Renegades

Отступники, отступники. Беглецы, беглецы. Ты и я вместе, мы — одно целое. -Måns Zelmerlöw “Renegades”

Монс не знал, сколько времени просидел вот так под дверью, прислушиваясь к ее затихающим всхлипам. Ему хотелось попросить у нее прощения и обнять, успокаивая, но он не окликал ее снова, давая возможность осмыслить его слова, сказанные на кухне. Он знал, что сейчас ей хотелось побыть одной, хотя она и знала, что он по-прежнему сидит за дверью. Месси устроился напротив хозяина, глядя на него как-то сочувствующе. Наконец дверь спальни открылась. Хрупкая фигура, спутанные волосы, покрасневшие и блестевшие от слез глаза… его сердце сжалось при виде Кары. Но в следующий момент он заметил в ее руках чемодан, и сердце рухнуло куда-то вниз. — Нет, — выдохнул Сельмерлёв, резко поднимаясь на ноги и моментально приближаясь к ней вплотную. Она замерла, не поднимая на него глаза. Он взял ее руку, которая сжимала ручку чемодана, в свою. Кара не сопротивлялась, но рука ее казалась безжизненной. Монс почувствовал страх. Тот страх, о котором она сказала ему на кухне. Только теперь он боялся потерять ее. — Однажды подобное уже было. Тогда виной тому был я. Это была одна из моих наибольших ошибок. И я не повторю ее! Ты не уйдешь отсюда снова со слезами и чемоданом! Кара, пожалуйста, я правда не хотел… Я никогда бы не ударил тебя! Ты ведь знаешь, правда? Его мысли путались, как и слова. Он осторожно коснулся ее подбородка, поднимая лицо и встречаясь с ней взглядами. Возможно, его глаза скажут больше, будут убедительней его путанных слов. Она молчала — и внутренности Монса скручивались в узел от волнения. — Тогда на рассвете я не просто цитировал Хови. Ты действительно исцеляешь меня, все мои разочарования, все мои сомнения, ты прогоняешь моих демонов и вселяешь в меня надежду, ты делаешь меня сильней и уверенней в себе. Ты наполняешь меня своей любовью, своим светом. Ты разжигаешь во мне свое пламя и согреваешь меня. Ты действительно завораживаешь меня, и я не могу представить свою жизнь без тебя в ней. О боже, Кара, ты нужна мне, как чертов воздух! Неужели ты не понимаешь? Я знаю, что я далеко не идеален, что я часто бываю недостаточно внимателен к твоим чувствам, что я бываю слишком эгоистичен и упрям, но я очень постараюсь исправиться. Я… я не могу потерять тебя, Кара. Его руки обхватили ее лицо, горячие пальцы машинально поглаживали шею и вытирали соленые дорожки от слез. Кара не сопротивлялась, но молчала. Она неотрывно смотрела ему в глаза, по щекам скатывались последние слезинки. Но она просто не знала, что сказать ему на это. В горле словно образовался комок. А ее молчание убивало его, отбирая последнюю надежду на то, что все еще можно исправить. — Прости, я снова веду себя, как эгоист, — произнес Монс, но голос его дрогнул, — я не имею права заставлять тебя быть со мной, если ты того не хочешь. Пальцы Сельмерлёва замерли на ее лице. Эрикссон энергично замотала головой. Из горла вырвался истеричный не то смех, не то всхлип. — Ты действительно думаешь, что я не хочу этого? — голос был хриплым от слез. — Да я настолько сильно хочу быть с тобой, что порой это доводит меня до исступления! — Почему? — опешил Сельмерлёв. — Потому что так не должно быть. Эти чувства словно пламя, а пламя рано или поздно гаснет, — тихо произнесла Кара. Ну вот, она сказала все, что давно не давало ей покоя. Теперь между ними действительно не осталось ни страхов, ни тайн. — Но мы ведь пламя, которое не гаснет даже при дожде, верно? — слегка улыбнулся Монс, хотя ее слова и задели его. Конечно, все в жизни относительно, и никогда нельзя предугадать будущее. Но в этом была сама жизнь. И то, что когда-то в ней что-то могло закончиться не означало, что не стоило это что-то начинать. То, что чувства могли исчезнуть, не значило, что не стоило любить. На губах Кары появилась ответная слабая улыбка. Да, пламя при дожде… действительно ли это о них? — Кара… — выдохнул он, — я люблю тебя. Монс поцеловал ее в лоб и притянул к себе, крепко обнимая. Эрикссон обвила его шею руками и уткнулась в нее носом, вдыхая такой родной запах его кожи и любимого парфюма, сильнее прижимаясь к нему, позволяя его теплу расходиться по своему телу, а черной дыре внутри исчезнуть. — Прости меня, — тихо произнесла она. — Мы оба были неправы, — отозвался Сельмерлёв, легко отстраняя ее от себя, снова обхватывая ее лицо руками и заглядывая в глаза. — Да, я ужасно злюсь, но стоит тебе развернуться и направиться к выходу… или закрыть дверь, как вся злость отходит куда-то на периферию, и я понимаю, что безумно люблю эту взбалмошную девушку. Я схожу с ума, когда у нас что-то не ладиться… — Монс покачал головой, не отводя от Кары взгляда. В его глазах была какая-то вина и…боль. Он продолжал поглаживать ее скулы большими пальцами, вытирая остатки соленой влаги. — Я не хочу, чтобы у нас были подобные ссоры. Давай пообещаем друг другу, что бы ни случилось, мы не будем строить какие-то догадки, а будем говорить друг с другом. Ладно? Эрикссон кивнула, слегка улыбаясь. Он снова решал ситуацию по-взрослому в то время, как она поддавалась эмоциям. Монс тоже улыбнулся, чувствуя, как страх бессильно разжимает свои руки, отпуская его из своих объятий. Его губы накрыли ее мягко, но уверенно. Соленый от слез поцелуй. «Мы словно беглецы, отступники, которые легко поддаются подозрениям и отступают от своих чувств, зачем-то пытаясь скрыть их или убежать от них, начиная сомневаться», — поймал себя на мысли Монс, но твердо решил, что подобное больше не повторится. — Я люблю тебя за то, кто я рядом с тобой, — произнес он, оторвавшись от ее губ и заправляя за ухо упавшую на лицо прядь волос. — Ты цитируешь Маркеса, — улыбнулась Кара. — Потому что его слова как нельзя лучше передают то, что я чувствую, — пожал плечами Монс. — Я так отчаянно цепляюсь за тебя… Прости, — тихо сказала она. — Мне кажется, я цепляюсь за тебя не менее отчаянно, — отозвался он. Эрикссон покачала головой и обняла его за пояс, прижимаясь к нему и пряча лицо на его плече. Она ощутила его легкий поцелуй на своих волосах, а в голове все еще звучали слова «Мне нужна ты, и это все». Они были нужны друг другу. И пусть горит это пламя, пусть вокруг сталкиваются звезды. А они будут любить сильно, они не отпустят друг друга, держась до послесвечения. Они перестанут отступать, перестанут убегать. Они будут великолепны!* * — обыгрывание слов из песни Монса Сельмерлёва "Glorious".