Слизеринские истории

Учителя постарались и, несмотря на присутствие в школе гостей, а также и на предстоящий бал, задали кучу заданий на каникулы. Однако большинство учеников предпочло отложить не слишком приятную необходимость делать уроки, и всю предрождественскую неделю они активно готовились к предстоящему балу. Когда же, наконец, долгожданный день наступил, девчонки разбежались наряжаться и прихорашиваться чуть ли не сразу после обеда. Те, чьи партнёры были с других факультетов, покинули гостиную раньше – никто не сомневался, что в вестибюле соберется толпа народа, и найти друг друга будет не так-то легко. Основная же масса слизеринцев чинно спустилась в вестибюль к восьми часам. Стены большого зала сверкали серебряным инеем, звёздный потолок был увит сотнями гирлянд из плюща и омелы, столы факультетов исчезли, их место заняли сотни маленьких столиков с фонариками, за каждым из которых помещалось примерно десять человек. Перед каждым стояла золотая тарелка, и лежало маленькое меню. Едва все расселись в большом зале, МакГонагалл ввела чемпионов, которых приветствовали дружными аплодисментами. Усадили их за большой круглый стол, вместе с судьями турнира. После того как Дамблдор, внимательно изучив меню, отчетливо произнёс, обращаясь к своей тарелке: "Свиную отбивную!", все поняли, как следует поступать, и пир начался. - Нет, вы видели, что стало с Грейнджер? – спросила Пэнси. – Оказывается, она умеет привести себя в порядок, если захочет. Кто бы мог подумать! И свои вечно торчащие в разные стороны патлы уложила... - И с зубами, наконец, что-то сделала, - подхватил Винсент, - а то же страшно было смотреть. - Зато ее теперь дружно ненавидят все поклонницы Крама, - хохотнул Теодор. - А с Уизли сейчас явно станет плохо, - заметила Дафна. – Он с нее глаз не сводит. Не то удивлен, не то злится... - Ну, от кого, от кого, а от Грейнджер такого никто не ожидал, - сказал Блейз. - Он потому злится, что с удовольствием сам составил бы компанию Краму, - прокомментировал Драко. – В такой мантии самое оно, вполне за девчонку бы сошел. Вы не видели это чудо, когда на нем еще были кружева. - Возможно, с кружевами было лучше, - предположила Миллисента. – Вы только посмотрите, у него же отовсюду теперь нитки торчат, и вид такой, словно он эту мантию у своей прапрабабки одолжил или в помойке нашел. - Кстати, у его братца мантия новая, - сказал Драко, показав глазами на стол судей, за которым гордо восседал Перси Уизли. – Его отец и трое работающих братьев не могли скинуться на нормальную мантию? - Им, судя по всему, плевать, - презрительно скривился Теодор. - Гнилая семейка, - резюмировала Дафна. - А вы заметили, как Патил тащила за собой Поттера, словно собачонку? – спросил Грег, и беседа тут же перешла с обсуждения Грейнджер и Уизли на обсуждение Поттера. - Я конечно, совсем не знаю этого парня из Рэйвенкло, - произнесла Лукреция, - но все же как-то очень уж странно он себя ведет. Вид такой, словно он слегка не в своем уме. Удивительно, что такая, как Делакур, могла с ним пойти. - Вообще-то он вполне нормальный, - ответила Аурелия и тут же добавила, бросив слегка смущенный взгляд на Люциана: - В смысле с головой у него порядок. - Флёр – вейла, - с улыбкой пояснила Сандрин Дюбуа - девушка из Шармбатона, которую пригласил Перегрин. - Настоящая вейла? – удивилась Лукреция. - Ну, не совсем. На четверть. У нее бабушка вейла. - Так вот почему парни становятся такими неадекватными, когда оказываются поблизости от нее, - рассмеялась Лайза. – А я все удивлялась. - Но ведь не все, - ответила Лукреция. – Я, например, не заметила, чтоб возле нее крутился хоть один слизеринец. - Амулеты, - коротко бросил Кассус. - Что? – не поняла Лукреция. - У чистокровных волшебников в большом почете разного рода амулеты, - сказал Питер. – Никто ведь не станет рисковать своими детьми и наследниками. Вдруг кому-то придет в голову околдовать или приворожить, чтобы таким образом подчинить себе человека, прибрать к рукам состояние и прочее. Ну, мало ли... От всего на свете они, конечно, не защитят, но кое от чего помогают. Все взгляды в основном были устремлены на чемпионов и их пары, но Лукреция то и дело поглядывала на стол преподавателей, за которым сидел профессор Снейп. "Может, и правда пригласить его на танец? Когда ещё выпадет такой случай? Скорее всего, никогда, " - думала она. Наконец с едой было покончено. Дамблдор встал и попросил всех сделать то же самое. По мановению волшебной палочки все столы выстроились вдоль стен, расчистив центр зала, а у правой стены возникла сцена. На ней стояла ударная установка, парочка гитар, лютня, виолончель и несколько волынок. Группа «Ведуньи» поднялась на сцену под восторженный гром аплодисментов и взялась за инструменты. Чемпионы со своими партнерами встали и вышли на середину зала – они должны были открывать бал. Поттер, как обычно, отличился: вставая, он запутался в мантии и споткнулся, а потом стоял столбом, пока Парвати не схватила его за руки, уложив одну себе на талию, а другую зажав в своей ладони. Когда заиграла музыка, ей же пришлось вести. Впрочем, наблюдать за танцем чемпионов окружающим быстро надоело, и вскоре танцевали уже все. - Лу, ты на декане взглядом дыру протрешь, - с веселым смешком произнес Питер, когда закончилась очередная мелодия, и они с Лукрецией отошли в сторонку, намереваясь немного отдохнуть. - Глупости, - ответила девушка, но слегка порозовевшие щеки выдали ее с головой. - Каждый раз, как мы приближаемся в танце к столу, за которым он сидит, ты... - Ну, хорошо, хорошо, - согласилась Лукреция. – У меня действительно мелькнула мысль, что было бы здорово потанцевать с ним, но это же несерьезно. - Почему? - Ну... Он взрослый мужчина, учитель, наш декан и вообще... - Ах, вообще, - протянул Питер с многозначительными интонациями. - Да, вообще, - отрезала Лукреция. – Я просто пофантазировала и ничего больше. Лучше пойдем, возьмем что-нибудь попить. - Смотри-ка, по счастливой случайности путь к напитками пролегает мимо профессора, - не без ехидства заметил Питер. – Это знак! - Прекрати сейчас же! - шикнула на него девушка, боясь, как бы декан не услышал, о чем они говорят. - Лу, - Питер внезапно схватил подругу за руку. – Слышишь? Они заиграли вальс. Вальс! И не успела Лукреция спросить, что же из этого следует, как Питер вдруг резко развернул ее и слегка подтолкнул в спину. Автоматически сделав два шага вперед, чтобы не упасть, Лукреция обнаружила себя стоящей прямо перед деканом, который смотрел на нее полувопросительно, полунасмешливо, чуть приподняв левую бровь. - Позвольте пригласить вас на танец, сэр, - пролепетала Лукреция, от неожиданности сказав то, что весь вечер вертелось у нее на языке. - Что, простите? – переспросил Снейп. - Разрешите пригласить вас на вальс, - уже громче и решительнее повторила девушка, просто потому что отступать теперь было поздно, а выглядеть более глупо вряд ли возможно. "Если только он сейчас откажет, да еще и выразит неудовольствие подобными вольностями... Вот тогда мне останется только сквозь землю провалиться", - подумала она. - Разве объявили белый танец? – уточнил Снейп. - Нет, сэр, - ответила Лукреция, осмелев, потому что декан слегка улыбался и совсем не сердился. - Почту за честь, - ответил Снейп и протянул девушке руку. Лукреция подумала, что если сейчас, сию минуту, не упадет в обморок от счастья, и все этим не испортит – этот танец будет самым запоминающимся событием и сделает вечер бесподобным. Приглашение Лукреции Снейпа позабавило, но не удивило. За годы работы он не впервые сталкивался с легкой влюбленностью некоторых учениц – это был тот самый возраст, когда девушки, опередив мальчишек во взрослении, начинают порой увлекаться мужчинами старше себя. Не все, конечно. По-видимому, некоторую роль сыграло и то, что Лукреция росла без отца, а он, Снейп, как-то уж слишком часто в последнее время помогал ей и вообще общался с девушкой не только в стенах школы, как декан со своей ученицей. Впрочем, такое отношение к нему Снейпа мало заботило: подобные глупости проходят сразу же после окончания школы. К тому же он был уверен, что впоследствии никаких панибратских отношений Лукреция себе не позволит. Так зачем же отказывать ей да и самому себе в удовольствии повальсировать? Когда музыка смолкла, Снейп поблагодарил девушку за танец. Она тоже произнесла какую-то любезность, хотя вряд ли вполне осмысленно – вид у нее был такой, словно она все еще не верила в происходящее. Раскланявшись, Снейп решил выйти из зала, с усмешкой думая о том, что в его присутствии Лукреция, пожалуй, не придет в себя до самого окончания бала. Пройдя через вестибюль и выйдя в распахнутые передние двери, он оказался среди розовых кустов, извилистых тропинок и больших каменных статуй. Повсюду на резных скамейках сидели люди. Снейп подумал о том, как хорошо было бы сейчас оказаться у Люца, посидеть в тишине, выпить с приятелем по бокалу вина... Увы, среди озабоченных подростков, расположившихся парочками чуть не за каждым кустом, нечего было и мечтать о том, чтобы сохранить очарование этого вечера и только что закончившегося вальса. Конечно, Снейп мог бы сделать вид, что ничего не замечает, но ведь с другой стороны, случись что – и за играющие гормоны спросят с деканов: почему не доглядели, как могли допустить, у них тут школа или дом свиданий, в конце-то концов? Редко, но неприятности такого рода случались – за всеми не углядишь. Снейп вынул палочку и уже собирался заглянуть за ближайший куст, когда его окликнул Каркаров. Общаться с ним Снейп был расположен еще меньше, чем с разгулявшимися студентами, но деваться было некуда. - У тебя, смотрю, ни минуты покоя, весь в трудах, - пошутил Каркаров, хотя его улыбка вышла натянутой. - Ты сам директор школы, должен понимать, что я не ради своего удовольствия их тут гоняю, - ответил Снейп. Едва заслышав его голос, из-за ближайшего куста выскочила парочка подростков и тут же бросилась наутек. - Никогда бы не подумал, что ты так ревностно относишься к своей работе. Для Дамблдора стараешься? Думаешь, он еще раз за тебя поручится? На этот раз перед Ним, - Каркаров сделал ударение на последнем слове, многозначительно посмотрел на Снейпа и нервно усмехнулся. - Не понимаю, о чем ты. - Брось. Все ты прекрасно понимаешь. Она темнеет, и ты не можешь этого не замечать! - Я заметил. - И что? Так и останешься тут дожидаться расправы? Лично я предпочитаю оказаться как можно дальше отсюда, когда произойдет неизбежное. - Я не намерен обсуждать данную тему, особенно здесь и сейчас, - раздраженно ответил Снейп, пытаясь образумить Каркарова, но тот был настолько взвинчен, что проигнорировал предупреждение. - Когда я давал показания, в зале суда было полным полно народа. И Дамблдор при всех заявил, что ты давно перешел на его сторону. Рассчитываешь, что до Него эта информация не дойдет? - Слова Дамблдора – это всего лишь слова Дамблдора. Я в отличие от тебя не давал никаких показаний на публике и не называл никому никаких имен, - ехидно заметил Снейп. – И вообще, не считаю, что некоторые признаки, которые тебя столь тревожат, говорят именно о том, о чем ты думаешь. Искать пути к возвращению и найти их вот прямо в ближайшее время – это все же разные вещи, согласись. Так что не вижу причин беспокоиться, Игорь. – Северус, ты не можешь притворяться, будто ничего не происходит! – голос Каркарова звучал тревожно и приглушенно. – Это становится всё очевиднее с каждым месяцем. Я и не отрицаю, меня чрезвычайно заботит... – Тогда беги, – отрезал Снейп. – Беги – я извинюсь за тебя. Тем не менее, я останусь в Хогвартсе. Он решительно двинулся по дорожке, раздвигая палочкой розовые кусты, и всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Из-за очередных кустов раздался визг, после чего оттуда выскочила испуганная девочка. – Десять баллов с Хаффлпаффа, Фосетт! – рыкнул Снейп, когда девочка пронеслась мимо. – И десять баллов с Рэйвенкло, Стеббинс! – добавил он, когда следом пробежал мальчик. – А что вы оба тут делаете? – спросил он, заметив Поттера и Уизли, стоявших у него на пути. – Мы прохаживаемся, – ответил Уизли. – Это же не запрещено? – Тогда прохаживайтесь дальше! Снейп, широкими шагами обошел гриффиндорцев и проследовал к следующим кустам, надеясь, что хоть теперь-то Каркаров от него отвяжется, но тот поспешил следом. - Чтобы ты ни говорил, Северус, твое положение не менее опасно, чем мое, - настойчиво продолжал он. - Мне кажется, если бы мы объединились и стали действовать вместе, у нас у обоих было бы гораздо больше шансов. - Еще раз повторяю тебе, Игорь, что не хочу обсуждать этот вопрос. Считаю, ты паникуешь слишком рано: надежных и неоспоримых доказательств нет... - Но метка... - Замолчи! Еще одно слово, и я на тебя силенцио наложу, - прошипел, окончательно выведенный из себя Снейп. - Приди в себя и оглянись - вокруг полно лишних ушей. Нашел место для разговоров! - Напрасно ты отказываешься верить собственным глазам. Считаешь – я паникер? А сам просто боишься признать очевидное. Когда у тебя будет достаточно неоспоримых доказательств, будет уже слишком поздно что-то предпринимать. Подумай об этом, пока еще есть время, - процедил Каркаров и, развернувшись, наконец-то ушел. В здание школы Снейп не вернулся. Он продолжал ходить по дорожкам и размышлял. Конечно, он давно уже сообщил Дамблдору о том, что метка темнеет. Впрочем, директору, кажется, это было не слишком интересно. После того, как кто-то подкинул в Кубок Огня имя Поттера, директор не сомневался, что это происки Темного Лорда, который, естественно, не оставлял попыток найти способ вернуться. Кого директор подозревал в пособничестве Лорду, Снейп не знал. Каким загадочным образом участие в турнире Поттера могло бы помочь Темному Лорду, Снейп тоже не представлял. Но после событий прошлого года он перестал задавать Дамблдору вопросы, ведь они все равно каждый раз оставались без ответов. Директор лишь намекнул, что был бы не против узнать наверняка, темнеет ли метка и у Каркарова, и как он реагирует на это. Сам Снейп порой думал, что Каркаров вполне может быть причастным к истории с попаданием Поттера в число чемпионов. Игорь мог рассчитывать хоть как-то оправдаться перед Лордом за предательство. Однако теперь, после только что состоявшегося разговора, Снейп стал в этом сильно сомневаться. Похоже, он ошибся, Каркаров не пытался найти способ реабилитироваться, он хотел бежать и был бы не прочь найти себе союзников в этом деле. Снейп обдумал и возможность того, что разговор о побеге был лишь спектаклем. Игорь пытался убедить его в своем страхе перед Темным Лордом, чтобы отвести от себя подозрения. В принципе это было возможно, но поведение Каркарова, его голос, интонации – все говорило о том, что он в самом деле напуган. А значит, игру с Кубком Огня и Поттером затеял все же не он. Когда гуляющих по дорожкам стало совсем мало, Снейп вернулся в школу и задержался в коридоре, следя за тем, как в замок возвращаются последние загулявшие студенты. Откуда-то сбоку незаметно возник Дамблдор. - Тебя и Каркарова довольно долго не было в Большом зале, - как бы между прочим заметил он. – Вы с ним говорили? Как ведет себя его метка? - Говорили, - коротко ответил Снейп. - Ну? – пробормотал Дамблдор. - Метка Каркарова тоже темнеет. Он в панике, он боится возмездия, вы знаете, как он помог министерству после падения Тёмного Лорда. Каркаров намерен бежать, если метка загорится. - Неужели? - мягко сказал Дамблдор. - И тебе бы хотелось к нему присоединиться? Снейп едва удержался от удивленного возгласа. Бежать? Бежать теперь? После стольких-то лет ожидания? С чего бы вдруг ему захотелось бежать, ведь он пошел против Темного Лорда еще до того, как тот исчез? - Нет. Я не такой трус, - ответил Снейп, понимая, что Дамблдор просто ищет те кнопки, на которые собирается давить, чтобы держать его при себе. Последнее время директор почти не упоминал про Эванс, и вот решил испробовать обвинения в трусости. Это было смешно. Даже Игоря Снейп на самом деле не считал трусом. У Каркарова не было причин выступать против Темного Лорда, а вот причин скрыться от него было достаточно. Так причем тут трусость или смелость? Всего лишь здравый смысл и осторожность. Впрочем, у гриффиндорцев все понятия какие-то вывернутые и, судя по словам Дамблдора, это не проходит даже с годами. - Действительно, - согласился между тем директор, - ты гораздо храбрее Игоря Каркарова. Ты знаешь, иногда мне кажется, мы распределяем по факультетам слишком рано... Сказав это, Дамблдор ушел, а Снейп несколько секунд смотрел ему в спину, лишившись дара речи от возмущения. Судя по всему, директор даже не подумал о том, что слизеринец может понять его слова только как оскорбление и никак иначе. А Снейп был слизеринцем, любил свой факультет и был его деканом. Поэтому намек на то, что на Слизерине в принципе не может быть достойных людей, он именно так и воспринял.