И к бабке не ходи

      Как только Валеска де Нель и Ламберт вышли из таверны, тот самый мужчина, что прибыл с баронессой и "мордой не вышел", уже поджидал их, сидя на облучке небольшой крытой дрожки. Дождь на улице прекратился, но за прошедшее время солнце успело совсем спрятаться за горизонтом, оставляя весь этот мир в недружелюбной темноте один на один со своими страхами. Местные жители успели зажечь десятки фонарей на порогах своих жилищ, и теперь они, словно маячки, влекли на свой свет всю мошкару и запоздавших домой рабочих. Думается, тех, кто все еще оставался в корчме в это время, дома особо и не ждали. Это Ламберт знал по себе, вспоминая своего вечно пьяного отца, который приползал домой на четвереньках в часы глубокой ночи. И его дома никто не ждал, каждый вечер с надеждой готовясь ко сну. С надеждой, что хотя бы сегодня он не доползет и помрет где-то от холода, завалившись в пустую канаву. Только в этом мире надеждам не суждено было сбываться. Хотя, это все тоже лирика, и ведьмак это прекрасно понимал. Видать, на набитый желудок философствовать было столь же просто, сколь и на голодный.       В усадьбу они добирались уже известной ведьмаку дорожкой, ведущей по холму вверх сквозь густую заросль орешника. Валеска щебетала без умолку, а мужчина пытался сосредоточенно зафиксировать в своей голове все мельчайшие подробности данной местности. Конечно, с утра ему будет это сделать в разы проще, но привычке анализировать все с ним происходящее ведьмак не изменял. Кто ведает, когда и как для него повернутся складывающиеся обстоятельства. Да и зная свою удачливость, он бы не удивился, если бы та самая страховидла прыгнула прямо сейчас им под колеса, и контракт пришлось бы закрывать быстрее, чем он планировал. Закрывать или расчетом, или похоронами, хотя последний вариант ведьмака совсем не устраивал.       - Ох, засиделись мы с тобой, - внезапно выпалила Валеска, когда дрожка подпрыгнула на очередном камешке. – Дома-то меня сын ждет. Поди, не ложился еще. Тебя, ведьмак, дети не пугают? То есть, вас сразу по разным углам рассаживать или ты ничего против детей не имеешь?       - Что ж ты, мать, ребенка своего одного оставляешь? – с ехидством спросил Ламберт, искоса поглядывая на свою спутницу.       - Кого это я одного оставляю? – с улыбкой выпалила Валеска. – Ничего он не один, с нянечкой он. Из самого Венгерберга выписали ее для работы сюда. Это еще при моем муже было, светлая ему память, он позаботился. Так она с тех самых пор у нас и живет.       - Угу, - буркнул ведьмак, - а кого еще мне предстоит у тебя там встретить? Давай уж, выкладывай сразу, чтоб сюрприза не случилось.       - С Горыней ты уже повидался, - женщина указала в сторону возницы, и тот, услышав свое имя, кивнул вполоборота Ламберту. – Зофия, значит, нянечка наша, мы с Ольгертом, да еще Алка - служанка. Больше никого. Бывает, конечно, работники какие по дому заходят или просто кто из села или города заезжает, но в усадьбе самой постоянно больше никто не живет.       - Не густо, - хохотнул ведьмак.       - Мне хватает. Ух! Почти приехали, - женщина неторопливо оглянулась в сторону появившихся сквозь заросли орешника огоньков. – Алка опять не все фонари зажгла. Ты бы подсобил ей, Горыня, честное слово! Словно масла жалко.       На том она замолчала, несколько взволнованно сжимая ладошки в замок и то и дело перебирая пальцами. Ведьмак такое ее поведение сразу объяснил присутствием своей персоны. Видно же, что не каждый день к ней в дом гости наведываются, вот и волнуется почем зря. Тем более, что гости в этот раз явно непростые. Ведьмак к подобному поведению в отношении себя давно привык. Потому не стал акцентировать на этом свое внимание, а обратил свой взор на проявляющиеся в ночи очертания высокого строения.       А здание действительно оказалось усадьбой, причем достаточно добротной, построенной на небольшом пригорке. Признаться, Ламберт и впрямь не ожидал увидеть нечто подобное в столь отдаленных от центра краях. Сам дом был выложен из крупного, обработанного камня и состоял из двух этажей. На крыше, покрытой черепицей, виднелись два дымохода. Даже в ночи было видно, что дом был под заботливым присмотром живущих здесь людей. Стены были выбелены, дорожки расчищены, а света, что лился сейчас из окон и от уличных фонарей, было столько, что точно хватило бы осветить одну городскую улицу. Куда было больше разжигать ламп – Ламберт не догадывался, но списал все на женскую боязливость и чувство одиночества.       Прямо перед входной лестницей, перила которой были украшены растительным узором из кованного металла, расположился ухоженный палисадник. Дорожка вела мимо него, закольцовываясь, и располагалась чуть поодаль от входа, чтобы все приезжающие оставляли свои телеги и имели "счастье" пройтись ножками по каменной брусчатке меж цветущих и благоухающих растений. Подобные усадьбы нередко можно было встретить вблизи больших городов, и те, кто в них проживал, Ламберту, на подсознательном уровне, не нравились. С богачами иной раз вести дела было не то, что неинтересно, так еще и себе в убыток. Им мало того, что хотелось ущемить гордость ведьмака, так и сэкономить они желали почти на каждой копеечке, словно им было бы жёстче спать на своих пуховых перинах, уплати они излишек за услуги такого чуждого их пониманию специалиста. По словам его друга и коллеги по совместительству – Эскеля, раскрутить зажиточных милсдарей на двойную плату не составляло большого труда. Однако Ламберт столь изящным умением не обладал. Или, вернее сказать, не любил к нему прибегать, а просто избегал подобных дел. Конечно, сейчас ситуация складывалась явно противоположная, но и сам ведьмак был совершенно без средств к существованию. Так что, как в народе говорят, на безрыбье и рак рыба. То есть, и Валеска де Нель – вполне себе неплохой и миловидный наниматель. А с последним вообще трудно было спорить, если вспомнить ее выдающуюся… доброту.       - Приехали, - довольно выдохнула выдающаяся женщина и первая спрыгнула на землю. – Заходи, ведьмак. Будь как дома.       Она скорым шагом прошлась по брусчатой дорожке, пару раз оглянувшись на идущего следом Ламберта. И как только поднялась по лестнице к входу, где-то из глубины здания раздался веселый детский крик:       - Мама с Горыней вернулись!       - Заложил сразу, - хохотнула Валеска в полголоса и легко отворила дверь, дернув на себя ручку. – Олёнок! Ты еще не спишь!       Ламберт ступил за ней в помещение, останавливаясь на входе, как вкопанный. С центральной лестницы в доме, прямо в ночной рубашке и подштанниках, сбегал светловолосый мальчишка лет пяти. Он улыбался во весь рот и тянул в сторону зашедшей женщины свои тонкие ручки, подпрыгивая на мысочках. За ним по лестнице, словно тень, неспешно спускалась уставшая женщина, одетая, как и многие нянечки, просто и незатейливо. Лишь яркий платок на плечах выдавал еще сохранившийся игривый характер давно ушедших юношеских лет.       А Валеска поменялась в лице, быстро скидывая на руки неизвестно откуда появившейся служанке свою зеленую куртку и плащ, и уделяя все свое внимание неугомонному мальчишке. Голос смеющегося ребенка и второй, полный материнской заботы и наигранной строгости, ввел ведьмака на несколько секунд в некое забытье. Давным-давно он частенько и сам слышал этот добрый, ни с чем не сравнимый тон, полный тайн и любви. Он окутывал собой, не давая хоть на секунду вздохнуть прогорклый воздух запретного мира, в котором жили все взрослые, и от которого пытались уберечь своих неокрепших отпрысков. Но это было так давно, и разделяло его теперь с этим смутным воспоминанием столько произошедших перемен, что даже во сне он вряд ли сможет припомнить точно звучание этого голоса.       "Вот холера! – выругался про себя ведьмак. – То ли я старею, то ли погода и впрямь херовая".       Постелили ведьмаку на втором этаже, в одной из гостевых. Комната была простая, но о большем он и не мечтал. Одна добротная кровать, шкаф, столик для умывания и кресло около тумбочки. На стене покоился гобелен с изображенным на нем рыцарем в окружении листвы, на окнах висели плотные занавески. В общем, все как у людей. И Ламберт даже позволил себе с удовольствием расслабиться, развалившись на перине, после недолгого, но так же вполне успешного похода в ванну. Мужчину, в отличие от маленького ребенка, не пришлось долго уговаривать идти спать. Малыш согласился пойти на уступки только после того, как ему клятвенно все пообещали, что «дядя с мечами завтра никуда не уйдет и точно разрешит мальчику подглядеть за его тренировками». Детей Ламберт не сторонился и не боялся находиться с ними рядом, однако прекрасно знал, что возиться с ними или отвлекать их внимание от себя — это была задача в разы сложнее, чем накрыть в одиночку гнездо высших вампиров. Потому ведьмак старался никогда в домах, где жили дети, не задерживаться. Еще чего вздумают ему вместо оплаты кого-нить как дитя-предназначение выдать. От такой ситуации ведьмак бы бежал быстрее, чем от лесного пожара. Так что не стоило даже на секунду подвергать себя подобной опасности. Один раз живем, в конце-концов. Но, видя милейшие отношения между матерью и ее чадом в этом доме, Ламберт на время успокоился, теша себя надеждой, что Валеска является более ответственным родителем, чем его собственные. Хотя, кто этих баронесс знает?       Ночь промчалась быстро и спокойно, не принеся с собой ничего нового или неожиданного. Прошла и не оставила за собой ни единого следа, кроме чувства удовольствия от отдохнувшего и набравшегося сил организма. Ведьмак проснулся, потягиваясь на кровати, и первым делом оглядел комнату на предмет пропаж. Но все его вещи лежали на местах, и ему оставалось лишь усмехнуться своим приобретенным в пути привычкам.       «Ну что вы, милсдарь ведьмак, — внезапно появился в его голове голос Валески де Нель, - кто ж в наших Угорках-то у приезжих ворует?»       - Приехали, - прошептал Ламберт, без желания копаться в своих мыслях и решать — с чего это прямо с утра он первым делом вспоминает об этой бабе.       Он быстро поднялся, прогоняя большими ладонями с лица остатки сна и поправляя взъерошенные волосы, еще раз потянулся до хруста в спине и подошел к окну. Вид из него открывался чудесный. За усадьбой оказалась высаженная кем-то давным-давно дубовая роща, разрастающаяся прямо до дальних холмов. В свете восходящего солнца, успевшая уже распуститься листва на невысоких, раскидистых деревьях, набравшись влаги, переливалась желтыми, розоватыми и зелеными бликами. Выпавшая за ночь роса искрилась, одаривая мир волшебным сиянием. Птицы, устроившие гнезда среди переплетающихся ветвей, уже просыпались, готовясь к новому дню и весело пересвистываясь между собой. Глядя на это великолепие действительно хотелось верить во все те сказки, что рассказывали про этот чудный край.       По тропинке, ведущей от дома в сторону конюшни, спешил Горыня, переодевшийся в простую рабочую одежду и спрятавший свой красный камзол куда-то в сундук. Мир вокруг в спешке прогонял ночную дрему, и ведьмаку не хотелось от него отставать.       Одевшись лишь в кожаные брюки да пожелтевшую от времени рубашку, ведьмак скользнул из своей комнаты вниз, в сторону кухни. Прикинув все за и против, Ламберт решил, что милсдарыня и ее отпрыск еще изволили почивать в столь ранний час в своих постелях, потому завтрак придется добывать себе самостоятельно. Спустившись по деревянной лестнице, на которой не скрипнула не единая половица, ведьмак замер, прислушиваясь. На кухне уже явно кто-то был, безбоязненно гремя посудой. «Хорошо, готовить себе не придется», - довольно подытожил мужчина и сделал несколько неспешных шагов в сторону доносившихся звуков.       - Уже проснулись, милсдарь ведьмак? - окликнул его незнакомый голос и Ламберт обернулся.       На него, излучая безмерный интерес и искреннее восхищение, взирала юная служанка, которой его вчера представили вскользь. Ламберт внимательно оглядел это юное существо с головы до пят и самодовольно улыбнулся. Девушка была хороша собой, и, по всем канонам, хозяйка данного поместья несомненно была вынуждена журить и вечно ругать эту прелестницу. Так поначалу решил ведьмак.       - Ну здравствуй, Алка, как спалось? - мужчина развернулся к ней полностью, демонстративно расправляя плечи.       Девушка откровенно засмотрелась на распахнутый, не зашнурованный ворот его рубашки, и на лице ее появились красные пятнышки от смущения.       - Сладко спалось, - Алка стояла на месте как вкопанная, и лишь взгляд ее неуверенно блуждал по новому знакомому. - Да и сны все хорошие такие снились, словно нашептал кто.       Она осмелела и подняла на лицо мужчины взгляд, но тут же отвела, словно засмущавшись. Движение это произвело бы на любого представителя кметской общины нужное впечатление, однако ведьмак на таких сельских красоток насмотрелся достаточно.       - Обо мне, что ли, сны видела, красавица? - усмехнулся Ламберт в желании подтвердить свои догадки, что перед ним самая обычная девка, без какого-либо сложного внутреннего мира и с ветром в голове.       Девушка от его слов засмущалась, хихикнула как-то неуклюже, потом прикрыла лицо платком и, судя по взгляду, уже что-то себе в голове дурного напридумывала. Глядя на нее, примечая нескладность в движениях и необычайную глупость в лице, Ламберт нехотя признался себе, что первое мнение бывает часто ошибочным. Нет, не ругала свою служанку красавица Валеска без дела и не дергала по пустякам. Потому что, и ведьмак уже в этом убедился, баронесса себе цену знала и явно не могла даже помыслить сравнивать себя с кем-то подобным.       - А милсдарыня уже изволили пить утренний напиток. Вы к ней присоединиться желаете? - все еще продолжая удерживать платок у лица спросила служанка и снова хихикнула.       - Она у себя в покоях? - более мягко, чем следовало, уточнил ведьмак.       - Она уже в столовой полчаса как сидит, и тебя дожидается, - крикнул кто-то из соседнего помещения, и Ламберт еле сдержался, чтобы не засмеяться в голос. - И кончай там девку мне смущать, а то пол дня из рук все ронять будет!       Стоит ли уточнять, что окликнувшим Ламберта человеком была Валеска де Нель, собственной персоной.       Ведьмак, продолжая улыбаться, зашел в столовую и увидел баронессу, сидящую за столом и торопливо что-то отпивающей из фарфоровой чашечки. Она была уже полностью собрана и выглядела более оживленной, чем вчера. Щеки ее были покрыты здоровым румянцем, светлые волосы уложены в простую, но изящную прическу, открывающую ее белоснежную шейку и круглые плечи. Голубой, расшитый атласными лентами наряд добавлял ее образу легкости и, несомненно, украшал фигуру. Никаких лишних, изысканных украшений на ней не было — лишь тонкая серебряная цепочка покоилась на груди и пряталась где-то в глубинах корсета. На таких вдовы часто носили обручальные кольца своих мужей или медальоны с локонами детей.       - Завтрак? - спросила она, когда взаимные разглядывания были закончены и ведьмак, со скрипом отодвинув стул, сел напротив.       - Не помню, чтоб когда-то отказывался.       Перед ним на столе тут же появилась тарелка горячей каши, испеченные на сковородке оладьи и нарезанный ломтиками сыр. Позже к ним присоединились варенье, творог, пара сваренных в крутую яиц и блюдо с маринованными фруктами. Завершили сервировку стола бутылка с медовухой и чашка горячего травяного настоя. К подобному разнообразию с утра ведьмак явно не привык, но виду не показал, принявшись за еду спокойно, с расстановкой. От алкоголя, к слову, наотрез отказался.       Валеска, как и вчера вечером, подождала, пока мужчина насытится и выпьет хотя бы половину кружки пробуждающего напитка, и только после начала их разговор:       - Что планируешь делать сегодня, Ламберт? - вопрос, несомненно ознакомительный, был произнесен так, словно ей по большому счету все равно на его ответ. Естественно, это было не так.       - По деревне пройдусь, да с народом переговорю. Может кто что дельного расскажет о твари той, - ведьмак отвечал с неохотой. Он вообще не терпел, когда заказчик лез в его дела.       - Я с тобой пойду, - не обращая внимание на резко изменившегося в лице мужчину, проговорила Валеска. - Ты же никого в деревне не знаешь, а я хоть познакомлю вас. Народ то у нас больно закрытый, никто чужаков особо не любит и в разговор не вступают без надобности.       - Слушай, баронесса, - спустя секунду раздумий выпалил он, - ты в мои дела свой нос не суй. Ты мне заказ дала, деньги обещала — и на этом твоя роль заканчивается. Нечего мешаться под ногами.       - Не мешаться, так не мешаться, - с улыбкой повела плечами она. - Да только мне все равно в деревню надо, вот и подумала, что вдвоем-то нам веселее будет.       Ох, не любил Ламберт, когда женщины столь откровенно под него копать начинали и одеяло на себе перетягивали. Сколько он их не встречал на своем веку — а все одно и то же. Делай только так, как им хочется, и иного тебе не дано. Но, в отличии от своего друга Геральта, Ламберт под желания баб подстраиваться не собирался, потому просто решил перевести разговор в другое русло.       - Расскажи мне лучше, живет кто из магической братии в ваших Угорках?       - Магической? - протянула Валеска, призадумавшись. - Ты про чародеев, что ли?       - Ага, про них, - кивнул ведьмак. Он был ярым сторонником той идеи, что если где что и случилось — ищите чародейку, не прогадаете!       - Жили раньше в деревне две чародейки, - подтвердила опасения ведьмака Валеска. - Да еще девчушка, травница. Она и сейчас живет. Добрая душа, безобидная.       - За маской смирения скрывается зачастую само зло, - голосом своего учителя Весемира произнес Ламберт, припоминая старые уроки.       - Может, но не поверю я, чтобы такое светлое дитя могло какое-либо зло натворить или напасть эту на нас навести, - женщина отпила из чашечки и отставила ее в сторонку. - Помню, прошлой осенью Олёнок больно захворал, так она не поленилась, отваров мне в дом принесла на целый год, чтобы не болел мальчишка. С тех пор чаевничаем мы с ней, бывает.       - К делу ближе, - с ухмылкой прервал ее мужчина. К тому, что его собеседница любила отходить от темы и вдаваться в ненужные подробности, он уже привык. И, к слову, радовался, что на его просьбы она реагировала без излишней жеманности, не имея привычку обижаться по пустякам.       - Еще эльфы у нас рядом с селением живут. Вместе с краснолюдами. За речкой они себе место облюбовали. Немного, но сплоченная у них компания. С местными особо дел не имеют, только на рынке встретить их можно. И живут спокойно, бед не творят.       - И не пожгли их еще?       - Да кто им позволит-то? - как-то заговорщически улыбнулась Валеска. - Муж мой, добрая душа, как только они к нам пришли, сразу надел им определил, да и местных успокоил. В те года и налоги понизили, и доверительные грамоты на продажу на год выдавать стали, да и урожай собрали добротный. Земли то большие у нас, возделывать рук не хватает. А эльфы - мастеровитые ребята. И песни поют - заслушаешься. Бывает сердце щемит в груди, как... - девушка ощутила на себе вновь строгий взгляд желтых глаз и кашлянула, словно поперхнулась собственными словами. Она провела ладонью по и без того идеальной прическе и слегка отодвинулась от стола. - Что-то настроение у меня сегодня больно лирическое. Так вот, есть среди них колдуны или нет - мне не ведомо. Даже если есть, то зла от них ни я, ни местные не видели.       - А чародейки, что у вас жили? Что, и о них муженек твой заботился? Какой любвеобильный он у тебя был!       Расчета на то, что женщина на его слова обидится, у ведьмака не было. Но, зная изменчивый женский род, и как резко меняют они свое поведение, Ламберт продолжал прощупывать свою собеседницу на предмет больных тем. Просто так, для галочки. Чтобы знать, на что надавить, если придется. В безоговорочное дружеское отношение он между ними не верил. Однако, Валеска только засмеялась на его слова, снова нисколько не обидевшись и даже не пытаясь пококетничать с ним.       - Точно, любви всем хватало с избытком от него, - она устремила свой взгляд на ведьмака, словно предлагая ему убедится в ее непоколебимости. - Уж не знаю точно скольких, мне не докладывался, но осчастливил своим вниманием он многих.       - И что? Не ревновала? - мужчина облокотился на край стола локтем, словно эта тема была ему очень интересна.       - Смешной ты, Ламберт! - улыбнулась она в ответ. - Конечно, устраивала я ему скандал другой, чтобы не расслаблялся да честное имя семьи не порочил. Да толку то с того? Не на моих глазах, да и на том спасибо. А что мужики налево ходят, то уж всем известно. А чародейки те, - тут она призадумалась, - как только началось гонение "погани, небесам не угодной", так и появились у нас.       - А ты их таковыми не считаешь?       - Так было бы за что. Женщины приличные, живут себе спокойно, да в свое удовольствие.       - Правильно ты сказала, чародейки - это погань. Им нет веры. И действуют они всегда лишь в своих интересах.       - Ну, - снова протянула она, - не знаю уж, в чьих интересах, но уехали они отсюда примерно полгода назад. Да, поздней осенью собрались и уехали. Куда — мне не ведомо.       - Значит они не при чем, - выдохнул ведьмак. Вязаться с чародейками ему не хотелось, так что неподтвердившаяся теория его несказанно обрадовала.       - Не при чем, точно, - кивнула она, вторя его словам. - Да толку гадать-то? Собирайся, да пошли. - Валеска спокойно взглянула в глаза вновь недовольного ведьмака и тяжело вздохнула. - Да помню я, что под ногами тебе мешаться нельзя мне. Но хоть до села меня проводишь? Лужи на дороге еще не высохли, так что по тропке пойдем, через орешник.       Спорить с ней Ламберт демонстративно не захотел, но и в удовольствии ругнуться себе отказывать не стал.