Гравировка

      Хранитель Облака подоспел крайне вовремя, и гнев Адельхейд предстояло испытать на себе не никчемному престолонаследнику. Престолонаследнику, не заслуживающему будущий трон.       Като Джули выбрал отличное место для обзора предстоящего шоу — утаенное самой природой, но открывающее великолепный вид.       «Като Джули» не любил чужие лица, и Деймон Спейд явил самого себя, а милая Хром, послушная и безвольная, стояла рядом, готовая выполнить любой приказ. Однако сама она была ему не нужна. Тот, настоящий, покажется чуть позже, а пока…       Пока можно понаблюдать за разгоравшимся внизу представлением.       Тик.       Тонкий девичий палец указал на Тсунаеши, и нежные губки вторили этому движению вслух.       — Ну-фу-фу, все правильно, милая Хром, — едкий смешок вырвался сам собой, и Деймон потрепал девчонку по голове. Хорошая кукла. Абсолютно послушная и безгранично преданная хозяину. Деймон Спейд понимал, почему Рокудо Мукуро выбрал ее — она подходила на подобную роль как никто другой. Правда, новому хозяину она предана больше. Милая, добрая и очень щедрая Хром подарила ему не только свое тело, но и предыдущего владельца.       — Хуже всех здесь — Савада Тсунаеши.       И даже безвольная Хром подтвердила это. Савада Тсунаеши, со своими детскими наивными убеждениями, с идеалами, унаследованными от Примо — самая главная угроза Вонголе.       Какая жалость, Рокудо Мукуро… Любимая игрушка оказалась в чужих руках. Еще чуть-чуть — и у тебя не будет другого выбора, кроме как вернуть ее себе. Ты поддался Саваде Тсунаеши, но скоро мы исправим сие недоразумение, и грязное наследие Первого покинет мир.       Ох, разве ты не хотел избавиться от мира вообще? Жаль, но конечные цели у нас разнятся.       Так.       Джотто так и не понял, что он создал. Виджиланте… Организация, призванная защитить мирный народ от преступности — чем не высокая цель? Но кое-чего он не учел.       Вигиланты, устраивающие самосуд, и не важно, во имя или в обход закона — сами преступники в его глазах. Ничего удивительного, что первоначальная благородная миссия впоследствии стала, с легкой подачи того самого мирного народа, преступным сборищем, которые обыватели называют на удивление просто.       «Мафия».       О да, Джотто основал «мафию», стремясь защитить простых людей. Вот и их благодарность — навесить на спасителей преступное клеймо. Казалось бы, пора было разочароваться в человечестве еще тогда.       Но — нет. Джотто — не просто само благородство, он — эталон! Покорно приняв новое прозвище, он решил ему соответствовать хотя бы формально — и «Семья Вонгола», в лучших традициях нареченная фамилией основателя, заняла место виджиланте.       Дешевый маскарад.       Только об этом, когда Елена познакомила его с Джотто, Деймон не знал. Когда Елена познакомила его с Джотто, Деймон еще сам не успел разочароваться в человечестве.       Поначалу было по-настоящему гордо ощущать себя частью чего-то возвышенного, частью того, что счищало с этого мира гниль, обделяющую простой народ. Нельзя сказать, что Деймон всецело разделял столь наивные убеждения Джотто, но в итоге их желания пересекались, пусть и имели под собой разные мотивы.       Главным мотивом Деймона была Елена. Но и узы с остальными Хранителями постепенно начали иметь для него значение с осознанием того, что они — его узы с ними — важны ей.       Она говорила:       — Я думаю, защита обделенных людей — вот твоя гордость.       И, видя полный восхищения взгляд, он и сам в это верил. Елена узрела в нем благородного человека, жаждущего защищать всех слабых, и ради нее таким человеком он стал.       А когда Джотто, слишком доверчивый и добрый Джотто, подарил им золотые часы с выгравированной клятвой вечной дружбы, Деймон несколько оторопел от такой святой простоты. Какое-то странное, неведанное ранее щемящее чувство проникло в душу, еще его не покинувшую на тот момент.       Клясться в вечной дружбе подозрительным людям с темным прошлым, набранным невесть откуда? Так мог поступить только он, видевший даже в самых недружелюбных Хранителях верных соратников.       Но если Алауди таким и был, только старался не показывать, то Деймон понял обратное тогда, когда тело Елены медленно охладело у него на руках. Из-за Джотто — того самого наивного Джотто, что замахнулся на масштабное очищение мира, но не позаботился о боевой мощи.       И разочарование в человечестве тоже пришло тогда.       Но Елена всей душой любила мир, и Деймон не имел права его ненавидеть. Вместо этого он решил сделать Вонголу, Вонголу его Елены, тем, что способно мир поработить.       И Джотто помочь не мог. Зато большие надежды подавал Рикардо — многообещающий юноша, активно интересовавшийся делами Семьи и завоевавший доверие Примо.       Тик-так.       План мести был безупречен. И он искренне надеялся, что, узнав о гибели давнего друга, Козарта, Джотто ощутил хотя бы толику того, что испытал Деймон.       А это — только начало. Но, конечно, не «плана мести», а «плана становления Вонголы». Деймон, вспоминая предсмертные слова Елены, не позволял желанию отомстить застилать взор.       Следующий этап — свержение Джотто.       Но когда, казалось бы, Рикардо получил власть, а Первый из-за своей мягкотелости и пацифизма подался в бега, события отклонились от намеченного пути.       Сначала кольцо Тумана резко изменило вид и потеряло часть силы. А следом пришел подозрительный старик, представившийся гравировщиком Вонголы. И передал приказ Примо. Последний его приказ.       Даже сверженный, Джотто умудрился закрепить свою последнюю волю на век вперед. Но Деймон смирился; против CEDEF, не обозримой им и, к тому же, возглавляемой самым опасным из всех Хранителей, он идти не хотел — подобная война могла ослабить Вонголу, которой предстояло лишь возвышаться. А следить за ее возвышением он мог и с таким порядком наследования.       Кольца, пусть ослабшие, все равно оставались непревзойденными, и Шимон, разваленную им же, он в расчет не брал.       Деймон не отсчитывал время, но отсчитывали часы. Те самые, с клятвой вечной дружбы, которую, мозолившую глаза и норовящую пробудить совесть, он прикрыл фотографией счастливых дней. Тех дней, когда Елена была жива, а вся суть бесхарактерности Джотто еще ему не открылась и не разрушила веру в мир.       Но часы — не вечны, как не вечен человеческий срок. Когда они остановились со смертью, Деймон почувствовал, что умер он не один; все Первое поколение ушло в прошлое, и вместе с ним какая-то частица души — именно та, которая некогда обладала верой в свет — отпечаталась на внутренней стороне кольца. Деймон завладел новым телом, но стрелки не возобновили свой ход, а утраченная часть души потерялась где-то в глубине куска металла, и ни малейших препятствий не осталось на пути создания идеальной Вонголы. Ни совести, ни сожалений, ни веры.       Разве что возникли те, которые он предвидел и ради исключения которых продолжал бытие. Возникли тогда, когда миновала не одна земная жизнь.       Десятое поколение.       Тик.       Действовать на устранение Савады Тсунаеши он начал задолго до того, как его избрали претендентом на обладание кольцом Неба. Деймон знал, что сбежавший Джотто оставил потомков в Японии, и Иемитсу, внешний советник, стал этому подтверждением. Догадаться, что его сыну не позволят влачить жалкую никчемную жизнь после смерти сыновей Девятого, было нетрудно.       Деймон позаботился о том, чтобы силуэт главы CEDEF отчетливо и навсегда запечатлелся в памяти юного наследника развалившейся Шимон, которой с его легкой подачи надлежало вскоре воссоединиться в последний раз и послужить Вонголе удобрением.       Такого, как Тсунаеши, нельзя и близко подпускать к Семье. Слишком похожий на Джотто, — и не только убеждениями, но и тем же всепрощающим взглядом — он представлял серьезную опасность Вонголе, кропотливо выстраиваемой Деймоном столетие.       Оставалось только ждать и постепенно подпитывать гнев бесхребетного потомка Козарта, — такого же бесхребетного, как предок — а потом, когда подвернется удачный момент, занять место Хранителя Пустыни.       Так.       И Деймон прекрасно справился с задачей.       Правда, милая Хром? Смотри, как уверенно чувствует себя Хранитель Облака на поле битвы, и как нет равных ему среди полутысячи ледышек. На долгой памяти Деймона — памяти со времен Первых — был только один человек, способный так сражаться и получать от этого искреннее наслаждение.       Похоже, не только грязное наследие Джотто дожило до нынешних дней.       Что скажешь, Рокудо Мукуро? Знак отличия в правом глазу не так-то легко получить — кто-кто, а первый Хранитель Тумана знает это, как никто другой. Уж твое-то тело — тело сильного иллюзиониста, прошедшего через Ад — будет сидеть на нем как родное.       И все-таки очень жаль, что конечные цели у нас разнятся.       Тик-так.       Кольцо Вонголы помнит каждую церемонию наследования. Оно помнит, как незадолго до последней из них претендент на роль Десятого столкнулся с Десятым Шимон, и как отреагировали души Первых, наконец-то встретившиеся спустя столько лет.       Оно помнит смятение Тсунаеши, не понимающего причин сражаться против едва обретенных друзей, которых судьбой было предназначено обрести.       Как исполненная клятва пробудила пламя Джотто и Козарта, ждавших этого момента целую вечность.       Память есть и у кольца Тумана. И вновь самое важное воспоминание было выгравировано будущим Десятым — воспоминание о том, как первый Хранитель, не знавший покоя век, воссоединился со светлой частью своей души и освободился от земных страданий, отпущенный всепрощающим взглядом Неба.       Таким же, как у Джотто.