Алконост в моей квартире или Как приручить райскую птицу

На провинциальный городок надвигался вечер. Заходящее солнце окрасило небо в розовые и красные тона. Деревья в городском парке, больше похожем на лес, тихо шелестели на ветру, а по тропинке, петлявшей между деревьями, шла странная компания. Первым шел мальчик лет семи, следом бесшумно ступала девочка в желтом платье, а позади всех, глубоко засунув руки в карманы куртки, шла женщина с темными, завязанными в пучок волосами. Казалось, еще позавчера она, Мария Овчинникова, была обычной учительницей начальных классов, но теперь её прежняя жизнь летела ко всем чертям. Ситуация, как в анекдоте: она стала жертвой вампира, которого сама же привела к себе домой — того самого, который сейчас так важно вышагивал впереди. От него учительница узнала, что в мифическая нежить существует не только в народных сказках и преданиях, но и живет бок о бок с людьми. Не в поле, не в лесу — в городе! В её городе и наверняка во многих других. Деревья стали попадаться реже, и впереди показалась асфальтированная дорога с намеченным пешеходным переходом. Мальчишка важно зашагал по «зебре»; он засунул руки в карманы, задрал кверху нос и затянул песенку на безупречном английском языке: We all live In a yellow submarine, Yellow submarine, Yellow submarine... «Тоже мне — Битлы идут по Эбби-роуд», — фыркнула женщина, глядя на это бахвальство. Она уже не удивлялась тому, что этот мальчик мальчик поет не дискантом, а баритоном, как взрослый мужчина. Светлые вьющиеся волосы и блестящие глаза создавали портрет шалуна, которого так и хочется пощипать за щечки. При этом одет он был по-взрослому: в щегольское пальто, темные джинсы и начищенные до глянца ботинки. Учительница уже знала, что на самом деле он намного старше, чем кажется с виду, но о том, почему вне дома всегда выглядит как ребенок, могла только гадать. «Да, Маша, компания та еще», — вздохнула женщина и перевела взгляд на девочку, которая шагала впереди неё, не приминая босыми ногами палых листьев. На вид она была старше мальчишки, ростом повыше, а её золотистые волосы были так длинны, что волочились за своей хозяйкой по земле. Но она относилась к райским птицам, так что человек в этом разношерстном сборище был только один — Маша. Впереди замаячили жилые пятиэтажки. Мальчик проверил дисплей сотового, облегченно выдохнул. Он набрал на телефоне какой-то номер и протянул его учительнице. Маша нахмурилась: — Э... Джоэль? — имя напоминало женщине о любимых в детстве сказках, но впечатление о владельце придавало ему неприятное послевкусие. — Ну что? С таким голосом я не могу вызвать такси на свое имя, — сказал вампир и беспомощно развел руками. В Москве и Петербурге уже давно можно вызвать такси через приложение в телефоне, но сюда, в маленький провинциальный город, «цивилизация», похоже, еще не добралась. Такси должно было подъехать к парку неподалеку. Райская птица побежала к первым попавшимся качелям, а Джоэль и Маша в это время тихо разговаривали в сторонке, сидя на лавочке. — Ты уверен, что Златоуста точно не станет сирином? — спросила учительница, косясь на девочку. По иронии судьбы Златоуста едва не убила своей песней целый город, но все же, не без Машиной помощи, смогла остановиться в шаге от точки невозврата. — Не станет, — ответил Джоэль. — Она уже сделала свой выбор и изменить его не сможет. — Так она осталась алконостом, я не пойму? — Не знаю. До этого я никогда не имел дела с райскими птицами, — сказал Джоэль, пожимая плечами. Вдруг он прокашлялся, пригладил волосы и заговорил важным тоном: — Поговорим о главном. Я очень признателен тебе за спасение города. Без твоего помощи все могло закончиться плачевно. И в знак своей глубочайшей благодарности я, Джошуа Оскар Эммет Лоуренс, выполню одно твое желание. — Всё, что ни попрошу? — Маша посмотрела на него с высоты своего роста. — Любой каприз, — кивнул вампир и расплылся в гагаринской улыбке. Учительница недоверчиво прищурилась. Уж слишком он был любезен — может, выгоду какую ищет? Или задабривает её перед очередной нервотрепкой? Впрочем, раздумывала она недолго: — Я хочу не переезжать к тебе, — объявила Маша. Она не имела ни малейшего желания все время быть у него под рукой, словно карманная собачка. Брови Джоэля поползли вверх, но он кашлянул в кулак и кивнул: — Хорошо, пусть будет так, но... — на этом месте у него вдруг зазвонил телефон. — Алло. Леша, ты в порядке? Слава Богу... Что? Хорошо, я скоро всё улажу. Давай... Маша, у нас форс-мажор, — пролепетал Джоэль, пряча телефон в карман. — У нас? — переспросила учительница, заломив бровь. — Похоже, истерика Златоусты не прошла для города бесследно. — Я в курсе. — Ты не понимаешь! — воскликнул Джоэль. — Они все помнят, что случилось! — в этот момент мимо них пронеслась карета «Скорой помощи» — Вот, видишь? Наша анонимность среди людей под угрозой! Я должен немедленно заняться этим, а ты пока присмотри за Златоустой, ладно? — Джоэль, не впутывай меня в свои дела, — прошипела учительница срывающимся голосом. — Ну пожалуйста, — почти взмолился Джоэль. — Пусть Златоуста хотя бы у тебя переночует. Один вечер, пока я со всем не разберусь. Мне больше не к кому обратиться! Мимо парка пронеслась еще одна машина неотложки. Маша смотрела, то на Джоэля, то на игравшую неподалеку Златоусту. «Чтоб вас всех приподняло и шлепнуло!» — выругалась про себя Маша, кусая губы. — Ладно, — наконец сдалась она. — Но только на один вечер! В эту минуту к обочине подъехали бежевые «Жигули» с шашечками, и боковое стекло приглашающе опустилось. Джоэль отправился к машине, а Маша пошла за Златоустой. Райская птица как раз собиралась съехать с горки, и, когда женщина её окликнула, выгнулась до отказа назад, держась за поручни. Наверное, она просто поленилась повернуться к ней лицом. — Что такое, Маша? — спросила девочка. Она практически висела вниз головой, и её прямые волосы покачивались на ветру, как тяжёлая бархатная штора. Учительница тяжело вздохнула и поправила очки на переносице: — Слезай оттуда. Сегодня ты ночуешь у меня, — хмуро сказала она. Маше не пришлось повторять дважды: птичка тут же спрыгнула с горки и повисла на ней, как детсадовская. Женщина приготовилась падать навзничь, но с удивлением отметила, что Златоуста непривычно легкая для своего роста и сложения. — Ну всё, слезай уже... — учительница попыталась спустить девчушку на землю. Напрасно: птичка вцепилась в её куртку так, что не оторвешь. — По машинам! — призывно сказал Джоэль, и Маша со Златоустой на руках направилась к автомобилю. Джоэль, словно берейтор, открыл перед ней дверцу машины и придержал, пока женщина все же не сумела кое-как втиснуться в салон. — Ты не поедешь с нами? — спросила Маша. — Я бы и рад, но надо же кому-то всё убрать, а? — Джоэль бросил хитрый взгляд на девочек. Учительницу, словно молния, поразила внезапная догадка: — Что..? — Улица Коммунальная, дом восемь, пожалуйста, — сказал Джоэль, и машина тронулась с места. Маша оглянулась на вампира, который махал ей вслед, и мысленно выругалась: этот мелкий интриган отрезал все пути к отступлению.

***

Когда такси подъехало к указанному дому, Маша окинула взглядом подъезд и вздохнула с облегчением, когда увидела пустые лавки, без бдительных старушек. О водителе Маша не беспокоилась: Джоэль наверняка загипнотизировал его, чтобы не болтал лишнего. Кряхтя, она выбралась из машины наружу. Златоуста легко выпрыгнула следом за ней. — Ух ты-ы-ы, — восторженно протянула птичка, задрав голову. — Это твой дом? — Ну-у, меньшая его часть, — стушевалась Мария Фёдоровна. — Многоквартирный же. — Много-чего? — спросила Златоуста и состроила озадаченную рожицу. — Мно-го-квар-тир-ный. Это... когда много маленьких домов внутри одного большого, — нашлась с объяснением учительница. — Больше похоже на каменный короб, а не на дом, — пожала плечами птица. Она побежала к двери подъезда и потянула ее на себя. Дверь не поддалась. — Маша, не открывается. Мы будем ночевать на дереве? — Не будем. Просто эта дверь чужих не впускает, — улыбнулась Мария Фёдоровна и тоже подошла к двери подъезда. Златоуста вытаращила глаза: — О, она волшебная? Вместо ответа учительница набрала код на панели. Как только она нажала последнюю цифру, пропищал сигнал, и железная дверь со щелчком открылась. Маша за годы настолько привыкла, что могла найти дорогу даже в потёмках, но Златоуста в темноте ориентировалась плохо и поэтому крепко держала Марию Федоровну за руку. Стук каблуков гулко отражался от стен. К запаху сырости на лестничной клетке примешивался аромат жареной картошки. — Ну, вот мы и дома, — пробормотала Маша себе под нос, отпирая ключом дверь квартиры. — Заходи, только ноги вытри. Влезая в тапки и запахивая домашний халат, Маша подумала, что Златоусту нужно чем-то занять. Она уже направилась к ноутбуку, чтобы включить Златоусте мультики, как когда-то Джоэлю, но тут же себя одернула. «Испорчу еще ребенка, не хватало потом краснеть перед её родителями», — подумала женщина. Минут пять она потратила на краткую экскурсию по квартире, наскоро объяснила Златоусте, как и чем нужно правильно пользоваться (а особенно — что трогать нельзя) и отправилась готовить ужин. Птичка пошла следом за ней и сразу села за стол, на краешек жесткого кухонного дивана. Маша чистила картошку для варки, сбрасывая кожуру в кулечек. На душе у нее было сумрачно. «Похоже на каменный короб, а не на дом», — слова вертелись у нее в голове, как заевшая пластинка. — Златоуста, а как выглядит твой дом? — неожиданно для себя спросила Маша девочку. Птичка озадаченно посмотрела на учительницу, но тут же пустилась в рассказ: — Мы живем в большом доме на краю деревни: мама, папа и я. У нас есть колодец с родниковой водой и большой чудный сад, а еще... — от этих слов у Маши защемило сердце: в своих мечтах она тоже хотела жить в домике с садом, подальше от больших городов с их вечной суетой. Постепенно Златоуста отклонилась от темы вопроса и начала говорить обо всем подряд: о жизни в своем селении, о подружках и о том, как хороша на вкус черника, что растет в глухой чащобе возле топкого болота. Под щебетание девочки работа в Машиных руках спорилась, и время летело незаметно. Когда картошка сварилась, Маша слила часть воды и размяла ее венчиком, а потом достала из холодильника остатки тушеной курятины и выложила их на сковородку, чтобы разогреть. Ей самой, быть может, и холодная курица пришлась бы по вкусу, но кормить ребенка абы чем ей не позволяла совесть. Через пять минут Маша выключила конфорки и обернулась через плечо: — Еда готова. Не забыла вымыть руки? — спросила она. Златоуста угрюмо посмотрела на свои ладошки, и потопала в ванную. Когда девочка вернулась на кухню, учительница уже успела накрыть на стол и поставила перед ней тарелку пюре с курицей. «А вдруг райские птицы — вегетарианцы?» — запоздало подумала она. Златоуста не стала ждать особого приглашения и тут же запустила зубы в куриную ножку. Не успела Маша и глазом моргнуть, как тарелка опустела. Глядя на чумазое личико, она только вздохнула. «Нет, это ни в какие рамки», — подумала Маша, протягивая девочке кухонное полотенце, и пошла набирать ванну.

***

Маша была готова к чему-то подобному, но никак не ожидала, что её саму попытаются искупать. Повсюду летали хлопья пены, а Златоуста хихикала, когда учительница оттирала от грязи её пятки. В процессе строгий узел на макушке учительницы начальных классов незаметно распался, а сама она два раза чуть не уронила очки в воду. Чтобы помыть райской птице голову, Маша потратила немало времени и шампуня. Процесс напоминал стирку штор - от намыливания до полоскания и отжима. Наконец Маша приказала птичке вылезти из ванны, завернула её в широкое полотенце и направила в спальню. Златоустины волосы женщина несла в руках чуть позади, чтобы не волочились по полу - такие длинные они были. Усадив девочку на кровати, поближе к изголовью, Маша взяла фен и ещё минут пятнадцать просушивала ей волосы. Цель оправдала средства: волосы райской птицы стали блестящими, шелковистыми на ощупь и приобрели запах лаванды. Златоуста пришла в такой восторг, что просто схватила свои волосы в охапку и зарылась в них лицом. Разобравшись с насущной проблемой, Маша дала Златоусте запасную розовую футболку, изъяла у неё полотенце и сама поплелась в ванную, чтобы перед сном хоть как-нибудь ополоснуться. До этого дня Мария Федоровна полагала, что хотя бы с детьми может разобраться, но этот вечер в компании райской птицы невыясненной породы показал, насколько сильно она заблуждалась. «Да, Машка, к такому тебя жизнь не готовила, — думала о счетах за воду и электричество женщина, стоя под душем. — Кто же знал, что будет так тяжко...» Она настолько расстроилась, что чуть не забыла про оставшуюся после ужина грязную посуду. Когда Маша на ватных ногах вернулась в спальню, ей хотелось только одного — спать. Златоуста, казалось, уже видела третий сон. В неверном свете луны её волосы словно были сотканы из сотен серебристых нитей. Женщина невольно залюбовалась спящей райской птицей, но снова себя одернула и просто легла в кровать с другой стороны. Не было ни бессонницы, ни мрачных мыслей — только смертельная усталость, и Маша сразу провалилась в сон. Краешком гаснущего сознания она слушала, как Златоуста сквозь сон мурлычет себе под нос какую-то легкую, ненавязчивую мелодию, похожую на что-то далекое и такое знакомое, словно из давно позабытого детства.