Забытая любовь

После того разговора они не пересекались. Точнее старались не делать этого. Ему было невыносимо больно, ей же просто неловко. Жизнь каждого потекла своим чередом… Первое время было тяжело не думать про Макса, но с каждым днём эмоции утихали. Через месяц она спокойно общалась с другими парнями, с одним даже начала встречаться. Его звали Серёжа. С ним ей было хорошо. Иногда они гуляли, но чаще сидели в общежитии и смотрели фильмы — в основном глупые комедии. Какое-то время она пыталась разговаривать на разные темы — космос, наука, книги, — но каждый раз он переводил тему поцелуем или глупой шуткой. «Это ничего, — думала она ночью. — Зато мне с ним хорошо.» Макс же, наоборот, первое время не особо переживал. Общался с друзьями, ходил на тусовки — ему было весело. С девушками тоже проблем не было — все велись на красивое лицо. Он менял их как перчатки, пользовался и бросал. С каждой было скучно. Хотя он и сам не знал, что именно ему было нужно от них. Они просто были не такими. Но он продолжал, продолжал неосознанно разрушать себя. Каждое утро начиналось с похмелья, головной боли и девушки под боком, имя которой он даже не спросил накануне. Он мог долго лежать, смотря на неё, перебирая волосы, и не понимать, зачем делал это. С каждым таким утром ненависть к себе росла прямо пропорционально выкуренным сигаретам и выпитому алкоголю. Но каждое утро он поднимался, одевался и шёл на пары. Пусть уставший, пусть спавший от силы два часа, пусть с похмельем — зато на паре. Редкими ночами, когда он не пил, он лежал на кровати и ни о чём не думал. Старался во всяком случае. Иногда получалось, иногда нет. Тогда его одолевала грусть, которая выливалась в беспричинную злость, и он выплёскивал её на стены, разбивая кулаки до крови. Боль помогала ему справиться с мыслями, которые роились в голове с огромной скоростью.

***

На очередной вписке он сидел в стороне и пил что-то — даже не важно что именно. Ему было тошно находиться в обществе этих тупых людей, смотреть на их смеющиеся рожи и кривлянья, но остаться в тишине, наедине со своими мыслями, было бы куда хуже. Весь этот шум и громкая музыка заглушали их, а остальное можно и перетерпеть. Он просто выбрал меньшее из зол. Люди приходили и уходили. Он даже не запоминал их лица — не было смысла, ему было плевать. Кто-то поздоровался с ним — кивнул в ответ. Человек продолжал говорить, и только через несколько минут Макс понял, что перед ним его сосед по комнате, Юра. Он тоже был пьян, но не сильно, и базарил о чём-то. Макс смотрел в окно, не вслушиваясь в слова, и не сразу заметил, что друг замолчал. Он растерянно смотрел куда-то перед собой. Макс посмотрел в отражение на окне, чтобы не разворачиваться, и осматривал комнату на предмет чего-то странного, что заставило друга замолчать. Похоже, пришли ещё люди, и с ними начали оживлённо знакомиться. Когда же толпа снова разбрелась по комнате, Макс выронил недокуренную сигарету. Она перекрасила и отрезала волосы, но это определённо была Даша. Она пришла с каким-то парнем, держала его за руку и смеялась. Сердце болезненно сжалось от вида её улыбки. Он так давно не видел её… А она почти не изменилась. Он чувствовал нарастающее желание коснуться её, тело била лёгкая, едва ощутимая, дрожь. И чтобы сдержать её, он сжимал кулак так сильно, как только мог. Было больно. Очень больно. Больнее, чем обычно. Нужно было отвести взгляд, не смотреть на них, но Макс не мог заставить себя сделать это… Даша не хотела идти на вечеринку, но Серёжа уговорил её, сославшись на то, что они сто лет никуда не выбирались. Ему хотелось встретиться с друзьями, выпить, повеселиться — он любил шумные компании. Она же чувствовала себя некомфортно среди всех этих незнакомых людей и громкой музыки, но старалась не показывать этого. Вечер шёл своим чередом, и Судьба играючи откладывала момент их встречи. Никто из присутствующих, кроме Юры, не знал, что связывало этих двоих, поэтому и другие не могли сболтнуть, что они оба здесь. Так близко и так далеко друг от друга. Лишь коварная Судьба решала, когда им пересечься, а уж в этом она была мастерица. Каждое слово, каждое движение сделало свой вклад в общую картину события. Серёжа быстро затерялся в толпе других парней, и Даша осталась одна. Чувствуя себя потерянной и брошенной, она намешала себе в стакан «чутка того, чутка этого» и забралась с ногами в кресло. Сделала пару глотков из стакана и поставила его на подлокотник. Ей не нравилась играющая музыка. Девушка просто наблюдала за происходящим. Макс всё стоял у окна на другой стороне комнаты. Он наблюдал за ней через отражение в окне и пил. Он знал, что ей не нравится здесь, потому что она не раз и не два рассказывала ему, как её пугали такие компании — слишком громко, слишком людно, слишком одиноко. Она умело скрывала это и казалась общительной, но то была лишь маска. И знал об этом лишь он один. Ему хотелось спрятать кресло вместе с хрупкой фигуркой в нём от всего этого шума, но он не имел права. Он потерял его в тот самый момент, когда решил оставить её. Пока парень был поглощён этими мыслями, увлеченная поцелуем пара, пятясь к стене, задела то самое кресло. Стакан, как и должен был, стоял именно на том подлокотнике, который задела пара. Он упал, содержимое пролилось на джинсы Даши, и той пришлось выйти, чтобы замыть пятно. Макс больше не мог находиться здесь. Не смотря на отражение комнаты в стекле, он направился к выходу. Когда все необходимые события произошли, Судьба могла наблюдать за последствиями. Макс уже собирался покинуть квартиру, но его остановил грохот в ванной. Так мог быть кто угодно — уединившаяся парочка или вусмерть пьяный гость. Но парень всё равно подошёл по постучал в дверь. — Всё в порядке? — спросил он, сам не понимая зачем. Это было глупо. — Да, всё хорошо, — ответил чуть дрожащий женский голос. Её голос. Макс сильнее стиснул кулак, который зачем-то продолжал держать на косяке. — Тебе ведь не нравится здесь. Зачем ты пришла? — Просто пришла, — голос донёсся снизу. Видно, она села на пол. Макс тоже опустился на пол и вслушивался в приглушённый дверью голос. — Это показалось мне хорошей идеей. Думала, развеюсь немного… — И как? — он знал ответ и не смог сдержать горькую улыбку. — Мне показалось. — Тогда почему ты ещё здесь? — Не знаю… — растерянно ответила девушка и на несколько секунда задумалась. — Я пришла сюда с парнем, не хочется идти обратно одной. — Хочешь сказать, он привёл тебя сюда и бросил? — разум был затуманен алкоголем, поэтому бразды правления приняло на себя сердце. — Что же это за парень такой? Даша долго не отвечала. А когда ответила, её «мне с ним хорошо» прозвучало как-то неуверенно. Казалось, сейчас она убеждала не собеседника за дверью, а саму себя. Пусть и получалось у неё плохо. — Если не хочешь идти одна, могу тебя проводить, — не думая, сказал Макс, а когда осознал сказанное, было уже поздно. — Чёрт, плохая идея… Вряд ли ты захочешь идти куда-то ночью с чужим человеком. Однако дверь открылась. Девушка узнала Макса и на секунду растерялась. Макс всё ещё сидел на полу спиной к двери и смотрел на неё, задрав голову назад. Ему нравился новый цвет волос — глубокий синий кое-где смылся и стал голубым. — Твои волосы как ночное небо… — Спасибо. Девушка на секунду замялась — ещё никто не говорил ей этого, хотя она сама ассоциировала получившийся цвет с небом, — но всё же улыбнулась. Она не стала придавать словам пьяного парня какое-то особое значение. Бог знает, что он ещё мог ляпнуть. Но он был прав. Может раньше между ними и было что-то, но сейчас этого нет. Она его не помнит, а он пытается забыть. Сейчас они чужие друг другу. С чего бы это ей идти с ним куда-то посреди ночи, да ещё и когда он пьян? Но она пошла. Почему? Сама не знала. На улице было холодно. Декабрь. Изо ртов вырывались белые облачка, мороз колол лицо и уши. Даша выше подняла вязаный шарф, Макс же не чувствовал холода из-за выпитого. У подъезда он закурил. Девушка терпеливо ждала, ей даже нравилось это — стоять в тишине и смотреть на ночное небо с серыми облаками. Нравилось это спокойствие, окутывающее их подобно сигаретному дыму. Макс делал одну за другой затяжки и постепенно трезвел. Разум пытался разобраться с тем, что натворило в его отсутствие сердце. Итак, он стоял сейчас рядом с той, кого сам же бросил. А теперь аки благородный принц предложил проводить в общагу. И чего он ждал? Он и сам не знал. Это всё было ужасно глупо. — И как мы попадём в общагу после закрытия? — спросила Даша. — Тебе нормально расстёгнутым идти? — Я знаю код от чёрного хода. Он не хотел говорить больше, чем нужно было, ведь тогда станет ещё больнее. Парень нарочно отгородился стеной, иначе надежда на то, что их отношения возобновятся, снова могла вернуться. В прошлый раз убить её стоило больших усилий, поэтому не хотелось обесценивать их. — Спасибо, что согласился проводить меня, — сказала Даша, чуть наклонившись вперёд и заглядывая в глаза парню. Они шли по небольшой аллеи. С одной стороны тянулась дорога, а с другой — низкий забор и детская площадка. Высокие деревья скрывали их от редких проезжающих машин, которые, казалось, подглядывали за припозднившейся парой и яркими фарами вырывали два силуэта из ночной тьмы. — Пустяки, — сухо ответил тот. Он снова закурил. — Я всё равно собирался возвращаться. — Тебе не кажется, что ты слишком много куришь? — Нет. Он снова ответил сухо и отстранённо. Это почему-то бесило Дашу. И то, что он курил, тоже бесило. Она обиженно надулась и, когда парень убирал зажигалку, выхватила сигарету у него изо рта. Макс даже не сразу сообразил, что произошло. Девушка легко отскочила от него на несколько шагов и с победной улыбкой помахала трофеем. — Верни. — Не-а, ты слишком много куришь. — Это не твоё дело. И правда. Это ведь не её дело, так чего она лезет? Озорная улыбка поблекла, девушка смотрела на зажатую между пальцами сигарету. Маленький огонёк медленно сжигал табак, приближаясь к линии фильтра. Лёгкий запах шоколада обволакивал её. Макс тем временем уже закурил другую сигарету. — Знаешь, — девушка сделала затяжку и медленно выдохнула дым. Уголки губ дрожали, будто не знали смеяться им или нет. Макс молча ждал продолжения фразы. — Нет, не важно… До общежития они добрались в полном молчании. Даже прощаться не стали. Да и зачем? Эта встреча была случайностью. Капризом Судьбы. Двое, что раньше были одним целым, так и остались чужими.