I make my own luck

Спайсер Лавджой мирно дремал в кресле. Ему снились просторы Оклахомы, теплый летний день, речка, в которой так хорошо ловить рыбу, слушая, как жужжат насекомые. Мужчина вздохнул сквозь дрему. Дверь спальни его хозяина распахнулась, и оттуда буквально вылетел Каледон, да еще и при полном параде: костюм, котелок, трость. Спайсер вздрогнул и открыл глаза. И куда его подопечного несет в такую рань? — Лавджой, чего расселись? Нам пора! — чуть ли не расталкивая своего камердинера, суетился Кэл. После Хокли из спальни выпорхнули две симпатичные девицы. Ошарашенный Спайсер, ничего не понимая, уставился на нетерпеливо раскачивающегося на месте хозяина. — Каледон, а мы еще увидимся? — проворковала одна из девушек. Кэл, не поворачиваясь, достал из бумажника две купюры и, все так же не глядя в сторону дам, протянул их назад. — Пошли вон, — приказал он, и девушки, поспешно схватив деньги, скрылись за дверью. — Давайте, Лавджой, ну что вы так смотрите на меня? У вашего хозяина куча очень важных дел, а вы развалились, как в парке на лавочке. Работать! — приказал Каледон и двинулся в сторону выхода. Едва успев протереть глаза, Спайсер Лавджой прихватил свою шляпу и поспешил вслед за мистером Хокли-младшим. Каледон, неожиданно для Лавджоя, проскочил мимо открытой перед ним дверцы автомобиля и направился по улице. Камердинер вздохнул, но от хозяина постарался не отставать. — Могу я узнать, куда мы направляемся? — догнав, наконец, подозрительно спешащего Хокли, спросил Лавджой. — Пока прямо, — сухо ответил мужчина и резко затормозил перед строем художников, расположившихся вдоль улицы и продававших прямо тут свои картины. Очередной раз за это утро телохранитель был удивлен. Не помнил он за сыном стального магната страстной любви к искусству. Особенно к живописи. Особенно к уличной. Каледон же медленно шел вдоль рядов живописцев, вглядываясь в их лица. Лица были настолько отвратительны, что ему хотелось прикрыть рот платком, но он ограничился собственной рукой в перчатке. — Что мы ищем, сэр? — снова задал вопрос Лавджой. — Художника, — задумчиво произнес Каледон. Его обескураживающие ответы заставляли Спайсера притормаживать. — Какого, сэр? Их тут много, — после паузы продолжил камердинер. — Я не знаю, я видел его однажды, — пояснил Кэл. — Имени не запомнили? — продолжал выпытывать крохи информации Лавджой. — Конечно, нет! — фыркнул Каледон. — А как он примерно выглядит? — вздохнул Спайсер. — Я не помню, — останавливаясь, как будто обиженно заявил Хокли. Ему и в голову в тот момент не пришло запоминать какого-то бродягу. А теперь, когда он ему нужен, вся эта людская масса сливалась в одно серое пятно. Кэл бросил последний взгляд на толпу, и ему вдруг показалось, что среди художников мелькнуло знакомое испуганное лицо. Хокли было дернулся в сторону того человека, но тот вдруг рванул прямо на аристократа и, чуть не сбив его с ног, рванул по улице. Не ожидавший такого поворота Хокли, открыв рот, быстро заморгал, хлопая ресницами и пытаясь сообразить, что делать… — Лавджой! За ним! — приказал Кэл. Спайсер, уже наметивший свою цель, ринулся следом. Хокли тем временем, спокойно перейдя на менее оживленную часть улицы, остановился перед витриной и попытался вернуть себе идеальное состояние. Спайсер Лавджой, когда нанимался к Натану Хокли, не подразумевал, что ему придется бегать по улицам за какими-то неизвестными личностями. Благо мужчина был в неплохой для своего возраста форме, а еще в лучшей форме были его мозги. Испуганный художник, очевидно, соображал хуже, поэтому в конечном итоге завернул в тупик. Тут его и настиг преследователь. — Послушай, парень. Хватит бегать. Мой хозяин не сделает тебе ничего плохого, — тяжело дыша, пытался втолковать ищущему выход парню Лавджой. Конечно, Кэл ему ничего плохого не сделает, если что он попросит об этом своего верного камердинера. — Что вам от меня надо? — испуганно спросил парень, нервно поправляя длинные спутанные волосы. — Понятия не имею, но если ты сделаешь так, как хочет мистер Хокли, то получишь награду. Это я тебе гарантирую, — восстановив дыхание, уже спокойно пояснил Спайсер. — В прошлый раз он меня чуть не покалечил… — недоверчиво заметил художник. — Раз на раз не приходится. Пойдем. Не трать время попусту… Художник все-таки поддался на уговоры нового знакомого, и вскоре они вернулись туда, откуда начинали свой забег. — Спасибо, мистер Лавджой, — Каледон беззаботно улыбнулся и посмотрел на художника. Тот не сильно изменился с их последней встречи. Такой же кошмар. — Спайсер, дайте нам пару минут, — Лавджой кивнул хозяину и отошел чуть в сторону, благо слух у него был прекрасный. — Эм… Я — Каледон Хокли, — размышляя, как начать разговор, представился Кэл. — Рауль Либерио, — ответил тем же художник. — Послушай, Рауль. Ты не хотел бы хорошо заработать? — поинтересовался Хокли. Рауль недоверчиво посмотрел на богача. Каких у них только предложений не бывает, поэтому заранее лучше не соглашаться, никогда не знаешь какой извращенец попадется. Не всем же нужны картины. — Зависит от способа, — напряженно буркнул тот. — А что, ты умеешь что-то кроме своих рисунков? — насмешливо поинтересовался Кэл, убежденный в бесполезности стоящего перед ним человека. — Что вам надо? — желая уже понять, что от него хотят, не слишком любезно спросил парень. — Мне нужно, чтобы ты нарисовал портрет одной леди, — наконец-то пояснил Каледон. Художник усмехнулся. — Почему я? Придворные художники уже не рисуют людей? — непонимающе спросил он. — Придворные, как ты выразился, художники дерут огромные деньги. Ну, и к тому же… Какая тебе собственно разница? — немного раздраженно пояснил Кэл. — Просто назови сумму, — нетерпеливо попросил Хокли, не любивший терять время там, где можно решить все сразу. — Я могу хотя бы узнать, кто она? — не унимался Рауль. Хокли задумался и, чуть усмехнувшись, кивнул. — Ты ее видел. Это она защищала тебя от меня практически на этом самом месте, — художник, до этого рассматривающий дорогие туфли своего собеседника, резко поднял голову и посмотрел аристократу в глаза. — Я согласен, — Кэл реакции парня не понял, но ему это было и не важно, главное, что своего он снова добился. — Лавджой, будьте любезны, отмойте Рамона. — Рауля… — Да мне все равно. Так вот, отмойте, снимите комнату… на его вкус, чтобы он ни в чем не нуждался, — скомандовал Хокли. — И еще, мистер Лимбер… — Либерио… — Работать вы будете напрямую не соприкасаясь с объектом, так сказать, издалека. Я хочу сделать этой девушке небольшой презент. Так что насчет цены? — снова спросил Кэл. Рауль пожал плечами. — Думаю, мы договоримся, мистер Хокинс, — улыбнулся парень и направился вдоль по улице. Сделав пару шагов, он приостановился, ожидая Лавджоя. Тот посмотрел на своего Хокли, который сверкнул глазами в сторону художника и стиснул зубы. — Выполняйте, Лавджой. До своего автомобиля я доберусь сам… Театр. Ковент-Гарден. Сотни огней, экипажей, людей. Шикарные леди и безукоризненные джентльмены. Хокли рассматривал такие походы, как часть обязательных светских мероприятий. В целом он считал бесцельное сидение на одном месте и слушание малопонятного пения пустой тратой времени. Хотя, несомненно, у него были любимые произведения, походы на которые хоть и оставались бесцельными, зато приносили удовольствие. Сегодня только не было его любимой оперы, да и вообще мысли были сосредоточены далеко не на том, что предстоит услышать. Каледон поставил осушенный бокал шампанского на поднос в руках слуги и осмотрелся. Ни Роуз, ни ее матери еще не было и приходилось лишь здороваться с теми знакомыми, что встречались ему на пути.  — О, Кэл! — послышался знакомый голос за спиной. — Вильерс! Ну, наконец-то, хоть кто-то. А то я уже подумал, что усну раньше того, как начнется действо, — улыбнулся Каледон. — Не ожидал тебя здесь увидеть. Почему ты не сказал, что тоже будешь? Сели бы вместе и спали бы по очереди, — такой же улыбкой ответил Кристофер. — Тогда моя секретная миссия провалилась бы. А теперь я сижу рядом с Роуз, — Кэл победно посмотрел на своего приятеля, но тот лишь закатил глаза. — Ты не отступишься, да? — поинтересовался Вильерс. — Я никогда не отступаюсь, ты прекрасно об этом знаешь, — Кристофер согласно кивнул. Хокли всегда знал лишь один исход — победу, каким бы долгим не был путь к ней. Разговор мужчин был прерван, когда Хокли заметил появившихся в поле зрения Руфь и Роуз. И если мать была приятно удивлена, увидев американца, то в глазах дочери в первую секунду проскользнуло отчаяние. И все же она была прелестна. Расшитое золотом светлое платье создавало ощущение свечения, а надменное выражение лица придавало схожесть с членами королевской фамилии. Истинная капризная принцесса. — Мистер Вильерс, мистер Хокли. Какая приятная встреча! — улыбаясь, воскликнула миссис Дьюитт-Бьюкейтер. Роуз лишь кивнула, пытаясь заставить себя улыбаться. — Невероятно приятная, — подтвердил Каледон и улыбнулся Роуз. — А где ваши места, господа? — продолжала болтовню Руфь. И каково же было ее изумление, когда вдруг оказалось, что Хокли будет сидеть рядом с ними. — Я была уверена, что графиня *** занимала это место, — чуть растерянно призналась женщина. Каледон пожал плечами и вздохнул. — Так и было, но графиня почувствовала недомогание и предложила мне свой билет, — с самым невинным видом объяснил Кэл. Руфь загадочно улыбнулась. Настойчивость и уверенность этого мужчины ей импонировала, а вот ее дочь, похоже, пугала. Он обещал Роуз, что будет сидеть рядом и у него хватило наглости сдержать свое обещание. — Господа, прошу вас, займите свои места, — рядом с ними оказался услужливый лакей. Кристофер попрощался с дамами и Кэлом, направляясь на свое место. А Хокли, проследив, что Руфь и Роуз хорошо и удобно устроились, расположился рядом. Конечно же, Руфь постаралась, чтобы рядом с Кэлом сидела именно ее дочь. — Мистер Хокли, зачем вы это делаете? — шепнула Роуз, как только погас свет. — Я хочу доказать вам, что я не так плох, как вы думаете, — так же шепотом ответил Каледон, глядя в темноте на лицо своей собеседницы. — Да? Тогда знайте, что своими действиями вы достигаете обратного эффекта, — фыркнула Роуз. Кэл усмехнулся. — И что же вы мне предлагаете? — все с той же усмешкой спросил Каледон. — То же, что и в прошлый раз: исчезнуть из моей жизни, — отчеканила Роуз и услышала легкий смешок. Глаза девушки сверкнули, и она покосилась на сдерживающего улыбку мужчину. — Что смешного? — поинтересовалась она. — Боюсь, ваше требование я выполнить не в состоянии. Ибо собираюсь стать вашим мужем, — улыбнулся Каледон. — Что? — почти вскрикнула Роуз. — Господа, потише! — шикнул на них кто-то, и девушке пришлось обиженно замолчать. Этот нахал был настроен слишком серьезно. В итоге практически всю оставшуюся часть вечера она раздумывала над словами наглого американца, а заодно и над словами матери, которая уже не один раз упрашивала и даже требовала у дочери быть повежливее и поласковее с их новым знакомым. Конечно, она понимала слова матери. Интерес Кэла — это удача и шанс спасти их семью от позора и разорения. Но почему именно он? Даже скучный Вильерс ей сейчас казался более приемлемым вариантом. Только вот сын пэра к ней интереса не проявлял, скорее всего, зная о долгах, оставленных отцом. Руфь, конечно, не могла не заметить, что, несмотря на все уговоры, ее дочь очередной раз вела себя не так, как стоило бы, если они хотят заполучить американца в мужья. — Роуз! Ты снова забыла все, о чем мы говорили дома? Ну же, девочка. Не делай глупостей, — тихо прошипела та. На самом деле женщина готова была просить, умолять, заставлять и даже угрожать собственной дочери. Та ей потом еще спасибо скажет. Роуз отвлеклась от сцены и перевела взгляд на Хокли. Многие бы сочли его внешность приятной, а манеры казались безупречными. Но сколько же наглости и самодовольства! Даже сейчас, когда он просто смотрит на сцену. Каледон откровенно скучал и смотрел не столько на сцену, сколько рассматривал через бинокль зал. Первым делом он нашел Вильерса. Что самое интересное, его друг был занят примерно тем же. Хокли не сдержал улыбки. — Кэл… — тихо позвала Роуз. Не ожидавший такого, Хокли чуть не выронил бинокль, подумав, что его раскусили. — А? Да, что-то случилось? — он внимательно посмотрел на девушку. — Как вам опера? — решила завязать хоть какой-то разговор Роуз. Мать была права и, в конце концов, все ошибаются, да и вариантов у нее было не много. — Ну… в принципе… — пытался подобрать общие слова мужчина, но собеседница его перебила. — Скучно! — вздохнула она. Каледон был готов выдохнуть. У них хоть на что-то совпал взгляд. — Согласен, — он улыбнулся. — А вы надолго в Англии? — странно, ведь она раньше не задавала ему вообще никаких вопросов. Забавная перемена. Или слово «расчет» девочке все же знакомо. — Через пару месяцев собираюсь на континент. Во Францию, — тихо ответил он. В этот раз их беседу, похоже, никто прерывать не спешил. — В Париж? Никогда не была в Париже, — мечтательно улыбнулась Роуз. — Я тоже. И… я мог бы взять вас и вашу матушку с собой, — тут же предложил Каледон. — Мне кажется, что это не очень правильно смотрелось бы, — краснея, призналась Роуз, хотя побывать в Париже ей очень хотелось. — У нас еще есть время и я сделаю так, чтобы ни у кого не возникли вопросы, — вот в этих словах Роуз не сомневалась. Судя по всему, он всегда делает так, как задумал и получает то, что хочет. — И все же, вы очень наглый, — снова фыркнула девушка. — А вы невероятно прекрасны. Мы отличная пара, — с самодовольной ухмылкой заключил Каледон. Роуз покачала головой. На что ее толкает родная мать? На сделку с совестью, с сердцем, с чувствами. Но разве у нее есть другой выход? Выхода не было, и Роуз согласилась принять правила игры и Каледона Хокли, хотя только ей одной известно, чего это стоило. *** — Вы можете мне толком объяснить, куда мы идем? — останавливаясь посреди тротуара, возмутилась Роуз. Обычно навязанный матушкой ухажер терпеть не мог перемещаться пешком, но сейчас он, она и их угрюмая молчаливая тень по имени Спайсер Лавджой, оставив автомобиль, протопали уже почти два квартала. Благо погода была хорошая, и солнышко весело играло лучами в небольших лужах и окнах домов, поднимая настроение. По правде, она была рада прогулке, но ее пугала и раздражала неизвестность. — Нет, Роуз. Не могу, это все испортит, — даже не поворачиваясь к ней, кинул Хокли, намереваясь продолжить свой путь. — Испортит что? — спросила мисс Дьюитт-Бьюкейтер, явно не намереваясь двигаться с места. — Вы мне не доверяете? — тоже остановившись, вздохнул Каледон. — Конечно, нет! — не растерявшись, честно выпалила Роуз. Кэл только поднял бровь, но, увидев личико девушки, заулыбался. Она забавляла его, когда злилась. Во-первых, ей шло легкое раздражение, потому что сразу пропадала маска Снежной Королевы, как он для себя окрестил непокорную и ужасно холодную в отношении с ним девушку. Во-вторых, Роуз становилась похожа на упрямого ребенка, переупрямить ее было делом чести. — Слово Кэла Хокли, там вам ничего не угрожает, — Роуз скептически поморщилась. Его слову она тоже мало доверяла. — Хорошо, слово джентльмена! — Хокли хотелось схватить эту упрямицу и просто донести до места назначения. — Просто скажите, куда мы идем, — продолжила она гнуть свою линию. — Мы идем в один дом. Больше я вам ничего не скажу, иначе смысл нашей прогулки полностью потеряется, — начиная терять терпение, объяснил Каледон, — В конце концов, у вас есть Лавджой. — Только он работает на вас, — фыркнула Роуз. — Он абсолютно безобиден, посмотрите на него, — парочка покосилась на стоявшего рядом с каменным лицом камердинера Хокли. — Ему надо было в похоронном бюро работать, — выпалила Роуз. — Он даже покойников заставил бы скучать, — улыбнувшись своему телохранителю, возразил Хокли. — Итак, мы потеряли десять минут на бесполезные споры посреди улицы, теперь мы можем идти, Роуз? Девушка недовольно поджала губы и направилась дальше по улице. Теперь Кэл переглянулся со Спайсером. Вскоре они дошли до нужного двухэтажного здания. Лавджой открыл дверь собственным ключом и Каледон остановился, пропуская Роуз вперед. Девушка кинула недоверчивый взгляд на мужчину, но внутрь вошла. Прихожая была совсем небольшой и из нее на второй этаж вела крутая лестница. — Нам наверх, — пояснил Хокли. На втором этаже они остановились перед еще одной дверью. Кэл улыбнулся и приоткрыл ее. Роуз, проиграв собственному любопытству, отворила дверь сильнее. Перед ней оказалась просторная и очень светлая комната. Сейчас, когда на улице еще было совсем светло, она была словно насквозь освещена ярким солнечным светом. Мисс Дьюитт-Бьюкетер прошла дальше. Мебели здесь почти не было. Небольшой диван, несколько таких же небольших столиков, заваленных бумагой, кистями, красками и другими предметами, выдающими хозяина-художника. Мольберты, стоящие вдоль стены с различными изображениями. Привлекал внимание больше остальных один, который стоял прямо посреди комнаты. Он бы завешен тканью и от этого лишь сильнее хотелось узнать, что же на нем изображено. Роуз сделала пару шагов в нужном направлении, но тут же была остановлена появлением в комнате нового человека. Откуда он взялся, она так и не смогла понять. — Мистер Хокли, мисс Дьюитт-Бьюкейтер! — воскликнул молодой человек, внешность которого Роуз поразила. Это был тот самый художник, которого она защищала от Хокли, только чистый. Прежде грязные длинные волосы, теперь были все такими же длинными, но чистыми и аккуратно причесанными, да и костюм его резко отличался от запомнившихся ей лохмотьев. — Кэл? — непонимающе позвала она, стоявшего позади Каледона. Хокли вышел вперед и улыбнулся. — Познакомься, это Рауль Либерио, я так понял, что ты его вспомнила. Я нанял его, и он оказал мне небольшую услугу, — пояснил преображение художника Кэл. Роуз была в недоумении. От своего ухажёра она таких поступков никак не ожидала и в данную секунду была приятно удивлена. Она приветливо протянула художнику руку, и тот галантно склонился к ее пальцам. — Приятно познакомиться, сэр, — Роуз хотела еще что-то сказать, но ее прервал нетерпеливый голос Хокли. — Да какой там сэр! Просто помыли. Но это не главное, — словно не заметив своего оскорбления в адрес Рауля, продолжал Каледон. Он уже стоял у того самого закрытого мольберта. — Главное — оно вот! — он сдернул ткань, закрывавшую рисунок, и Роуз от удивления даже приоткрыла рот. На холсте, невероятно близко к оригиналу, была изображена она сама. Девушка молча подошла к работе, не в силах оторвать взгляд. Кэл тоже рассматривал рисунок и самодовольно улыбался. — Рауль, эта работа прекрасна! — обратившись к художнику, воскликнула Роуз. — Еще бы, учитывая его жалование и условия, — хмыкнул Кэл, заставив Роуз нахмуриться. Этот человек все сводил к материальному. — Это и вправду великолепный рисунок. Спасибо вам, — она искренне благодарно улыбнулась Раулю, тот ответил такой же мягкой улыбкой и чуть поклонился. Теперь заметно потемнел Кэл, а глаза недобро сощурились. Он считал, что в первую очередь благодарить стоит его. Это же он все придумал и оплатил. — И вам спасибо, — выдавила из себя Роуз в адрес Хокли, — не думала, что вы все же решите загладить свою ошибку перед ни в чем не повинным человеком… — Ошибку? — быстро заморгав, переспросил Каледон и бросил надменный взгляд на Либерио. — Просто это вышло дешевле, чем заказ портрета у профессионала. К тому же, я проспорил сам себе, что если еще раз вас увижу, то дам этому парню сотню, — с виду беззаботно, но с явным пренебрежением в голосе, заметил Хокли. Роуз глубже задышала и слегка покраснела от такого грубого отношения ко всему на свете. А она-то на миг подумала, что в этом человеке есть хоть капля сострадания или искренности. — Почему же не ограничились сотней? Наверное, это менее затратно, — с ровно таким же пренебрежением в голосе, спросила Роуз. — Тогда бы я не произвел на вас такого впечатления! — подняв брови и осмотрев комнату, улыбнулся Кэл. — Вы? Вы на меня вообще не производите никакого впечатления, в отличие от Рауля, — огрызнулась Роуз. Хокли стиснул зубы, но отвечать девушке не стал. — Лавджой, доставьте эту работу домой к мисс Дьюитт-Бьюкейтер и проводите ее вниз. Я скоро вас догоню, — Каледон натужено улыбнулся Роуз, она ответила еще менее искренней улыбкой. Спайсер же молча выполнил приказ хозяина. Как только Роуз скрылась за дверью, Кэл повернулся к художнику. — Через пару недель мы с моей невестой, — хотя Хокли еще не делал предложения, Роуз он расценивал, как невесту, — отправляемся на континент. Будьте так добры, освободите помещение. — Но, сэр! Куда же мне идти? — удивленно воскликнул Рауль, не ожидавший такого поворота. — Меня это не касается. Вы же не думали, что я буду всю жизнь вам квартиру в Лондоне оплачивать? К тому же, учитывая, сколько денег вы уже от меня получили, уверен, что вы и самостоятельно сможете снимать себе жилье. В ближайшее время точно. Прощайте, — Кэл, не особо стараясь, кое-как изобразил улыбку и, надев шляпу, покинул комнату. Рауль прошелся по помещению и остановился перед одним из мольбертов. Перевернув лист, он долго и внимательно смотрел на изображенного на нем высокомерного аристократа с надменной усмешкой. — Bastardo! — воскликнул испанец, опрокидывая мольберт.