазами.
