Тёмная лошадка

*Цитадель Ледяной короны, королевские покои* - Ты отпустил Могрейна, - в голосе Нер'Зула за якобы раздражением отчётливо слышалось торжество. - Ловушка не сработала. Если бы всё прошло как надо, там бы погибли и Фордринг, и Могрейн, и те, кого они притащили с собой, - Артас позволил себе лёгкую усмешку, - Ради этого стоило рискнуть. Жаль, что Дарион слишком быстро узнал Паутину смерти и увёл своих... - А ты оказался очень способным некромантом. Не только выбрал самое медленное из заклинаний, но и позаботился о том, чтобы твоего друга оно точно не задело. Думаешь, я ничего не слышу? С тобой были только культисты. А в Паутину ты вложил защиту для одного рыцаря смерти. - Зачем мне прикрывать предателя? - Затем, что тебе он слишком дорог. Ты всегда верил, что он - твой друг. Король и первый рыцарь, как в ваших человеческих романах. Оба помешаны на чувстве долга, оба ещё очень молоды, оба потеряли всё, что у них было, - ядом в голосе старого орка можно было отравить пару болотных гадюк, - Вот только нормальные сыновья любят своих отцов. - Тебе не надоело ковырять старые раны? - можно, конечно, отмалчиваться, но лучше поддержать разговор. Авось удастся выяснить, что так обрадовало Нер'Зула. Несработавшие ловушки обычно приводят его в ярость. - Особенно раны, которых нет. Скажи, зачем тебе было прятать и уничтожать сердце? Оно всё равно пустое. Даже твои бывшие дружки-паладины поняли: спасать там нечего. "Получилось". Не мысль, тень мысли, но и ту надо быстрее скрыть. Старый орк хитёр и наблюдателен, и хорошо умеет ловить даже мимолетную радость. - А знаешь, в чем твоя беда, Нер'Зул? Что у тебя есть я. Тот, кто способен смеяться, когда ты называешь меня отцеубийцей. Кто, увидев рядом тень отца - кстати, научил бы, как выпускать душу из клинка - ударит его ещё раз. Будь я другим, ты б уже давно меня сожрал! - И все-таки ты считаешь Могрейна другом. - Считал, правда. А ты боялся, что я отдам сердце в руки паладинам. Ведь так? И это ты, а не я, льёшь слёзы по навеки потерянному Дренору! Давно видел его во сне? В следующий момент комната тонет в ослепляющей волне боли. Нер'Зул не пытается перехватить контроль, он просто бьёт со всей силы и ярости. Конечно, сам старый орк не чувствует эффекта, в такие моменты он отстраняется. А значит, это глоток свободы - хотя бы в мыслях. "Мы ещё встретимся, Дарион. Ты придёшь за душой своего отца, и мы сможем договорить. Когда никто не встанет между нами..." *Ристалище Серебряного Авангарда* Чтобы назвать это место Ристалищем, нужно было недюжинное нахальство. Как же, мы устраиваем турнир в сердце владений Артаса. Фордринг усмехнулся. Слишком хорошо чувствовалось, что к дерзости примешивается изрядная доля горечи. Да, мы сумели пробиться сюда и укрепиться, мы состязаемся и смеёмся над грозным врагом, но к победе это нас не приблизило. Более того, Ристалище порой превращается в ловушку - когда силам Плети удается перерезать связь с другими крепостями. К счастью, долго такие осады не продолжались, но опасность чувствовали все. А ведь через какое-то время к нападениям нежити и врайкулов добавятся ещё и атаки сначала осени, а потом зимы. Не зря Могрейн сказал, что где-то с октября, самое позднее - ноября живые войска здесь станут помехой, а не помощью. Может, поэтому Плеть и не торопится, позволяя Авангарду укрепляться - зачем брать большой кровью это место, если можно выждать. А может, их действительно отпугивает даже тень Ульдуара... В любом случае, старый рыцарь прекрасно понимал: если Плеть всерьёз атакует Ристалище, все собравшиеся здесь проявят чудеса героизма и заставят Короля-Лича дорого заплатить за этот штурм. Но шансов удержаться у них нет. Стук в дверь отогнал раздумья. Тот, кого ждал Фордринг, был пунктуален, как истинный дварф. Дварфом он, собственно, и являлся. - Приветствую. Как здоровье? - В порядке, - очередная рана, не первая, да и, пожалуй, не последняя. И не за этим ты сюда пришел. Конечно, вежливый разговор подразумевает обстоятельные расспросы про многое, но человеку, общавшемуся с орками, можно брать быка за рога сразу, - Тень Света жив. - Великие горы! Ты уверен? - Абсолютно. Я разговаривал с ним, и это был лордеронский принц. Да, твои воспоминания оказались верными - он действительно взял Фростморн ради власти над смертью. - Ради Стратхольма, - негромко произнес Мурадин, - Чтобы вернуть тех, кого уничтожил демон. "Там ведь были не воины, как ты или я, которые всю жизнь смотрят в лицо смерти, а просто мирные люди. Они не должны умирать так." Это он сказал, прощаясь со мной. Пару секунд Фордринг колебался, раздумывая, задавать ли вопрос: - Прости мое любопытство. Но если, как ты рассказывал, он не бросил тебя, а пытался спасти, перевязал, то почему... - Он не превратил меня в нежить? Кажется, тот, с кем он заключил сделку, был сильно против меня. Может, потому, что я отговаривал принца брать клинок, может, ещё почему. Дварф крепче сцепил руки. Тирион не шокировал его вопросом, он и сам не раз, с тех пор, как воспоминания вернулись к нему, думал об этом. Нет, Артасу не было все равно - он отчётливо помнил сбивчивый шёпот и то, как друг сжал его руку в последний раз. На взгляд человека раненый дварф уже должен был казаться мёртвым, но подгорный народ крепче людей, и впадая в забытье, уже неподвижный, он ещё что-то слышал и чувствовал. Как бы легли камни судьбы, если б принц пошёл против воли своего нового союзника? Смог бы Мурадин помочь ему выдержать противостояние с некромантом, или они бы разделили падение до конца? Или, - костяшки пальцев побелели, - та тварь даже их дружбу превратила бы в своё орудие... - И все-таки мы не смогли спасти его, - Фордринг говорил медленно, точно не желая смириться с судьбой и признать поражение, - Сердце уничтожено. - Показанное вам сердце было фальшивкой, - заметив удивление собеседника, дварф чуть улыбнулся, - Я слышал рассказы твоих людей. Подумай сам, если ты годами прячешь важную вещь в подземном озере - да, именно прячешь, иначе он бы уничтожил мешающую человечность своими руками, а не выбрасывал - стал бы ты класть её в рубиновый футляр и выставлять в Соборе? Думаю, настоящее сердце либо спрятано надёжнее, либо попало в выбранные им руки. - Но зачем ему обманывать нас? - Вас или некроманта? Возможно, тот, второй очень не хотел бы, чтобы сердце попало к вам, - взгляд Мурадина стал жёстче, - И ещё, Тирион, ты думаешь, что на той стороне есть хороший наивный паренёк, попавшийся в плен к злому колдуну и отчаянно ждущий спасителей. И ты ошибаешься! Принц и в юности не был милым и нежным. Требовательный до безжалостности к себе и другим - нет, не всем, но тем, на кого был возложен долг, будь то долг воина... или короля. Скрытный - не от хитрости, но потому, что недостойно показывать свои слабости. Вспомни, Стратхольм был его решением - и его же решением было взять клинок власти над смертью, чтобы вернуть город к жизни. А потом началось противостояние с некромантом, и вряд ли оно далось ему легко. Нет, ты не найдешь там ни чудовища, ни милого юноши. Есть воин и правитель, который ведёт свою игру. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Потом Фордринг сказал: - Знаешь, до этого мне казалось, что ты хочешь спасти Артаса. Что ты до сих пор любишь его. - Если б я не хотел его спасти, стал бы я рассказывать то, что рассказал?, - глаза Мурадина напоминали тёмные камни, - А любить... в нашем языке у этого слова много значений. Одно из них - видеть настоящим, таким, какой есть.