Revenge

Лучи полуденного солнца мягко освещали небольшое, но вместительное помещение с круглым столом посередине. Вокруг него размещалось ровно двадцать стульев, а сама столешница была вырезана изнутри, так что пространство внутри стола было свободно. Оставшийся внешний круг блестел отполированной поверхностью. По этой же поверхности нервно отстукивал такт "LINDA" не менее "отполированный" ноготь единственного находящегося здесь человека. Кажется, он был чем-то раздражен и беспрестанно крутил в руке брелок от ключей, что тоже странно позванивал. Все это создавало удивительную какофонию, которая могла привести в раздражение кого угодно. "Да что ж такое? Вот специально даже будильник не заводил, а все равно приперся первым! Некоторые личности, которых не будем называть по именам, вообще здесь живут... А я живу черт знает где, и все равно пришел ни свет ни заря... Ну, хотя как ни свет ни заря... Полдень для нас, богемных людей, вообще жуткая рань..." Мысли его прервало нечто, пулей ворвавшееся в комнату и завопившее: — Привет всем!!! Через несколько секунд безумный вихрь остановился и в разноцветном ворохе одежды стало возможным рассмотреть удивленное лицо весьма недурного собой молодого человека. Широко распахнутыми карими глазами он обвел помещение и, наконец, остановил взгляд на упорно притворяющимся ветошью Руки, сидящего за столом. Лицо его просияло, и он не менее истошно завопил: — Руки!!! — Привет, Мив, — тихо проговорил Така, поняв, что маскировка не удалась. "Да уж, от него скроешься... А чего это мы такие радостные с утра пораньше?.." Он начал присматриваться к беззаботной физиономии Мияви, который с невинным видом рассматривал свои малиновые ногти. — Мияви, а что случилось? Я знаю, конечно, что ты на удивление жизнерадостный человек, но сегодня ты прямо сияешь. — Ну, ты понимаешь...— протянул тот. — Так, вот не надо ломаться, колись давай... — Знаешь, Таканори, наверное я скоро уйду из шоу-биза... Стану меньше времени и денег тратить на имидж и тому подобное. Все в семью, все в семью...— серьезным донельзя тоном проговорил Ишихара-сан, накручивая на палец прядь волос. — Постой, какую еще семью?.. Ты меня пугаешь... — Ну... Говорю тебе по секрету... Этого еще никто не знает, — Мив заговорщицки наклонился к Руки, — у меня скоро появится много таких мааааленьких чибиков... Ну, или один, я еще пока не знаю... вот, — его губы снова растянулись в сияющей улыбке. — Так, стоп. Ты хочешь сказать, что ...— ошеломленно прошептал Така — ...что ты собираешься стать отцом?! — Вообще-то да... — совсем уж смущенно произнес Мияви. Если бы еще кто-то находился в комнате, он бы тут же начал бегать и кричать: "Где здесь билетная касса?". Ведь такое зрелище, как смущенный Мив, увидишь не каждый день. А так только Руки кинулся ему на шею с поздравлениями, для чего самому Такамасе пришлось заметно пригнутся. — Поздравляю, от всей души и от всех Газетто поздравляю! Матсумото наконец отстранился от счастливого отца и задумчиво сказал: — Куда катится мир?!.. Если уже Мияви уходит в семью, то, что же будет с нами? Если тут появится еще несколько твоих уменьшенных копий.... О, Ками-сама, доживу ли я до своей старости?.. — он картинно закатил глаза и приложил руку ко лбу тыльной стороной ладони. — Погоди Это ведь еще не все.. Я же хочу, чтобы мой ребенок родился в законном браке. Все должно быть по правилам. Поэтому будет еще свадьба. Что ты вздыхаешь? Все будет скромно... Только близкие родственники и друзья. Человек, я думаю, триста... Лимузин Hammer — (пауза) три штуки, ресторан в центре Токио, Luna Sea на бэк-вокале... А что, по-моему очень даже скромненько... — О, да... — хохотал Руки. — Мив, ты это... запиши... а то еще забудешь... — Обязательно, всенепременно, — легко согласился тот. — О, привет, Кейю! Своим соколиным оком он заметил входящего в этот момент маленького вокалиста, который только рассеяно кивнул: — Привет, Мияви... — и, больше не смотря по сторонам (что почему-то сильно задело Таканори), побрел к своему месту. — А что это с ним? — удивился Мия. — Вот так, не видишь человека неделю, приходишь, а он совершенно другой. Что ж такое? — Понятия не имею... — спохватился Руки. Он как раз вспомнил события минувшей ночи... — Ну, лан, я пойду тогда... — легкой джазовой походкой Мив направился искать свой стул. — Ага... — Руки сел обратно и стал присматриваться к человеку, с которым ему предстоял еще сегодня длинный разговор. А человек этот, не кто иной, как наш талантливый пианист, все время не находил себе места. Он нервно ерзал на стуле и наблюдал, как потихоньку помещение заполняется коллегами. Его взгляд все время блуждал по их лицам, ни на секунду не останавливаясь. Лишь одно сосредоточенное лицо прямо напротив не давало ему покоя. "Таканори... Что ж ты такой серьезный сегодня?.... Как будто у тебя есть какая-то тайна. Я бы многое отдал, чтобы узнать ее..." Кейю не отдавал себе отчета в том, что боится прямого взгляда Руки и одновременно хочет, чтобы он поднял глаза. Но тут пришло перегидроленное чудо по имени Ясуно, которое было у них в группе барабанщиком и начало без устали тараторить над самым ухом Кейю. Пришлось повернутся к нему и делать внимательный вид. Вскоре уже собралась вся PS Company, приехали и журналисты. Расположились они прямо на полу в середине стола, расставили везде аппаратуру, но, на превеликую радость джей-рокеров, камер с собой не захватили. Началось интервью с общих вопросов типа: "Как дела, как настроение?" — и так далее. Вторую часть, в которой приступили к детальному допросу каждой группы в отдельности, восприняли на "ура". Ведь пока отстреливался один музыкальный коллектив, все остальные могли подремать. Большинство знаменитостей были в солнцезащитных очках на пол-лица, так что сидишь ли ты с умным видом или с закрытыми глазами видно не было. Некоторые личности вообще умудрились хорошенько отоспаться на этом интервью. Как, например, сочинявший всю ночь музыку Аой сейчас мирно посапывал на левом плече Руки. Проснулся он только тогда, когда обращались именно к Газетто. После этого Руки понял, что пока на некоторое время от них отстали, и решился-таки проверить свои чувства к Урухе. Осуществил задуманное он весьма странным образом: правой рукой он потянулся к Кою под столом, положил ладонь на его бедро и слегка сжал пальцы. "Таааак... Мягко, немного тепло... Ага, сплошные тактильные ощущения!... ". Он понял, что никаких особых чувств в его душе Уруха не вызывает, и убрал руку. Гитарист же напротив воспринял все совершенно наоборот. На его губы наплыла лукавая улыбка, он поближе придвинулся к Таканори, незаметно прислонился к его плечу. Лицо Руки не выражало теперь никаких эмоций, кроме плохо сдерживаемого раздражения и негодования. Ведь он оказался в настоящей облоге: на одном плече спит Аой, а с другой стороны недвусмысленно жмется Уруха. Немного подумав, вокалист Газетто нашел выход из ситуации — отрешившись от всего его окружавшего, он стал ловить глазами взгляд Кейю. Когда ему это удавалось, Кейю почему-то запинался на полуслове, и терял нить разговора. Руки это показалось весьма странным, а самого пианиста заставило задуматься. "Почему это он все время на меня так смотрит?.. Так, стараемся больше не смотреть в ту сторону..." Но это плохо получалось, он все равно нет-нет да запинался, глядя в эти внимательные, испытующие глаза. — Спасибо всем за такие эксклюзивные откровения! А теперь мы переходим к третьей, заключительной части (дружный облегченный вздох, чье-то одинокое "Ну наконец-то!") нашего интервью. Сейчас каждый из Вас должен будет прямо в глаза высказать свое мнение тому, кто сидит прямо напротив. Чтобы Вам было легче, мы набросали примерный план: сначала просто описание, потом Ваше личное мнение о данном человеке, а в конце краткое послание на будущее. Давайте же приступим! Итак, Кейю-сан (Kra) и Руки-сан (the GazettE), давайте начнем с Вас. Прошу Вас, Кейю-сан! Ему вручили микрофон, не столь для того, чтобы было лучше слышно, а скорее как "жезл оратора". Кейю неуверенно стиснул его побелевшими пальцами. — Ну... в глаза, да?.. "Так, Кейю, сосредоточься... Это ведь всего твой коллега..." — Руки-сан... он... безусловно красивый и... талантливый человек... Еще он очень хороший и отзывчивый коллега... прекрасный друг... и... и... для меня он как... я не знаю, как правильнее сказать...человек, на которого я стремлюсь быть похожим... или не так... высоты и совершенства которого я пытаюсь достичь... Человек, которого я хорошо знаю и очень... — он вовремя остановился, на мгновенье глаза стали совершенно испуганными — ...уважаю. "Пора заканчивать с этим, а то неровен час..." — В общем, оставайся таким, какой ты есть. Нет, что я говорю?.. Изменяйся, конечно же, меняйся. Вот только всегда оставайся самим собой. Мы тебя все очень любим. Вот. Через журналистов Кейю передал микрофон Руки. Тот быстро его схватил, видно было, что у него много чего есть сказать. — Спасибо, Кейю-сан, за такую исчерпывающую характеристику. Да, именно "-сан", потому что он старше меня, хотя многие об этом забывают. И под этой детской, на первый взгляд, внешностью скрывается очень серьезная и в некоторой мере даже трагичная личность. "Да посмотри на его улыбку, — скажете вы, — где же тут серьезность, а тем более трагичность?" Я не спорю, улыбка у него действительно удивительная. Такой солнечной, нежной и невинной улыбки я в жизни не встречал. Ну, разве что у нашего Кая. И та не такая лучезарная. Хорошо, улыбка улыбкой, а вы когда-нибудь смотрели в его глаза? Нет? Ну и правильно... Не смотрите. Иначе вы попросту утонете... утонете в этой бездонной, безумной грусти, что таится в его душе. Ведь, как и все жизнерадостные люди, он очень одинок... Кейю подозрительно прищурился, но Руки продолжал. — Мое мнение о нем... Очень талантливый... Да что там талантливый... Положа руку на сердце, могу сказать — гениальный человек. И как певец, и как пианист, и как поэт. С первых же минут разговора вызывает симпатию и желание узнать поближе. Хочу сказать всем — вы просто его недооцениваете, загоняете в рамки, которые ему совершенно чужды. Не смотрите на его рост и внешность (между прочим, я не намного его выше), а смотрите на его творчество. И тогда вы увидите, как он гениален в своем одиночестве. И обещаю тебе, я исправлю то, что ты 28 лет был одиноким, и ты не останешься, — Руки выделил последние слова, а Кейю весь так и вспыхнул, окончательно все понимая, — не останешься таким до конца своих дней. Послание на будущее... Таканори задумался, потом его лицо озарилось лукавой улыбкой. Внезапно он начал называть ноты. Казалось бы, без особого порядка и смысла, но Кейю внимательно его слушал, запоминая. Сначала он и сам ничего не понял, но потом уловил сходство словно с каким-то шифром, и старался запомнить все в точности. В конце, когда Руки неожиданно остановился, пытаясь вспомнить последнюю ноту, пианист сказал: — Фа-минор. Руки улыбнулся, осознав, что они поняли друг друга. Все остальные сидели с ошеломленными лицами, совершенно не понимая, в чем дело. Затем кто-то из журналистов пришел в себя, и они перешли к следующей паре. А Руки и Кейю смущенно улыбались и, словно заговорщики, старались не встречаться взглядами. Так закончилось интервью, все начали потихоньку расходиться. Причем одним из первых убежал пианист. Немного погодя встал и Руки.