Дом, который построил Джей

Джаред вылетает из машины, громко хлопнув дверью. Не слышит, не хочет слышать, как зовёт его сзади Шеннон, как вздыхает, не зная, что сказать, бледная Эмма, как звонит беспрерывно оставленный на водительском сидении телефон. Сейчас, в эту секунду, ему хочется только одного: прогнать из головы зудящий рой злых, больных мыслей, заткнуть хотя бы до утра гулкий скрежет внутреннего голоса. Хочется стереть себе память, вернуться в прошлое, проснуться, наконец, — что угодно, только бы не быть в этой реальности. Не знать, что их ждёт. Он спускается во двор почти бегом, едва не спотыкаясь на лестнице. Вечер сгустил краски, размыл тени, накрыл дом тёмным пологом. Внизу никого — у команды сегодня выходной, — и Джаред идёт в студию почти на ощупь, не включая свет. Подхватывает у двери оставленную Шенноном старую гитару и садится прямо на пол, закрыв глаза. Тишина обнимает, обволакивает, растекается по коже холодным сиропом, гладит по волосам обманчиво-ласково, но через секунду сжимает в груди густой горький воздух — Джаред выкашливает его оглушительно громко, выплёвывает резкими всхлипами, выкрикивает глухим полувоем. Ресницы жжёт мокрой солью, в висках крошится на удары монотонная барабанная дробь, спускается тягучей болью по позвоночнику. Струны врезаются в судорожно сжатую ладонь — и пальцы сами, словно отвлекая, начинают двигаться. «Revenge», — Джей тянет на выдохе, шёпотом, повторяя одно слово в десятый, кажется, раз. Голос не слушается, расслаивается, отражается чуть слышно в пустой комнате — но стискивающая голову свинцовая рука ненадолго ослабляет хватку. Джаред почти засыпает, когда в коридоре включается свет и в стеклянной двери студии появляется силуэт старшего брата.