Кинолог

Солнце над Литтл-Хэнглтоном в тот день поднялось очень рано. Было еще чуточку прохладно, когда я выходила за молоком, но после капельки росы растворились, а лужи подсохли, и установилась приятная, не душная жара. Так бывает, наверно, только холодным английским летом, чтобы в солнечный и теплый день на улице было находиться легко и приятно. Прошло шесть лет с того момента, как Гарри окончательно поселился в нашем доме. И пусть тогда мне все это казалось чересчур рискованным, пусть я не понимала, зачем это надо Блэку, но в глубине души была бесконечно рада ребенку. Убедить меня в том, что мальчишке у нас будет лучше, магу удалось благодаря трем фактам. Во-первых, очень мрачной оказалась эта защита, которая, по словам Регулуса, подпитывалась от магии ребенка. Я не могла проверить этот факт, но само то, как ребенок начал вести себя, просто перейдя порог дома, подсказывало, что не все так просто. — Марджори, ты посмотри, — он разложил на столе те самые листы, что перебирал перед нашим отправлением. И пододвинул ко мне один из них, с нарисованной схемой. — Вот тут у нас герой магической Англии, который «победил», по словам Дамблдора, страшного и ужасного темного мага. Уже сам этот факт пахнет подделкой. Но магический люд поверил, начав воздавать герою всевозможные почести. Но ведь придумывать их об обычном мальчишке, которого можно встретить на улице и который может невзначай рассердиться, просто получив не слишком хорошую оценку в школе, не интересно. Гораздо романтичнее было бы сделать так, чтобы до одиннадцати лет, когда его непременно придется показать, ребенок был скрыт. И чтобы, появившись, тут же стал храбрым героем, готовым сражаться за друзей. Но зачем это Дамблдору? Тратить столько сил, сначала убрав ребенка с глаз долой, а потом долго подготавливая почву к его возвращению. Слушая эти откровения, я готова была врезать Дамблдору. Волна возмущения поднялась во мне, готовая выплеснуться на каждого, кто посмеет хоть косо посмотреть на Гарри. Бесспорно, у господина директора были свои, и возможно, даже очень веские, причины отправлять Гарри к Дурслям. Но только мне от этого едва ли было легче. Но Регулус, глядя на мои метания, лишь усмехался. Мальчишку мы тогда оставили у себя. В доме Дурслей его должен был подменить домовой эльф — лопоухое и мрачное существо в странном подобии тоги — с которым мы познакомились ночью позже. С тех пор время мое потекло размеренно. Казалось, лучше ситуации и быть не может. Мы выглядели, иногда, как полноценная семья. И пусть я была на целых пять лет старше Блэка, это не мешало нам довольно близко общаться, пусть и не переходя дружеской грани. Гарри же называл нас тетя Мардж и дядя Регулус, что, по словам моего загадочного компаньона, было в какой-то мере даже правдой. Его родной брат, тот самый, что «Ну, случайно, ну, шутя, сбилась с верного путя!» приходился мальчику крестным. О Сириусе у нас был отдельный разговор. Точнее, разговора, как такового, и не было, Блэк просто однажды спросил меня, откуда я взяла платок, который он еще в собачьем обличии утащил к себе. Тот самый платок взрослого Гарри. Когда я рассказала ему историю с тем зверьком, нюхлером, он лишь покачал головой. — Это не может быть Джеймс. Поттер-старший мертв. Его имя исчезло из министерских книг. Впрочем, это может быть кто-то под обороткой, — продолжил он, откидываясь на спинку кресла. — Да почему кто-то. Я даже точно знаю, кто это. Единственная проблема лишь в том, что Сириус, мой драгоценный брат, сейчас должен находиться под недремлющим оком, или что там у этих тварей, дементоров. И что он делает посреди Лондона, мне отчаянно не понятно. Регулус много думал над этой загадкой. Обобщая, он почти все время над чем-то думал. Я понимала, что нужна ему больше как аппарат жизнеобеспечения, этакий домовой эльф, который будет готов заботиться и о нем, и о Гарри, пока эти двое не будут готовы вернуться в магический мир. И если для Гарри я была чуть ли не матерью, то кем меня считал Блэк, я не знала. Это чувство, точащее, неприятное, сосущее где-то под ложечкой, буквально поедало меня изнутри. Я понимала, что пытаюсь пролезть куда-то, где меня не ждут, что поступаю нагло, но где бы мы все были без наглости? Я читала магические книги, потихоньку таская их у Блэка, и изо всех сил пытаясь разобрать по научным трактатам, как вести себя в обществе магов. Когда ребенок чуть подрос, Регулус добыл ему энциклопедию в картинках, что-то вроде «В лавке, в камине и на квиддиче, где и как себя вести». И тут уж я разгулялась не на шутку. Читая перед сном Поттеру, я сама впитывала информацию, будто губка. А потом решилась, да попросила у Блэка магических романов. Таковых оказалось немного. Что-то историческое, про Мерлина и Моргану, я оставила напоследок. Много больше мне хотелось узнать про современность, чем про времена основателей. Хотя про последних тоже, кстати, было. Наконец отыскала я необходимое в какой-то беллетристике. Шаг за шагом, я узнавала, что престижнее всего работать в Министерстве магии, не зря некая Крисс предпочла служащего Аврората Гвена торговцу Малкольму. Что существует Лютный переулок, в котором вершат темные делишки настоящие оборотни. Что войны с гоблинами — сущая скука, а Дамблдор учился на Гриффиндоре. Последнее обнаружилось в студенческих дневниках Блэк Кассиопеи, одной из дальних то ли предков, то ли родственниц Регулуса. Там же говорилось, что лучшие на свете сплетни печатает некий Пророк, но я не обратила на это замечание внимания. Как оказалось, зря. С этим «Пророком» мне еще пришлось ознакомиться. Чем ближе становилось одиннадцатилетие Гарри, а значит — и его поступление в школу, тем больше появлялось магии в нашей повседневной жизни. Так, одним утром, я обнаружила у Блэка в руках газету с двигающимися картинками. Так и повелось. Перед завтраком ее читал Регулус, после завтрака — я. За обедом обсуждали. В одной из таких газет я и увидела статью, как казалось ее автору, смеющуюся над американской глупостью. В частности, он топтался над американской мечтой «стать тем, кем хочу, с нуля» и ее магическим проявлением. Судя по вступлению, в определенных кругах общества нового света в последнее время стала популярна программа, позволяющая маглам обрести магию. Дальше приводились доказательства всевозможных ученых, что это невозможно. Не сказать, что я надеялась на чудесное обретение магии. Нисколько. Я не чувствовала в себе сил ни на грош, да и отлично понимала, что будь они — проявились бы еще в детстве. Но кроме волшебства по поводу и без, программа обещала еще и адаптацию в Магическом мире, а это было уже интересно. Так и появилась в моем сердце хрупкая надежда на то, что когда-нибудь я действительно смогу быть Гарри Поттеру приемной матерью, поддерживая его во всех начинаниях. Кем же я могла бы стать Блэку, я думала с опаской. Днем. Сны же выдавали меня с головой.