Шоколадное Печенье

Проснулась я сегодня довольно поздно. Сегодня был выходной, и я могла позволить себе отоспаться. Билл колдовал на кухне, а я лишь усмехнулась про себя. Когда он что-то готовил, у него не получалось, и он искренне удивлялся и огорчался этому. Позавтракав его первыми нормальными блинчиками (я тут же записала этот день в календарик), я принялась за работу. Мою работу даже в выходной никто не отменял. Закончив заказную статью, закончить которую я не могла уже почти три дня, я решила почитать. Я любила читать, и особенно делать зарисовки по персонажам, о которых я читала. За день я осилила только половину очень увлекательной книги о том, как вязать свитера и как и какие узоры можно на них делать. Да, я снова решила вернуться к их изготовлению, но не чтобы носить, а чисто как антистресс. За последние пару недель я научилась колдовать без палочки. Это было самым ценным навыком, что я помнила. И мне это очень нравилось. Солнце уже начинало садиться и окрашивать весь мир в оранжевые оттенки, как в дверь постучали. Я спустилась вниз и открыла. На пороге стояла девочка. У нее была светлая, почти не тронутая загаром кожа, легкие веснушки и длинные, вьющиеся рыжие волосы. Большие темно-болотные глаза, брови на пару тонов темнее оттенка ее волос. Девочке на взгляд был год-два, и как она добралась до нас, и почему пришла к нам, до меня не сразу дошло. На ней была коричневая потертая куртка на три размера больше – она почти висела на ее худых плечах. Волосы ее не были разлохмачены, но явно давно не расчесывались. Под курткой на ней был тоже великоватый свитер ручной вязки изумрудно-болотного цвета. Он свисал до ее колен, и, видимо, под ним ничего не было. На ногах были стоптанные ботинки. Она смотрела большими глазами на меня. - П-привет.. – неуверенно сказала я девочке. – ты кого-то потеряла? - Я ищу Мейбл. – сказала она чистым, звонким голосом, без дефектов речи вроде картавости. Я не ожидала четкого ответа от нее – дети в таком возрасте еще плохо разговаривают. - Н-ну, я Мейбл. – ответила я ей, но сообразила не сразу. – а ты кто? - Эсми, наверно. – сказала девочка. Внутри меня взорвалась бомба. Она вдруг уничтожила все. Я рухнула на колени. – мам, это ты? Слезы водопадом потекли из моих глаз. Садящееся солнце слепило, все было в оранжево-янтарных оттенках. Девочка, стоявшая передо мной, была моей дочкой, и я понимала это каждой клеточкой своего тела. Она кинулась ко мне и стиснула меня в объятьях, я крепко обняла ее в ответ. - Эсми, это правда ты?.. – дрожащим от слез голосом спросила я. - Да, мам. – ответила она. Ее детский голосок переливался в моих ушах звонким эхом. Внутри послышались шаги. Это был Билл, и вскоре раздался его голос. Все было словно во сне, я не могла поверить, что это все происходит по-настоящему. Моя дочь, которую мы похоронили, стоит живая передо мной, и сомнений в том, что она моя, уже не оставалось. - Мейбл, кто там? Закат освещал нас. Солнце садилось за верхушки елей, и бросало последние лучи на нас, словно прощаясь. Темные ели пропускали редкие лучи и словно светились. Волосы Эсми пахли каким-то соленым побережьем, елями и соснами, палёным и жарким летним садящимся солнцем. - Мей? – Билл подошел к нам. – Боже, это же.. Я разорвала объятья и встала. - Билл, это Эсми. – сказала я уже почти не дрожащим голосом, вытирая слезы. Девочка тоже плакала. - Папа!.. – воскликнула она. – я тебя слышала! Я тебя помню! И тебя, мам! Сейчас вспомнила! Она прыгала и смеялась, обнимала то меня, то Билла, а мы были счастливы, как никогда. Билл подхватил ее на руки и обнял. Мы пошли в гостиную. Последние лучи солнца упали на огненные волосы Эсми и исчезли на кронами деревьев. И, хоть солнце село, небосвод еще долго оставался оранжевым. Билл посадил Эсми мне на колени, а я взяла с тумбочки расческу и стала расчесывать ее длинные, и слегка запутанные волосы. Стоя перед нами, Билл сказал: - Мей, ты уверена, что это Эсми? На мой взгляд, ей года два-три, а быть такого не может, ведь родилась она пару месяцев назад. Ответила вместо меня девочка. - Да, пап, я уверена в том, что я ваша дочь. Ты можешь прочесть мои мысли и воспоминания. - Откуда она... – удивился Билл, мы с ним переглянулись. Его зрачки плавно вытянулись, словно кошка посмотрела на солнце. – и правда. - Как? - спросила я. Прочитав ее мысли, я поняла, что это правда. Первым ее воспоминанием было лицо Билла. Он держал ее на руках и смеялся. Потом он перевернул ее ко мне, она увидела мое безжизненное лицо и заплакала. – но почему же вы сказали мне, что Эсми мертва? – удивилась я. - После родов медсестра забрала ребенка, а потом подошла ко мне и сказала, что она мертва. – сказал Билл. – это чистая правда. Тут голос подала Эсми. - На самом деле, после того, как она забрала у тебя меня, она отдала меня какой-то другой женщине, тот плач, что ты слышал, был моим плачем. Тебе отдали трупик ее мертвого ребенка, она заплатила медсестре немаленькую сумму, чтобы живого ребенка отдали ей. Она растила меня, но увидев, как я быстро расту, выставила меня за дверь, осеняя себя крестным знамением и молясь. Она не подпускала меня к своему дому долгие недели, а потом я пошла скитаться и искать вас. Единственным моим ориентиром было то, что я помнила ваши лица и чувствовала Билла. – сказала она. – насколько я знаю, я демон, и по этому я чувствовала родного демона на таком большом расстоянии. Я – та самая ваша Эсми Сайфер. - Откуда ты знаешь все это? Про демона, про все это? – удивилась я. - Я читаю мысли, как папа. И у меня твой щит, мам. Он мой, но пока ты была беременна, он защищал тебя вместе со мной внутри. – я закончила расчесывать ее волосы, она спрыгнула у меня с колен, и села рядом. – я развиваюсь гораздо быстрее остальных. Мне только два с половиной месяца, но выгляжу я на два года. Насколько я знаю, к восьми годам сформируюсь полностью. И жить так буду вечно. - Откуда ты знаешь об этом? – спросил Билл. - Я не помню. – пожала плечами девочка. - Ой, ты, должно быть, голодна? – вспомнила я. - Да, есть немного. – призналась Эсми. – не отказалась бы пожевать что-нибудь. Мы переместились на кухню. Эсми выпила стакан молока и съела пару блинов, что остались с завтрака. Поселилась она в комнате, где раньше лежал Ковер Преткновения. Ковер оттуда убрали уже очень давно, после чего продали Баду Глифулу. Первую ночь она спала с нами, пока мы не нашли мебель для ее комнаты. * На следующий день радостная весть облетела всех наших родственников и знакомых. Поздравления сыпались от всех, даже Диппер порадовался за нас. Он очень соболезновал моему горю и был очень рад, когда узнал, что все хорошо. Сегодня мы решили сделать ремонт в комнате Эсми – поклеить новые обои, поставить мебель, да и самой Эсми нужно было многое купить. Как и ее мама, она отдавала предпочтение джинсам и брюкам, но мы все же купили ей одно изумрудное платье. Для ее комнаты мы нашли милую кроватку на подиуме, комод, в котором теперь лежит ее одежда, письменный столик с ящичками, Билл прибил полки на белые стены, за счет которых в комнате становилось гораздо светлее. В комнатке еще оставалось место, куда мы планировали поставить фортепиано. На пол мы постелили мягкий белый ворсяной ковер. Ворс его был очень мягким, и ходить по ковру – одно удовольствие. Эсми любила собирать волосы в пучок на макушке и ходить в футболках, джинсах и кедах. Мы нашли все, что она хотела, это «все, что она хотела» ограничивалось тройкой джинс, двумя парами кед и одной футболкой, в которую она влюбилась с первого взгляда. Эсми очень любила хлопья, по этому мы зашли за ними в продуктовый. В ее комнатке было очень уютно. Вечером Билл притащил две больших коробки книг и расставил их по полкам со словами «Надо много читать, Эсми.» Словами не передать, как мы были счастливы. Комната Эсми была выполнена в стиле «модерн», в белых и серых тонах. Пожалуй, теперь у нас с Биллом было все, о чем только можно было мечтать. Сегодняшний вечер мы провели за просмотром старой доброй «Русалочки». Эсми часто делала очень взрослые замечания мультику, но в целом осталась довольна. Сбылись все мои мечты.