ПРОСТО ЛЮБОВЬ
19 января 2019 г. в 12:22
Аарон Винсенте нервничал и не мог понять причину поведения своей сестры — она искусно прятала за наклеенной улыбкой печаль. Естественно, первое, что ему пришло в голову — она страдает из-за человека, которого многие годы считала отцом и любила его.
Немного позже, проезжая мимо кареты, он заметил ее горестную улыбку и заплаканные глаза и в ту же минуту чувствовал ее пылающее любовью сердце к мужчине и беспросветное отчаяние.
Вот этого Аарон никак не ожидал, и даже не мог представить себе, кто мог разбудить в ней такие сильные чувства. На встрече с губернатором Пилар больше негодовала и обижалась, там не было и намека на симпатию.
На первой же стоянке, решил Винсенте, он поговорит с сестрой и очень серьезно, а иначе ему не довезти ее живой до ранчо де ла Веги даже с помощью отваров и спасительных бесед с братом Игнасио.
Сеньор оглянулся в поисках монаха и увидел того с мрачной решимостью разглядывающего собственные руки. И ощутил смятение, царящее в то мгновение в его душе.
Кроме этого, с удивлением почувствовал некую связь между братом Игнасио и Пилар, но не придал этому никакого значения, ведь монах находился подолгу рядом с его сестрой, лечил не только отварами своих трав, но и божьим словом, поэтому между ними и появились дружеские отношения и сестра доверяла ему, сделал для себя успокоительный вывод Винсенте.
Аарону нестерпимо хотелось, как можно скорее вернуться с сестрой на свое собственное ранчо, которое он покинул кажется целую вечность назад, но пока будет жив Тедди, им не видать покоя, а когда это произойдет, одному Богу известно и эта неопределенность его угнетала.
Он ничего хорошего не видел в том, что они будут вынуждены скитаться по чужим углам, шарахаясь от каждого незнакомого лица.
Наконец, он принял решение — не останавливаться на гасиенде де ла Вега, а ехать напрямую домой. Начались аресты бандитов, а это только им на руку, поскольку будет безопасно на дорогах. Разбойники будут отсиживаться либо в своих домах, либо залягут в безопасных тайных жилищах. Итак, решено — домой, на свое ранчо!
Винсенте упрямо сжал губы, карие глаза оглядели местность — все спокойно.
Через какое-то время он стал беспокоиться за отъехавших сеньоров, по его ощущениям прошло часа полтора не меньше.
Аарон поискал глазами Хименеса и когда поймал его взгляд, жестом попросил подъехать. Тот кивнул.
— Передаю вам свои полномочия, как старшего, сеньор Хименес, — не скрывая тревоги в голосе, сказал Винсенте. — Прошло достаточно времени и сеньорам пора бы уже вернуться.
— Я понял вас, сам начал волноваться. Возможно, дать вам хоть кого-то в сопровождение?
— Не думаю, что нарвусь на бандитов.
Толедо развернул коня и поскакал вдоль дороги, догоняя отъехавшие кареты.
Аарон, гикнув, пришпорил жеребца, который взяв с места в карьер, полетел, словно ветер в обратном направлении, оставляя позади клубы серой пыли.
Не прошло и пяти минут, как он услышал звон скрещиваемых сабель, крики, хрипы лошадей.
— Ну, Ваштэ, вперед! — крикнул он коню и хлопнул его по шее. — В бой!
Жеребец свирепо сверкнул лиловыми глазами, всхрапнул и добавил скорости, словно понял, что хочет от него хозяин. Аарон только крепче сжал бока коня, выхватил саблю из ножен и чуть склонился вперед, подняв руку над головой. Наездник и жеребец слились воедино, словно древнегреческий кентавр.
Через минуту перед Винсенте предстала ужасающая картина — сеньоры крутились волчками на своих лошадях, отражая саблями наседавшую шестерку бандитов.
Пыль, поднятая копытами лошадей, стелилась по дороге и не мешала противникам вести неравный бой.
Пистолетом Аарон опасался воспользоваться, чтобы не подстрелить своих же, поэтому он вытащил еще и кинжал из голенища сапога и в полном молчании врезался в самую гущу драки.
Его конь широкой грудью налетел на лошадь противника, сбивая с ног, сам же Винсенте поразил на смерть двух ничего не подозревающих бандитов ударами в спину, кинжал остался в смертельной ране. Аарон вытащил еще один запасной из другого голенища и расправил на кинжале уловители.
Лошади погибших, понеслись прочь, почувствовав, что лишились своих седоков, освободив Аарону доступ к эпицентру боя.
Скрежет скрещиваемого смертоносного оружия, хрипы лошадей, тяжелое дыхание людей, ругань, крики — все смешалось в бьющую по нервам какофонию.
Де ла Вега, прикрывая спину Хорацио, отбивался от нахрапистого верзилы, который вкладывал в каждый удар больше силы, чем ловкости, кабальеро, без единого пореза на дорожном костюме, орудовал оружием вдвое быстрее. Одежда бандита была располосована вдоль и поперек, а из многочисленных, но не смертельных ран сочилась кровь.
У Марсело, прижавшего колени к бокам своей лошади, в каждой руке было по сабле, он, привстав на стременах, с немыслимой скоростью отражал нападения трех противников, которые больше мешали друг другу, чем наносили удары.
Оба кабальеро, заметив Винсенте с первой секунды его появления, были весьма рады подоспевшей во время помощи, продолжали сражаться, нанося и отражая удары.
Де ла Вега, по мнению Аарона, мог с легкостью справиться с бандитом, а вот Марсело требовалась срочная поддержка, которую тот и получил, когда Винсенте отвлек на себя двоих противников.
Эта тройка действовала невероятно сплоченно, словно ни единожды они вступали в сражение, так слаженно они вели бой.
У Диего лицо уже застилал пот, противник хоть и слабел от потери крови, но продолжал махать саблей уже не с целью убить, а с тем, чтобы не допустить еще одного ранения, однако ему это не удавалось и все новые и новые порезы появлялись на пыльной одежде, кровь уже капала в дорожную пыль.
Винсенте, с невероятной скоростью и без устали отражал атаки и бросался в нападение, его противники уже устали и допускали ошибку за ошибкой, чем и подписали себе смертельный приговор. Кинжал Аарона уловил острие сабли и вырвал ее из руки владельца, клинок в руке Винсенте закончил дело, пронзив грудь врага насквозь.
Осталось по одному противнику на каждого сеньора.
За де ла Вегой дело не стало, он изловчился… и половина длины смертоносного клинка вошла в правый бок бандита, тот широко открыл глаза, потом выронил саблю и замертво свалился с лошади. Массивное тело, встретившись с поверхностью дороги, зарылось в густой слой пыли, кровь на мгновение хлынула фонтаном из раны, но потом тонкой струйкой потекла, сворачиваясь по пути в шарики.
Марсело перехватил саблю в самой её середине и, отведя острие сабли противника, нанес сильнейший удар по голове, оглушив ничего не подозревающего бандита до потери сознания. Тот не успел рухнуть под ноги собственной лошади, как сильные руки уложили его поперек седла.
Де ла Вега показал вверх большой палец, он понял, что сеньор решил взять того в плен для допроса.
Оставшийся в живых последний бандит, осознав, что остался один и ему грозит неминуемая погибель, вдруг пришпорил своего коня и кинулся прочь с поля боя.
Де ла Вега первый кинулся в погоню за ним, Винсенте вытащил из-за пояса пистолет, пришпорил коня и помчался следом.
Бандит не должен уйти!
Петляя между валунами и деревьями, бандит удалялся от своих преследователей. С каждой минутой расстояние между ними увеличивалось. Выстрелить не было никакой возможности, и вскоре грабитель скрылся среди валунов и густого пролеска.
Винсенте спрыгнул со своего коня и указал де ла Веги на оставленные копытами следы на камнях, на твердой почве, которые простому человеку увидеть было нельзя, но полукровке с его жизненным опытом в племени деда-индейца не составило труда.
Аарон отдал повод своего коня кабальеро и знаками дал ему понять, чтобы он следовал за ним с лошадьми, сам же, петляя между камнями, деревьями и кустарниками, словно лисица за зайцем, ринулся в погоню за бандитом, сжимая в одной руке пистолет, в другой — эфес сабли.
Вдруг недалеко впереди заржал конь с отчаянной болью в голосе, следом эхом прокатился звук пистолетного выстрела и все стихло. Аарон метнулся в сторону выстрела и через пару минут наткнулся на коня с неестественно вывернутой передней ногой. В голове чернело отверстие, с которого на камни стекала еще теплая кровь.
Винсенте дал знак кабальеро остановиться, чтобы их лошади её не учуяли и не стали вырывать повод из рук. К его облегчению, сеньор понял и остановился.
Далее Аарон продолжил путь один. Запах от сгоревшего пороха указывал направление убегающего бандита и очень скоро Винсенте увидел его полусогнутую спину. Мужчина еле двигался, прихрамывая на правую ногу, вот он выпрямился, опершись на рукоять сабли… и Аарон метнул в него свой нож, который хранил в рукаве.
Беззвучно рассекая воздух, стальной клинок, словно стрела, в мгновение ока достиг цели. Грабитель дернулся и в немом крике упал ничком. Послышался глухой удар падения тяжелого тела, сопровождаемый скрежетом металла о камни.
Когда Винсенте подбежал ближе, то человек уже не дышал. Он хладнокровно вынул нож со спины бандита, тщательно вытер остатки крови о клочок сухой травы, затем протер платком, вынутым из-за пояса, который тут же бросил. Спрятав нож в рукав, поторопился к оставленному с лошадьми кабальеро.
Когда они вернулись к Марсело, тот приводил в чувство оставшегося живого бандита хорошими пощечинами. Одежда на грабителе была порезана в лохмотья, в пыли, с подсохшими пятнами крови, которая продолжала каплями вытекать из раны на виске.
Хорацио виновато посмотрел на своих соратников и с сожалением сказал:
— Наверное, сильно ударил, не рассчитал силы.
Винсенте только пожал плечами.
— Положим его поперек седла, придет в себя — его счастье, не придет… что же, ничего не поделаешь, так распорядились его боги…
Мужчины стали приводить себя в порядок, чтобы своим растрепанным видом не напугать женщин.
Совершенно неожиданно для них, раненый вдруг пришел в себя и проговорил:
— Тедди отомстит за меня, он сбежал и будьте вы прокляты… — с последним словом он испустил дух.
Сеньоры переглянулись — верить или не верить? — читалось у каждого в глазах.
Услышать это было большой новостью и весьма неприятной!
Сеньор Хорацио, как самый старший и представляющий собой власть от лица губернатора, с самым невозмутимым видом вскочил на коня
— Нам нужно догнать кареты!
*****
До самой гостиницы никаких происшествий не было.
После ужина Винсенте направился в номер к сестре, но в коридоре гостиницы встретил Софию, её горничную. Он отозвал служанку в сторонку и взял из дрожащих рук тяжелый кувшин с горячей водой.
— Как чувствует себя сеньорита Пилар? — спросил он весьма озабоченным голосом.
Девушка прижала к груди кулачки, не отводя встревоженного взгляда от почти черных блестящих глаз брата ее хозяйки.
— Ох, сеньор Винсенте, мне с трудом удалось успокоить бедняжку. Я и отвар приготовила по рецепту брата Игнасио, — ком подступил к горлу служанки, и она с трудом могла продолжить. — Бедняжка плачет всю дорогу. У меня скоро сердце разорвется, так больно смотреть на её измученные горем глаза.
— Монах не говорил с ней?
Она отрицательно помотала головой.
— Нет, я его видела только из окошечка кареты.
Винсенте протянул ей кувшин.
— Идите к своей хозяйке, а я пока найду брата Игнасио…
Девушка испуганно положила ладонь ему за рукав, большие печальные глаза наполнились невыплаканными слезами.
— Сеньор Винсенте, прошу вас, не ищите монаха, сеньорита Пилар отказывается его видеть.
София забрала кувшин и, склонив низко голову, пошагала в номер.
Аарон стоял, словно пришибленный мешком с зерном, и не мог ничего понять. Он устало потер виски и направился в конюшне, на крыше которой расположились конюхи, там должен был расположиться на отдых и монах.
Брат Игнасио лежал с закрытыми глазами на клочке сена неподалеку от своего коня, заложив за голову руки, вид у него был настолько усталым и изможденным, что Винсенте не посмел разбудить. Он тихонько закрыл за собой дверь, решив отложить разговор на более подходящий момент.
*****
Утром в суматохе, Аарону не удалось увидеться с сестрой, София ободряюще ему улыбнулась, садясь следом за хозяйкой в карету. Он оглянулся в поисках монаха, тот в полном одиночестве с четками в руках молился, отвернувшись ото всех. Винсенте тяжело вздохнул и занялся проверкой упряжи на лошадях.
Через несколько минут кавалькада отправилась в путь.
*****
Винсенте несколько раз проезжал на своем жеребце мимо кареты сестры, но шторка была плотно задернута, и ему не удалось увидеть ни Пилар, ни ее служанку.
Днем на привале рядом с речкой, когда все, кроме охраны, перекусывали и разминали уставшие от долгого неподвижного сидения спины и ноги, Винсенте поискал глазами монаха и вздохнул с облегчением — тот прохаживался рядом со своим пасущимся конем.
После взаимных приветствий, Аарон извинился:
— Простите меня, брат Игнасио, что беспокою вас в минуту молитвы, но у меня есть к вам небольшой разговор.
Монах улыбнулся и убрал четки в глубокий карман своего облачения.
Они устроились друг против друга на камнях. Глаза брата Игнасио были спокойны, внимательны, тогда как Винсенте изнутри был весь напряжен.
— Меня беспокоит самочувствие сеньориты Пилар, и я хотел бы знать ваше мнение, как целителя по поводу нескончаемого потока её слез, которые разрывают мне сердце.
Монах приложил правую руку к груди и искренним голосом ответил:
— Был бы сам весьма рад, сеньор Винсенте, узнать причину ее горя, но София отклоняет все мои предложения поговорить с вашей сестрой. Я очень переживаю, мы рискуем ее душеным состоянием, мне едва удалось вывести сеньориту из одного кризиса, как начался другой, хотя явных причин для переживаний нет. Она ни с кем посторонним не вступала в контакт, не получала записок или писем.
— У вас есть конкретное предложение, брат Игнасио?
— Сеньорите нужно исповедоваться, я уверен в этом и уже ей однажды предложил, но ваша сестра отказалась. Я не могу принять исповедь сеньориты Пилар, потому что это таинство не в моей компетенции, сеньор Винсенте, поскольку я стою только на низшей из ступенек иерархической лестницы. Вам нужно обратиться к настоятелю миссии Сан-Габриэль отцу Фелиппе, только в его власти исполнение этого священнодействия.
— То есть мы сначала заезжаем в монастырь и потом только на фазенду к семье де ла Вега? — уточнил Аарон, на что монах утвердительно кивнул, но ответить не успел, потому что появился сам кабальеро, ведя под уздцы своего коня.
Мужчины поприветствовали друг друга и Винсенте очень серьезно заявил, впившись тяжелым взглядом в карие глаза кабальеро:
— Прошу извинить меня, дон Диего, но придется отклонить ваше предложение погостить на гасиенде — мы посетим миссию Сан-Габриэль, а затем, скорее всего, отправимся напрямую на свое ранчо.
Монах нахмурился, услышав слова Аарона, а де ла Вега только развел руки.
— Судя по вашему решительному виду, сеньор Винсенте, не вижу смысла начинать бесполезную дискуссию. Пусть будет так, как вы сказали.
— Тогда в путь!
Мужчины вскочили в седла и направили коней за тронувшейся кавалькадой.
.
*****
Перед поворотом в миссию де ла Вега тепло распрощался с братом Игнасио и Аароном Винсенте, еще раз повторив свое предложение погостить у него на гасиенде.
Полукровка в ответ с чувством глубокого уважения приложил руку к сердцу и с достоинством поклонился.
Де ла Вега понял, что сеньор Винсенте не изменит решения. Мужчины обменялись крепким рукопожатием.
Через минуту карета и всадники во главе Диего отправились на свое ранчо. Карета с сеньоритой Пилар и горничной Софией, которая своей хозяйке была уже больше подругой, чем прислугой, продолжила путь в миссию.
*****
Сеньорита была изумлена, увидев в окошечко, куда они приехали. Но, когда брат подал ей руку, она с грацией, подобающей королеве, спустилась на дорожку, ведущую к церкви. Девушка недоуменно свела красивые брови на переносице и метнула на брата сердитый взгляд.
— Это место не похоже на гасиенду де ла Веги, Аарон! — ее возмущению не было предела, голосок зазвенел в тишине, окружившую миссию в час сиесты. — Мы куда приехали?!
Сеньорита Пилар во все глаза смотрела, как к брату Игнасио степенно подошел святой отец, между ними завязался небольшой разговор. Подбежавший молодой инок, взял из рук брата Игнасио повод и повел коня в обход каких-то зданий. Святой отец покивал головой и направился к карете. Монах, шедший чуть позади него на шаг, остановился рядом и представил всех.
Настоятель степенно кивнул брату Игнасио и отдал односложный приказ:
— Распорядись, — потом пригласил Аарона отойти в сторонку для короткой беседы.
Монах поцеловал руку святого отца и ушел, не глянувшись и ни на кого не посмотрев.
Сеньорита Пилар с прижавшейся к боку кареты Софией стояла и рассматривала церковь, постройки. Девушка недоумевала, но с расспросами не стала вмешиваться в разговор брата и настоятеля. Из доходивших до нее коротких фраз, она поняла, что они остаются здесь на два-три дня и потом продолжат путь домой на ранчо ее брата.
Ей бы радоваться, но на сердце лежала тяжелым камнем боль расставания с братом Игнасио. Она посчитала за счастье, что ее агония продлится еще несколько дней и ей повезет, если она увидит своего любимого хоть однажды.
Очевидно разговор был короткий, потому что мужчины с коротким поклоном расстались и Винсенте с чрезвычайно серьезным выражением на лице вернулся к карете.
— Сестрица, сейчас нас проводят по комнатам, сегодня отдохнем, а завтра ты побеседуешь со святым отцом и будешь столько раз исповедоваться, покуда не высохнут твои глаза от слез, и ты не успокоишься. Ранее в путь не отправимся. И на гасиенду сеньора де ла Веги мы не поедем — сразу домой, — он легонько сжал ее хрупкие плечи. — Ты поняла меня, Пилар?
— У меня нет другого выхода?
— Нет, сердечко мое, сожалею, но нет.
Она опустила голову и прошептала едва слышно: — Хорошо, брат мой.
Он поцеловал ее волосы и приобнял.
*****
Следующим утром после мессы, сеньорита Пилар прошла в кабинку-исповедальню и надолго там задержалась.
Аарон терпеливо ждал; рядом с ним на скамье сидела горничная сестры София, нервно сжимавшая пальчиками веер. Её миловидное личико то покрывалось лихорадочным румянцем, то резко бледнело. Винсенте не выдержал и тихо спросил, внимательно вглядевшись в ее карие глаза, горевшие нежностью и любовью. Девушка, не успев спрятать свои чувства за занавесью длинных бархатных ресниц, залилась краской до самых корней волос.
— София, вы не больны?
— Неет, — дрожащим голоском промолвила она и, смущенно потупившись, сжала кулачки на коленках так крепко, что веер чуть не переломила надвое.
У него заколотилось сердце быстрее, чем жилка на ее виске — девушка безумного его любит, понял он, и свои чувства ему были ясны, как синее Калифорнийское небо за окном. Аарону не часто приходилось встречать такие чистые и искренние глаза у взрослых, только у детей с их ангельской душой.
Он принял решение и осторожно положил ладонь на ее затянутые в шелковые перчатки руки и нежно сжал. Девушка подняла на него удивленные глаза с трепещущими от волнения ресницами и стала заливаться краской.
— София, — с придыханием молвил он, едва разлепив ставшие в мгновение сухими губы. — Вы мне очень нравитесь, очень… , вернее, я люблю вас…
Не отрывая влюбленного взгляда от чарующих глаз, в которых светилась щедрая сострадательная душа, он приподнял ее руку и поцеловал пальцы, потом вздохнул с таким облегчением, словно гору скинул со своих плеч и счастливо улыбнулся, видя как она смогла в ответ только закивать головой. Через минуту девушка прошептала, несмело проведя дрожащими пальчиками по его мужественному лицу:
— Я не видела глаз красивее ваших, Аарон, они у вас такие добрые, теплые, ласковые, в них столько нежности и любви… Я вас полюбила с первого мгновения, помните, когда вы спасли сеньориту Пилар от пули, там в гостинице…
Он спрятал лицо в ее ладонях, потом легким поцелуем коснулся ее нежных губ.
— Выходи за меня замуж, София, я буду тебе хорошим и верным мужем.
— Я… я согласна, любовь моя…
