Fight

Перед глазами один за другим проносятся хоккеисты в черной форме, чередуясь с игроками в красной. Я стараюсь проследить взглядом за действием каждого, кто находится на льду, но мозг осознанно выделяет из всей толпы игрока с Новиковской фамилией на спине. Февраль - конец сезона, Трактор борется за восьмую строчку в конференции, пытаясь урвать место в плей-офф, Серёжа растрачивает свои силы и нервы, вытаскивая практически в одного всю команду. Я всё ещё не слишком сильна во всём этом, но периодически листая "Чемпионат", вникаю во всю ситуацию и волей не волей вижу, что он - лидер команды. Иначе почему в начале сезона ему пришили звание ассистента капитана? Для меня это значит почти победу, для него - лишь маленький пункт, вычеркнутый из списка, на пути к ней. Мы всё это время вместе, точнее, он позволяет мне быть рядом, а я пользуюсь моментом и просто источаю любовь и заботу. Странно, что в последнее время все эти вещи стали мне необходимы, как воздух, когда раньше я вообще не подозревала, какое счастье ты испытываешь, когда в твоей жизни есть человек, о котором можно позаботиться. - А чё они все расселись то? - Дашка, сидевшая рядом, на соседнем кресле, задаёт кучу вопросов практически после каждого действа на поле, и я терпеливо объясняю, в силу своих знаний, как Серёжа объяснял когда-то мне. - Тренер "Спартака" видео просмотр гола запросил, - от своих заумных фразочек я сама диву даюсь. - Зачем? - Ну, сомневается, что гол нечистый был, - не подумав бросаю я, а потом коротко рассказываю о правилах, которые её мозг отказывается воспринимать из матча в матч, каждый раз называя тренера соперника слепым или тупым. Она не первый раз приходит со мной на хоккей. Этот раз стал четвёртым-пятым. Я знаю, что ей не особо нравится всё это, как и то, что она не теряет надежды сблизиться с Королёвым, а все мои попытки объяснить, что после неудачного матча даже лучезарный Рома не переносит на дух любого вида общение, не увенчиваются успехом. Моя легкомысленная Дашка сотню раз состояла в отношениях за это время, сотню раз меняла парней с тачками и тачки с парнями, но её тайное влечение к Роману, которое в последнее время кажется совсем не тайным, теплится в её душе уже давно. - Почему так долго? - Судьи решают, что делать. - Что там решать? Был же гол, я своими глазами видела. По ходу сезона мне пришлось познакомиться с другой стороной Новикова - изредка нервным, вечно о чём-то думающем и редко делящимся своими мыслями со мной. Он и раньше не был особо откровенным с кем-либо, я всегда думала, что для этого у него есть Королёв, но сейчас наши отношения располагают к полной честности, и мне казалось, что всё хорошо, пока основной вратарь не получил травму за несколько недель до начала плей-офф и команда не оказалась на грани. Все мои старания разговорить его и внушить, что я тот человек, кому можно доверять, полетели к чертям. Он ужасно переживал, пропадал на тренировках и редко выходил из дома. - Там что-ли, все слепые? Это было весьма неожиданно - сбиться с привычного сезонного ритма, перестать гулять перед сном в любую погоду, забыть о воскресных вылазках за продуктами в торговый центр, и начать делить комнату с постоянным напряжением. Наверное, всё это закончится по окончанию сезона, во что я верю с трудом, стараясь стать невидимой опорой для Новикова. Я представляю, что мои достающие его разговоры могут только вредить его психологическому состоянию, поэтому просто готовлю вкусную и всегда свежую еду и каждый вечер набираю ему тёплую ванну. Стараюсь быть для него полезной, чего бы мне это не стоило, потому что знаю, что приключись со мной какая-нибудь херня, он будет рядом. - Е-е-есть, - трибуны взрываются радостными криками и овациями - гол засчитали, и мне не придётся объяснять Дашке, что это нормальная практика и почему бывает так, что очевидные вещи отрицают нелепыми доводами. Первый для меня плей-офф начнётся с недеди на неделю и я просто не представляю, что со мной будет и хватит ли моей нервной системы хотя бы на первый раунд. Я не могу сказать, что полюбила хоккей или он стал частью моей жизни, нет, но Новиков смог завлечь своими эмоциональными рассказами про все прелести этой игры, поэтому каждый матч я с нетерпением ждала какой-нибудь треш в виде буллитов или массовой драки. Всё-таки, хоккей - это эмоции. Третий период подходит к концу, а на табло - равный счёт, и если одна шальная залетит неизвестно в чьи ворота, будущее команды будет в весьма неоднозначном положении. Нам по горло нужны эти очки, за которые все ребята, без исключения, рвут всё, что можно ради этого. Они сумасшедшие, повёрнутые на хоккее, честно, я не понимаю до сих пор, как можно жить и настолько гореть одной идеей фикс, но наблюдать за этими горящими от азарта глазами, когда у тебя захватывает дыхание, просто по сумасшедшему приятно. Мне нравится быть частью всей этой истории, пусть и сотой её частью, но видеть всё происходящее изнутри, чувствовать трясущиеся руки от радости победы и слышать дрожащий голос после поражения. Это всё - часть одной большой безумной жизни, которую мы все делаем день за днём, меняем её исход каждым своим шагом, принимаем судьбоносные решения, плачем и смеёмся, когда эмоции переполняют душу, делаем себе свою судьбу, строим отношения… До финальной сирены остаётся одна минута и пятнадцать секунд, а игра переходит в зону соперника. … творим историю для будущих поколений. И под эти мысли шайба со свистом залетает в ворота Беспалова, вратяра Спартака, после скорого броска Королёва. Трибуны взрываются в овациях, мне кажется, что мой безумный крик буквально тонет во всеобщей шумихе, на лёд летят кепки, шлемы. Я вижу, как счастлива команда, потому что дело, ради которого столько человек работали безумное количество времени, на которое ушло неимоверное количество сил и нервов, двинулось с мёртвой точки и принесло свои первые плоды. Мой взгляд вылавливает на льду Новикова, а он - меня. Он машет мне, не снимая хоккейную крагу, а я просто улыбаюсь в ответ. Мы в плей-офф.

***

- Думаешь, переехать - было хорошим решением? Во мне до сих пор живёт чувство стыда перед тётей Шурой и дядей Колей за то, что мы съехали от них. Мне никогда не было плохо в их компании или в этой квартире, просто Новиков постоянно требовал роста, смены старого уклада жизни на новый. Я не успевала за ним, лишь потерянно складывала вещи и старалась не плакать, мы ведь "не в дугой город переезжаем". - Лучше было бы ездить через весь город в ледовый и жить в этом обшарпанном подъезде? - Мы жили с ними. Тебе разве было плохо? - Ира, - он останавливается, хватая меня за локоть, отчего я едва не роняю торт. Его грёбанная привычка смотреть прямо в глаза, вытаскивая из тебя всю душу, мне всё ещё не привычна, поэтому каждый раз, когда он пытается вправить мне мозги на место, я зажимаюсь, как в первый раз, - мы сделали им ремонт, купили новую мебель и не оставили на произвол судьбы и маленькой пенсии. Что опять не так? - под моим жалостливым видом его взгляд смягчается. - Я скучаю, и да, я знаю, что мы живём в нескольких кварталах отсюда. Рассеянно пожать плечами - это всё, на что меня хватает. Мы идём в общей сложности двадцать минут: этого времени вполне хватает, чтобы добраться от нашей новой квартиры до прежнего места жительства Серёжи и навестить нашу именниницу, которая ещё утром начала подготовку к праздничному столу, постоянно отгоняя дядю Колю от стола. Я знаю все их движения и действия наперёд, потому что за почти пол года выучила всё, что может связаться у меня в голове с их образами. Два с половиной месяца назад, сразу после нового года, Серёжа купил квартиру в новостройке неподалёку на деньги от нового контракта, и мы переехали. Я плакала вместе с тётей Шурой, всячески отнекивалась, но все мои отговорки были ничем по сравнению с горящими глазами Новикова, когда он начинал говорить про "своё первое, купленное на свои заработанные, жильё". Его грела мысль о собственной квартире, свём угле, куда он безоговорочно собирался перевести меня, а я ещё несколько недель утверждала, что не поеду и вернусь домой к родителям. Потому что мои вложения в эту покупку были едва ощутимы. Мне всё ещё странно осознавать, что я по сути живу за его счёт, не имея никакой возможности работать: слишком много дел в институте и дома, и через чур горький опыт за плечами. Он не запрещает мне пытаться подрабатывать, чего, к слову, мне не удаётся, но прежде сам проверяет что это будет и с кем я буду работать. Новиков иногда слишком похож на диктатора, бесит меня и всех наших знакомых своим "я так сказал", но, кажется, только я знаю, что за всем этим стоит огромный страх потерять образовавшуюся вокруг него семейную обстановку. Я стараюсь быть для него семьёй и заменить всех, кого в его жизни нет. - Чего они так долго не открывают? - после третьего звонка в дверь с опаской в голове спрашиваю я, боязливо косясь на Серёжу. - Может, не одеты ещё? - он ещё раз звонит в дверь и пожимает плечами. Я отмахиваюсь, кидая в его сторону насмешливое "дурак", и стучу кулаком в железную поверхность двери. Прежде чем я начинаю паниковать, он скептически смотрит на меня, будто заранее знает, что я сейчас засыплю его кучей вопросов, но благо через несколько секунд за дверью слышатся торопливые шаги, а я мило улыбаюсь Серёже, обламывая его. Тётя Шура распахивает дверь так резко и неожиданно, что нам приходиться отскочить на два шага назад, чтобы она не влетела прямо в нас. Александра Ивановна обнимает нас по очереди, задерживая в своих крепких объятиях по несколько минут каждого. Её руки такие тёплые, что мне кажется, что мой дом исключительно здесь. Только в этой квартире мне абсолютно спокойно, только эта квартира ассоциируется в моей голове с безопасностью и спокойствием. Только сюда я могу прийти за помощью и советом, точно зная, что не буду отвергнута. Ну, и ещё домой к родителям. Потому что мы стали семьёй. В смысле, что сблизились, перестали таить обиды друг на друга, даже моя мама стала более терпимой, что даётся ей, безусловно, тяжело. Но она старается. Пыхтит, считает до десяти про себя, задерживая дыхание, когда злится, но старается ради нас, ради меня и дяди Паши, потому что мы все в один момент поняли, что нет ничего важнее и дороже семьи. Главное, что мы успели прийти к этому гениальному умозаключению не слишком поздно, иначе никаких отношений с моей мамой восстановить было бы нельзя. На кухне за столом, полностью уставленным одной сплошной едой, сидел довольный Николай Борисович и что-то увлеченно читал в газете. …….. Здесь ничего не поменялось, несмотря на свежий ремонт и новую мебель: всё тот же запах, тот же порядок вещей. Серёжа часто говорит, что жизнь - это неминуемое движение, что нельзя топтаться на одном месте, держаться за старое и не давать новому шанса. Я часто начинаю препираться, потому что до сих пор верю, что будущего без прошлого нет, человеку через чур сильно нужна почва под ногами для пущей уверенности и лёгкого старта, поэтому моё прошлое, то, которое дало мне надежду на завтра, моё место силы, и я буду хвататься за него обеими руками. Потому что оно моё, а своё просто так не отпускают. Поздравлять тётю Шуру оказалось не так просто: от подарков она отказывалась, потому что дорого; пожелания принимать не собиралась, потому что лишний раз не хотела напоминать себе о своём же возрасте, и только когда дядя Коля, нахмурившись, с невозмутимым лицом встал и сказал, чтобы она не двинула кони в ближайшее время, Серёжа сложился пополам в диком смехе, а я зашлась смущением. К слову, обстановку он разрядил мастерски, потому как Александра Ивановна ядовито улыбнулась и пожелала ему того же. - Весело у них тут, - вздохнул Новиков, когда хозяевам вдруг понадобилось сменить тарелки на чистые и они в один момент испарились из комнаты на кухню. - Тебе не кажется, что они что-то скрывают от нас? - я пригнулась чуть ниже, чтобы не быть услышанной лишними ушами. - Что? - он так встрепенулся и выпучил на меня свои глаза, что на этот раз от смеха не удержалась я. - Поглядывают друг на друга так странно, - пожав плечами, я улыбнулась, а он начал собирать себе бутерброд из черного хлеба, огурца и сыра, - как ты на меня, когда хочешь что-то сказать в большой компании. Серёжа тут же бросил пластик сыра и посмотрел на меня в недоумении: - Как ты догадалась? - А разве не так? - здоровый парень, а ведёт себя как ребенок. Вот, всегда защищала спортсменов и их мозг, но в последнее время всё больше кажется, что он свой всё-таки отморозил на льду. - Ну, вообще так, - он опять переключил своё внимание на еду, продолжая говорить с набитым ртом, - просто я всегда тебя сначала рассмешить хочу, чтобы всем сказать, что у тебя истерика и тебе нужен свежий воздух, и свалить. - Ладно, в следующий раз буду ржать как лошадь. Выбирать подарок пришлось мне, мы как-то сразу с этим определились, Новиков так и сказал: "ты как женщина должа лучше знать, что ей понравится больше". А когда я пришла домой с приличным количеством баночек-скляночек для ухода за кожей, волосами и прочей косметики, которая необходима всем женщинам, тем более в её возрасте, он только недовольно цокнул, бросив что-то в роде "вам женщинам только это и нужно". Вообще, нам живется вместе весело. Мне иногда кажется, что всё, что было до наших отношений, период какого-то ожидания его, чтобы он перевернул всю мою жизнь наизнанку, чтобы всё круто изменилось, чтобы я сейчас жила именно так: под его защитой, легко преодолевая все неприятности. Между нами нет прежней неловкости, я спокойно могу закидывать на него ноги, даже не думая о том, что как-то мешаю ему. Продолжаю учиться в универе, хожу несколько раз в неделю к родителям в гости, пытаюсь выпросить разрешения у него на устройство на работу, потому что по его словам, меня непременно там заходят во всех смыслах. для него это недопустимо. Он - восходящая звезда КХЛ, его любят в команде, богатые клубы пытаются выкупить его за крупную сумму, но он как сумасшедший бредит одной идеей кубка Гагарина для родного города. Мы живём совершенно обычной жизнью, у нас нет кучи помощников, водителей. У нас и машины то нет. С тех пор, как Серёже в голову пришла идея переехать, все заработанные средства, а точнее деньги от контракта, уходят на погашение ипотеки, ремонта, который мы не можем доделать уже пол года, потому что делаем его сами по вечерам между матчами. Жизнь молодых людей именно такая: непредсказуемая, временами безденежная, но яркая и интересная. Рядом с Новиковым невозможно скучать. … хотя бы потому, что он сейчас ляпнул томатным соусом на светлую скатерть и пытается затереть пятно салфеткой, пока его не спалила тёть Шура. Она появляется в комнате дяди Коли, самой большой из всех трёх в квартире, где накрыт стол с огромным количеством еды, а за ней заходит взволнованный Николай Борисович, держа в руках поднос со свежеиспеченными булочками с корицей. Запах разлетается по помещению молниеносно, почти так же быстро, как и волнение, коим встревожилась и тёть Шура. По-моему, я слишком заметно для всех остальных бросаю на Новикова свой "я-же-говорила" взгляд. - А мы тут торт как раз принесли, - как-то вяло, на сбавленных оборотах, говорит он не в попад. Я чувствую какое-то лёгкое волнение, будто что сейчас должно произойти, но тётя Шура молчит, а Борисыч ей соответствует. Про Новикова я вообще молчу: жуёт свой бутерброд и в ус не дует. Это странное чувство, впервые появившееся в этой родной компании, проходит само собой за разговорами, когда мы начинаем пить чай. Дядя Коля беспрестанно предлагает свою помощь с ремонтом, Серёжа отказывается, всё по старому. И только я одна замечаю, как Александра Ивановна не притрагивается к еде, нервно потирая ладони, косится на дядю Колю. Что-то явно случилось, только боится быть озвученным: я наблюдаю за ними около месяца, вижу, что что-то не так. - Ребята, - дрожащий и нерешительный тон тёти Шуры как гром среди ясного неба прерывает неуместные байки Борисыча, - мы давно хотели вам сказать. Кажется, я от страха сейчас кони двину, поэтому опускаю одну руку под стол, где нахожу ладонь Новикова, которой он вцепляется в меня мёртвой хваткой, будто заранее зная, что я волнуюсь до чертиков. Его поглаживающие движения, мягко очерчивающие каждый палец, до сих пор вводят меня в состояние покоя, несмотря на то, что каждое его телодвижение я выучила буквально наизусть. - Борисыч, тёть Шур, что-то не так? - Серёжа прерывает эту напряженную тишину, - вы скажите, я помогу. И это чистая правда. Помощь - его второе имя. - Мы с Николаем Борисовичем, - за одну секунду в моей голове пролетает миллион версий продолжения этой фразы. Я внутренне напрягаюсь, потому что они слишком много значат для меня, - решили жить вместе. Дыхание во мне замирает, я не понимаю ничего, и только чувствую, как хватка Серёжи слабеет, а через несколько секунд и вовсе отпускает мою руку, будто он понял, что имела ввиду тёть Шура, а я как всегда осталась в дурах. - Подожди, тёть Шур, вы же и так вместе лет десять живёте, - он откидывается на спинку стула, улыбаясь и прищуривая глаза в замешательстве. - Жениться мы решили, свадьба будет, - голос дяди Коли бьёт прямо по ушам, я замираю в одной позе, поправляя волосы. В комнате никто не шевелится, не говорит. Это достаточно странная… неожиданная новость, абсолютно неожиданная. С ума сойти. Тётя Шура и дядя Кола… вместе! Мы переглядываемся с Серёжей несколько раз, прежде чем он засыпет их кучей вопросов, а я просто буду слушать и не втыкать, что так бывает. Что люди, находясь столько лет рядом, обретают друг друга, как любовь спустя столько времени. Что возраст никогда не является преградой чему-либо. И что в любой ситуации, среди любых проблем, просто необходимо быть счастливым. - Ну, вы даёте, - Новиков аж откладывает свой бутерброд в сторону и делает несколько добротных глотков брусничного морса, - поздравляем, что-ли. К его смятённому тону мне остаётся добавить громкое "ура", чтобы разбавить эту повисшую над всеми неловкость.

***

- Да-а, не ожидал я от них, конечно, - Серёжа протягивает каждое слово, будто пробуя их на вкус, выдыхая воздух, который на морозе превращается в пар. Мы идём сквозь маленький скверик, освещённый редкими фонарями, когда вечер опустил свои сети на город полностью, держа друг друга под руки, потому что с моей неуклюжестью шансы поскользнуться и влететь головой в тротуарную плитку возрастают с каждым шагом. Я иду рядом молча, прежде почти не отвечая, обдумывая всё в своей молодой голове: будет свадьба. Так серьёзно, кажется, до одури ответственно, а на них смотришь, будто не волнуются совсем. - Может, это ты им всё время мешал? - я почти подпрыгиваю на месте, задорно улыбаясь, - ну, там под ногами путался, мешал их счастью? - Чего? - он смеётся в ответ, пытаясь состряпать на лице недовольную мину, - да я был самым послушным парнем в свои восемнадцать: гулянок не устраивал, девок не водил… - До поры, до времени, - мне хочется слегка задеть его, чтобы он рассказал про свои предыдущие отношения. Тишина и ночь на улице к тому располагают. Мы никогда не затрагивали эту тему, мне казалось, что любое воспоминание о прошлом может ненароком навести его на мысли о детстве. Допустить это для меня страшнее смерти: его прошлое одиночество воспринимается мной как личная печаль. Серёжа никогда не говорил о том, как он жил раньше, с чем ему приходилось сталкиваться. Иногда он мне кажется жутко замкнутым в себе, несмотря на то, что рассказывает и доверяет мне всё, что происходит с ним сейчас. - Ты не девка, - он резко останавливается, дёргая меня за руку и ставя прямо перед собой, лицом к лицу. Его глаза кажутся такими тёмными сейчас, в них играет свет уличного фонаря и отражаюсь я, замерзшая, с такими же горящими глазами как у него. - А кто же? - мелкие снежинки, поднимаемые с земли ветром, кружат вокруг нас, поблёскивая на свете фонарей. Я смотрю на него сквозь эту снежную пыль, слегка склоняя голову на бок: я знаю, что ему нравится это. - Девушка, - он приближается ко мне, упираясь всем своим телом в моё. Я чувствую, как его левая рука плавно ползёт по моей спине, останавливаясь на пояснице. Несколько секунд молчания, глаза в глаза, меня пробирает дрожь, не то от холода, не то от его прикосновений. Всё так непривычно, как в первый раз, что меня ведёт от этой сумасшедшей нежности, в животе взрываются пресловутые бабочки, подкашивая своим щекотливым чувством ноги. Где-то на грани сознания, не разборчиво, то ли в реальности, то ли в моём воображении, звучит тихое: "моя". И лишь колыхание тёплого воздуха на коже шеи даёт намек на действительность. Лёгкое прикосновение горячих губ к моим на какое-то мгновение вырывает из реальности, погружая в состояние полной эйфории. - Домой пошли, - он разрывает поцелуй, также резко хватая меня за руку и ведя по направлению к дому. Я решаю идти вабанк. - Ну, кто она, расскажи, - протягиваю я, подпрыгивая на месте и прижимаясь к его плечу. Не зная почему это так важно для меня, я пытаюсь разговорить его из раза в раз, пытаясь прощупать человека, с которым живу. - Так ты для этого меня соблазняла, маленький чертёнок? - Новиков довольно улыбается, показывая, что раскусил меня ещё на первых словах нашего разговора. Я лишь пихаю его в бок локтем, - зачем тебе это объясни? - Интересно, какой была твоя первая любовь, какие девушки тебе нравятся, - это самое логичное, что я могу ответить, дабы скрыть своё странное желание узнать эту истории как можно скорее. - Взбалмошные скромницы, вечно попадающие в дерьмо, - язвит и одновременно смеётся. - Ну, Серё-ё-ёж, - я тереблю его ладонь, как маленький ребёнок, что вполне описывает наши отношения: он - хозяин ситуации, а я его ведомая. - Блин, Ир, это дело прошлых дней, у меня есть ты, тебя что-то не устраивает? Ты скажи, не держи в себе, мы всё решим. Только не надо копаться в моём грязном белье, ладно? Новиков злиться. На меня, на моё грёбанное любопытство. Это видимо слишком грустная для него, и ненужная для меня история, раз он так оберегает её ото всех. Мне чертовски стыдно перед ним за свою несдержанность, я много раз обещала себе не трогать его, не заставлять нервничать, и делать всё, чтобы он не напрягался рядом со мной. Он больше не держит меня за руку, его плечи иногда дёргаются, скулы ходят ходуном. Он редко выглядит так… несобранно. Будто огромная тревога разъедает его душу. Я хочу помочь, но знаю, что сделаю только хуже. Смелости хватает только на тихий и размерянный шаг рядом с опущенным на свои ботинки взглядом. - Её звали Аня, - тихий, но уверенный голос разбивает тишину улицы. Я вздрагиваю и замираю на месте, - я думал, что обязательно вытащу её из детского дома, обеспечу всем необходимым. Будем жить как люди. Она была милой, не такой, конечно, как ты, - он бросает на ошалевшую меня беглый взгляд и слегка улыбается, прежде чем отвернуться обратно к тротуару, давая понять, что не сердится на меня, - как только мы выпустились, она познакомилась с компанией байкеров, мы перестали общаться. Я вплотную занялся хоккеем, она - алкоголем. Серёжа останавливается, оборачиваясь на застывшую меня и смотрит своим прожигающим взглядом, как бы спрашивая: "ну, что, довольна?". Мне безумно стыдно и неловко за всё, что я сейчас натворила. Эта его ухмылка, смелого и брошенного, разъедает всю меня, я сейчас честно заплачу. Идиотка. - Помогло узнать меня получше? - я медленно сокращаю расстояние между нами, будто боясь спугнуть его. Я подхожу к нему под его изучающим взглядом, ощущая, как он рассматривает меня с отрицательной стороны: несдержанной, слишком любопытной. Я не могу себя оправдывать, хотя бы потому, что слишком стыжусь всей этой ситуации. - Прости, - на грани шёпота. Быстрое прикосновение к его губам, а в ответ - ничего. Он не двигается, не говорит, не отвечает на мой сдержанный поцелуй. В какой-то момент мне кажется, что я только что разрушила всё, чем дорожила, и это бросает меня в жар. - Разочаровалась? Всё так скучно и банально, - он неожиданно берёт меня за локоть и улыбается, будто специально выдерживал эту дурацкую паузу. - Она просто дура, раз ушла от тебя. - Эх, Ирка, Ирка, - Серёжа обнимает меня за шею, притягивая к себе. И это лучшее, что он мог сделать сейчас. Меня незначительно, но цепляет его реакция, я добивалась определённо не этого эффекта. - По-моему, каждая большая любовь заканчивается как нибудь особенно… - Сейчас моя большая любовь меня доёбет, - он отстраняет меня от себя и пристально щурится, видимо, сдерживая улыбку. Сочту это за признание, потому что я уже откровенно свечусь от радости: он больше не злится на меня, - пошли домой, завтра матч. Он в очередной раз хватает меня за руку, волоча за собой домой, а потом оставляет на щеке быстрый поцелуй, как бы обозначая, что я всё-таки в приоритете.

***

Назойливый звонок дверного звонка вырывает меня из царства Морфея, за сон которого я держусь до последнего, ворочаясь. Яркие лучи восходящего солнца буквально слепят в глаза сквозь незашторенные окна, потому что ни тюль, ни тем более шторы мы конечно же купить не успели. Новикову они нужны были постольку поскольку, а мне хотелось уюта в квартире, но отсутствие времени постоянно тому препятствовало. - Иди открой, - Серёжа ворочается на импровизированной из кучи одежды кровати на полу, утыкаясь носом в подушку. - Сам открой, - спать так-то не он один хочет, поэтому я закидываю все свои конечности на него, а в ответ он придавливает меня к полу своей тяжёлой рукой. Я проваливаюсь в липкий сон, кажется, ровно на две секунды, до следующего звонка, длинее предыдущего. - Если пойду я, то я его придушу, - так же неразборчиво, сквозь сон, лепечет Новиков. Я уже собираюсь сказать ему, что это не самая плохая идея, как в дверь звонят ещё раз, и я, не выдержав, подлетаю с пола, выругавшись. Босые ноги шлёпают по голому полю, быстро замерзая: я поправляю широкую футболку на плечах и подтягиваю штаны, чтобы придать себе хоть какой-то вид, но это абсолютно бесполезно, потому что я иду с гнездом на голове и закрытыми глазами. Я даже не спрашиваю, кто там, наплевав на все правила безопасности, с ходу распахивая дверь. За порогом которой стоит до чёрта довольная Даша. - Привет, моя дорогая, - она залетает в квартиру, захлопывая за собой дверь так, что, кажется, весь дом проснулся. - Даш, ты на часы смотрела? - мой голос такой охрипший после сна, что кажется, будто я просто ору на неё. - Половина восьмого, а что? - Колиниченко скидывает ботинки на высокой шпильке, кидает на пол шубку, а потом идёт на кухню, не дожидаясь меня. Обожаю её напор, - а Серёжа где? Вы что, спите? - её глаза расширяются в таком неподдельном удивлении, будто она наивная дурочка. - По мне не видно? - плетусь за ней на кухню, где она уже уселась за обеденный стол. Я ставлю чайник кипятиться, достаю молоко из холодильника, делая это всё на автомате. Мне очень хочется спать, хотя бы ещё пару минут, но в детстве учили быть гостеприимной девочкой, поэтому я просто плюхаюсь на стул, закидывая ноги на рядом стоящий. Ей не терпится что-то рассказать, я вижу, что это что-то очень важное, поэтому молча смотрю на неё, выжидая. - В общем, я бросила Никиту, - её глаза буквально светятся гордостью за себя, - он просто переходил все границы, и я вчера сказала ему, что… - Привет, Даш, - на кухню заходит Новиков в своих серых домашних штанах, без футболки, представляя всеобщему вниманию свой голый накаченный торс, На кухне резко все замолкают, и он проходит вглубь комнаты под наши изучающие взгляды и гробовое молчание: мы живём вместе больше полу года, но я всё ещё как дура залипаю, глядя на него, - опять с Олегом рассталась? - он наливает себе в кружку только что вскипевший чай и садится на тот стул, где лежали мои ноги, перекладывая их к себе на колени. - С Никитой, - нужно ведь вовремя поправить, чтобы нас не ожидали впереди часовые воспоминания о скоротечных отношениях и с Олегом. - Да он просто тиран, - Колиниченко вздыхает, вскидывая руками в стороны, - пытался посадить меня дома, представляете? - Вот представляю, Даш, - я пялюсь на Новикова слишком широкими глазами, как бы непрозрачно намекая, что проблема мне близка. - Просто, Дашка, не все для работы созданы, - он отхлёбывает глоток чая, отставляя кружку на стол, и улыбается ей, будто не замечая закипающего во мне возмущения, - кому-то же нужно и дома сидеть. - Не по своей воле, хочешь сказать, тоже надо? - ещё несколько секунд и я взорвусь. Этого никогда прежде не было, чтобы я в открытую злилась на него, но с каждым днём в меня вселяется уверенность более и более, что я могу выяснять с ним отношения, и самое страшное, что мне кажется это нормальным - решать конфликтные ситуации, пусть и с ором на всю Ивановскую, но решать, не стоять на месте, ужимая свои желания. - Просто некоторые иногда из-за своих желаний в жопу попадают не по своей воле, а другим приходится расхлёбывать, - Серёжа перестаёт игнорировать мой взгляд и перемещает свой на меня. Мы буквально пилим друг друга глазами на части, пытаясь достучатся до разума каждого, но вместо этого сталкиваемся с тонной непонимания. - Эй, ребят, у вас че, тёрки? - Дашка переводит наше внимание на себя и как-то тушуется по сравнению с её прежним поведением, - я, может это, пойду? Что-то есть в её кротком испуге отрезвляющего: мы не тонем в постоянных сорах, не выясняем каждый день отношения, но мы не можем сойтись во всё абсолютно, и это естественно: мы разные люди, знакомые совсем недавно. Я как-то отрешенно смотрю на него, будто получила чем-то тяжёлым по голове, а он на меня. Мы переглядываемся недолго, осознавая, что ссоримся почти ни из-за чего, что может так отравить друг другу жизнь и надоесть очень быстро. Поэтому лучше опустить эту тему. До лучших времен. - Да сиди уже, сейчас позавтракаем, да на игру поедем, сегодня плей-офф, - я встаю из-за стола, вырывая свои ноги из цепкой хватки правой руки Новикова, которой он держал их прежде. Мы расходимся все по своим делам: Дашка залипает в телефоне на некоторое время и не говорит о бывшем парне больше пяти минут, что на сегодняшний день является абсолютным рекордом; Серёжа идёт в ванную умываться, а я готовить завтрак. И только когда мы случайно сталкиваемся в коридоре, он бесшумно притягивает меня за талию к себе, оставляя на щеке быстрый поцелуй, и шепчет на ухо, чтобы я не злилась. Милая игра, существующая и известная лишь нам двоим. Мне нравится.