В Петербурге городе, на Пяти углах

Яков едва ли отдохнул этой ночью. Сперва он любовался уснувшей рядом Анной, при свете ночника невесомо оглаживал контуры тела любимой под простыней, вглядывался в тени от длинных ресниц. Старался не разбудить осторожными движениями, но девушка спала чутко и вздрагивала, когда непослушная рука его касалась нежной кожи. Заставил себя отодвинуться на край постели, лег на спину, уставился в беленый потолок дабы не соблазняться взглядом. Ровное и глубокое дыхание под боком немного успокоило его бунтовавшее тело, и, наверное, на некоторое время он заснул. Резко проснулся на незаконченном движении бедер вперед. Анна во сне прижалась, уткнулась лицом ему в плечо, оставив подушку за головой. Расслабленная девичья рука устроилась ровно между его ног, и от ощущения тонких пальцев, лежащих на вздыбленной простыне, яркое сновидение его окончилось экстазом наяву. Посмеиваясь над собой, он смывал в ванной комнате липкость с ног. Сорок лет скоро, а как будто пятнадцать. Воздержание за тысячу верст от любимой оказалось переносить легче, чем держать тело в узде за дюйм от нее. Надо будет осведомиться в Петербурге у … дьявол, у кого же? …, как долго стоит не беспокоить затяжелевшую невесту интимными ласками. Почти одевшись, Штольман перебрал нехитрый скарб, взятый с собой из комнаты в доме Седзеневских, нашел опасную бритву, и уже собирался ею воспользоваться, когда услышал легкие шаги в спальне. - Доброе утро, Аня, - он подошел к девушке, поцеловал ее ласково в щеку. - Как ты спала? Анна, смурная и непроснувшаяся, с рассыпавшимися волосами, потерлась о его щетину, поцеловала в губы и, ни слова не говоря, скрылась в ванной. Яков улыбнулся. Семейная жизнь, ранее немного пугавшая его, на глазах приобретала уютные естественные черты. … Завтракали в ресторане на первом этаже гостиницы. Анна заказала лишь чай с баранками и задумчиво грызла их, простонародно макая в чашку. Присоединившийся к ним Коробейников уминал местные пироги с картофелем и грибами, на деле оказавшиеся варениками. Штольман пил кофе. Как-то незаметно он оказался руководителем их странной полусекретной команды, и по привычке распределил обязанности. - Антон Андреевич, расспросите в театре о характере и склонностях убитой актрисы. А мы с Анной Викторовной… - Яков, не отрываясь, наблюдал за губами и языком девушки, которыми та медленно обхватывала и облизывала твердый край баранки. Ощутив легкое подталкивание ногой под столом, он очнулся: – … мы с Анной Викторовной зайдем в местный департамент полиции и узнаем, где содержится корнет Иртеньев. Коробейников с посещения театра перестал ершиться и не противился такому раскладу. Выволочка от Штольмана за разгильдяйство в поезде была справедлива, обижаться было не на что. Яков Платоныч для него был образцом полицейского. Антон искренне радовался, что тот может спокойно вернуться в Затонск или скорее в столицу. Но вот Анна Викторовна… Не смея называть ее Анной, не решаясь признаться, он все же надеялся. Теперь, похоже, надеяться было не на что. Анна допила чай и смотрела на Якова, то и дело дотрагиваясь до кольца на пальце. Штольман решил не тянуть. - Антон Андреевич, - он забрал пальцы невесты в свою ладонь. - Анна Викторовна оказала мне честь и согласилась выйти за меня замуж. Коробейников вздохнул. Ни на кого не глядя, он растянул губы в улыбке и произнес: - Поздравляю, Анна Викторовна. И вас, Яков Платоныч. Пойду я, пожалуй, в театр, поговорю о Вишневской. Анна с грустью посмотрела ему вослед. Антона было жалко, но что она могла поделать. Милый ее сердцу был уже рядом. - Аня, ты точно больше ничего не хочешь? Может, яичницу заказать или фруктов? - после ухода младшего агента Штольман обеспокоенно посмотрел на девушку. - Тебе нельзя так мало есть… - Не хочу, потом. Давай поскорее узнаем про корнета, пожалуйста, - она просительно посмотрела на Якова. Пришлось расплатиться за завтрак и послать коридорного за извозчиком. … В Варшавском департаменте полиции надворного советника встретили холодно. О полковнике Варфоломееве местный дознаватель слыхал, но особого пиетета не проявил. - Вишневская? Да, застрелили. - Где корнет? В сумасшедшем доме, под охраной. - Разрешено ли посещение? Разве что из сострадания к душевнобольному, но если вы настаиваете… Больница Иоанна Божьего для умалишенных находилась на Бонифратерской улице, недалеко от Краковского предместья. Главный врач больницы, Адольф Роте, как две капли воды похожий на Льва Толстого, самолично провел столичного сыщика и его спутницу к больному. Корнет был помещен в комнату с обитыми войлоком стенами и без окон. Рослый санитар дежурил в середине больничного коридора, как раз перед дверью охраняемой палаты. - Пан Адольф, как вы оцениваете состояние пациента? Можно ли поговорить с ним? – Яков не собирался подвергать Анну опасности разговора с буйно помешанным. - Э, вы про комнату? Нет, милейший пан, корнет не опасен. Это полиция комнату выбрала, легко охранять. Поговорить вы можете, препятствовать не буду. Только не разговаривает пан Иртеньев. Депрессивный эпизод тяжелой степени с психотическими расстройствами. Проще говоря, ступор. Должен вас покинуть, пане, меня ждут дела, - и Роте, махнув санитару, оставил их у палаты. - Аня, ты уверена, что хочешь этого? – Штольман, несмотря на заверения главного врача, почему-то сомневался в безопасности встречи. - Да, Яков. Но побудь со мной рядом, пожалуйста, - Анна потянула его в открытую санитаром дверь. - Ты мне не помешаешь. В углу палаты на табуретке неподвижно сидел молодой человек. Серая казенная пижама и болезнь превратили бравого когда-то офицера в худенького мальчика с погасшим взглядом. - Корнет! Корнет Иртеньев! Александр, вы слышите меня? – несколько раз обратился к больному Яков, но юноша не отзывался. Он не смотрел на них, не слышал, казалось даже не моргал. Анна тронула Штольмана за плечо. - Яков, позволь я попробую. Она позвала: - Дух Александра Иртеньева, явись. Дух Александра Иртеньева... - и замерла, глядя в пустоту. - Александр, почему вы убили Марию Вишневскую? - Вы любили ее? … Она назвала вас трусом. ... О, нет... Закатив глаза, девушка стала оседать на пол. Штольман тут же подхватил ее, на руках вынес из палаты, посадил на стул дежурного санитара. Мягко похлопал по щекам. - Анна! Анна, очнись! – он повернулся к топтавшемуся рядом санитару: - Да не стойте столбом, зовите врача, хоть какого! … - Ну что я могу сказать, пан Штольман. Глубокий обморок по причине стресса и недостаточного питания. В ее положении это неудивительно. Вашей даме стоит больше отдыхать и гулять, а не спиритические сеансы устраивать, - пан Роте укоризненно посмотрел на полицейского, а затем на девушку, слабо отодвинувшую от лица ватку с нашатырем. Яков поблагодарил доктора и помог выйти Анне на свежий воздух. Ни за какие блага он не позволит ей заниматься расследованиями в ближайшие месяцы, а лучше годы.