Мечта

У всех у нас есть мечты, и они часто меняются или дополняются. Для кого-то это новая игрушка или модная одежда, для другого престижная работа или машина более высокого уровня. Еще кому-то успех и признание со стороны окружающих превыше всего. Для кого-то это услышать заветные слова: «Ваш малыш пошел на поправку, он будет полностью здоров».А для другого самая заветная мечта — это упавший кирпич на ненавистного тебе соседа Боба или чтобы зазнавала Люси, наконец, прикусила свой язык, споткнувшись о своё самомнение… и такое бывает. И у маленького Гарри Поттера тоже была мечта! Каждый день и каждый миг она оставалась неизменной. Маленькая, плохо сформулированная мечта, но самая заветная. Снося все издевательства в семье Дурслей, непомерную работу, голод, несправедливости и, что уж там говорить, побои, маленький Гарри ни разу не изменил своей мечте. Даже когда Дадли сломал Гарри руку, а потом, когда та долго срасталась, намеренно бил по больному месту, чтобы выбить из шестилетнего щуплого ровесника слёзы, Гарри даже втайне не пожелал жирдяю зла и не изменил своей мечте. Кто-то скажет бесхребетник, не пытался отстоять свои права или силой что-то изменить. Я скажу, нет, ведь очень сложно следовать своей судьбе и мечтать о чем-то по-настоящему важном. Каждый раз, когда Гарри Поттер загадывал своё желание, он мысленно приговаривал одну и ту же фразу. Будь то свечи, вырисованные на пыльном полу в полночь с 30 на 31 июля, будь то упавшая звезда на небосклоне или бой часов, слышимых из гостиной в ночь на Рождество. Гарри просил лишь об одном. Истово сжимая кулачки и жмуря глаза. **** У Северуса Снейпа тоже была мечта. Не как у Гарри, почти с рождения, но уже долгое время. Независимо от времени года он мечтал о тишине. Во время школьного года, в Хогвартсе, трудно было найти уголок, где были бы не слышны детские голоса. Лабиринт слизеринских коридоров был своеобразный островок покоя, но и тут всегда были люди. Тут всегда била жизнь. В редкие минуты уединения в лаборатории он упивался тишиной, черпал её длинной ложкой и смаковал. Для зельевара тишина была то в журчании мерно кипящего зелья, то в яростном бурлении котла, то в еле слышном шуршании и трепете пересыпаемых ингредиентов, а порой и в мерном стуке ножа по шершавой поверхности разделочной доски. Но даже летом, и чаще всего летом, тишину нарушали. То назойливая сова приносила известие из известной газеты с просьбой написать рецензию к новому зелью или отзыв к статье, либо поставщик присылал новый ингредиент. Шумная, суетливая птица моментально разбивала хрупкую рабочую тишину своей непосредственностью и назойливостью, она требовала все бросить и бежать спасать ее от непомерно тяжёлого свёртка или приходилось бежать и спасать свой ланч от этой же совы. А потом еще писать ответ этой пернатой почтальонше, так как был дан приказ не улетать без ответа. Да, мало что могло потребоваться этому комку перьев. Но не только птицы вносили шум и хаос в жизнь зельевара. Гораздо больший ущерб был от коллег. Каждый из них считал своим долгом, а может и правом, с любой мелочью обратится к Снейпу. Крем от мозолей или сухости рук, или наоборот излишняя потливость, больной зуб или плохой сон — зелье требовалось от Северуса Снейпа. Аргумент, что «данное зелье нехудшего качества есть в любой аптеке и на любой магической улочке», не имел никакого веса. Как и то, что в тех же аптеках оно есть сразу же, в то время как творение мастера будет только к вечеру, а то и в другой день, в зависимости от сложности состава и занятости мастера. Но хуже всего Снейпу приходилось из-за Альбуса Дамблдора. Он крутит и вертел зельеваром как умел, данное когда-то обещание заставляло Снейпа скрипя зубами выполнять поручения от этого белобородого мага. Хоть Северус Снейп в общении как правило был угрюм, а местами даже груб, это никого не смущало, и коллеги шли стройными рядами на поклон. Они чувствовали, что в душе он был отзывчивым и очень ответственным человеком, и совсем не считались с его желаниями. Поэтому мечтой Северуса Снейпа была тишина. Дело было не совсем в тишине, но кто мы такие, чтобы судить. Каждый сам решает, как формулировать свои желания, для Северуса Снейпа пределом мечтания была тишина. В эти рождественские каникулы Северу Снейпу повезло. Он искренне верил, что это так. Ещё до рождественского ужина он уехал из Хогвартса и планировал все выходные дни провести в лаборатории. Но это не помешало его коллегам засыпать зельевара просьбами. Макгонагалл срочно потребовались капли от головной боли, а Флитвику крем от мозолей. Он возобновил занятия на скрипке и в первый же день что-то там себе стёр. Даже Хагрид, смотритель ключей и садов Хогвартса, смущаясь и елозя, попросил сделать подкормку «энта вот, чтоб, эта щелкала шибче! А то вот без щелканья, эта, никуда». Он гудел все сильнее, когда ближе подпихивал зельевару засаленную книжку, выуженную из недр безразмерного кармана. Прочитав рецепт, больше похожий на содержимое хорошо организованной компостной кучи, Снейп наконец понял, про какую такую «зверушку» ему рассказывает Хагрид. Снейп прочитал ему целую лекцию о том что «Щелкач пупырчатый» вообще-то считается условно безопасным и относится к разряду хищных сорняков и, что его рекомендуется уничтожать, а не удобрять. Хагрид слушал молча, только горестно кивал и смотрел коровьими глазами. Когда у зельевара кончились аргументы, Хагрид ещё поерзал, а потом печально спросил: «энта, сделаешь?» Зельевар только зло щелкнул зубами и согласился. Вот теперь опять, чья-то сова торопится донести профессору на отдыхе своё послание. Надо ли говорить, что это была ма-а-аленькая просьба от Дамблдора. «Северус, тебе же все равно нечем заняться, прогуляйся, пожалуйста…» и так далее. Для верности, перечитав записку дважды, Северус Снейп горестно вздохнул. Вдруг захотелось побиться головой об стену в лучших традициях домового эльфа. От милых «просьб» директора отказаться он не мог. Потратив ещё час на доделывание зелья для Макгонагалл, Снейп запер лабораторию и пошёл собираться в Лондон. **** В эти рождественские каникулы Гарри Поттеру повезло. Он искренне верил в это. Впервые за семь лет, что он прожил у Дурслей, он получил возможность съездить в Лондон на рождественский спектакль. Их класс ехал в полном составе, так как билеты были подарены английским обществом развития родной литературы всему классу. На местной олимпиаде их класс выиграл конкурс чтецов, да и в теоретической части они оказались в тройке лучших по их округу. В этом году к ним пришел новый учитель и каким-то образом он умудрился так натаскать своих учеников в английской литературе, что даже Дадли получил твёрдую четверку. Так что Дурсли, скрипя зубами, собрали обоих детей в театр. Дадли бузил и канючил, что не поедет, а Гарри тихонько радовался. О таком он мог только мечтать. Ради выхода в свет Дадли купили новый костюм, а Гарри подобрали вполне приличный из старых костюмов. Там была лишь маленькая заплаточка на брюках ну и пуговицы на пиджаке были не одинаковыми, но костюм был почти по росту, даже чуточку коротковат и имел благородный вид не слишком заношенной вещи. Куртку на Гарри тоже нашли поприличнее. Один минус: одежда вышла не по погоде, очень лёгкой, но Гарри было не привыкать, и он просто радовался. Все было как в сказке. Их посадили в яркий автобус, и они все распевали песни. Дадлик с компанией сел на козырное место в хвосте салона, подальше от учителей. Гарри же сел в начале и оказался вне их доступа и вдали от злых шуток этой компашки. День обещал быть хорошим! За окном мелькали припорошенные снегом улочки родного Литтл Уннгинга. Перед каждым домом красовалась нарядно украшенная лужайка в щегольских огоньках. Гарри радовался как ребёнок, в свои восемь лет он уже не считал себя таковым. Слишком рано он понял, что детскость слишком большая роскошь для сироты. Темнело. Автобус въехал в Лондон и запетлял по улицам с трудом пробиваясь через рождественские пробки. То тут то там можно было видеть яркие, точно подсвеченные изнутри аквариумы, витрины магазинов с нарядными елочками и манекенами в колпаках, как у Санты Клауса. Все пестрело остролистом и морем огоньков. Даже океан нарядных и радостных людей снующих по тротуарам. Гарри еле успевал вертеть головой, так ему нравился праздничный город. За несколько кварталов до театра автобус намертво встрял в пробку. Преподаватели решили довести детей до театра пешком. Это был единственный шанс не опоздать к началу спектакля. Детей построили парами. Только Гарри был без пары, так как Мари Нортон предпочла идти третьей с подружками, чем «с этим чудиком Поттером». Гарри сделал вид, что не заметил этого жеста и привычно пристроился в хвост группы. Молодой учитель литературы Теодор Ларсон, мило краснея, предложил руку учительнице музыки Кэти Мейсон. Та, кокетливо стрельнув глазками, руку приняла и процессия двинулась. Гарри шел, сосредоточенно смотря под ноги, боясь наступить в грязь или поскользнуться. Непривычно нарядная одежда чувствовалась слишком чуждо на теле и её постоянно хотелось поправить, а мысль испачкаться пугала, он предвидел жуткий выговор от тетушки. Именно поэтому Гарри не заметил поджидающую его компанию. Дадли Дурсль в компании трёх своих главных прихвостней устроились засаду в лучших традициях охоты на Гарри. Не успел Поттер сделать и шаг мимо мусорных баков, как его поймали и скрутили. — Что, Гарричка, принарядился? — Гнусаво пропел жирдяй, — сейчас мы тебе покажем твоё место. Макните его в бак, парни. Гарри испуганно дернулся и попытался лягнуть кузена. — Ах ты! — взвыл Дурсль, — бейте его! На щуплого Поттера посыпался град ударов. Он дергался и пытался вырвался, но силы были неравны. После пары пропущенных ударов по левому боку внутри что-то хрустнуло и стало тяжело дышать. — Бросьте его, а то опоздаем, наши уже далеко ушли, — скомандовал Дадли с злорадной усмешкой. Прихвастни послушно отпустили Поттера. Дадли, продолжая злорадствовать, толкнул Поттера в плечо. Под ноги Гарри попал мешок с мусором, он взмахнул руками, силясь восстановить равновесие, но не успел. Уже падая, попытался перевернуться на бок и подставить руки, но смог только чуточку извернуться. На его беду за баками торчала какая-то арматурина и мальчик чётко вошёл основанием шеи на штырь. Под тяжестью тела он продолжил падать почти с той же скоростью. Штырь острой кромкой вспорол шею, взметнув фонтан крови. В довершение Гарри ударился виском о стену и потерял сознание. Но этого уже никто не видел. Когда брызнула кровь, пацаны с ужасом разбежались. Моментально от острой боли с Поттером случился магический выброс. Эта вспышка частично залечила порез, но в следующий миг магия так же внезапно схлынула, видимо из-за того, что он впал в беспамятство. В переулке на затоптанном снегу остался лежать маленький мальчик, из горла которого тонкой струйкой вытекала кровь. **** Северус Снейп привычно перенесся в безлюдный тупик около бара «Дырявый котел». На этот раз директор дал поручение посетить маггловскую часть Лондона. То место, куда шел Северус Снейп было совсем не далеко от бара, всего в нескольких кварталах. Профессор надеялся быстро забрать сверток и вернуться в лабораторию, там его ждал новый эксперимент. Эксперимент, к которому он готовился вот уже несколько месяцев. Северус Снейп никогда не любил большие города. Его, как полукровку, не пугали машины и другие современные технологии, но для него в большом городе было слишком душно, слишком людно и слишком шумно. Это слишком было так много, что профессор еле терпел Лондон и другие подобные города. Сейчас же из-за праздников этого слишком стало просто не выносимо много. Люди буквально кишили на широких улицах, именно поэтому Северус Снейп свернул в переулок и пошёл длинной дорогой. Здесь ему было спокойнее. Когда он свернул в очередной переулок, то он тут же почувствовал сильнейший остаточный след от магии. Аж волосы на затылке зашевелились. Палочка тут же вспорхнула ему в руку. Не сразу Снейпу удалось разглядеть тело маленького мальчика за мусорными баками. Профессор Северус Снейп не был бы мастером боевой магии, если бы сразу бросился к ребёнку. Только когда Снейп убедился, что тут нет засады, то тогда он присел рядом с мальчиком, да и то так, чтобы за спиной оказалась стена. Одного беглого взгляда хватило, чтобы понять, что все очень плохо. Огромная кровопотеря. Рваная рана шеи для маггловского ребёнка была очень опасной и он сделать уже ничего не мог. Но профессор был не только боевым магом, но и зельеваром. Он не мог не попытаться. Тут же был извлечен из личной аптечки экстракт бадьяна. Несколько капель на рану. Магглу эта настойка в лучшем случае остановит кровь и убьет попавшие инфекции. Снейп надеялся хоть на такую малость, ведь это выиграло бы для ребенка время. Какое же было удивление, когда настойка, зашипев, начала работать в полную силу, как будто смывая рану. Отложив пузырек с бадьяном, Снейп достал еще несколько пузырьков. В первую очередь кроветворный бальзам, следом в рот пошли обезболивающие и восстанавливающие зелья. У профессора в голове не укладывалось, что он в центре Лондона нашел беспризорного маленького мага, лет шести, наверное. Судя по одежде и общей запущенности ребёнок либо беспризорник, либо из очень бедной маггловской семьи. Вещи с чужого плеча, широченные брюки, ушитые по длине так, что с трудом закрывают носки. В широкой штанине ножки смотрелись неестественно тощими. Ботинки изношены сверх всякой меры. А куртка хоть и более-менее новая, но это простая летняя ветровка, никак не одежда для середины зимы. Шапки и перчаток у мальчика не наблюдалось, как и шарфа. Вон тощая шея в бурых разводах вся наружу… Неизвестно, сколько пролежал ребёнок здесь на морозе. Простейшее диагностирующее заклинание выявило букет неприятных последствий, самой плохой из которых оказалась начинающаяся из-за переохлаждения и от кровопотери пневмония, плюс магическое истощение, почти в критической стадии. Ещё на проекции тела вспыхивали переломы ребер и вывих. Зельевар осторожно приподнял ребёнка, который оказался вовсе невесомым, и аппарировал. Не в его правилах сомневаться в своих действиях. Ребёнку нужна помощь, и он её окажет, не тратя времени на поиски опекунов и виновников происшествия.