Обратно к тебе

      Пышная юбка, заплетаясь в ногах, мешает мне бежать быстрее чем хочется. Я спотыкаюсь, наступая на её край, но все равно иду вперед, по пути стараясь собрать её низ, который уже весь в грязи и пыли. Страх внутри меня растет, собираясь под ребрами густым клубком так, что мне начинает не хватать воздуха. Дыши, давай же, дыши. В мое поле зрения попадает часть деревянной ограды, и новая доза адреналина впрыскивается в кровь, открывая второе дыхание.       И я снова бегу вперед. Бегу до тех пор, пока не врезаюсь в деревянную колонну у входа и обхватываю её руками, чтобы не упасть на землю и восстановить сбившееся дыхание. Сколько я уже пробежала? Прислоняю лицо к холодному дереву, в надежде, что это поможет мне быстрее перевести дыхание. Холод коры меня немного отрезвляет и возвращает в реальность.       — Сон! Ты слышишь меня? Ким Сон, ты здесь?!       Мой голос звучит надломано — с томными передышками и долей страха. Где она? Почему она мне не отвечает? Она должна быть здесь... должна. Отталкиваюсь рукой от колонны и, шатаясь, делаю шаги в сторону дома. Мир качается с каждым моим движением, как маяк, но я отмахиваюсь рукой как от галлюцинаций, продолжая идти.       Мне нужно её найти. Мне нужно найти Сон, или произойдет непоправимое. Мне крайне необходимо, жизненно важно найти Сон, до того, как стражи найдут её!       — Ким Сон! — кричу я в темноту, облокачиваясь рукой о дверь, что противно скрипит, тяжело качаясь на ржавых петлях.       Но в доме никого. Ни человека, ни животного, только пыль, которая кружится в лучах солнца, проникающих через окно, и скрип невидимых демонов, разносящийся эхом по комнатам. Я падаю на колени, а затем по инерции на бок, и внутри становиться пусто. Настолько пусто и глухо, что я начинаю бить себя в грудь, пытаясь выбить тяжелые клубни воздуха, появившиеся внутри меня в тот момент.       — Нет. Нет-нет…Нет! — пелена застилает глаза, и горячие слезы текут по щекам. Легкие сдавливает невидимый круг, стягивая так, что дыхание становится частым и прерывистым. — Они забрали её. Они забрали мою Сон! Моя Сон! НЕТ!       Ком подступает к горлу настолько близко, настолько резко, что я просыпаюсь сразу же. Причем, с нервным всхлипом. Что со мной? Мои руки дрожат, а сердце настолько бешено стучит, словно я действительно бегала, а не спала. Тук-тук-тук. Я никак не могу прийти в себя, слёзы сами льются по щекам, и не покидающее чувство утраты того, что принадлежало мне, не проходит. Наконец, пытаясь восстановить душевное равновесие, начинаю размеренно вдыхать-выдыхать, позволяя воздуху проходить через лёгкие. Конечно, сны бывают как настоящие, но… Что происходит? Я снова медленно перевожу дыхание, призывая свое тело к контролю, и у меня это получается — руки больше не ходят ходуном, а сердце восстанавливает свой привычный ритм. Правда, только через минут десять этот противный ком возвращается с новой силой и меня снова захлёстывает волна неприятных эмоций.       — Где же они?       Моя рука автоматически тянется к пузырьку на тумбочке, и я высыпаю две таблетки на руку. В последнее время, они меня часто спасают. После странного ухода Кан Чоля мое здоровье стало крайне нестабильно, и очередной поход к врачу увенчался выпиской постоянного принятия этих лекарств. Пожалуй, все с тех пор поменялось не в самую лучшую сторону: проблемы в компании мужа, большие счета, безразмерный долг, который сулит мне расправой жизни.       Я начинают часто моргать, пытаясь прогнать воспоминания о тех днях, когда затапливала дом бесконечным потоком слез, что сменялся истерическим смехом и отчаянными выкриками, а затем проглатываю таблетки. Думаю, что их прием — лучшая часть моего дня, помимо времени с Хе Су, ведь после них я чувствую расслабление и покой. А после и сон, в который тут же проваливаюсь. Возможно, я даже становлюсь зависимой от них, но что делать, если только в них я нахожу успокоение.       Томный вздох вырывается из моей груди, а вечерний Сеул блистает за окном своими неоновыми вывесками и билбордами. Яркий и блистательный для кого-то он становится мечтой, сказкой, в которую легко окунуться и забыться, но для меня... для меня он стал моим личным заточение, решёткой, из которой я никак не могу вылезти. Смогу ли я выбраться из этого? Смогу ли я увести мою Хе Су подальше от всего? Я встаю с кресла и пересаживаюсь на стул, который стоит рядом с кроватью. Моя девочка оказалась настоящим "борцом за жизнь", как выразился Сон Дже. Она хорошо перенесла операцию, но когда она придет в сознание и сколько будет идти восстановление — никто не знает.       — Хе Су, — мягко говорю, касаясь руки дочери. Её безупречное детское личико до сих пор сияет, как всегда. — Знаешь, как сильно я испугалась за тебя? — внутри все натягивается, как струна, и я сжимаю её руку сильнее. — Давай, когда ты проснешься, мы сходим в парк аттракционов. Ты же хотела туда, правильно? Мы накупим много-много сладкой ваты и весь день будем кататься, хорошо? Так что, просыпайся скорее, моя дорогая доченька. Мама ждет тебя.       Я провожу рукой по её коротким темным волосам, убирая спутавшиеся пряди со лба. Даже сейчас она выглядит будто просто спит, и это дает мне хоть какую-ту долю успокоения. Сейчас у меня нет сил ни плакать, ни кричать, ни бить руками об стену, говоря о несправедливости этого мира. Сейчас я устала. Все это было вчера — и закончилось капельницей. Возможно, все отделение скорой помощи будет думать, что я истеричка или более того, но... это будет потом. Сейчас же важна моя дочь, на операции которой я даже не смогла присутствовать, не говоря о том, чтобы принимать участие.       «Врач нейрохирургического отделения больницы Менсэ не смог оперировать собственную дочь из-за паники и отчаяния, в которое она впала в приемном покое. Затем её так же успокаивали, вкалывая витамины». Если увижу что-то подобное в газете или на сайте больницы, то я не удивлюсь. Вчера на меня столько медсестер и медбратов смотрели с сожалением, аж тошно становилось.       — Ён Чжу, ты как? — вздрагиваю, когда большая рука ложится мне на плечо. Я погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как в палату зашел Сон Дже. На мой испуганный, а затем усталый взгляд, он улыбается. Его рука быстро исчезает с плеча, но я все равно ощущаю её фантом. Сон Дже делает пару шагов вперед и останавливается прямо у ног Хе Су.       — Прости, если напугал, — тихо говорит он, записывая показания с мониторов. Что-то черкает и, стуча ручкой пару раз по бумаге, закрывает папку. — Ну так… как ты?       Этот вопрос вызывает улыбку. Сон Дже хороший человек и его забота — не редкое, а, скорее, постоянное явление. Как константа. Я иногда задумываюсь, почему он ко мне так добр, почему он так часто помогал и выручал меня, даже в ущерб себе. Да, это определенно симпатия. Возможно и привязанность, но друзьями мы никогда не назывались. Это похоже на глухие отношения, которые никогда не будут проявлены, как пленки в маленьких колбочках.       Но тогда… зачем?       — Я в порядке, Сон Дже, — отвечаю ему, а он лишь кивает и криво улыбается уголком губ, пытаясь спрятать улыбку. Мужчина прочищает горло, привлекая внимание, и я бросаю на него короткий взгляд. Он выглядит изрядно уставшим: его верхние пуговицы рубашки небрежно расстегнуты, а уголки отогнуты в разные стороны, пуговицу с халата он потерял, пока возился с моей капельницей в суматохе; волосы зачесаны, скорее всего, рукой, а цвет лица далек от нормального.       — Кстати, я забирал документы со стойки регистрации и медсестра О сказала, что счета за операцию Хе Су и дальнейшие расходы на её восстановление уже оплачены, — Сон Дже смотрит на меня, пока я замираю на месте. — Ты знаешь кто это?       Когда информация доходит до моих ушей и проникает в мозг, глаза округляются, а в голове слышится звук сверчков. Быть не может. В голове я уже прикидывала сколько ночных смен мне придётся взять и до какого возраста после пенсии я буду работать, чтобы покрыть все расходы. Но...Мне показалось? Это что, шутка?       — О чем ты говоришь? — мямлю я, ощущая, что язык цепенеет и прекращает меня слушаться. Мои ноги сами по себе, без какой-либо команды, несут меня к мужчине, что начинает рассматривать квитанции, попутно ударяясь об край кровати. В груди вспыхивает маленький кусочек надежды с огромной силой, который, как я думала, похоронила ещё полгода назад. Если это он, именно он, то у меня всё ещё есть шанс не остаться в неведение всю оставшуюся жизнь. Я имею право знать, я должна знать, почему он так ушел! Просто так, с одним предложением на маленькой бумажке никто не уходит. И никто не разрушает чью-то жизнь.       Для него это слишком легко и слишком несвойственно.       — Ю Шин Джэ, — читает Сон Дже, тыкая пальцем в поле отправителя. — Он даже визитку оставил, если не будет хватать суммы, которую оставил.       Моргаю два раза, пытаясь понять сон это или реальность. Но это не сон. Какой-то незнакомый мне человек оплатил счета моей дочери да ещё наперед. У меня только один вопрос: что мне делать? Должна ли я радоваться или плакать? Что если это помощник от Чоля? Но откуда у него столько денег? Вряд ли это какой-нибудь знакомый или старый друг с университета, но тогда появляется и второй вариант. Он не очень радостный и веселый, учитывая то, что этим бандитам нужен официальный отказ от меня и Хе Су от акций и наследования «JN Global». Но и это вряд ли.       — Ты знаешь этого человека?       — Не уверена, — растерянно кусаю нижнюю губу, выстраивая возможные версии.       — В смысле «не уверена»?       Я пожимаю плечами в надежде, что расспросов больше не предвидится. Потому что не знаю, что ответить даже самой себе. Кто это, черт возьми? Мой растерянный вид вызывает у Сон Дже томный вздох, и он протягивает мне визитку. Я тянусь рукой к ней, но останавливаюсь в какой-то момент, замечая прищуренный взгляд.       — Если что — я буду на третьем этаже в хирургии, — говорит он и ламинированный кусок картона попадает мне в руки.       — Да, хорошо.       Я выдавливаю подобие улыбки, и мужчина кивает мне в ответ. Почему все не может быть проще и прозрачнее? Тогда и спать было бы спокойнее, а не терзать себя догадками и выстаивать план из мелких зацепок, лишая себя сна. А ведь вчера был день рожденье Хе Су и мы должны были сейчас сидеть дома и раскрашивать фигурки различных зверков из глины. Но вместо этого моя дочь лежит на больничной кушетке, а я смотрю на невероятным образом оплаченные счета, и в моей голове уже составляется список из людей, которые могли это сделать, и кому теперь я должна отплатить.       — Я пойду, — наконец, говорит он, цепляя ручку за карман халата. — У меня ещё пациенты из палаты смешанной терапии.       — Я позвоню тебе, если что-то изменится в состоянии Хе Су, — Сон Дже кивает, опустив голову вниз. Это явно не то, на что он рассчитывал услышать. — И… спасибо за беспокойство.       Он уходит, тихо закрывая дверь за собой. Слишком много мыслей, слишком много суматохи, которая выливается в ничто, вызывая тупую головную боль. Я тру пальцами глаза, надеясь, что это поможет избавиться от чувства неловкости. Если подумать, то ты, О Ён Чжу, просто откинула его попытки помочь и отправила за дверь, хоть и не саморучно. Значит ли это, что я начинаю закрываться?       Подхожу к окну и приоткрываю его, впуская свежий вечерний воздух в палату. Ламинированная поверхность визитки отблескивает в приглушенном свете настольной лампы, пока я верчу её в руках. Фамилия Ю довольно распространенная, чтобы искать конкретного человека. Провожу пальцем по надписи «Чону Group» и мелкое покалывание, которое возникает где-то под ребрами, быстро и стремительно несется в мой мозг.       — «Чону Group»… Это же… Председатель Ю!       Я автоматически закрываю себе рот, заглушая визг, что вырывается из моего горла. Это он. Но тогда зачем? Я же просто взяла у него анализы, даже ещё не успела полечить. А что будет если успею? Решит дом на Гавайях подарить в качестве благодарности? Нет-нет-нет. Хлопаю себя по щекам. Мои мысли уходят явно не в то русло.       Если это председатель Ю оплатил счета, то этот Ю Шин Джэ - его помощник. Ага, помощник с одинаковой фамилией.       — Надо позвонить, — бормочу себе под нос, выходя из палаты Хе Су. Хоть она не в сознании, но я уверена, что она все слышит. — Где этот номер…       Томный гудок заставляет меня нервничать. А вдруг человек занят? Или отдыхает? Я начинаю кусать ногти на руках, пытаясь успокоится, но вряд ли это поможет. Эта привычка никогда не успокаивала, а только больше раздражала, но ничего не могу с ней поделать. С каждым гудком нарастает моё смущение и желание повесить трубку. Ещё гудок и...       — Алло. Кто это? — слышится мужской голос и я чуть ли прыгаю на месте.       — Здравствуйте. Это Ю Шин Джэ?       По ту сторону трубки я слышу долгую возню, а после — щелчок.       — Нет. Вы знакомы с Ю Шин Джэ? — и почему у меня такое чувство, будто я назвала имя большой шишки?       — Нет. Мне сказали в регистратуре, что мужчина по имени Ю Шин Джэ оплатил счета за операцию моей дочери. Он оставил визитку с этим номером.       — Вот как, — протягивает мужчина, на заднем фоне слышится знакомый писк. Он в палате? — Мы не могли бы сегодня встретиться? Скажем, через полчаса. Я сейчас в больнице Менсэ.

***

      Мои догадки оказались верны, но только наполовину. Этот незнакомец, Ю Шин Джэ, оказался из компании «Чону Group», но только не секретарем и не помощником. И даже далеко не простым рабочим, которого бы посылали оплачивать какие-то счета или принимать товар. Никогда не думала, что мои больничные счета будет оплачивать сам сын председателя Ю, крупнейшей компании в Корее. Секретарь Ан, как представился мне невысокого роста мужчина в темно-синем костюме в полоску и в очках, сказал, что председатель узнал об аварии и захотел помочь, а его сын решил эти заботы. Это, правда, кажется какой-то выдуманной историей с нелогичным концом, если учесть, что когда я заикнулась о том, что хочу его поблагодарить, то мужчина весь побледнел и запротестовал, ссылаясь на то, что Ю Шин Джэ уехал из страны по важным делам и нет смысла его беспокоить. Он обещал, что лично передаст ему мои слова благодарности.       — Бред какой-то… — шиплю я, пока лифт останавливается на четырнадцатом этаже и двери лифта открываются. — Такая большая сумма…       Делаю пару шагов вперед, оказываясь у VIP-палаты. Хоть мне и «запретили» благодарить за оплаченные счета, но сказать лишнее «спасибо» самому председателю Ю все же стоит. Хотя бы на правах его врача. Слабый свет виден через стекло, и я замечаю, что в кресле кто-то сидит, скорее всего, мужчина. Он резко встает, когда я дергаю за ручку двери, но она не поворачивается.       — Что это такое? — пытаюсь снова и снова толкать дверь в сторону, но она так и стоит на месте. В комнате потухает свет и снова загорается, но уже более яркий. Что там происходит? Что за световые шоу?       — Председатель Ю, у вас все хорошо?       Кажется, мой голос слышит весь этаж. Медсестры оборачиваются и, видя, как я мучаюсь с замком, направляются ко мне, но боги слышат мою молитву и дверь резко отъезжает в сторону, впуская меня внутрь. Прямиком вперед, прямиком на пол.       Кажется, я выбрала лучший способ извинения, согнувшись пополам на коленях.       — О Ён Чжу? Вы в порядке? — слышится обеспокоенный голос мужчины, что даже привстает на локтях, чтобы увидеть в какую забавную позу я упала.       — Я в порядке, — выдавливаю улыбку и получаю в ответ тот самый озорной смех, что поразил меня ещё вчера. — Простите, председатель Ю. Видимо, дверь заклинало.       — Видимо, — смеется он, обратно возвращаясь на подушки. — Что вам ко мне привело, доктор О?       Мои колени ноют, а руки пылают от боли, но пытаюсь не обращать на это внимание. Я пришла не для этого — не для номера из цирка в скучной вечерней программе больницы Менсэ. Кажется, кто-то мне говорил, что случайности не случайны. Возможно, я повстречала действительно хороших людей раз они могут оплатить мои счета без веской на то причины. Или я просто мечтаю, накручиваю себя, саморучно одеваю розовые очки на свои глаза, отрицая реальность?       — Я хотела поблагодарить вас за оплаченные счета.       И подхожу ближе к кровати, с которой на меня смотрят две пары удивленных глаз. Сначала мужчина не говорит ни слова, отводя взгляд то вправо, то влево, а затем улыбка расцветает на его лице, становясь всё шире и шире. Он не знал о счетах?       — Я хотела лично поблагодарить вашего сына, но секретарь Ан сказал, что он уехал из Кореи по важным делам, то что…       — Все в порядке, — добродушно говорит председатель. — Наконец, моя помощь возвращается сполна.       Я моргаю и прокручиваю его слова в голове, думая, что что-то пропустила.       — Теперь, я в большом долгу перед вами. Могу я узнать, почему вы мне помогли? Я знаю, что вы добрый человек, но все же.… Как-то мне кажется это неправильным.       — Знаете? — хмыкает он, улыбаясь ещё шире. — Обо мне ходят достаточно недобрые слухи, доктор О.       Мне становится неловко, и я закусываю нижнюю губу. Да, о председателе Ю говорят что он строгий, требовательный, капризный; что он довольно скептически относится к переменам, поэтому ходит в один и тот же салон парикмахерской или ресторан, что посещал на протяжении двадцати лет; что он способен уволить человека в мгновение ока — даже вздохнуть не успеешь, как вылетаешь из «Чону Group». Но то, каким он предстал передо мной вчера наедине, то с какой теплой улыбкой он слушал меня и шутил, заставляет меня не верить этим грязным слухам. Обычно, они оказываются настолько прозрачными и далекими, что нет смысла их слушать, пока не решишься удостоверится собственными глазами или ушами.       — Мой ответ на ваш вопрос очень прост — вы так напомнили мне вчера мою знакомую, что я вам благодарен. Мне казалось, будто снова она стоит рядом со мной, разговаривая о всяком. Этому человеку я обязан всем, чем у меня есть, но и то окажется недостаточно, если я захочу расплатиться с ней.       И такой ответ действительно удовлетворил меня и все мои ранее придуманные и выстроенные планы рухнули в один момент. Насколько же мало бывает человеку для счастья надо, чтобы он сделал добро в замен? Председателю же хватило просто беседы со мной, чтобы он вспомнил свою, загадочную для меня, знакомую. Может, это его мама? Или сестра? Если да, то почему он просто не сказал этого? Впрочем, это его право, но я даже рада. Ведь это лишь малая часть того, что я могу дать взамен огромной суммы на счету.