Запах сирени

Проводив Настю, вокалист вернулся в студию. Ромка не спал. Было плохо: он с трудом дошёл до туалета и почти приполз обратно. Выворачивало буквально изнанку. — Ром, ты как? — Плохо. Что делать? Скажи, а? — Роман сел, уронил голову на руки. — Андрюх, ну, подскажи. Я не знал всего этого. Она молчала. — А ты бы рассказал любимому человеку такое? — спросил тихо Андрей. — Не знаю. Наверное, нет. Но почему, почему всё так? Почему? Эти фотки… — Какие еще фотки? — вокалист сел рядом с Ромкой, погладил его по дрожащей спине. Тот пару минут молчал, а потом начал обыскивать карманы курточки, лежавшей на спинке дивана. Карманы были пустые, фотографии и справка словно исчезли. — Да конверт в двери торчал, а там… фотки а-ля порнуха и справка… а я даже не подождал Дашу, не попытался поговорить. Знаешь, не фотографии добили, эта справка про гонорею. Понимаю, что давно было, но ведь… эта болезнь бывает хронической… — Рома, ты что, сам прошел через это? — мрачно съехидничал Андрей. Он слушал Романа и диву давался подробностям его запоя. — Сдурел? — сил не было даже огрызаться, в голосе только боль. Вынув телефон, хотел посмотреть время, нажал на разблокировку. Экран выдал отправленные смс. Прочитав, Роман тряхнул головой. Быть такого не может. Лицо из бледного стало пепельно-серым, синяк под глазом стал черным. — Ты чего, опять плохо? — хотелось спросить, кто подставил такой фонарь под глазом, но вокалист промолчал, считая, что Роман, скорее всего этого не помнит, лучше у кого-нибудь из группы спросить. — Н-нет, — Гурьев сглотнул ком и схватился за голову. — Скажи, можно после такого простить? — он протянул Андрею телефон, а сам встал и, шатаясь, дошел до окна, посмотрел на улицу. Почему-то было стыдно, что по щекам текут слёзы. Лобашёв нервно сжал в руках телефон, последняя смс была откровенно хамской, но в тоже время чувствовалось, что написана не столько со злости, сколько под давлением алкоголя. Стало жалко друга. Как подбодрить, как помочь? — Наломал ты дров, Миталыч. Молодец, что я еще могу сказать, — вокалист покачал головой. — Ром, всё поправимо. Поговори с ней. Она поймет, я уверен в этом, — и в тоже время, сам Энди не был в этом уверен. Этим сообщением Гурьев, по сути, плюнул любимой женщине в душу. —А я не уверен. Понимаешь? Не уверен! Правильно моя бывшая говорила — алкаш! — Перестань, ты не алкаш, а довольно талантливый человек. Недостатки есть у каждого. Люди не бывают или только хорошими, или только плохими. Ром, возьми себя в руки. Купи цветов, приди, поговори. Только будь терпеливым. Выслушай. То, что она пережила — это кошмар, просто так не расскажешь. Роман резко обернулся, качнуло, снова начало тошнить. — Я понимаю, Андрюш, теперь понимаю всё. Только вот я сам всё испортил. — Ром, перестань. Мы все совершаем ошибки. Главное, их вовремя исправлять. А время ещё есть. — Думаешь, что есть? Ох, не знаю. *** Дарья была дома, когда раздался звонок в дверь. Вздрогнула. Подойдя к двери, приоткрыла. Хоть и понимала, что цепочка слабая защита, но все равно пользовалась ею, на что-то еще надеялась. На пороге стоял Иван Гурьев. — Роман здесь не живет, — ответила Даша тихо. Ивана она видела только по фотографиям и даже не представляла, что братья так сильно отличаются по росту, да и не сказать, что очень похожи. — Я не к нему. Я к вам, — Иван улыбнулся, протянул женщине цветы. Роман уговаривал его, наверное, полдня, чтобы помог с примирением. Сдался он уже на уговоры супруги, пожалевшей Ромку. — Ну… проходите. Дарья провела его в комнату. Иван огляделся. Бедно, но чистенько. Заяц на диване, плед. Похоже, все эти дни хозяйка квартиры спала, обнимая игрушку. Сама хозяйка пошла на кухню, несколько минут возилась там: поставила в воду цветы и принесла чай с печеньем. — Я хочу о Ромке поговорить, — Иван сел за стол, на котором стоял включенный ноутбук. Пока Даша ставила поднос, двигала себе стул, Ваня мельком глянул на открытую интернет-страницу: сайт для мамочек и беременных. Как-то нехорошо кольнуло в сердце. Беременная? И ведь не спросишь в открытую. Взяв чашку, снова обвёл комнату глазами, стараясь хорошенько задержаться взглядом на столешнице, покрытой кружевной тканью. То, что он искал, лежало рядом с ноутбуком, но из-за светлой скатерти было почти не заметно: тест на беременность. Так и есть, две очень четкие полоски. «Придурок ты, Рома, — пронеслось в голове Гурьева-старшего, — если не помиришься, так и не узнаешь о ребенке». — Вы знаете, я не хочу говорить о нём. Я понимаю, что вы ему брат, переживаете. Но, наверное, я сделала глупость, впустив его в свою жизнь. Можете передать ему, что я прощаю его хамство, но ко мне пусть не приходит. Даша опустила руки на колени, пальцы с силой сжали подол платья. Закусив губу, она молча смотрела на стену. До сих пор было больно от того сообщения. Она понимала, что писал нетрезвым, но всё равно. Мог бы поговорить, спросить, что это значит. Он предпочёл уйти. Ушёл? Вот пусть и живет, как хочется. — Даша, я всё понимаю. Рома поступил отвратительно, но… попробуйте простить. Ему сейчас очень тяжело, он раскаивается… — Простить? Вы считаете это можно простить? Я устала прощать! Прощала, — слово «боялась» она пропустила, — одного, считала себя дурой, что ничего не понимаю в любви, а в ответ… только боль, — голос стал глухим, в нем чувствовались обида и страх, — И думаете можно наступить на те же грабли? Нет! — Даша, тогда просто поговорите. Я уверен, вам есть, что сказать друг другу. — А что же он сам не пришел? Вот для начала пусть сам придет, а я подумаю, прощать его или нет. Даша пересела на диван, обняла зайца. Иван заметил, что браслет она носит, а кулон надет игрушке на лапу. Любит. Чтобы не говорила, а Ромку она любит. Вот сможет ли пустить снова в свою жизнь? Этот вопрос пока был без ответа. Иван пробыл еще минут пятнадцать и ушел. *** Говорить о беременности Дарьи брату он не стал. Зачем. Пусть сначала разберутся в своих отношениях и обидах, а уже потом она ему скажет эту волнующую новость сама. Иван подталкивал его к встрече. — Ром, иди, поговори. — Зачем? — Ромка не пил, синяк постепенно сходил с лица. Сам Гурьев жил у брата. — Ром, ты упрямый баран! Синяк-то кто тебе подставил? — Пашка, — ответил нехотя Миталыч. — Пообещал поставить второй, если не перестану пить. — Правильно сделает. Ром, она любит тебя, не мучай ты её, итак больно сделал. Роман в ответ молчал, было только слышно его сопение. Он мерил комнату шагами, иногда останавливался и смотрел в окно. Лето. Пора тепла и любви. Но ему было холодно. Сам наломал дров, которые не подкинешь в огонь, а сделать шаг навстречу почему-то боялся. Послал брата на разведку и результат ноль, хоть Иван и говорит, что Даша любит. — Вань, а если… если не простит? — Ром, будешь жить, как и все. Но для этого ты должен пойти к ней. Понимаешь? Она ждет тебя, я уверен в этом. Иди. Ромка вздохнул в ответ. Посмотрел на время, еще только семь вечера. Не поздно. — Вань, пойдем со мной. — Ты как маленький, — усмехнулся Иван, — но пойдем. *** Даша вышла на улицу, решила немного прогуляться и тут же столкнулась с Кириллом. После того, как Роман ушел от неё, этот подонок позвонил один раз, посмеявшись, что никому она кроме него не нужна, присылал смс с признаниями в любви, но не приходил. И вот, появился. Дарья побледнела, прижалась к стене. Вернуться в подъезд она не могла, так как дверь захлопнулась за ней, не могла и оттолкнуть Кирилла, чтобы побежать хоть в сторону метро. Стало страшно. — Ты далеко собралась, куколка? — Кирилл усмехнулся, схватил её за руку. — Не твоё дело, пусти! — женщина попыталась выдернуть руку, но бывший сожитель держал крепко. — Почему не моё? Моё. Ты же ему не нужна. Потрахал он тебя и бросил. Скажи ещё, что не так, — мужчина довольно улыбался, в голосе слышались нотки издевательства и превосходства. Ему нравилось, что она всё так же боится его. — Нет. Это ты, ты виноват! — Дарья всхлипнула, почувствовав, как пальцы Кирилла с силой схватили её за горло. Зажмурившись, она ждала, что он ударит её головой о стену дома. Но нет, удара не последовало, на минуту стало не хватать воздуха. — А я-то в чем виноват? – мучитель ослабил хватку, Дарья закашлялась. — Это ты прислал ему ту гадость. Больше некому! Ненавижу, пусти! — она старалась не смотреть в это до приторности красивое лицо, которое часто снилось ночами. Дарья снова попыталась вырваться, на что в ответ получила пощечину, затем вторую. *** Роман шел к дому один. Иван проводил его до метро и вернулся домой, решив, что в своих отношениях брат должен разбираться сам, без посторонней помощи. Миталыч только вздохнул в ответ. Пока ехал от одной остановки до другой, всё думал, что сказать Даше, как попросить прощения. Мысли опережали одна другую, и он просто не успевал запоминать их. Чем ближе он подходил к дому, тем тревожнее было. Уже возле подъезда он опешил, увидев отвратительную картину. Какой-то подонок бил Дашу. — Потаскуха! Помнишь, я предупреждал тебя, что прибью, если любовника заведёшь? — удары уже сыпались куда попало. Даша пыталась увернуться, инстинктивно прикрывая живот, боялась, что Кирилл ударит её именно туда. — Так ты ещё и беременная! — понял мучитель, он замахнулся, чтобы снова ударить, но его толкнули, между ним и перепуганной насмерть Дашей стеной встал Роман. Почувствовав свободу, женщина отбежала в сторону. — О, и трахаль появился, — Кирилл ударился спиной о стену, но не сильно. Выхватив из кармана нож, он двинулся на Гурьева. Завязалась драка, оба упали. Ромка сжимал руку противника, пару раз ударил ею об асфальт, стараясь выбить из его цепких пальцев холодное оружие. Вой сирен был неожиданностью. Роман отвлекся и сразу же почувствовал удар. Зажимая рану, он смотрел на то, как пытаясь убежать, Кирилл попал под колеса полицейского «форда». По тому, как засуетились стражи порядка, выскочившие из машины, Миталыч понял, что сбили этого подонка насмерть.