Closer

      Киана разбудил слабый, едва различимый стук в дверь. Оказывается, после того инцидента с подслушиванием, ему удалось задремать и, по ощущениям, проспать достаточно, чтобы дать измученному телу отдых. Мышцы совсем не гудели, когда он, подорвавшись с постели в полубреду, в несколько размашистых шагов пересек комнатушку, служащую его пристанищем, и распахнул дверь.       На пороге нерешительно топталась Эну, и дверь, столь внезапно открывшаяся перед носом, похоже напугала ее: и без того огромные глаза распахнулись в каком-то детском недоумении, а рука, которая стучала о дверь, замерла, задрожав мелкой дрожью.       — Прости, что разбудила…       — Что случилось? — Прохрипел Киан неустойчивым после сна голосом. Воображение бывшего Апостола уже нарисовало жуткие сцены нападения на повстанцев Азади, или не менее трагичные картины падения Сопротивления из-за ряда прочих причин.       — Н-ничего. — Ответила Эну, заикаясь от непонятного Киану волнения. — Уже давно утро, и я подумала, что ты не спишь… — некоторое время магической потребовалось, чтобы взять себя в руки: она окинула его странным, размытым взглядом, затем тяжело вздохнула, — К нам вернулась наша подруга. Она почётный член Сопротивления и участвует в этой заварушке с Азади почти с самого начала. Вам нужно познакомиться. Она ждёт тебя, а я вызвалась сходить за тобой. — Неловкая пауза. — Вот.       Киан ощутимо напрягся, прекрасно понимая, с кем Эну хочет его познакомить. На какой-то момент, он даже понадеялся, что подслушанный разговор оказался ночной фантазией, плодом истерзанного самобичеванием разума, но Эну прямо сейчас опровергала это.       — Хорошо, идём. — Согласился Алване, полный решимости. Он точно не собирался ни от кого прятаться, а тем более — забивать себе голову тем, что о нем думают другие.       — Эмммм… — протянула Эну, опуская глаза в пол и кажется даже краснея, — может, ты накинешь на себя что-нибудь?       О богиня! Он совсем забыл о своей давней, старой как сама Аркадия, привычке спать только в штанах, без верха. Алване не знал, почему Эну до такой степени смущает это, но поспешно натянул мятый и изрядно поношенный балахон, который все равно был чрезвычайно приятен к телу.       — Хорошо. Теперь идём.       Они двинулись в главный зал, холл, в котором всегда собирались люди, желая обсудить новые стратегии или просто весело провести время в компании. К этому помещению вели все коридоры, но, несмотря на то, что правый коридор мог бы привести их к цели скорее, Эну почему-то избрала левый.       — Я просто хочу сказать, — произнесла она, подпрыгивая при каждом шаге от переполнявшего тело энтузиазма, — не следует ругаться с этой девушкой. Она, может, и через чур радикальна и даже смахивает на эгоистичную нахалку, но со временем ты привыкнешь и поймешь, какая тонкая и мудрая натура кроется за этой маской. Она потрясающая, не раз спасала наши задницы. Но очень уж злопамятная, так что не нарывайся ладно? Всем хватает вашего с Лихо конфликта, не надо усугублять.       Эну в привычной манере тараторила, что помешало Алване составить определённое мнение на этот счёт. Он хотел было возразить, что никакого конфликта с Лихо у него нет (во всяком случае, Киан не ощущал это конфликтом), и заверить Эну, что он уж точно не собирается выяснять ни с кем отношения, но потом резко и с неприятным грохотом в голове понял, чего именно она хотела от него.       «Засунь язык в жопу и будь милым.» — Так и говорила ее напутственная интонация.       Киан хотел было возразить, сказать, что не собирается терпеть незаслуженные ненависть и презрение в свой адрес, но было уже поздно: они пришли в главный зал. Скажи он сейчас хоть слово — оно мигом разлетится по всему помещению.       — Вон они, идём.       Эну бесцеремонно схватила его за руку и потащила к Лихо, стоящему у дальней стены и болтающему с незнакомкой. В какой-то момент девушка обернулась, наградив Алване пристальным, недоверчивым взглядом искрящихся глаз, но, стоило им подойти, губы ее расплылись в широкой, несомненно фальшивой улыбке.       — Апостол, — протянула она своим мягким и — честно сказать — завораживающим голосом с лёгким акцентом, незнакомым Алване, — Вы наделали в Аркадии столько шума… Мои друзья только и говорят о вашей персоне.       Внешний вид этой девушки вызывал у Киана неопределенное чувство разочарования: ночью он даже думал о незнакомке как о женской версии Лихо или, по крайней мере как об Эйприл, погибшей по его вине. Да и разговоры Эну подливали масла в огонь — «не следует ругаться с ней» и все такое… Но тот, кого Алване увидел перед собой, никак не походил на образы, так услужливо предоставленные воображением.       В этой девушке не было ничего от Лихо или Эйприл, или ещё кого-то, способного повести за собой армию на поле боя. Незнакомка была симпатична внешне, но стержня в ней не чувствовалось. Телосложение также не могло похвастаться мощью, достаточной, чтобы нанести смертельный удар — девчонка не была до ужаса худой, но казалась слишком хрупкой.       — Я думаю, они также рассказали, что я больше не Апостол. — Немного резко ответил Киан, стараясь то ли съязвить, то ли защитить уязвленное самолюбие.       Девушка хмыкнула, снова как-то неправдоподобно и наигранно. Честно говоря, даже ее присутствие здесь казалось Алване неправдоподобным и неуместным: она выглядела как обычный человек, на первый взгляд в ней не было ничего магического; слишком светлая кожа и очень уж аристократические черты лица для человека, свергающего режимы; даже одевалась она как-то по-другому. Слишком изысканной и чистой была ее одежда, когда повстанцы носили изодранное и изрядно измученное временем старье.       — Титулы и ранги в головах у людей, — неопределенно произрекла девушка, — Формально, после своего предательства, Вы может и не Апостол, а вот в душе… — Незнакомка вскинула на него любопытный, пронизывающий взгляд голубых глаз, — Но я поняла, что вы имели ввиду.       А вот Киан от ее рассуждений потерял нить своих мыслей. Взгляд — этот взгляд он наверняка запомнит до конца своих дней — казался бездонным колодцем, в который он падал. Что-то таилось также в этой с виду вежливой, выжидающей улыбке, похожей на острую бритву. Что-то было в самой девушке. Что-то мрачное, тёмное, неприятное. Что-то, от чего Алване отчаянно хотелось отгородиться. Как от безумия, заставляющего морскую гладь в агонии выбрасываться на острые скалы.       — Я — Веста. — Между тем представилась незнакомка, продолжая сверлить его тем самым неприятным и пробирающим до костей взглядом, который внешне выглядел как лёгкий, игривый, заискивающий.       Несмотря на то, что девушка была ниже его на добрую голову, она каким-то странным, непонятным Киану образом, вытягивала свою тонкую шею так, что глаза их были на одном уровне. Или ему просто так казалось.       Бывший Апостол молча и уже осознанно вглядывался в глаза напротив, намереваясь понять, в чем же заключалась их главная изюминка, и почему они вводили его в полутрансовое заторможенное состояние. На секунду Алване даже показалось, что радужка полыхнула тёплым розовым цветом, но это наваждение быстро ушло, сменившись почти болезненным пониманием.       Желание.       Желание огненной магмой растекалось в ее глазах, гипнотизируя его.       Это казалось даже больше чем простым желанием, а неприкрытой похотью, граничащей с какими-то дешевыми извращениями из его юношеских фантазий.       Алване шумно выдохнул и с облегчением подумал, что это чертовски хорошо — что девушки его не интересуют — потому что, будь у него другая ориентация, неизвестно, какой реакции эта особа смогла добиться. Не возникало не малейшего сомнения, что большинство мужчин было готово на все, когда их одаривали таким жадным взглядом. Но не он. Эти томные ноты, играющие в голубых глазах, не завораживали, а вызывали скорее искреннее непонимание и недоумение.       Киан несколько раз моргнул, пытаясь убедиться, что ему не показалось, когда заметил, что девушка протягивает ему руку, усыпанную тонкими браслетами и россыпью колец.       — Киан Алване. — Представился он, пожимая руку Весты. Кожа у нее была мягкая, бархатная на ощупь, что опять же наталкивало на мысль о ее целесообразности присутствия здесь. Она не была воином и не держала в руках оружия.       Лицо девушки на секунду изменилось: томное желание и приторная дружелюбность треснули, а в просветы этой маски показалось удивление. Впрочем, Веста взяла себя в руки быстрее, чем Киан смог заметить это. Растянув губы в улыбке, она заговорщицки, почти шепотом заметила:       — А вы крепкий орешек.       Он не понял смысла этой фразы, но зато понял кое-что другое. Ему в голову пришла красочная и вполне реальная ассоциация с канцелярской крысой. Вот кого она ему напоминала — изнеженная, облаченная во все чистое и новое, далёкая от реального положения дел, сидящая за своими бумагами, пока другие рискуют жизнями. Это идеально вписывалось в образ Весты. А ещё, как успел заметить Алване, она была до ужаса двулична: сначала она проклинала его, относила к рангу предателей, и так и сыпала недоверием… А теперь глупо улыбается, несёт какую-то ересь и томно заглядывает в глаза.       — Веста! Хватит смущать и путать Киана своими фразами! Заканчивай, давай.       Алване незаметно для себя кивнул, выражая молчаливую благодарность Эну, решившуюся вступиться за него. Веста была слишком сложной. Он не понимал ее и собирался лезть к ней в душу, но находиться рядом с ней было почти физически трудно. Бывший апостол совершенно не знал, чего можно ожидать от человека такого рода, поэтому ожидал худшего — удара в спину. Ночные мысли вновь обрели смысл: доверять он ей бы не стал.       — Эну, я просто разговариваю с нашим почетным повстанцем. Но, — она обратилась к Алване, — Если это смущает или путает вас, прошу прощения. И в мыслях не было казаться двусмысленной.       И вот опять. Слова расходятся с делом. Киан всем телом ощутил ложь, которая так и звенела в голосе собеседницы. Именно это и было в ее планах.       — Все в порядке. — Поспешно заверил девушку Алване. — Это лёгкое недопонимание объяснимо — мы с вами родились и выросли в разных условиях.       — О, так вы намекаете, что мне нет места среди повстанцев…       Бывший Апостол замер, словно пораженный искрящимся копьем Богини. Формально, это было именно тем, что он имел ввиду — особенно после пришедшей ассоциации с канцелярской крысой, но Киан и подумать не мог, что в такой невинной фразе Веста так пророчески углядит осколки его собственных мыслей.       — Может, дело в моей фигуре, телосложении… Или одежде? Что заставило вас думать обо мне так, Апостол?       Веста говорила спокойно и размеренно, сохраняя тон дружелюбной беседы, но Киан остро чувствовал, как меняется ее настроение. В ней росло возбуждение и азарт, даже брошенное «апостол» было неспроста. Она осознанно хотела задеть его, ткнуть носом в прошлую жизнь, заставить потерять самообладание.       — Не обижайтесь, но это очевидно.       — Не для меня.       Киан шумно выдохнул, почувствовав, как напряглась Эну, стоящая по его левую руку. Она осуждающе посмотрела на него и многозначительно пошевелила ушами. Лихо, стоящий чуть поодаль Весты, также выглядел напряженным, но, как показалось Алване — по другой причине. Он скорее выражал недовольство сказанным, чем самой атмосферой надвигающегося конфликта.       — Может, вы и часть Сопротивления. Но вы не солдат, не воин, не борец. Я даже не уверен, что вам по силам поднять меч. Историю творят те, кто погибают на поле боя, когда кто-то вроде вас сидит в тылу и приписывает себе чужие подвиги. Не думаю, что вы действительно можете помочь или спасти кому-то жизнь.       Говоря честно — Киан не собирался быть таким грубым, все получилось как-то сумбурно и резко, что ему не удалось осознать сказанное. Он не собирался спорить с женщиной и тем более — оскорблять ее. Веста, к слову, мало походила она оскорбленную. Она сверлила его пристальным, тяжёлым взглядом и как-то по-дурацки ухмылялась, но что-то в ней определённо сломалось от этих слов. Эну задрожала, прекрасно зная, что сейчас чувствует подруга, также как и знала, что именно значит эта ухмылка — болезненный порыв сдержать рвущуюся наружу энергию боли и отчаяния. Кулаки Весты были сжаты, но лицо оставалось хладнокровным.       А вот Лихо отреагировал острее — он сорвавшись с месте, подлетел к Алване в гневном порыве:       — Какое право ты имеешь говорить здесь такое? Ей? Чертов Азади, чему тебя только учили твои тупоголовые учителя? Вежливость, тактичность, обращение с женщинами? Или твоя Богиня велит тебе быть таким мудаком? — Толчок в грудь от долмари оказался весьма сильным, таким, что Алване едва не потерял равновесие, но чудом устоял на ногах. — Не. Смей. Говорить. Такое. В адрес. Весты. Или я вырежу твой поганый азадский язык.       Алване не собирался стоять в стороне. Да, он слегка перегнул палку, но измени он выражения, смысл бы остался прежним, как и его мнение на этот счёт. А игнорировать агрессию со стороны Лихо он не собирался на чисто принципиальном уровне. Он хотел как следует вмазать этому наглому долмари, когда услышал совершенно спокойный и мелодичный голос Весты:       — Не надо, Лихо, все в порядке. Наш Апостол привык к грубой силе и считает ее единственной на поле боя. Что ж, никто не запрещает ему так думать.       — Но…       — Все хорошо. Не следует так рьяно отстаивать мои интересы. Я могу сделать это самостоятельно, если посчитаю необходимым.       Долмари несколько секунд сверлил Киана разгневанным взглядом, но затем, громко втянув в себя воздух, отошел на пару шагов назад, демонстрируя, что конфликт исчерпан. Алване в этот момент явно понял одно — Веста имела на Лихо большее влияние, чем можно было бы предположить на первый взгляд. Это был первый раз за все время пребывания бывшего Апостола среди повстанцев, когда долмари послушался кого-то и избежал конфликта. Киану казалось это по крайней мере странным.       — Прошу прощения. — Произнес он, неопределённо разводя руками, — Я вовсе не хотел обидеть вас, просто высказал своё мнение, которое оказалось излишне грубым.       Веста взглянула на него по-настоящему удивленно, словно не ожидая услышать извинений. Киан невольно замер, когда она подошла совсем близко и, замерев, вновь заглянула в его глаза, но уже без прежней страсти:       — А вы высокого мнения о себе, Киан Алване. — Произнесла девушка, растягивая слова как жидкую карамель. — Признаюсь, удивлена тем, что вы думаете, будто мнение бывшего Азади может оказывать влияние на кого-то вроде меня.       — Нет, нет, нет! Хватит, вы двое, прекратите! — Запричитала Эну, дрожа всем телом. — Прекратите. Мы все в одной лодке. Веста, я уверена, Киан ещё проникнется доверием к тебе, когда увидит тебя в деле. А ты перестанешь осуждать его за прошлые поступки. Давайте не будем омрачать знакомство этими разборками, они ни к чему не приведут.       — Отличная идея. — Поддержал её Алване. — Я точно не собираюсь ни с кем выяснять отношения.       — Не я это начала. — Возразила Веста, то ли обращаясь к Киану, то ли к Эну. Бывший Апостол с точностью понял, что этот момент она запомнила и с удовольствием вернется к нему при первой же возможности. — Но ты права. Вы обещали рассказать мне, что я пропустила.       — Да! — энергично закивала Эну, довольная, что атмосфера конфликта постепенно растворяется.