***
Сводить с ума начинал запах. Ни одиночество, длившееся неделями, ни белые стены вокруг, ни отсутствие окон и постоянно горящие лампы. Ничто из этого больше не волновало. У девочек забрали часы и кормили каждый раз одним и тем же блюдом: ломтик ветчины, картофельное пюре, свежая морковь и кусок хлеба. Эльмиру это меню вполне устраивало, а вот Катю — вряд ли. С заключенными, а быть может подопытными, не разговаривали, в комнату никто не входил. Никто не оставил им ни книг, ни телевизора, ни видеоигр или же музыки. Лишь камера видеонаблюдения висела в самых дальних углах комнат. В комнатах с мягкими стенами, полностью лишенными красок, единственным исключением были почти неприметные унитазы из нержавейки, да старинный деревянный стол. Если бы была бумага и хоть что-то, чем можно писать, то мир увидел бы и стихи и прозу, ведь и Эльмира, и Катерина вполне сносно обращались с пером, однако стол, как видно, был предназначен лишь для принятия пищи. Однажды было Катя попыталась написать четверостишие кровью на стене, уколов палец, но в тот же миг обнаружилось, что ничто в комнате не было острее зубочистки, а вилки и ножи были столь тупы, что и мясо-то не сразу резали. Эльмира же решила сделать вид покорной подопечной, дабы заметить все детали, слабые места и однажды совершить побег, как Джон и Кори Купер с базы «М.О.Н.С.Т.Р.». Девушка невольно отождествляла себя с Джоном. Раз смог он, то и она сможет. Но всё же однажды, после длительного хождения по комнате и всевозможных мыслей и решений невозможного, в комнаты к девушкам, изнывающим от скуки, вошли люди. — Привет, Я Ася, — сказала длинноволосая девушка, зашедшая к Кате вместе с Томасом. — У нас для тебя, как впрочем и для Эли, маленький подарок. Ни о каком доверии теперь не шло и речи, однако хоть какое-то разнообразие жизни дарило надежду. Они шли по коридору, самому обычному: длинному, с полом, выложенным плиткой, и бежевыми стенами, увешанными картинами в рамках. На изображениях волны били о берег, колибри зависла у красного цветка, а дождь лил стеной над утопающим в тумане лесом. Над головой гудели флуоресцентные лампы. Миновало несколько поворотов, и наконец Ася остановилась у двери. За ней обнаруживалась большая уборная с рядом душевых кабинок и шкафчиков. Один из них был открыт, внутри лежала свежая одежда и обувь. — У тебя ровно тридцать минут, — предупредила Ася. — Как помоешься и переоденешься, просто сядь и жди — я приду за тобой, и ты сможешь поговорить с подругой. Управилась бы и за пятнадцать, — подумала Катя. Эльмира — ниточка, связь с прошлым. Множество воспоминаний обрушились на Катю, совершенно наплевав на то, что очень неприлично сбивать с ног девушку. Когда-то Эля была Кате лучшей подругой, и с этим твердым знанием Катя не спешила расставаться. Ася кивнула: — Увидимся через полчаса, — выйдя, она оставила Катю один на один с мыслями. Впрочем, так как девушка так и не решила, что ей делать, то просто радовалась освобождению из четырех стен «Белой» комнаты. Наконец-то! Заодно и помоется в горячей воде, отскоблит себя. Что может быть лучше? Решив оставить хоть на некоторое время заботы, Катя скинула засаленную одежду и стала приводить себя в божеский вид. Еще бы, в комнате-то только раковина была, да и то не всегда работающая. А здесь такая роскошь…***
Черная облегающая футболка и джинсы. Кроссовки — точь-в-точь, как у бегунов. Чистые мягкие носки. Помывшись несколько раз, Катя, немного расслабив мышцы, всё же успокоилась. Возрождение… Не зря воду считают символом жизни. Одевшись, девушка начала вслух размышлять о «подарке»: — Что мог бы подарить ПОРОК? Конечно, разговор с подругой можно было бы отнести к данной категории, но вряд ли Эля захочет со мной говорить, а вечные подколки и шпильки уж никак нельзя назвать подарком. Возможно, конечно, нас обеих отправят домой, но и это вряд ли можно счесть подарком, ведь, как по мне, уж лучше тут посидеть, чем вернуться в рутину обычной жизни. — Ну вот, на человека стала похожа, — шутя сказала Ася, входя. — Идем, я проведу тебя в комнату переговоров. Нехотя, но все же не сопротивляясь, Катя пошла с Асей в соседнюю комнату, которая была неизмеримо мала, в сравнении с предыдущей. — Субъект ЭГ1811 прибыл, — чётко произнесла Ася. — Подключайте. POV Катя Пока я думала, какого черта меня вновь обозвали субъектом и где же обещанная Эльмира, из радиопередатчика, расположенного под потолком, очевидно прикрепленного к камере видеонаблюдения, раздался знакомый голос: — И пропадает в миллионах навек, когда-то самый дорогой человек, правда. Голос Эли. Вне всяких сомнений, но вот только не очень-то верится, что она просто говорит, а не кричит. — Пропадает? — огорчилась я, — то есть, ты все же признаешься, что я была тебе дорога и даже не повышаешь голос? — Слишком глубокая рана. Забывать друг друга пора нам. — Ты ведь прекрасно знаешь, что я даже теоретически не сумею этого сделать, не говоря уже о практике. — Я нахожу тебя во всех вещах. Я тебя никем не заменю. — Эльмира, Бога ради, что происходит? — теперь уже срываюсь на крик я, но тщетно, и мой вопрос так и остался без ответа. — Терпкие слёзы, тебе б мои дозы… Если раньше я еще хоть как-то понимала происходящее, то теперь… Ни за что не поверю, что Эля принимала наркотики! — Какие дозы, к черту? Тебе-то это зачем? — Осталась лишь память. — сказала Эля без эмоций. — Стоп! — я абстрагировалась от смысла слов, пытаясь понять что-то кроме поверхностного лоска. — Ты всегда говоришь на одном дыхании, ни разу еще не вдохнув, — только сейчас понимаю я. — Это не ты. Не Эльмира, а машина. Не смешно, Ася, Дженсон, Ава… Кто там из вас за это отвечает? И, да, на будущее, Эля, как бы мы не поссорились, не говорила бы мне такого, уж я-то знаю. В то же мгновение на одну из белых стен стало транслироваться изображение со звуком. POV Эля После душа, в который меня все же соизволили повести после черт знает насколько долгого заключения в какой-то комнатушке, Тереза отвела меня на переговоры с Катей. С одной стороны, я совершенно не знаю, о чем с ней говорить, но с другой — это всё же лучше, чем сидеть без дела. Возможно, Кате известно что-то новое или же нас отправят по домам. Правда, когда-то «подруга» говорила, что здесь нам собираются вскрыть череп и вырезать мозг, но может она пошутила? Меня ввели в совершенно незнакомое помещение и, обозвав напоследок субъектом, на что я тут же возмутилась, оставили одну. — Из одной камеры в другую… И где Катя? — вопрос завис в воздухе, так и не дойдя до адресата. — Соскучилась по мне? — тут же произнесла Катя, а, судя по голосу, это точно была она, из динамика прикрепленной сверху камеры. — Вообще-то не особо, но кому какое дело. Да и ску-у-ука тут… — Мы оба разыграли свою роль, Любовь пошла по швам. — Если ты забыла, то «обе», — поправила я, не понимая, почему нельзя было просто прийти, а следовало именно говорить по телефону. — С каких это пор тебя интересует любовь? — Ты все умножила на ноль, — вновь сказала Катя. Как же глупо это звучит, кто бы знал… — Вижу кто-то все же начал разбираться в математике, но твои сведения неверны, — парировала я, пытаясь отыскать смысл в сказанном. — И кто из нас больной, если ты все еще со мной? — спросила Катя, проигнорировав мои слова. — Ну… тут сложный вопрос, да и моё сердце занято… не тобой, — фыркаю я, окончательно понимая, что участвую в каком-то фарсе. — Демоны не спят. Ночью я уеду в ад… — Тебя оттуда уже выперли, так что не надейся! — наигранно, как по нотам. — И ты одна можешь достать меня со дна. — Когда это ты посвящала меня в свои дурацкие планы? — удивляюсь я. — Весьма продуманный шаг, уроды, запершие нас здесь! В тот же миг аудиозапись прервалась, а на стену стало транслироваться изображение: — Добрый день, АЛ2005 и ЭГ1811, вы ведь уже догадались, почему у Вас именно такие прозвища? — сказал изображенный на фоне белой стены Дженсон. — Вы обе успешно окончили третью фазу, доказав, что знаете друг друга. Как бы не ссорились — все же одно целое. Что ж, наверняка пришло время кое в чем признаться, — мужчина вздохнул. —Дело в том, что… — трансляция прервалась. В здании погас свет.