WOAS. Rare Fandoms. vol.2

Серые, промозглые улицы Лондона конца 19 века обладают каким-то особенным, мрачным очарованием — точно так же, как и печальный и вместе с тем хищный профиль мисс Ванессы Айвз. Он приходит в дом Малькольма Мюррея в одеждах священника, говорит о Риме почтительным шепотом, неодобрительно качает головой и поджимает губы в ответ на обвинения в бесчеловечности и требования о спасении чужой души, а затем поднимается в покои наверху, пока раздосадованный и испуганный доктор Франкенштейн кричит ему в спину что-то вроде «так прочтите же свои псалмы и катитесь к чертям!» На его губах играет жестокая усмешка — он предвкушает чужую агонию и наслаждается аурой страданий и боли: воздух в этом доме пропитан тьмой и страхом. Комнаты Ванессы Айвз разгромлены — иначе и быть не может, ведь она одержима. Ее тело кажется острым и изломанным, кожа еще бледнее, чем обычно, волосы взмокли от пота и прилипли к лицу, словно множество маленьких черных змеек. Запавшие глаза лихорадочно блестят, а бескровные губы едва заметно шевелятся. Что она бормочет? Проклятия и пророчества на древнем языке, или же умоляет о спасении на английском?.. — Вы все еще боретесь, мисс Айвз, — говорит он, и это не похвала, а насмешливое порицание, сделанное в нарочито дружелюбной форме. — Кто бы мог подумать, что вы окажетесь так сильны духом. — Кто вы?.. — слабо шепчет Ванесса, она утопает в подушках сломанной куклой, и не имеет сил даже приподняться на локтях, чтобы как следует рассмотреть своего гостя. — Я? — мягко улыбается он. — Святой отец, конечно же. Взгляните на мой наряд, он говорит сам за себя. Я пришел соборовать вас и дать вам возможность исповедаться… Хотя, есть и другой вариант, милая. — Вы не священник, — скрипит Ванесса натужно, каждое слово дается ей с трудом, она едва держится в сознании, но все же держится, и это еще один повод восхищаться ею. — Вы… Вы один из них. Вы ЕГО слуга. Вы… — ОН зовет меня Рэнфилд, — любезно подсказывает лже-святой отец. — Ему отчего-то нравится это имя, а мне, знаете ли, в сущности все равно, как меня будут звать в этом столетии. Время идет, имена меняются и ничего не значат. — Все имена, кроме истинного, — возражает Ванесса проницательно, и он, выдержав недолгую паузу, согласно кивает: — Что ж, вы правы, мисс Айвз. Хотите знать его, мое истинное имя? — Раз уж вы пришли за моей душой, это самая малость, на которую я имею право, — улыбка на ее губах подобна гримасе боли, но он наслаждается этой гримасой. Он приближается к ее постели, присаживается на самый краешек и касается ее прохладных пальцев своими. — Мое имя Стефан Сальваторе, — проникновенно выдыхает он, склонясь поближе к ее мертвенно-бледному лицу. — А ваше — отныне и навсегда — Амунет. — Амунет, — покорно повторяют тонкие, бескровные губы, и тьма расцветает в глубине ее зрачков, затопляет самую ее сущность, завладевает ею навеки и превращает ее в нечто новое. Нечто особенное. Нечто, что погубит целый мир.