Пусть не будет счастливым конец, пусть будет счастливая бесконечность… — Дикий мед.
Crystalized (Breathe Indoors Remix) The xx
***
Малфой сам не понял, зачем он выбежал за Грейнджер. «Чтобы оправдать себя?» Но зачем? Он же уже для себя всё давно решил. Грейнджер явно не для него, а он уж точно не для неё. Драко остановился посередине дороги и посмотрел вслед убегающей девушке с рыжей или каштановой копной волос. Он мог бы догнать её, наорать, всё объяснить, а потом поцеловать, как это обычно происходит в сопливых мелодрамах, которые Малфой всем сердцем ненавидит. Но он просто стоял и смотрел. Всё давно решено. Он погубит её уже через неделю, использует для своих нужд, начнёт изменять, поставит очередную галочку, а потом выбросит как куклу. Ему надоест. Малфой не создан для отношений, нормальных отношений. Это не любовь, это всего лишь «болезнь», «зараза», называйте как хотите, но главное, что Драко не любит болеть и всегда принимает нужные лекарства, чтобы не запустить всю ситуацию. Именно поэтому он уходит. Уходит обратно в бар, уходит из жизни Грейнджер. Гермиона быстрым шагом шла в школу. А внутри у неё бушевала такая же буря, как и на улице. Было безумно холодно, а ветер обдувал девушку полностью. Шёл дождь со снегом, что делало её волосы отвратительно мокрыми и кудрявыми. Руки были уже словно камень. Но ей было на всё это плевать. Единственное, на что ей было явно не плевать, так это на грёбаного Малфоя, который опять обманул её, опять навешал лапши на уши, опять одел ей розовые очки. Ненависть к Паркинсон возросла ещё больше. Гермиона шагала с мыслью: что с ней не так? Почему она так реагирует на всю ситуацию? Может потому, что она впервые поверила Малфою, может потому, что она действительно, хоть на минуту, задумалась о том, что она небезразлична ему. На что она вообще надеялась? На то, что как в сказках, всё будет хорошо и принцесса будет с принцем… Только вот она не учла, что Малфой никакой не принц, в этой сказке он не герой, спасающий принцессу, а наоборот, он является отрицательным героем в этой измученной истории. Гермионе не хотелось признавать факт того, что хорёк в тот вечер говорил правду о себе, о слизеринцах. Сердце в груди, кажется, только что приобрело холодный оттенок, покрылось синим инеем и вот-вот разлетится мелкими осколками и порвёт всю грудную клетку. Может этого и хотел Малфой? Может он и хотел, чтобы она влюбилась в него, как дурочка, чтобы у неё отключался разум при виде него, а потом просто растоптать это всё. Утопить, выбросить на помойку, окунуть в грязь и ещё раз показать ей, какая она «грязная». Если это так, то у него практически получилось. Ведь сейчас девушка с каштановыми волосами заходит в Хогвартс вся в слезах, растрёпанная и действительно грязная и мокрая, как половая тряпка, которую нужно хорошенько выжать и повесить сушиться. Это она и сделает. Пора прекратить плакать и быть такой доверчивой. Но только как, если сердце уже давно в руках Малфоя?***
Прошла неделя. Чёртова неделя. Адовая неделя для Гермионы Грейнджер. После того дня девушка просто не находила себе места, она не знала не то, что как вести себя, она даже не знала, как теперь в глаза ему смотреть. Везде ей мерещились именно его серые зрачки, а во сне его губы. Гермиона даже из комнаты боялась выходить, лишь бы с ним не столкнуться. Что с этим делать, она не знала. Но в один прекрасный день мир Гермионы пошатнулся с такой силой, что она чуть не упала. Когда девушка дежурила одна, потому что Малфой, видимо, тоже не хочет пересекаться с ней. Но как же она ошибалась. Ведь, проходя мимо какой-то подсобки, Гермиона услышала стоны девушки. Щёки вспыхнули от возмущения. Резко открыв дверь, гриффиндорка с порога начала проявлять свой характер: — Вы что, в зоопарке? — но как только она увидела лица нахалов, глаза округлились ещё больше. Она не могла произнести ни слова. Ей хотелось расплакаться, но смех Астории вывел её из транса, а потом резкий и холодный голос Малфоя, который она никогда не забудет. — Чего уставилась, Грейнджер? — Драко был без рубашки и уже успел натянуть брюки, в отличии от Гринграсс, которая была без лифа и в задранной юбке. Малфой накинул на неё рубашку и, грозно посмотрев на Гермиону, продолжил. — Тебе что, тут порнуха бесплатная? Свали от сюда! А Гермионе больше ничего и не оставалось, как выбежать из подсобки и больше никогда туда не возвращаться. Больше никогда не видеть Малфоя и извивающуюся под ним Асторию. Н-и-к-о-г-д-а. Уже находившись в своей комнате и рыдая в подушку, Гермиона не понимала, как до сих пор может что-то чувствовать к нему. Как она вообще могла жалеть это животное, которое живёт только для удовлетворения своих потребностей. Она не понимала, как вообще допустила, чтобы такой как он засел в её умной голове. Всю оставшуюся неделю они не общались. А точнее, Гермиона избегала его, как ошпаренного. В то время как Малфой будто издевался над ней и постоянно смотрел на неё, кидал незначительные усмешки в её сторону, а на уроках постоянно садился с ней. Нет, он не пытался с ней разговаривать, а только, как обычно, подшучивал и всё время касался её. Как будто невзначай. А у Гермионы мурашки по коже от его прикосновений пробегали. Сердце стучало с такой скоростью, будто оно сейчас вырвется и выпрыгнет в грудную клетку Малфоя. А тому вообще равно. Сидит со спокойным безразличным лицом, а в глазах всё тот же холод. Но окончательно нервные клетки Гермионы добила Макгонагалл. Она созвала старост к себе в кабинет для очень важного разговора. И вот уже как пять минут не может начать, потому что грёбаный Малфой опаздывает. Вдруг в кабинет влетает блондин, застёгивая на ходу пиджак, на что Грейнджер закатила глаза и отвернулась, чтобы не видеть самодовольного лица нахала. — Что ж, когда все в сборе, я могу начать, — начала женщина. — Мистер Малфой, впредь попрошу больше не опаздывать, — она строго посмотрела на него из-под очков. — Конечно, профессор, — кивнул Малфой и сел на стул рядом с Грейнджер. — Итак, как вы знаете, скоро будет осенний бал, к которому нам всем нужно подготовиться. Задача старост подготовить зал к празднику, украсить со своими однокурсниками и… — Макгонагалл не успела договорить, как её перебила Гермиона. — Простите, профессор, вы хотите сказать, что мы должны украшать зал все вместе: Слизерин и Гриффиндор? — Да, мисс Грейнджер, если бы вы меня не перебивали, то всё бы поняли, — строго на девушку посмотрела профессор. — И я хотела сказать, что общее дело должно сплотить факультеты, а вы этому должны только поспособствовать, а не наоборот. Малфой, который до этого сидел тише воды ниже травы, вдруг поднялся с места и, закатив глаза, начал возмущение: — Надеюсь, вы понимаете, что это невозможно? Факультеты давно враждуют, и если сейчас мы резко их кинем в одну «клетку», они поубивают друг друга, и праздника в итоге никакого не будет! — он посмотрел на Грейнджер, которая была согласна с Малфоем, но боялась противоречить Макгонагалл, и продолжил. — Не проще ли сделать, чтобы каждый факультет помог с украшением зала в определённое время по группам? Так будет намного проще и безопаснее. — Мистер Малфой, кажется я не припомню того факта, что я спрашивала у вас, что и как мы будем делать, — она строго посмотрела на своего ученика. — Я ясно дала понять, что уже всё решено и главной миссией является именно сплочение факультетов! Это ваша с мисс Грейнджер задача, и это не обсуждается, вы можете быть свободны. — Просто превосходно! — воскликнул Малфой и вышел из кабинета, хлопнув дверью. — Не обращайте внимание на его характер, профессор, он успокоится и всё сделает, — заговорила, наконец, девушка. — Я знаю, мисс Грейнджер, иначе бы я не возлагала надежд, — она устало посмотрела на Гермиону, будто не решаясь спросить. — Как вы считаете, эта идея на счёт сплочения действительна невозможна? Гермиона немного задумалась над её вопросом, как будто решая очень сложную задачу. — Конечно же, это будет очень непросто, но нет ничего невозможного, профессор, — она мило улыбнулась и встала, собираясь уходить. Возле двери её окликнула Макгонагалл. — У вас всего неделя, я надеюсь на вас с мистером Малфоем. «Просто прекрасно. Класс! За-ши-би-сь!» — это было в голове Гермионы, пока она шла до башни старост. Она даже не представляет, как они с Малфоем смогут сдружить факультеты. Им явно необходим план, нет, не просто план, а гениальный план. Девушка зашла в гостиную и увидела Малфоя, который сидел возле камина. Его пиджак весел рядом на кресле, а сам он сидел на диване. Его лицо было таким умиротворённым и спокойным, что Гермиона, не заметив, засмотрелась. Не каждый день встретишь тихого Малфоя. — Долго ещё там будешь стоять, Грейнджер? — вдруг грубый голос вывел её из транса. Гермиона прошла и забралась в кресло вместе с ногами, где висел пиджак Малфоя. — Что будем делать? — спросила она у него. — Ничего, — Драко повернул голову к ней. — Лично я не собираюсь участвовать в этом цирке уродов. — Что?! — возмущённо воскликнула девушка. — Ты серьёзно собираешься опять всё скинуть на меня? Ну уж нет, я и ты вместе придумаем, как всё устроить без оскорблений и побоев, и вместе будем следить за порядком, тебе ясно? — она поднялась со своего места и тыкнула в него пальцем. — Это невозможно, идиотка, — спокойным голосом сказал Малфой, чем удивил Гермиону. — Допустим, я смогу усмирить на день-два своих и они будут «миленькими», но что касается твоих уродов, то они же не продержатся и пяти секунд без оскорблений и провокаций. Ну, а тут я уже не ручаюсь за себя. — Хочешь сказать, что это Гриффиндор всегда провоцирует и оскорбляет? — уже покрасневшая девушка не знала, как держать себя в руках. — Я говорю совершено о другом, Грейнджер, — он поднялся со своего места и встал напротив Гермионы. — Гриффиндорцы не умеют слушать и делать всё точно по плану, как их об этом просят, поэтому, если ты начнёшь говорить им как себя вести, они всё равно сделают по-своему, а без тебя сделают ещё хуже! — Хорошо, и что ты предлагаешь?! — уставив руки в бока, посмотрела она на Малфоя снизу вверх, искренне желая ответа. — Слушай, — он пододвинулся к ней ещё ближе, уже выходя из себя, — Сейчас мы расходимся по своим спальням, чтобы нормально выспаться и завтра, может быть, я придумаю, что нам делать, но сегодня я ничего не предлагаю и не выясняю. И он ушёл в свою спальню. А Гермиона сидела на диване и обдумывала его последнюю фразу: «он придумает, что нам делать». Странно, но почему-то она не сомневается в нём, почему-то сейчас не сидит и сама не придумывает какой-то план. А Малфой тем временем лежал на кровати и не мог понять, зачем он опять лезет в этот котёл. Не мог просто сказать, что не будет в этом участвовать и уйти? Нет, надо же было обязательно посмотреть в эти бешеные глаза, которые так и готовы были пустить слёзы. Малфой ненавидел, когда Грейнджер начинала реветь, ещё с войны возненавидел её слёзы. Именно поэтому не смог просто уйти. И теперь ему придётся разговаривать с Поттером и идти на компромисс. Да-да, у Малфоя уже как всегда было парочку мыслей, как всё устроить, чтобы было, так называемое, «сплочение». И если они действительно хотят, чтобы всё прошло спокойно, то нужен Поттер и его авторитет среди гриффиндорцев. «И всё ради чего, точнее, кого?»— с этой мыслью Драко ушёл в царство Морфея.