о бессоннице, привязанности и поддержке
23 января 2017 г. в 01:11
Примечания:
**атмосфера:** Ночные снайперы – Помолчим
Подольский заставлял улыбаться, даже когда было паршиво на душе. Всегда настоящий, искренний, открытый. И как ему это удавалось? Прямо мистика какая-то. Когда Кости не было рядом, его не хватало. Один человек может стать наркотиком для другого? «Попробовав однажды, ты уже не сможешь остановится и уже никогда не станешь прежним.»
Мысли о нём научили мечтать и верить в чудеса, но часто не давали спать ночью. Заставляли сильнее укутываться в плед и даже горячий чай больше не помогал согреться. Лишь его голос пускал по венам тепло, заставлял глубоко дышать, улыбаться искренне. Но его всегда было безумно мало.
Включённая прикроватная лампа отчасти стала причиной появления рядом со мной такого желанного гостя. Костя знал, что я не могла уснуть, когда горел свет. У него тоже бессонница, но я не спросила у него о её причинах. А нужно ли мне это вообще знать?
Подольский лежал рядом, я ощущала его своей грудью, животом, бедрами, голенями, его постепенно теплеющие ступни на своих, его постепенно расслабляющиеся мышцы, тяжелеющую голову на своём плече. Я слушала, как его сердце замедляло ритм, как его дыхание становилось глубоким и тихим.
Когда я была маленькая, у меня был плюшевый медведь. Огромный, с ярко голубым бантом. Я спала с ним, также прижимаясь к нему, упираясь подбородком в его круглую голову со смешными ушами. Медведь был моим ровесником. Он был многократно мыт после кормления супом или ненавистной кашей и имел на боку шрам от аппендицита, мной старательно зашитый белыми нитками. К утру медведь почти каждый раз выскальзывал из объятий и падал на пол, а я находила его утром, замерзшего, и снова брала к себе под одеяло, грела, шептала что-то.
Костя судорожно вздохнул, и я обняла его крепче.
Ближе к утру мы увидели сны. Яркие, непривычные для меня. Во сне был свежий воздух, висевшее высоко солнце, которое своим светом резало глаза и бескрайнее чистое небо.
А ведь так мало порой для счастья надо.