Больше всего ему нравились её волосы

Лили Эванс и Северус Снейп лежали на траве, запрокинув головы в небо, и наблюдали за быстро бегущими облаками. Прохладный ветер приятно обдувал лицо, а теплое солнце, то появляющееся, то скрывающееся за облаками скакало по носу и щекам, словно прикладывая к ним кусочки тёплой невесомой ткани. Северус думал о своей новой знакомой. Больше всего ему нравились её волосы. Они были благородного темно-рыжего цвета. В дни, когда солнце не скрывалось за облаками, а стояло высоко в небе, оно прятало в ее пряди свои лучи, придавая им какую-то особенную прелесть. А глаза… Какие у неё чудесные глаза! Насыщенный зелёный цвет, наверное, даже зимой ассоциировался с сочной майской травой, только-только выбравшейся из пут холодной земли и впервые увидевшей солнце. Лили. Ли-ли. Имя приятно щекотало нёбо и кончик языка. Её имя тоже ему нравилось. Её простота и искренность сбивали с толку. Рядом с ней всё воспринималось как-то по-другому, и вел он себя совсем не так, как обычно. Никогда раньше не лёг бы он на эту траву, не думал бы о какой-то рыжеволосой девчонке, дочке пустоголовых маглов, не прислушивался бы к её глупым ограниченным мыслям. Но вот он лежит, запрокинув голову в небо, и слушает Лили, и её мысли оказываются не такими уж и ограниченными, они даже начинают ему нравиться, захватывают его своей неправильностью и непривычностью (необычностью). Она единственная, кто не смотрит на него с неприязнью, не высмеивает смешную старую одежду. Даже когда она спросила его, почему он моет голову так редко, вопрос её прозвучал так просто, без насмешки, что Северус не смог обидеться на неё. А главное – она слушает его. Слушает с искренним интересом и любопытством в глазах. Но что же ждёт их впереди? Хогвартс? Попадёт ли она на Слизерин? Она умная и находчивая, но… уж слишком она честная, слишком открытая, да и родители у неё пресловутые маглы, как бы хорошо она о них не отзывалась. А еще она смелая. Мерлин, нет! Это всё слишком смахивает на гриффиндорца, а Лили, ну никак не может попасть на факультет, который он месяц назад презирал. На факультет, с которым Слизерин с самого создания Хогвартса ведёт холодную войну. - О чём ты думаешь? – голос Лили вырвал его из мыслей, в которые он успел погрузиться с головой. Девочка перевернулась на бок, подложив одну руку под голову, а второй откинула длинные, слегка вьющиеся волосы себе за спину. Он видел всё это боковым зрением. Но чтоб видеть её ещё лучше Северус повернул к ней своё тонкое бледное лицо. - О тебе. - И что же ты обо мне думаешь? – она с интересом заглянула ему в глаза. Она всегда так делала, когда ответ действительно её волновал. Он раздумывал не больше пары секунд. - Я думаю, что ты необыкновенная. Она улыбнулась. - Ты так это сказал, будто забыл, что такой же необыкновенный как и я. Он взволнованно приподнялся, замотав головой. - Нет, я вовсе не об этом, не о наших магических способностях. Увидев её непонимающий взгляд, он поспешил объяснить. - Ты особенная… не потому, что волшебница…Точнее, не только по этому. - А почему же ещё?- она не могла больше лежать и села рядом с другом, неотрывно глядя в его лицо. Лили давно не видела его таким взволнованным. Кажется, он хочет сказать что-то очень важное, но не может подобрать нужных слов. Из-за этого без передышки теребит смешное жабо своей блузы и кусает губы. В конце концов он сказал: - Я не могу это пока объяснить, Лили. Но мне хочется, чтобы наша дружба никогда не кончалась. Кажется, что впереди нас ждёт что-то, нас обоих… и мы должны дождаться, понимаешь? Она покачала головой. Он тяжело вздохнул, вскочил на ноги. Сделал пару шагов в одну сторону, затем в другую. Остановился. Она встревожено за ним наблюдала. Ей безумно хотелось понять, о чём он говорит, но всё это было так странно… Он был сам не свой. Казалось, если он пробудет в этом взбудораженном состоянии хоть минутой дольше, то сойдет с ума. Неожиданно он взял её за руки и осторожно потянул, заставив подняться. - Может быть, ты поймешь потом, - с надеждой в голосе сказал он. – А пока…Просто помни о том, что я тебе сказал. Хорошо? - Хорошо,- неуверенно согласилась Лили. - Мы должны дождаться, - глядя ей в лицо, повторил он свои непонятные слова, ничего для неё пока не значащие. – Обязательно должны. * * * Они отдалялись. И это чувство, которое вначале он пытался отодвинуть, спрятать от себя самого, сейчас стало уже настолько навязчивым и очевидным, что спрятать его было просто невозможно. На первом курсе ему казалось, что их дружба сильнее этой прозрачной, но прочной стены презрения и ненависти между Слизерином и Гриффиндором. Он был уверен, что даже истинный слизеринец и гриффиндорец до мозга костей не смогут порвать их крепкие узы дружбы. Да, что там говорить… Он был настолько самоуверенным болваном-малолеткой, что верил, будто сам Годрик и Салазар склонят головы и разрешат маглорождённой Лили Эванс дружить со слизеринцем Северусом Снейпом. Где-то глубоко на подкорках сознания Снейп находил, что в этой своей самонадеянной вере был до ужаса похож на мерзкого Поттера. Проклятый Поттер! Это он во всём виноват. Как Лили и этот придурок вообще могли попасть на один факультет?! После того как на прошлой неделе она отозвалась о нём пренебрежительно, Снейпу стало немного легче. Он решил, что волноваться не стоит, что всё, что он думал об их дружбе, было лишь плодом его разыгравшегося воображения. Но вот прошла неделя, и он снова чувствует то же самое: их дороги расходятся. Она постоянно критикует Мальсибери, Эйвери и других его друзей, а когда он пытается объяснить, что в шайке Поттера гораздо больше тёмных тайн, явно нарушающих законы школы, она начинает их яро защищать. Ни один их разговор теперь не проходит без спора, он уже не помнит, когда они в последний раз просто спокойно болтали на какую-нибудь отдалённую тему, не касающуюся школы. * * * Зубы сводило от злости. Чёртов стыд, по-видимому, решил въесться ему в кожу навсегда. Но его вечная спутница решила занять сегодня самое главное место. Беспомощность. Грёбанная беспомощность. Он так ненавидел это чувство. Оно преследовало его всю жизнь, но он так и не научился с ней бороться. Он сидел, прислонившись спиной к холодной влажной стене, в одном из тёмных коридоров слизеринского подземелья и не мог ничего сделать. Как иронична и жестока судьба, ведь именно сейчас он был готов на всё что угодно, только бы до ушей Лили не донеслось это ругательство, соскользнувшее с языка так неуловимо быстро, что он не смог его поймать. Сейчас он был готов запихнуть его себе глубоко в глотку и никогда ни за что не выпускать, какими бы трудными не были обстоятельства. Лили… Она всегда была упрямой, но в этот раз особенно. Она никогда не была настолько глуха к его словам. Северус не умел извиняться, но за эти миллиарды разнообразно сказанных «прости» уж точно должен был научиться. Он затоптал свою гордость так глубоко, что сам уже не мог её разглядеть. Лили было плевать. Казалось, она оградилась от него непроницаемой стеной в несколько миль. Один её презрительный холодный взгляд причинял раны глубже и больнее, чем сотни сектумсемпр. А во всём виноват проклятый Поттер! Если бы Северус знал всё, что знает сейчас, он бы не раздумывая пальнул в него авадой кедаврой ещё в поездке на хогвартс-экспрессе при их злополучной первой встрече. Но он не знал. А сейчас уже поздно. Как бы сильно Снейпу не хотелось произнести в адрес Поттера запрещённое заклинание, он был достаточно умён, чтоб этого не делать. Он понимал, что это только сделает всё ещё хуже, чем есть. Хотя куда уж хуже? Северус зажмурился и запрокинул голову к потолку. В памяти как всегда «вовремя» всплыли воспоминания: ветреный день, быстрые облака, маленькая Лили запрокинула голову в небо, его глупую мальчишескую голову забивают непривычные и непонятные ему тогда мысли и предчувствия. Предчувствия… «Мы должны дождаться. Обязательно должны» Дурак. Мелкий, самонадеянный дурак. Конечно, она не запомнила всей этой чепухи, которую он ей тогда наплёл. И он не винил её в этом. Но всё же…если бы он смог тогда, высказать свои чувства понятнее, если бы он сам разобрался в них до конца… Изменилось бы что-нибудь? И есть ли какой-то смысл думать об этом сейчас? Северус открыл глаза. По тонкому бледному лицу струились холодные слёзы.