Хината оседает на пол. Тело и мысли содрогались дрожью возбуждения и тяжелого дыхания. Комната пуста, но легче от этого не становится. Как и прохладней, после жара подаренного ей Саске.
Шея, грудь и бедра горят. Пальцы Хинаты тянутся к отметинам, оставленным жадными губами ее мужа. Губами, что целовали ее, пили безумие и истощали голод. Она проводит подушечками по своим распухшим и дрожащим устам. Бешеное биение испуганного и наполненного пьянящим желанием сердца не унять даже размеренным дыханием, которое девушка старательно восстанавливала как можно быстрее. Не выходило. На губах все еще жар, на груди — отметины, а между ног — скользко и тянет. Невыносимо.
Дрожь, бьющая тело, не унималась не позволяя думать здраво и осмыслить все случившееся. А осмыслить необходимо многое. Их изначально расчетный брак становился все более обыденным, как у простых влюбленных дураков. Но не любовь и не какая-то страсть вела ее под венец, надевала на безымянный палец кольцо и вовсе не просила быть реальной. Их брак — формальность, а его подтверждение — простая бумажка и сотни слухов за спиной и несколько доводов в лицо. Это Хината стала повторять слишком часто, словно пытаясь убедить саму себя, даже не зная зачем. Как заклятие повторяя, услышанную ею столько месяцев назад фразу Саске: «Идеальная». Но срывая мысль на середине, подобно тогда еще не своему супругу. Ее завершение не требовало слов или глубокого понимания.
Тогда вопрос в другом. Что побудило Саске на такие шаги или даже прыжки в их… «отношениях»? Почему бы Хинате и ее когда-то яркому и слепящему глаза обожанию Наруто просто не оттолкнуть мужа или попросить подождать еще, дать время? Но на что? На принятие уже неосознанно принятого и такого простого? Ответ на все вновь очевиден. Но голова Хинаты гудит от осознания сути самого простого. Одинокие и больные люди ищут тепла и любви в душах других, касаясь тьмы или света той оголенными руками и телами, впитывая чужую боль, разделяя проблемы. Одиночество, рожденное в тяжелый период жизни, порождает в себе куда более глубокие чувства.
Хината не знала, есть ли хоть какой-либо смысл в отторжении этого, отрицании рождения чувств. Стоит ли вести себя как обычно? Как добрая девушка, хорошая жена и бездарная любовница. Ведь то, что минутами ранее делал с ней Саске, было чем-то недосягаемым для ее фантазии и даже самых смелых снов. И вряд ли эти воспоминания дадут о себе позабыть.
Однако, несмотря на все самобичевания, Хината понимает, что жалеет о случившемся лишь отчасти. И о не случившемся в равной мере. Упрек в свою сторону все же колол ее шипами, неприятно пощипывая в сознании, забираясь под корку мозга, наполняя воспоминаниями о долгой и мучительной любви к одному лишь Узумаки. Однако, не настолько, чтобы ненавидеть себя и тем более Саске. Сейчас ей больше всего хочется взглянуть на того, кто прервал миг раскрытия супругов друг другу, позвонив в столь громкий звонок. Вглядеться в глаза незваного гостя и позволить себе секундную ненависть. Пусть даже те будут принадлежать голубоглазому герою, в которых она тонула долгие годы.
Иронично то, что именно Наруто стал тем незваным гостем и, почти что свидетелем их маленького семейного секрета. Узумаки Наруто, пришедший под руку с мило улыбающейся Харуно Сакурой, ставшей почти с порога расспрашивать о семейной жизни. Хината вымученно улыбается, приветствуя гостей. Хозяйка дома приглашает их в гостиную, предлагая чаю. Полноватый кот лениво тянется и награждает всех присудствующих людей широким зевком.
Девушка прячется от Саске и его долгого, такого острого взгляда на кухне, страдая от своего смущения и неловкости ситуации. Обостренные чувства заставляют ее слышать и видеть все с утроенной силой, цепляться взглядом за каждую мелочь. Кажется, что одежда на ней сидит слишком плотно, волосы в безумном беспорядке, а лицо горит, выдавая чувства. Хината опускает руки в холодную воду раковины, натирая их мылом и стараясь вернуть самообладание, прогнать эту похоть столь несвойственную им — людям с высокими званиями и больными судьбами. Людям, у которых не должно быть таких чувств, желаний и потерь самообладания. Только не в таком браке, выстроенном на долге. Хината вновь повторяет это себе.
Тогда почему она переживает происходящее столь остро? Почему колени дрожат, путаются мысли, отбивает безумный ритм сердце? Почему она… так хочет Саске, его ласк и откровения желаний?
Хината роняет в раковину мыло, расплескивая холодную воду на одежду и лицо. Осознание приходит как нежданная пурга, засыпая ее причинно-следственными связями и логическими выводами, которые прятались за банальной трусостью и эгоизмом. Девушка выдыхает, вглядываясь в успокоившуюся гладь воды. Какая же она ужасная хозяйка, что заставляет гостей ждать так долго.
Гостевой чайный сервиз еще месяц назад она убрала на верхнюю полку, когда поток желающий навестить ее людей свелся к нулю. Как некстати. Однако, тянуться ей не приходится, и девушка чувствует, как к телу позади едва ли кто-то прижимается, заставляя замереть в испуге, вслушиваясь в звук открывающейся полки. Хинате понятно как ясный день, что это Саске, но поделать с собой ничего не может. С губ вырывается полустон, и выдох и вздох мужчины растворяется в ее волосах, опаляя затылок и левую сторону лица. В мыслях всплывает голос мужа, твердящий о безумном желании. Хината испуганно прикрывает рот рукой, смущенно смотря на мужчину. Какая вульгарность.
Саске в удивлении приподнимает брови и моргает немного чаще. Но мужчина не глуп и понимает, в чем вся суть. Он берет холодную руку Хинаты в свою, прикладывая к области своего сердца. Глупый жест открытости и сентиментальности, который все чаще проявляет тот самый Учиха Саске. Ведь ритм его сердца слишком быстр, не присущий человеку, привыкшему к контролю эмоций и убийству. Саске хочет донести до Хинаты то, что едва ли принимает сам: перемены в себе и собственную человечность, будучи столько лет зверем. Показать, что он тоже из крови и плоти, способный чувствовать голод и жар, боль и страдание, желание и нетерпение. Но это и не нужно. В глазах его жены даже слишком много понимания.
Он сжимает ее руку с осознанным принятием самого себя и последних нескольких месяцев.
Мужчина глядит в туманные глаза жены непростительно долго. Слова рушат тишину.
— Гости заждались.
Хината разрывает этот контакт, отнимая руку от его тела. Однако, Саске не позволяет ей бежать. Не сейчас и не впредь.
— И подождут еще.
Тишину комнаты заполняет едва ли слышимый звук жадного касания губ и свист кипящей в чайнике воды.
Границы и барьеры все тоньше.
***
О начатом, но не произошедшем, они говорить не станут. Просто никто так и не смог подобрать слов и сказать, что сожалеет о незавершенности того момента.
Однако позже, когда Хината слышит с уст Саске, что ночью она произносит его имя, а не солнечного принца, ей не приходится чувствовать себя такой грязной и испорченной, а лишь безмерно смущенной. Все становится слишком хорошо.
Словно в сказке.
