***
Девушка включила любимый сериал и достала банку мороженого, удобно устраиваясь в кресле и кутаясь в теплый плед. Она была недовольна собой, тем, как повела себя со своим клиентом. Она понимала, что не стоило себя так вести, но изменить ничего было уже нельзя. На дверце шкафа, на вешалке, висела белая блузка и серая юбка, заранее приготовленные для завтрашнего дня. Алиса посмотрела на вещи и со стоном откинулась в кресле. Мороженое не спасало. Девушка как раз досмотрела серию до конца и включила новую, как раздался звонок в дверь. – У тебя есть, что поесть? Я умираю с голоду! – мужчина без приветствия вошел в квартиру и направился к холодильнику. – У тебя есть свой дом и свой холодильник, Макс, – устало ответила Алиса и снова уселась в свое кресло. – Что тут у тебя? Празднуешь с горя? – мужчина присел на подлокотник кресла, обнимая девушку, и подал ей бутылку пива. – Ну, хоть брауни у тебя остался. Я думал, ты все уже съела. – Мне было не до него, много работы, – Алиса устало потерла глаза и уткнулась лицом в мужскую грудь. – Детка, ну что ты? Ты встретила своего скрипача? – Макс потрепал ее по голове и поцеловал в макушку. – Да, в этом и проблема. Я вела себя как идиотка. Терялась, говорила что-то невнятное. Боже, он подумает, что я такая же, как все его фанатки! Это ужасно! – Все будет хорошо. Со всеми случается. Знаешь, – с брауни было покончено, и Макс открыл свою бутылку пива, чокнувшись с Алисой, – когда меня пригласили в первое большое кино и я увидел там своего кумира, клянусь тебе, я вел себя как последний придурок. Так что не волнуйся, ты еще умеешь держать себя в руках. – О да, ты просто не видел меня сегодня. – Неужели? Поверь мне, все будет… – Макс, это он! – вскрикнула Алиса, бросив мороженое и тряся звонящий телефон. – О Господи! – Тшш, тихо, успокойся, дыши, детка, дыши и отвечай. Алиса еле сдерживала улыбку, разговаривая по телефону. Ее голос звучал уверенно, она держала все эмоции под контролем. Она слушала его мягкий голос, наслаждалась прекрасным произношением и его тембром. И только позже до нее начал доходить смысл его слов. Он приглашал ее в ресторан. «Нам еще долго работать вместе, и я считаю, что было бы неплохо, если бы мы посидели где-нибудь и узнали друг друга». Она не верила в это. Она кивала и соглашалась. Он спросил ее адрес. Она продиктовала его на автомате. Он сказал, что заедет за ней в семь. Вроде бы. Алиса сейчас ни в чем не была уверена. – Ну что? – спросил Макс, как только девушка повесила трубку. – Ты не поверишь! Мы сегодня с ним идем в ресторан! – с гордостью произнесла Алиса и широко улыбнулась. – Красотка! – мужчина обнял девушку и погладил по плечам. – И у него шикарная аспирация! Боже! Я думала лишь о том, чтобы он не останавливался. О, ты бы слышал все его смЫчки, потерю взрыва и носовой взрыв. Это оргазм! (прим.: героиня говорит о фонетических феноменах в устной речи - об особенностях произношения английских звуков в зависимости от положения соседних звуков). – Так, лингвисты засыпают, просыпаются девушки, говорящие на нормальном языке, а я делаю вид, что понимаю все, о чем ты говоришь. В чем пойдешь? – О, точно! Нужно что-то сексуальное, но не слишком пошлое. – Девушка рванула в свою комнату, открывая шкаф и доставая оттуда все платья. Макс сел в кресло и сделал пару глотков пива. Он, не отрываясь, смотрел, как Алиса раскладывает платья по кровати, выбирая нужное. Ему всегда нравилось быть частью процесса приготовления, тем более он любил девушку до безумия и не расставался с ней ни на минуту. – Синее, однозначно! – Оно с открытой спиной, – пробормотала Алиса, затем коварно улыбнулась. – Твое любимое, - девушка тыкнула пальцем в мужчину и засмеялась. – Тебе оно всегда нравилось, это необъективное мнение. – Еще какое объективное! – воскликнул Макс, заходя в комнату. – В синем твоя задница смотрится просто шикарно! – Хмм… Принимается! Ладно, я в душ, погладь платье, пожалуйста.***
Алиса замоталась в огромное махровое полотенце и вышла из ванной. Макс уже погладил синее платье и с жадностью уплетал пасту. Девушка улыбнулась, заметив, что он не только приготовил платье, но и выбрал черные туфли. – Дорогой, это так мило, спасибо тебе большое. Ты прямо знаешь, что нужно женщинам. – Не так, все проще, я знаю, что хочет видеть мужчина, – подмигнул Макс и вернулся к своей еде. – Так, хорошо, у меня еще есть час, чтобы собраться. Я, надеюсь, ты уйдешь к его приходу? – Алиса с надеждой взглянула на Макса и закатила глаза, когда тот фыркнул. – И не надо на меня обижаться, я должен его увидеть, прежде чем отпустить тебя. – Милый, я уже большая девочка и смогу за себя постоять при необходимости, которая не представится. Так что тебе не о чем волноваться. Но все равно, – девушка обняла мужчину за шею и легко поцеловала в губы, - мне приятно, что ты так волнуешься за меня. Я это очень ценю. Спасибо.***
Алиса взбила пальцами локоны и улыбнулась своему отражению: сейчас она была довольна собой, как никогда. Макс был прав, платье идеально сидело на ней, подчеркивая тонкую талию и не только. Девушка напоследок накрасила губы, обула туфли и захватила длинный плащ с небольшой сумкой. Макс присвистнул, когда она вышла в гостиную, и поднял большой палец вверх. Алиса по привычке положила в сумку маленькую бутылку воды и блокнот, который всегда был у нее под рукой. Девушка нервничала, но не показывала виду: она уже предвкушала прекрасный вечер с не менее прекрасным человеком. Для нее такие люди как Дэвид были чем-то неподвластным, недосягаемым, недоступным. Уж слишком талантливыми они были. Конечно, она понимала, что он лишь показывает часть своей жизни, ту часть, которая интересна многим, ведь все хотят видеть лишь результат кропотливой работы, никому и в голову не придет, сколько детских слез было пролито от нежелания играть на ненавистном инструменте, от криков строгого отца и от его ударов. Он был звездой, шел своей дорогой и представлял всем свое мастерство. Сколько ночей после концерта она не смогла сомкнуть глаз, думая о том, каких трудов ему стоит в любом настроении и при любом самочувствии выходить на сцену и играть. Сколько переживаний стоит за его детской улыбкой и за озорным взглядом. Сколько неудавшихся отношений было в его жизни. Сколько он работал над собой, чтобы скрывать все свои мысли и эмоции и полностью отдаваться музыке. Алиса вспомнила, как она, как только начала работать, тренировалась скрывать свою нервозность, страх и стресс, старалась быть невозмутимой в любых ситуациях, «барабанщицей», как любила говорить ее преподавательница по устному переводу. Как она изо всех сил подавляла в себе вопросительную интонацию в голосе и старалась звучать убедительно вне зависимости от того, насколько не уверена она была в своем переводе. – Детк, там за дверью кто-то топчется. Походу, твой скрипач нарисовался. Алиса выбежала в гостиную и замерла. Сердце бешено колотилось в груди. Девушка глубоко вздохнула и выдохнула несколько раз и не спеша подошла к входной двери. Дэвид Гарретт стоял, небрежно прислонившись к косяку, с букетом белых роз в руках. На нем были джинсы, белая футболка и черный пиджак, на ногах белые кеды, волосы убраны в небрежный хвост. Мужчина широко улыбнулся, поздоровался и протянул девушке цветы. Алиса, засмущавшись, поблагодарила музыканта и положила букет на стол. Макс, сидя в кресле, рассмеялся и уже хотел отпустить шутку, но девушка шикнула на него, не дав сказать ни слова. Алиса знала, что он скажет: она ненавидела розы. А красные тем более. Девушка с облегчением отметила, что Дэвид подарил ей белые розы, что было не так избито. – Прекрасно выглядишь, – сделал комплемент мужчина и оглядел квартирку. – Ну что, пойдем? – Конечно! Ресторан, столик в котором заранее был выбран Дэвидом, располагался в центре города и был как раз одним из тех мест, куда Алиса никогда не ходила из-за завышенных цен. Нет, серьезно, какой адекватный человек пойдет в ресторан, чтобы выпить чашечку кофе за 12 евро? Девушка вспомнила, что как-то раз данное заведение упоминала ее преподавательница по устному переводу, когда у них на паре была речь про голубого тунца, который, к слову, жутко дорогой. Тогда преподавательница посоветовала группе студентов хотя бы раз в жизни скинуться всем и заказать одного на всех голубого тунца. Пара уселась, и мужчина спросил, в чем причина счастливой улыбки Алисы. – Да так, пустяки. – Девушка рассказала историю про тунца и добавила. – А за этим зданием, где мы сейчас, находится высшая школа перевода, где я училась. Просто вспомнила свои студенческие годы. – Тебе нравилось учиться? – Да, конечно. Было тяжело, не спорю, но кому сейчас легко? Это было интересно. Я познакомилась с огромным количеством людей, которые в разной степени повлияли на меня, я до сих пор благодарна некоторым своим преподавателям за то, что они вложили в меня, чему научили. И я говорю не только об образовательном вкладе. На первом курсе у меня был преподаватель фонетики, очень строгий мужчина, который общался с нами только сарказмом, жестко шутил, иногда даже обидно и жестоко, но именно благодаря такому поведению и такой манере вести себя он дрессировал нас. Нам же было по семнадцать-восемнадцать лет, мы пришли после школы, не имея ни малейшего понятия о том, что такое работать, по-настоящему пахать. И именно он сразу же показал нам, что только мы отвечаем за свои поступки, что никто здесь не собирается бегать за нами и утирать слезы, что мы сами должны учиться и добиваться всего. Благодаря ему я стала непробиваемой в плане эмоций. Я ему обязана всем. Алиса и не заметила, с каким трепетом она отозвалась о своем преподавателе. Она могла бы говорить о своей учебе вечно, ведь ее никто не перебивал. Она с удивлением и искренней радостью отметила то, как увлеченно ее слушал Дэвид: он внимательно слушал, время от времени кивал, задавал ей вопросы, - складывалось такое впечатление, что ему действительно была интересна ее жизнь. Она также спрашивала его о его жизни до мировой славы, об отношениях в кругу семьи, о музыке, о планах, избегая только одну тему, касающуюся его личной жизни. Алиса сама не любила, когда малознакомые люди проявляли излишнюю заинтересованность в ее жизни, и ни в коем случае не хотела сворачивать разговор с Гарреттом в эту степь. Она знала о его многочисленных романах, и ей было этого достаточно. Он был ее клиентом, и ее касалась только рабочая сторона его жизни. – Знаешь, я никогда не думал об известности в таком масштабе, – ответил Дэвид на вопрос Алисы о том, представлял ли он себя когда-нибудь таким знаменитым, когда только вставал на этот путь. – Нет, мне говорили, что меня ждет большое будущее, если я не брошу музыку и буду работать, но такое говорят всем детям, правда? Тебе же, небось, тоже пророчили великое будущее пианистки? – у них было много общего, о чем они узнали недавно, беседуя обо всем на свете – у Алисы также было музыкальное образование. – Еще бы, у меня был очень сильный педагог, но, к моему великому сожалению, после музыкальной школы я не пошла учиться в консерваторию. Жизнь, как видишь, сложилась иначе. – Жалеешь, что не пошла дальше? – уже серьезно спросил мужчина, немного подавшись вперед и положив свою ладонь на ладонь Алисы. Девушка изо всех сил старалась показать, что прикосновение Гарретта ничего не значит для нее, что это лишь обычный жест участия, но у нее внутри все затрепетало. Алиса любила эти прекрасные ощущения от влюбленностей: ей нравилось, когда сердце пропускало удар при встрече взглядов, нравилось, когда дыхание выбивало из легких при первом поцелуе, нравилось то чувство легкости, которое испытываешь при встрече с человеком, который тебе симпатичен. Алиса называла все это «мимолетными влюбленностями», которые для нее могли длиться от часа до нескольких лет. Она часто влюблялась, будь то это простой парень в метро, актер в фильме, клиент или старый знакомый. Но она никогда не любила. Иногда ей хотелось безгранично доверять человеку, любить его безмерно, делить с ним абсолютно все, строить с ним планы на будущее, обсуждать имена детей, но до сих пор девушке так и не удалось найти «своего» человека: того, с кем ей было бы интересно – не только самой что-то рассказывать, а слушать и обсуждать с ним разные темы, - кто был бы уверен в себе, чьи взгляды на глобальные вещи совпадали бы с ее. Алиса не признавала ранний брак, скептически смотрела на тех девушек, которые отказывались от своей жизни ради мужа и незапланированных детей. Она достаточно глубоко погрузилась во французскую культуру, чтобы понять для себя, что тот французский образ жизни полностью соответствует ее взглядам на мир, и ей это нравилось. Но иногда, в крайне редкие моменты, Алиса грустила, что у нее так и не появился постоянный бойфренд. Ей хотелось некой стабильности в этом плане, но в этом она никому не могла признаться, даже себе. – Раньше жалела. А потом поняла, что мне придется каждый день петь на сцене… Я хотела играть, я не хотела петь. – Боязнь сцены? – Нет, это другое. Это больная тема, очень много плохого произошло в тот момент. Но я оставила игру на фортепиано как хобби, так что я ни о чем не жалею. Особенно сейчас, - Алиса улыбнулась и добавила, - сидя в компании потрясающего красавца-скрипача. Дэвид смущенно засмеялся и наклонил голову немного вправо, внимательно рассматривая свою спутницу. Алиса замерла. Все, что ей хотелось сейчас, это смотреть в его карие глаза вечно. – А почему именно языки? – мужчина разорвал зрительный контакт и сделал глоток красного сухого вина. – Перед последним годом в старшей школе я думала о том, куда пойти учиться – мед или языки. Знаю, разброс сильный, – усмехнулась девушка, когда глаза музыканта округлились от удивления. – А потом поняла, что я ничего не знаю, кроме языка. И еще люблю писать. Все было очевидно. Я счастлива. Меня все устраивает. Так, - Алиса прочистила горло и задорно улыбнулась, - хватит обо мне. Скажи, ты сам никогда не жалел о своем выборе? Никогда не думал о том, что тебе чего-то не хватает, либо есть то, чем еще тебе хотелось бы заниматься? – Ох, Элис, тема выбора сама по себе тяжелая, не мне тебе рассказывать. – И все же, – теперь пришла очередь Алисы наклоняться вперед и внимательно слушать. – Скандалы, сплетни, интриги, разбитые жизни. Ну же, удиви меня. Будучи во Франции, Алиса научилась красиво флиртовать у своих знакомых французов. Ей нравилась та легкость, с которой мужчины общаются с женщинами, даже женатые. «Флирт – это чисто национальное, мы рождаемся, умея флиртовать», - как-то сказал ей один француз за бутылкой хорошего вина. И девушка быстро этому научилась. Да так, что в своей родной стране ее легкий флирт воспринимался мужчинами неким знаком, подразумевающим продолжение, чего никак не имела в виду Алиса. – Хмм… Музыка всегда была в моей жизни, с самого детства, так что я знал, что у меня есть либо этот путь, либо неизвестность. У меня, к сожалению, нет таких уж разнообразных хобби, из которых я мог бы сделать профессию. Но музыка – это нечто особенное. Она вполне может затмить все в мире для меня. Лучше нее, выше нее и любимее не будет, пожалуй, ничего. Ты не подумай, я не эгоист, но это то, что делает меня собой. Если отнять у меня музыку, я умру. – Я понимаю, можешь не объяснять. – Наверное, поэтому у меня не складывается с девушками, – мужчина грустно улыбнулся и продолжил говорить, смотря на свой бокал. – Музыка всегда будет для меня важнее всего. Я уже вряд ли смогу полюбить кого-то больше, чем скрипку, - он усмехнулся над тем, как странно прозвучали его слова, особенно для женского уха. – Я безумно люблю свое дело, свою семью, и, боюсь, в моем сердце больше нет места для такой же безграничной любви к кому-то еще. Возможно, я когда-нибудь и захочу создать свою собственную семью, когда пойму, что мне этого не хватает. Ну, знаешь, когда не к кому возвращаться после гастролей, когда никто не ждет дома, когда не ждешь ни от кого звонка – бывает одиноко. Но потом я как представлю, что не существует на свете женщины, которая бы приняла меня таким, какой я есть. Никто не сможет отказаться от своей жизни ради счастья другого. Мы все эгоисты в этом плане, мы создаем для себя благо, мы с детства растем с мечтами о том, каким мы хотим видеть наше будущее. И я не могу требовать от кого-то отказаться от своей жизни, чтобы мне было комфортно с этим человеком. Я не смогу поставить женщину перед выбором: ее жизнь, ее мечты или жизнь со мной. Это было бы слишком эгоистично, даже для меня. А я тоже не смогу, да и не захочу, ничего менять в своей жизни. Меня все устраивает. Мне нравится то, чем я занимаюсь, мне нравятся гастроли и поездки, мне нравится моя независимость и отсутствие ответственности за чью-то жизнь. И пока я сам не захочу измениться, не захочу впустить в свою жизнь кого-то, то я вряд ли заведу серьезные отношения. Алиса с трудом себя сдержала, чтобы не подойти к мужчине и не обнять его, настолько грустным был его взгляд и настолько горько звучал его всегда нежный и веселый голос. Для нее слова Дэвида не стали откровением, но то, как он это сказал… – О, Дэвид, – только и смогла сказать девушка. – Брось. Все хорошо. Это мой выбор. Я счастлив. Меня все устраивает, – повторил Гарретт недавние слова Алисы. – Еще вина? – предложил мужчина. – С удовольствием, - улыбнулась Алиса, стараясь не думать о его боли.***
– А потом она обиделась и перестала отвечать на мои звонки. Алиса с Дэвидом шли по ночному городу и наслаждались тишиной и яркостью огней. Девушка шла босиком и несла туфли в руках, мужчина иногда придерживал ее за руку. Гарретт рассказывал смешную историю про его последнюю девушку, и Алиса чувствовала, что ему становится уже легче говорить на эти темы. Мужчина смеялся вместе с ней. – Обиделась? На такой пустяк? Ты серьезно? – Да, вот почему последние полтора года я стараюсь не отвлекаться на девушек. Эти вечные обиды, претензии. Без этого как-то легче. – Ох, как же я тебя понимаю. И вечное желание партнера изменить тебя, изменить под себя. Упреки, если ты живешь не так, как он. – Как вижу, у тебя с этой стороной жизни тоже не ладится, – мужчина вдруг оказался напротив Алисы и наклонил голову, чтобы смотреть ей в глаза. – Да нет, просто…. Забудь. Все в порядке. Зато ты даже себе не представляешь, у меня есть свободное время на все мои хобби, а это куда круче, – пыталась перевести все в шутку девушка, но Дэвид лишь грустно улыбнулся. – Элис, – он так нежно произнес ее имя, что Алиса невольно улыбнулась. – Только не закрывайся. Ты потрясающая, правда. Ты еще встретишь мужчину, который создан для тебя. Это не всегда происходит быстро. Но оно обязательно произойдет. Ты должна верить, что все у тебя будет замечательно. Поняла меня? Его слова сейчас прозвучали как напутствие старшего брата, который был у Алисы, но они никогда не были близки, к большому ее сожалению. И Дэвид в данный момент был как раз тем, кто давал советы, кто всем своим видом показывал, что в любую минуту он сможет ее защитить. Или ей это только казалось? Несколько минут они шли в полной тишине, каждый думал о своем, а потом Дэвид начал рассказывать истории с прошлого тура, чем снова поднял настроение своей спутнице. – Вот мы и пришли. – Они стояли друг напротив друга у дверей ее квартиры, и Алиса несмело улыбалась. Ей было так спокойно рядом с ним, не было никакого напряжения. С ним было просто (именно это слово она употребит часом позже, рассказывая Максу о сегодняшнем вечере), несмотря на то, что Дэвид был таким «звездным парнем». – Спасибо тебе огромное за вечер. Ты потрясающий человек, Дэвид. Я надеюсь, когда-нибудь ты встретишь ту самую девушку. – Звучит как прощание, – усмехнулся мужчина. – Тогда пора заканчивать с этим. Завтра у нас с тобой тяжелый день. Надо хорошо отдохнуть. Еще раз спасибо за вечер. – И тебе спасибо. Давненько я так легко не проводил время. Алиса переступила с ноги на ногу, не зная, как лучше попрощаться, что сделать: пожать ему руку, обнять, поцеловать в щеку? Дэвид Гарретт, похоже, заметил ее неловкое состояние и с улыбкой распахнул объятия. Алиса, тихо засмеявшись, тут же обняла скрипача, наслаждаясь силой его рук и вдыхая его неповторимый аромат. Через несколько секунд девушка отстранилась и дотронулась до ручки двери. – До завтра, – на прощание мужчина еще раз улыбнулся той самой искренней улыбкой, которая так часто появлялась на его лице во время игры на скрипке, и, развернувшись, поспешно убежал по ступенькам вниз. Алиса зашла в свою квартиру, не переставая счастливо улыбаться.