Подарок

      Вик с трудом разомкнула отяжелевшие веки, морщась от яркого искусственного света. Он был сейчас слишком резок для ее глаз, привыкших за несколько дней к мягкому полумраку и полутонам от зажженных свечей викторианской эпохи.       Шея и согнутая рука затекли от неудобной позы. На несколько минут она видимо совсем отключилась, привалившись к спинке пластикового сидения в равнодушно стерильном коридоре больницы. Здесь ежеминутно боролись за чью-то жизнь, хорошо отлаженная работа не прерывалась ни на секунду и медперсонал деловито проходил мимо, не замечая странно одетую молодую женщину, сидящую с отрешенным заплаканным лицом.       Всего два часа назад Вик, с истекающим кровью Альбертом, в карете скорой помощи добралась от театра до госпиталя Святого Фомы, и теперь ждала врача с новостями из операционной.       События этого длинного вечера вспоминались словно страшный сон. Скрипучий звук старенького радио слышался в захламлённом реквизитом коридоре, дверь в который они чудом смогли отомкнуть. Это показалось ей настолько нереальным, что она крепче обхватила своего спутника и сделала несколько торопливых шагов в ту сторону, откуда доносился звук. Радио надтреснутым гулом вело репортаж с очередного матча английской премьер-лиги. Ошибки быть не могло - переход состоялся! Надо было только найти выход и позвать на помощь. Вик плохо помнила, как они добрались до служебного входа в театр и каморки охранника. По внутренней трансляции шёл спектакль и она поняла, что в пустых коридорах им сейчас никто и не попадётся, рассчитывать нужно только на себя и на расторопность охранника.       В больницу Альберта доставили почти в беспамятстве от большой кровопотери, и глядя на его мертвенно-бледное лицо, Вик, боясь отстать от бригады парамедиков, почти бежала рядом с каталкой и шептала: «Только бы успеть! Только бы…»       После первых самых отчаянных минут ожидания под операционной, к ней наконец вернулась способность мыслить рационально: "Надо как можно скорее связаться с баронессой Кобург!" Сейчас она перестанет дрожать, соберется и найдет дежурную медсестру, чтобы узнать, откуда можно сделать бесплатный телефонный звонок.       Через час с небольшим, в торжественной тишине бесконечно белого коридора послышался дробный стук каблуков. Вик подумала, что никогда на ее памяти мать Альберта не появлялась так оперативно.       Спустя несколько минут, перед ней уже стояла высокая, очень ухоженная дама средних лет, с глазами того же холодного синего оттенка, который унаследовал ее сын. Лицо баронессы казалось почти бесстрастным, если бы не полный отчаяния взгляд, и руки, судорожно вцепившиеся в маленький клатч. С Викторией они всегда неплохо ладили, без лишних сантиментов, как две взрослые самодостаточные женщины. И даже тогда, когда с долгой помолвкой Альберта и Вик было неожиданно покончено, они продолжали общаться.       Аделаида Кобург никогда не скрывала, что ей нравится эта маленькая, независимая девушка с сильным характером, которого явно недоставало ее сыну, и всегда втайне надеялась на то, что они преодолеют свои разногласия и будут вместе.       — Виктория! Что случилось? Что с ним? Ты ничего толком не объяснила по телефону, — раздался знакомый, почти срывающийся голос с лёгким немецким акцентом.       — Я все Вам… — только и смогла ответить Вик, но закончить фразу ей не удалось.       — Почему ты так странно выглядишь? Вы были сегодня вместе?       — Я обязательно попробую Вам все объяснить, но не сейчас…пока Альберт… — ей не хотелось думать и говорить: «На волосок от смерти», и вслух произнесла - Пока им занимаются врачи. Ему делают операцию, нужно извлечь пулю и …       — Пулю?! О Господи! Так это огнестрельное ранение? Но как же... как это могло случиться?! Где?! На вас напали? Полиция уже в курсе?       — Успокойтесь, прошу Вас, Аделаида! Я все расскажу Вам, но мне надо немного прийти в себя после всего… К тому же сейчас важно лишь состояние Альберта. Вы согласны?       Баронесса нервно поправила выбившуюся из прически белокурую прядь и сделав над собой усилие, наконец собралась.       — Извини, я не должна была обрушиваться на тебя. Вижу, что ты сама еле держишься на ногах. Но ты должна понять… Мне нужно срочно выяснить, могут ли здесь оказать моему сыну всю необходимую помощь. Но потом мы обязательно с тобой поговорим.       С этими словами баронесса решительно направилась к стойке регистрации приемного отделения в поисках дежурного врача. Вик устало прикрыла глаза и вздохнула. Похоже, медперсоналу придется выслушать неслабую тираду, пересыпанную многочисленными вопросами и выдержать немало атак по поводу уровня своей компетентности.        Время в неизвестности тянулось невыносимо долго, тишина перемежалась с воем сирен очередной кареты скорой помощи, и где-то в огромном чреве больницы начиналась суета с приемом очередного пациента. Вик не могла думать ни о чем, кроме происходящего сейчас за дверью в операционный блок. Об остальном она позволит себе вспомнить завтра, когда жизнь Альберта будет уже вне опасности.       После разговора с матерью Альберта, Вик стало ясно, что необходимо придумать более или менее внятное объяснение всему произошедшему. К тому же, врачи наверняка связались с полицией, как того требовал закон, приняв пациента с огнестрельным ранением, и очень скоро ей придется отвечать на неудобные вопросы, а может и давать показания.       — Это вы мисс Виктория Кент? — раздался рядом, чей-то дежурный вопрос.       — Да — растерянно подняв глаза на подошедшего врача, внутренне обмирая от страха предстоящего известия, произнесла Вик.       — Ваш жених в порядке, операция прошла хорошо. Я надеюсь, ему ничего не угрожает, хотя восстановление будет медленным. Пуля задела ключицу и легкое, хорошо, что помощь была оказана своевременно и молодой организм...       — Он не мой…- Вик машинально хотела сказать, что Альберт ей не жених, но тут же вспомнила, что подписывала какие-то бумаги по приезду в госпиталь, и что бы ускорить формальности назвалась его невестой. — Можно взглянуть на него? Его мать тоже здесь. — попросила она, с надеждой заглядывая в усталое лицо хирурга.       — Да, конечно. Вас проводят.       За плечом врача тут же показалось обеспокоенное лицо баронессы, которая вероятно слышала все сказанное им секунду назад и теперь занялась уточняющими расспросами. «От нее теперь так просто не отделаться. Крепитесь» - подумала Виктория, у которой словно камень сняли с души. Но вместе с тем навалилась дикая усталость, все это время она старалась ее игнорировать, мобилизуя все оставшиеся силы, чтобы дождаться вестей о состоянии Альберта.       Войдя в палату, в сопровождении медсестры и притихшей Аделаиды, Виктория вдруг почувствовала себя страшно виноватой. Все случившееся было результатом ее необдуманного порыва, дикой авантюры, в которую она невольно втравила Альберта, не подозревая, что он ещё питает к ней романтические чувства.       Словно уловив эти мысли, вызванные муками совести, Аделаида отпустила ее руку, хотя секунду назад это придавало ей сил. Вид бледного осунувшегося лица Альберта на больничной подушке и каких-то подключенных к нему аппаратов, окончательно ее расстроил. И только после того, как врач еще несколько раз заверил баронессу в том, что жизнь ее сына вне опасности, Виктория согласилась отправиться домой.       Выходя из палаты, Вик почувствовала как между ней и матерью Альберта пробежал явственный холодок отчуждения.       Такси, которое любезно вызвала баронесса, уже через полчаса, по уже засыпающему в поздний час Лондону, доставило Викторию домой. Аделаида домой не спешила, она решила задержаться в больнице и дождаться окончательного выхода сына из операционного наркоза.       Квартира показалась Вик совершенно чужой, холодной и одинокой. Не заходя в гостиную, она тут же вспомнила про мистера Финдуса, все это время жившего у Альберта. Девушка поспешила за ним, сняв с гвоздика под притолокой запасной ключ от квартиры соседа сверху.        Увидев хозяйку, кот, подняв хвост трубой засеменил навстречу с душераздирающим мяуканьем и, привстав на задние лапы, потянулся к ней всем своим пушистым полосатым тельцем. Вик взяла его на руки и прижала к себе, тут же услышав громкое довольное урчание около уха.       Платье, с которым было связано так много воспоминаний, Вик с какой-то особенной тщательностью спрятала в глубине своей небольшой гардеробной. Она трусливо опасалась, что утром оно воскресит в памяти все то, что нужно оставить раз и навсегда в прошлом.       Горячий душ и кружка крепкого чая помогли ей немного расслабиться, однако, несмотря на глухую декабрьскую ночь и смертельную усталость, сон долго не шел. Финдус же невозмутимо нежился под боком, издавая успокаивающе уютные звуки. Ему было не под силу справиться с тем, что творилось в мыслях его хозяйки.       Если бы ее попросили описать свое нынешнее состояние, она бы не смогла передать все оттенки душевной и почти физически ощущаемой боли, завладевшей всем ее существом, оплетая каждый уголок сознания. И дело не в том, что Мельбурна больше не было рядом. Было бы проще перенести расставание, зная, что где-то далеко бьется его мужественное сердце, возможно в другой стране, на другом континенте и даже рядом с другой женщиной. Но его просто не было на этой земле, Уильяма не стало почти сто пятьдесят лет назад. Это был приговор времени, окончательный и страшный, который ей нужно принять, разумно и объективно оценив все произошедшее.       Еще пару дней назад он был ее реальностью из плоти и крови, ее дыханием и всей ее жизнью. Она еще так явственно помнила вкус его поцелуев, властный призыв его прикосновений…и не могла, не хотела заставить себя считать все это частью глухого небытия… ---------------------------       Резкий звук телефонного звонка заставил Вик вздрогнуть. Только сейчас она поняла, что так и уснула, спустившись среди бессонной ночи в гостиную, в своем любимом кресле, закутавшись в тёплый плед. Беглый взгляд на часы — уже почти полдень! В трубке — взволнованный голос матери:       — Виктория, дорогая! Ты в порядке? Мне позвонила баронесса Кобург, сказала, что ты в Лондоне, что ты была с Альбертом, и на вас кто-то напал! Что это значит? Как же твоё Гоа и медитация? Ты ведь говорила….       — Мам, со мной все хорошо. Я проспала почти целый день, а сейчас собираюсь пойти и приготовить себе завтрак. Прости, что не предупредила о своем приезде, не хотелось тебя тревожить. — стараясь сделать свой голос как можно более уверенным и спокойным, ответила Вик.       — Тревожить? О чем ты говоришь?! В Альберта стреляли, и ты была там с ним! В какой-то средневековой одежде, как выразилась Аделаида. Я абсолютно не понимаю, что происходит, мы все не понимаем! Приезжай к нам в Сассекс, объясни в чем дело, если не собираешься делать это по телефону. — Старшая Виктория Кент и не собиралась сдаваться.       — Мама, я не уеду сейчас из города - безапелляционно заявила Вик. — Пока Альберт не пойдет на поправку и я ему нужна. Извини, не в этот раз.       — Это произойдет и без твоего присутствия. Аделаида уже поставила на уши всех доступных сейчас в Лондоне светил медицины. Так что не глупи, тебе самой сейчас требуется забота, хороший совет и поддержка семьи.       — Спасибо, но я остаюсь. Со мной правда все в порядке. Проведу остатки отпуска дома. Второго уже выходить на работу. Накопились кое-какие дела, да и Финдуса оставить совершенно не на кого. Обязательно расскажу тебе все, но позже, — уловив глухую паузу, Вик поняла, что последний аргумент был решающим. Джон не выносил животных в доме, особенно котов, да и они его не особенно уважали.       — Как знаешь, дорогая, — с плохо скрываемой смесью тревоги и обиды, наконец, произнесла мать. — Я желаю тебе только добра, помни об этом!       Когда в трубке послышались короткие гудки, Виктория зажмурилась так крепко, как в детстве, когда изо всех сил пыталась сохранить ускользающие воспоминания о недавнем волшебном сне, отгоняя надвигающуюся реальность. Но открыв их, обнаружила себя в своей квартире, одетой в хорошо знакомую пижаму, сжимающей трубку телефона. Только сейчас ей стало ясно, что мобильник был выключен уже несколько дней. И как бы Вик не хотелось этого делать, но возвращение в настоящее должно было начаться именно с реанимации этого гаджета.       На экране замаячили многочисленные сообщения от подруг и Энтони, умиравшего от нетерпения увидеть обещанные Викторией фотографии с закрытой вечеринки, для которой он создавал ее наряд. Мэтью также интересовался ее внезапным исчезновением и предлагал обсудить какое-то очень интересное предложение от одного из модельных агентств.       Вик с трудом заставила себя встряхнуться, одеться и выйти из дома. В кармане тут-же завибрировал телефон, принимая очередную смс-ку. Сегодня будет трудный день, впереди непростой разговор с полицейскими и матерью Альберта.       Всегда такой знакомый, куда-то спешащий и жужжащий лондонский полдень, почему-то показался чужим и враждебным, может быть, после размеренного спокойствия и неторопливости тех невозможно далеких пяти с половиной дней, проведенных в Брокет-Холле. Она удивленно наблюдала за тем, что происходило вокруг, словно астронавт, вернувшийся на Землю из длительного межзвездного путешествия, не в силах почувствовать себя вновь частью всей этой суеты, ощутить твердую поверхность под ногами.       Несколько минут она стояла так, потерянная и отстраненная, но потом, набрав в легкие свежего морозного воздуха, расправив воротник своего пальто и плотнее закутавшись в теплый шарф, наконец шагнула на оживленную улицу.       Ей еще предстоит проделать непростой путь, путь к самой себе — прежней решительной и целеустремленной, иногда дерзкой и пробивной Вик, которая всегда смотрела вперед, не оглядываясь на прежние потери. Но она совершенно точно знала, что стала другой, что жизнь ее уже никогда не будет прежней, и не могла дать объяснение этому невнятному, неизвестно откуда взявшемуся предчувствию.