Летит Джозефина. (J.S.)

Я понимаю, что при совместном проживании с девушкой в одном доме, а в моём случае — в одной комнате, появление чувств неизбежно. Но ведь мы оба знаем, что я перешёл в это время не навсегда и, заблаговременно, предупредил о своём возвращении в год, ставший отправной точкой для меня. В тот год, где технологии уже сделали шаг вперёд, на пути ко всеобщей деградации. Взбежав по лестнице наверх, еще не дойдя до двери, я услышал всхлипы, которые, судя по всему, тихими не были. Знала бы мать Джозефины, что будет происходить в её отсутствие — ни за что не уехала бы. Я открыл дверь и увидел её, лежащую на кровати. Почувствовав в комнате моё присутствие, Джозефина встала с кровати и пристально на меня посмотрела. Всё её лицо горело, а руки дрожали. — Даже не подходи, Джозеф! — закричала она. — Уходи! Если ты останешься здесь ещё хоть на день, то я сойду с ума. Я не смогу пережить твоего ухода и твоей смерти, Джозеф! Почему ты такой упёртый? Почему ты не хочешь, по возвращении в семнадцатый год, пересмотреть свои взгляды? Почему? Да я готова быть чернорабочей крестьянкой в этом году, но лишь бы знать, что ты не умер десять лет назад. Ты просто уничтожишь свою жизнь и мою, заодно. Не много тебе смертей? — Джозефина. — она совершенно не хотела меня слушать. Жестом она показала мне, чтобы я замолчал. — Нет. Уходи. Я больше не могу видеть тебя, Джозеф. Так будет лучше, если ты уйдёшь. — она отвернулась от меня и взглянула в окно. В эмоциональном порыве, она заламывала пальцы с такой силой, что я слышал хруст костяшек. — Мистер Дарбишер поможет тебе пережить оставшиеся дни. Пока не поздно, мы должны расстаться. Так будет лучше для нас обоих. В комнате повисло молчание. Оно было настолько угнетающим, что, в какой-то момент, мне захотелось выпрыгнуть в окно. Если бы я знал, как должен поступать в таких случаях, то обязательно бы воспользовался своими знаниями, только вот, проблема в том, что я не понимаю саму ситуацию. Это, наверное, самое худшее, что происходит на данный момент. — Джозефина, я просто хотел сказать тебе, что я влюблён в тебя. Ты была замечательной девочкой в пять лет, ты выросла в, невероятной красоты, девушку. Ни один мужчина не устоит перед твоей красотой. И я бы очень хотел стать тем, кто сопроводит тебя под венец, но… Я не вправе менять ход истории. Здесь я оказался по случайности, но, с каждым днём я убеждаюсь всё больше, что это было предначертано судьбой. Спасибо судьбе за тебя. Наверное, я скажу тебе «прощай». Прощай, Джозефина. Она не отреагировала на мои слова, но я знаю, что эта девушка находилась в состоянии, способном к восприятию, поэтому, услышала меня. Видимо, вот так всё закончится. Наверное, пора поставить точку. Я обязательно приду к ней, чтобы увидеть её в последние дни, спасибо синей кнопке. Развернувшись к двери, я зашагал прочь из этой комнаты, а, в перспективе, из этого дома. Но не успел. — Нет, постой! — воскликнула девушка и, не успел я опомниться, как она влетела в мои объятия, крепко прижимаясь к моей грудной клетке щекой. Я поспешил обнять её крепче. Я хотел вложить в эти объятия все свои любовь и нежность, чтобы она почувствовала моё состояние. Думаю, у меня получилось. Одной рукой я гладил её волосы, которые она успела растрепать, скорее всего, в приступах паники, пока я был внизу и разговаривал с Уиллом. Пропуская пряди между пальцами, я приглаживал непослушные локоны, укладывая их красивыми волнами в разбушевавшуюся реку волос. — Джозефина, послушай… — Нет! — она отстранилась вглядываясь в мои глаза. — Никогда не говори мне «прощай». Никогда. Даже, когда будешь уходить обратно в свой год, не произноси этого слова. Пожалуйста. — Хорошо. Я слышу тебя. Я никогда не скажу такого. — мы молча смотрели друг-другу в глаза. Что-то подталкивало меня поцеловать её, но я сдержался. Не сейчас. — Мы хотели сегодня много обнимать друг друга. Помнишь? — Я помню. — прошептала она и повела меня к кровати. Время близилось к вечеру, а мы практически не расцепляли объятий. Даже готовили вместе. Я стоял рядом с ней и держал руку на её талии, отчего девушка смущалась. Читали мы вслух, по очереди. Мне нравилось обнимать её и слушать, как её голос воспроизводит звуки, из которых получаются слова, словосочетания и предложения. Я пытался вникнуть в суть романа, но, на деле, занимался совершенно другим. Я понимал, что хочу быть здесь всегда. Хочу видеть, как эта девушка смеётся, плачет, улыбается, как её щёки наливаются румянцем и, как она хмурится, если я случайно задел её чувства. Я хотел бы остаться здесь. Когда Джозефина передавала книгу мне, я даже не понимал, с какого места должен начать. И читать мне было сложно, потому что Джозефина, в это время, садилась за моей спиной и обвивала своими руками мой торс, отчего всё тело прошивал легион мурашек от макушки до пят. Естественно, если я не слушал предыдущие части, то не понимал, о чём идёт речь, и, на каждый мой вопрос: «Почему сейчас происходит это?», девушка отвечала коротким поцелуем в мою шею, а затем ложилась головой на моё плечо. Я думаю, она тоже не слушала, о чём я читал. Но мы собирались много обниматься, и мне было слишком удобно. За ужином, я предложил ей прогуляться по деревне и посмотреть окрестности. — Ты хочешь гулять со мной по улице в темноте? — недоумевала Джозефина, вытирая тарелки полотенцем. — Не вижу в этом ничего плохого. Это может значить лишь то, что я приглашаю тебя на прогулку. — Это не опасно? В такое время, все уже ложатся в кровати и читают перед сном. — осторожно сказала она и сжала губы. — Зачем нам быть, как все? — могло показаться, что я бросил вызов, и Джозефине показалось именно так. — Ты готова быть не как все? — Думаю, я готова. — ответила она и улыбнулась. Впервые я вышел за ворота этого дома и огляделся. Длинная улица, уставленная домами по обеим сторонам, небольшие деревья в садах и звуки домашнего скота. Всё это напоминало мне деревню, в которой я рос: такая же тихая и живая. Мы шли вдоль по улице, но все могли видеть лишь Джозефину. Я держал руку на её талии, ни на секунду не разрушая нашу маленькую договорённость — провести день в объятиях друг друга. На перекрёстке дорог, мы спустились вниз, по небольшому склону, прямо к озеру. Отсюда открывался вид на город, находящийся очень близко к деревне, который, всё ещё, мерцал огнями. — А что это? — я заметил что-то, похожее на карусель, украшенную огоньками. Чтобы было удобнее, я нажал на синюю кнопку и заметил, что Джозефина облегчённо вздохнула, после моего «появления». — Где? — она вплотную приблизилась ко мне и посмотрела в ту сторону, куда был направлен мой взор. — А. Это карусель. Я не знаю, что это, так сказала мама. Одна из машин, которую вернули в употребление. Не знаю зачем они это сделали, но выглядит эта штука, поистине, жутковато. — Карусель? Ты серьёзно? — я мотал головой из стороны в сторону. Так это значит, технологии вернутся в обиход, нужно лишь вовремя остановить их прогрессирование. Значит, всё скоро вернётся в прежнее русло, нужно лишь использовать новшества в разумных количествах. — Карусель. Так говорили. Вокруг неё всегда слышны крики, поэтому, меня эта машина пугает. — Она совершенно не страшная, на самом деле. — поделился я ощущениями. — Когда ты поднимаешься наверх, то создаётся ощущение, будто паришь по воздуху. Как будто, ты летишь. — Это страшно. — сказала Джозефина и прижалась ко мне. Она боится отходить от норм, установленных и навязанных ей обществом, а надо бы. Мы стояли и смотрели вдаль. Горожане готовились ко сну, поэтому огни, один за другим, гасли. Вскоре, погасли и огни, что были развешаны на карусели. Мир засыпал, только мы с Джозефиной сегодня не стали уподобляться повадкам большинства. — Слушай, а может искупаемся? — предложил я, взглянув на свою спутницу. Я знал, что она не решится на это, потому что никогда, даже в мыслях, не совершал подобных поступков. — Думаю, на сегодня, достаточно потрясений. — уклончиво ответила девушка, как я и ожидал. — А я думаю, что давно не имел контакта с водой. — напомнил я и спустился к озеру. Снимая с ног кроссовки, я изредка поглядывал на Джозефину, которая не сводила с меня глаз. Я снял джинсы, стянул футболку и присел на выступ, опуская ступни в воду. — Ты не будешь купаться вместе со мной? — Нет. — ответила она, после чего, нахмурилась. Наверное, я знаю, о чём она думает. — Вот и я о том же. Как мы будем обнимать друг друга, если ты останешься на берегу? — задал я вопрос, о котором, на тот момент, мы думали оба. — Джозеф, это безумство! — воскликнула Джозефина и подошла ближе к краю берега. — Поэтому, тебе стоит попробовать. — я встал на ноги, и вода достигла моих коленей. Подойдя к ней и, встав лицом к лицу, я протянул руку. — Давай, Джозефина. Тебя никто не увидит. Ты же сама говорила, что в это время все спят. Мы простояли так с минуту, пока девушка не сделала шаг навстречу. Она сняла свои туфли и положила руки на мои плечи, а я обхватил руками её талию. Медленно шагая в воде, отступая назад, я держал её тело на весу. Когда пальцы ног Джозефины соприкоснулись с водой, она вздрогнула. Это, всего лишь, вода. Ничего страшного в ней нет. Мы погружались в воду, пока она не достигла пояса. Платье девушки приподнималось, и она пыталась оттянуть его вниз. На улице темно, но некий свет, образовавшийся от соприкосновения наших тел, помог мне найти ориентир. Я так хотел поцеловать её, что даже дышать становилось тяжело. Джозефина положила голову на моё плечо, за что я был безумно благодарен ей. Моя неуверенность в действиях была какой-то чуждой, не моей. Однажды я пойму, что время пришло. Эти слова прозвучали в моей голове чьим-то голосом, который гулом отзывался, распространяя своё звучание по всему мозгу. И этот голос говорил точно такие же слова. Ещё одно занятие, которым Джозефина брезговала до этой ночи — это пробежка. От озера до дома, чтобы не замёрзнуть. Мы бежали, держась за руки. Джозефина придерживала одной рукой мокрый подол платья, а я держал свою футболку. Мы смеялись на всю улицу, но никто нас не слышал. И я даже не думал скрываться из виду. Я не хочу прятаться, когда чувствую себя счастливым. В голову начинали пробираться мысли о том, что я мог бы родиться в один год с Джозефиной и познакомиться с ней в этом году, в этом возрасте, и мне не нужно было бы никуда улетать. И умирать тоже было бы незачем. Но ведь прямо сейчас, держа в ладони ладонь прекрасной девушки, с которой мне посчастливилось встретиться дважды, я могу думать, что мне не страшно всё, что случится потом. Значит, это правильно. Значит, так нужно, наверное. Так должно было произойти. Мы забежали в дом, оставляя мокрые следы от подошв нашей обуви. — Я вскипячу воду в чайнике. — оповестила меня Девушка и, расцепив сплетение наших пальцев, направилась в сторону столовой. Но я подался вперёд и схватил её запястье. — День ещё не закончился. — напомнил я и подал подбородком вперёд. — Пойдём вместе. Как много я хотел бы сказать ей сегодня. Как много я хотел бы сказать самому себе. Если бы кто-нибудь мог записать мои мысли и показать мне в печатном варианте, я был бы, до смерти, благодарен ему. Мне нужно немного времени, чтобы остаться наедине со своими мыслями и дать им свободу. Но, я боюсь, что не найду выхода и меня унесёт течением. И, если быть честным, когда я нахожусь рядом с Джозефиной, когда я обнимаю её или просто наблюдаю за её действиями, то в мыслях только она. Это тоже правильно. — Я хочу, чтобы все оставшиеся дни прошли так. — едва слышно проговорила Джозефина, когда мы поднялись с чашками чая в её комнату. Я отставил свою на стол и сделал то же самое с её чашкой. — А ещё, я хочу, чтобы эти дни назывались не «оставшиеся», а, всего лишь «следующие». — она закрыла глаза и выдохнула. — Наверное, я самая большая эгоистка в мире, да? — Нет. Это называется по другому. — ответил я и приобнял Джозефину. — Как это называется? Как можно назвать ощущение, когда не хочется отпускать человека и хочется просто спрятать его? — Когда придёт время, ты сама поймёшь. Это слово само прозвучит в твоей голове. — она подумала про «собственничество» или «эгоизм», потому что просто не пришла к осознанию того, что влюбилась. Всему придёт своё время. Придёт день, когда я прекращу нажимать на синюю кнопку перед сном. Придёт время, когда я пойму, что следует сделать с тем, о чём я узнал. Придёт момент, (…), я точно помню, что должен прийти нужный момент, чтобы почувствовать необходимость чего-то, о чём забыл, и я просто, наверное буду ждать, когда вспомню об этом, или же, действительно почувствую. Придёт день, когда я забуду об этом дне, в котором имел возможность обнимать прекрасную девушку. Придёт день, когда моя история завершится. А сейчас я понимаю, что мы забыли про чай. Понимаю это, когда накрываю Джозефину одеялом и нажимаю на синюю кнопку.