***
Маленькая умница старалась, и у нее почти получалось прятаться от меня. Ибо сцена, произошедшая между нами в библиотеке, могла стать тем самым последнем поворотом, не вписавшись в который, мы вылетели бы из привычной жизненной колеи. Моя девочка писала совиной почтой, что молит всех маггловских и маговских богов, чтобы не встречаться со мной. Торопливый почерк, изрядно разбавленный какими-то белесыми пятнами, сообщал, что больше всего на свете она ценит уют семенных вечеров и дни, когда отец, сидя во главе стола, надрезает жаркое. Она писала, что не хочет лишать всего этого мою замечательную семью. Я не настаивал. Больше всего на свете мне не хотелось ее разочаровывать, заставлять плакать. Самому же мне оставалось только выть. Дни шли, сменяясь неделями, вставали в хоровод месяцев, я горячо желал лишь одного: чтобы она не переставала писать, но почта радовала меня все реже. И вот однажды. Я сидел в собственном кабинете, беспросветно погрязнув в очередном проекте. Цифры мешались с буквами, а буквы с формулами, и я чувствовал, что засыпаю, как вдруг, чьи-то руки осторожно легли на мои плечи, и тут же взобрались вверх, прикрыв веки в немом вопросе: «Угадаешь кто я?». Без риска ошибиться. — Здравствуй, милая Роза. — Я не могла не прийти сегодня… — Почему сегодня? Именно сегодня? — С Днем Рождения, Драко. Ты поздравил меня, а я… я не могла промолчать пятого июня. — Спасибо за поздравления, — я уткнулся в ее ладони, чувствуя их аромат, по которому успело соскучиться все мое существо. — Это не все, у меня есть подарок. — Очень приятно, я… я очень рад тебе и подарку. — Могу завязать твои глаза? Ты не должен ничего увидеть заранее. — Хорошо. И я почувствовал плотную мягкую повязку на глазах. Трансгрессия, затем шепот мелкой гальки под ногами. Где-то невдалеке — шум воды. Шаг, еще шаг, она поддерживает меня под руку. — Осторожнее, три ступеньки. Тихий скрип не смазанных петель, и она снова чуть касается губами моего уха. — Драко, разувайся здесь. Неловко стягиваю туфли, оказывается даже это неудобно делать в повязке. Она смеется. — У тебя же есть палочка. — Забыл. Слишком заинтригован. Я могу снять повязку? — Подожди, осталось чуть-чуть. Она отступает куда-то, и я не чувствую ее теплого сбивчивого дыхания. — Один момент, — тихо повторяет она. Но я понимаю все, еще до того, как она разрешает снять маску. Ее босые ступни на моих, и рука тянет шею. Поцелуй. Руки не верят и забираются по теплому вздрагивающему стану. Выше и выше. Только кожа, больше ничего. Я срываю повязку: невесомое кружево белья, совсем чуть-чуть на груди и внизу. — Роззи, о… — С Днем Рождения, Драко. И я не должен был принимать этот щедрый подарок, но пойти против себя, увы, не смог. Руки сомкнулись на плечах, губы связаны поцелуем. Я хочу этот подарок всем телом, всей душой. Белый полог и такого же цвета постельное белье. От Роззи пахнет чистотой и смущением. Я руками повторяю все эти совершенные линии, из которых она соткана. А она делает совершенно невероятные вещи: на каждое прикосновение, она отзывается странным, глубоким стоном, прикрывает глаза, тянется, в желании прижаться еще сильнее. Как будто это возможно! Я не умею долго играть, и вообще в этих делах, наверное, не особо хорош, мне хочется внутрь, в ее жаркую глубину, что теперь под пальцами, и я тихо прошу разрешения. Она лишь кивает. Узко, и даже больно, от такого прикосновения. Вижу, что больно и ей. Этого не может быть! Получается, что… это слишком щедрый подарок. — Я люблю тебя, Роза Уизли. — Да, Драко, я тоже люблю тебя… Как же, оказывается это больно… любить… Когда все заканчивается мы долго лежим, просто прижавшись друг к другу. И за окном наступает темнота. Я понимаю, что все закончилось, и волшебный день заканчивается. — Тебе пора домой, — грустно говорит она. — Нет, Роза, сегодня я останусь здесь, с тобой. — У тебя уже есть с кем оставаться на ночь. — Ты хочешь сказать, что тебя устроит роль моей любовницы? — А что мне остается? — она тихонечко утыкается носом мне в плечо. — Ну, остается немного формальностей в виде истерик моей жены, кучи адвокатов и пары скандальных статей в «Пророке». Мне останется получить пару ударов в челюсть от твоего отца, и бесконечно количество колких шуток от твоей мамы всю оставшуюся жизнь, но я готов вытерпеть все это, чтобы ты стала моей, Роза. — Ты хочешь сказать, — ее глаза становятся похожими на две монеты. — Я хочу сказать, что эта фигня все равно не успокоится, — ласково сказал я, указывая пальцами на застывшую над нами веточку омелы.***
Я слонялся из угла в угол уже несколько часов подряд, пока Роза обрабатывала своих родителей. Мерлин возьми, я бы многое отдал, чтобы посмотреть теперь на вытянувшиеся лица Рона и Гермионы. Наконец, за спиной раздался щелчок аппарации. — Мама просила передать тебе, что ты напыщенный тощий индюк, и приходить на ужин к шести. — Она и там будет обзываться? — шучу я, чувствуя полное безразличие к этому вопросу. — Не думаю, но она просила тебя прибыть к нашему дому в шикарном экипаже, запряженным белыми гиппогрифами. С ума сойти, Грейнджер решила напоследок извести меня? — Хорошо.***
Весьма странно, но свадьбу мы играли именно в том жутком, дешевом кафе, где впервые над нашими головами появилась дурацкая ветка омелы. Нет… это чудесное растение. Ведь не будь его, не случилось бы в моей жизни и Розы. Даже страшно представить. На мое ворчание, что я, потомок древнего рода, вынужден венчаться в забегаловке, милая Роза лишь возразила: «Это место — все, что может позволить себе потомок древнего рода на данный момент». Цена свободы от Астории оказалась высока, но я готов был отдать все! Моя будущая родственница Гермиона, которая тоже услышала мое ворчание, тут же «нечаянно» опрокинула на мою белую рубашку стакан апельсинового сока: — Простите, мистер Малфой… И я понимаю, что Грейнджер не так уж глупа, и нам всем нужно немного успокоиться. В кафе тесно и шумно, гостей набилась хренова туча, и, несмотря на то, что с моей стороны церемонию не проигнорировали только мать и сын, визитеров от Уизли прибывало и прибывало. Вскоре рыжие толпы заполнили все пространство кафе и небольшой коридорчик, который ранее использовался, как гардеробная. У меня внутри шевелилось нехорошее предчувствие, что это вселенский заговор со стороны Уизли, и что таким неэлегантным способом они пытаются сорвать нашу свадьбу. Наверняка рыжие применили какое-нибудь множащее заклятье. — Роззи, ты уверена, что сюда поместится священник? — Драко, не переживай, он уже давно поместился, нас будет венчать она, — изящный перст в белой печатке указал на старушку за кафедрой, в ней я узнал ту бабулю, что ровно год назад напророчила нам свадьбу. Гости прибывали, даже когда церемония уже началась. Я увидел запыхавшихся Поттеров, протиснувшихся в самый первый ряд и занявших место рядом с моим сыном. Я уже произнес свою часть клятвы и умилялся над тем, как взволнованная Роззи пытается не перепутать слова, как вдруг услышал знакомое подзвякивание. Инстинктивно задрав голову, я не увидел родного куста. Прислушавшись, я понял, что звук идет откуда-то из-за спины. Понимая, что поступаю не очень-то вежливо, но раздираемый чертями любопытства я все же обернулся к толпе. Вечнозеленый куст, украшенный фиолетовыми ягодами, разместился над головами моего сына и Лили Поттер. Ребята еще не заметили этого обстоятельства, я же был на грани обморока. Шутка ли? Породниться с Уизли и Грейнджер еще полбеды, но в скором времени мне угрожало еще и братство с Гарри Поттером. Нет, это выше моих сил! Впрочем, как выяснилось, ветка не ошибается. И у меня есть еще немного времени, чтобы привыкнуть к мысли о том, что к Уизли в моем доме, вскоре прибавится еще и дамочка от Поттеров.