Расстояние — оно не вечно

«Каждое пробуждение — это возвращение к жизни» - Макс Фрай

***

Пытаюсь открыть глаза, но яркий свет вынуждает меня закрыть их. Я слышу знакомые голоса, когда слух возвращается ко мне. Хочу попросить их заткнуться и перестать шуметь, но не могу открыть рот. Наконец, я опять поднимаю свой взгляд, но вижу только размытые фигуры. Закрываю глаза рукой, пытаясь спрятаться от яркого света, и чувствую, как натянулась капельница, прикреплённая к лицевой стороне моей ладони. Слышу щелчок. Яркий свет тускнеет. Отнимаю руку от лица и открываю глаза. Всё ещё вижу над собой размытые силуэты. Моргаю пару раз, пытаясь придать чёткость зрению. Ничего не получается. Я закрываю глаза. До меня доносятся чьи-то голоса, и я узнаю один из них. — Фрэд? — тихо спрашиваю я, снимая кислородную маску с лица. — Да, это я, Глория. Его голос звучит вымученно. Открываю глаза и вновь пытаюсь сфокусировать свой взгляд. На этот раз у меня получается. Вижу Алекса, Стива, Джея, Брин и Фрэда. — Я что, умерла? — хриплю я. — Вчера, конечно, ты чуть коньки не отбросила, но ты, определённо, жива, — отвечает Джей. — Так я точно не в аду? — спрашиваю я так тихо, что Стиву приходится наклониться ухом чуть ли не к моим губам. Блондин как-то грустно смеётся. Он проводит лицевой стороной ладони по моей щеке, а затем отвечает: — Нет, Лори. — Тогда, что здесь делает Фрэд? Все смеются. Я тяжело вздыхаю и закрываю глаза. Чувствую себя такой уставшей и измученной, что создаётся ощущение, будто бы я вообще не спала. Хотя на самом деле я просто на сто процентов уверена, что часов семь точно провалялась в отключке. — Эй, Лори, не засыпай, — легонько ударяя меня по щеке, просит Алекс. — Мы так долго ждали, пока ты проснёшься. — Как долго? — спрашиваю я и мотаю головой, чтобы солист перестал бить меня по щеке: это ужасно раздражало. Алекс перестал «приводить меня в чувство»  и посмотрел на остальных. — Часов…семь? Где-то так, да? — предполагает он. — Восемь, — поправляет его Фрэд, кинув взгляд на свои наручные часы. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает дядя, присаживаясь на край кровати. Оцениваю своё состояние, не считая рёбер: голова раскалывается и гудит, тело не слушается, глаза болят и слезятся. И это лишь малая часть всех симптомов. Ещё меня тошнит, лихорадит, клонит в сон и в горле пересохло. Уверена, что сейчас я ужасно бледная. — Как будто у меня похмелье, — жалуюсь я. — Ужасное похмелье. На лице Джея сразу же отображается сочувствие. А Алекс и Стив морщатся, как будто бы прямо сейчас прочувствовали всё это на себе. — Конечно же, ты знаешь, что такое похмелье, — недовольно бурчит Фрэд. — О, заткнись! — прошу я. — Мне сейчас не до тебя! Я пытаюсь сесть, но меня мгновенно укладывают обратно на кровать со словами: «Тебе нельзя вставать». Я пробормотала себе под нос что-то о гиперопеке, но всё- таки послушалась и расслабилась на подушке. Всё же несколько раз я возобновляла свои попытки встать, но меня каждый раз останавливали. Я не фарфоровая кукла! Только я собираюсь сказать им всем об этом, как дверь палаты открывается и входит Джеймс. Парень всё ещё был одет во вчерашнюю клетчатую рубашку и джинсы. Халат отсутствовал. Похоже, он дежурил всю ночь: выглядел он уставшим, а одежда была сильно помята. — Я вас, видимо, совсем распустил, — сразу же с порога начинает говорить Джеймс. — Я же разрешил находиться в палате только двум людям, — продолжает парень. — Ни трём, ни четырём, ни пяти, — перечисляет он. — Двум! — Ты разве такое говорил? — спрашивает Джей, который казался искренне удивлённым. — Просто я перестал слушать после слов «с ней всё хорошо». Джеймс цокает языком и закатывает глаза. — Освободите палату, — просит он и указывает рукой, в которой держал историю болезни, на дверь. — Остаться могут только двое. — Я останусь! — к моему удивлению, говорит Фрэд. — Нет! — сразу же восклицаю я. — Да!  — сказал как отрезал дядя. Из меня вырывается протяжный стон, который выражает мой протест, а затем я зло ударяю руками по одеялу. Начинаю извергать ругательства в адрес Фрэда себе под нос. А когда же прекращаю это делать, дядя хлопает меня по голове, как послушного щеночка. Раз уж я щеночек, то и кусаться могу… — Ай! — восклицает Фрэд и одёргивает свою руку. — Ты совсем с ума сошла? — спрашивает дядя, обхватывая свою ладонь другой рукой и прижимая её к своей груди. — Руки при себе держи! — Вижу воспитание Дэвида! Джеймс, который молча наблюдал за всем этим со стороны, удивлённым не казался. Он лишь подошёл к Джею и шёпотом спросил: — Они не в лучших отношениях, да? — Ты что? — шёпотом саркастично отвечает Джей. — Любят друг друга до безумия! Джеймс усмехнулся и покачал головой. Затем он подошёл к двери и открыл её, демонстративно указал рукой на дверной проём. — На выход, пожалуйста. Первыми палату покинули Брин и Джей, затем ушёл Алекс. Стив и Фрэд расположились на двухместном диванчике, стоявшем у левой стены. Стоп! Диванчик? Первый раз за всё время я осматриваюсь вокруг. Замечаю, что это не моя палата. Она немного меньше. Здесь нет ванной комнаты и окна. Вместо двух стульев, стоявших у кровати, здесь у стены расположился диван. — Где я? — спрашиваю я, продолжая осматриваться по сторонам. — Ты скачешь из отделения в отделение, Джессика, — начинает говорить Джеймс. — Только я собираюсь тебя выписывать — с тобой что-то происходит, — жалуется он. — На данный момент ты опять в интенсивной терапии, — наконец отвечает Мэлоун. — Чуть раньше была в реанимации. — А что со мной случилось? — спрашиваю я, прибывая в неведении. Помню, что мне стало плохо. А почему и от чего… Не знаю. — Какой-то идиот перепутал палаты и вколол тебе чужой сильнодействующий препарат. Припоминаю медбрата, лица которого я не запомнила: ни я, ни Фрэд тогда не обратили на него особого внимания. Он зашёл, вколол что-то в капельницу и ушёл. Никто даже подумать не мог, что в больнице возможны такие глупые ошибки, тем более с такими сильными лекарствами. Это уж точно был не аспирин, судя по тому, какой эффект он возымел… Только сейчас, прокручивая слова Джеймса в своей голове ещё раз, я улавливаю одну важную деталь: — Какой-то идиот? — переспрашиваю я. — Значит, ты не знаешь кто это был? — Нет, — с сожалением в голосе, отвечает Джеймс. — Никто не признаётся, а твой… — он смотрит на Фрэда. — Дядя, — подсказывает Макфин. — Опекун, — одновременно с ним говорю я. — …Ладно. В общем, твой дядя-опекун не видел лица виновного, потому что идиот был в маске, — рассказывает Джеймс, доставая фонарик и светя им мне в глаза. — Это плохо, — тихим ослабшим голосом говорю я. — Да, — соглашается парень. — Но сейчас не о том. Как ты себя чувствуешь? Я отвечаю на этот и другие поставленные мне вопросы, а Джеймс всё записывает под диктовку. Когда осмотр заканчивается и он от меня отстаёт, я вновь пытаюсь приподняться. У меня получается только привстать на локтях на несколько секунд Мэлоун решает помочь мне и сам медленно поднимает спинку больничной кровати выше, чтобы я могла полусидеть. Он поправляет съехавшее одеяло и садится на край кровати. Начинает заполнять документы. — Джеймс… — зову я. — Что? — не поднимая глаз от бумаг, спрашивает Мэлоун. — Я хочу домой, — ною я.  —  Я тоже хочу, чтобы ты отправилась домой, — говорит Джеймс и откладывает документы в сторону. — Ты для меня прямо-таки заноза в заднице. Я, услышав в свой адрес такое заявление, поднимаю руку, чтобы ударить его. Чувствую, как из-за моего движение трубка капельницы ощутимо натянулась, накреняя штатив. К счастью, Стив быстро среагировал и словил капельницу, собиравшуюся упасть на пол. — Я же говорил, — наблюдая за всем этим, произносит Джеймс, а затем, качая головой, добавляет: — Заноза. Я морщась от раздражения и боли, сорвала с руки пластырь и вытащила иглу из руки. И вот теперь без проблем ударила Джеймса. Мэлоун особо не зацикливался на моём ударе. Да и я уверена никакой боли ему этот «удар» не принёс. Я сейчас слишком слаба, чтобы нанести ему какой-либо значимый ущерб. Но эмоциональное удовлетворение этот маленький жест мне всё-таки принёс. Вместо того, чтобы отчитать меня за удар или ответить шуткой на мою жалкую попытку причинить парню вред, он уделил внимание другой вещи: — Ты что, опять за своё? — спрашивает парень, перехватывая мою руку. — Уже вторую капельницу портишь! Джеймс смотрит на мою ладонь. Из того места, в котором находилась игла, начала сочиться кровь. Мэлоун аккуратно отпускает мою руку, и она бессильно падает поверх одеяла. — Теперь придётся Эмили звать, — жалуется Джеймс, а затем уходит, оставив дверь открытой. Крови становится больше, и я собираюсь вытереть её рукавом своей кофты, но только сейчас замечаю, что на мне уже не моя синяя кофта с длинным рукавом. Я отбрасываю одеяло и осматриваю свой внешний вид. На мне снова больничная рубашка. — О, Чёрт! — с негодованием в голосе восклицаю я. — Опять?! — Что такое? — обеспокоенно спрашивает Стив и уже через секунду оказывается рядом. — Где моя одежда? В качестве ответа на мой вопрос мне на кровать приземляется пакет, в котором я нахожу мою порванную кофту, разрезанные по шву джинсы и ещё несколько вещей, включая мой телефон. — Вот она! — говорит Джеймс. Я беру свои джинсы в руки и понимаю, что восстановлению они не подлежат. Мои бедные, несчастные джинсы, вы ушли из моей жизни слишком рано. — Это были мои любимые джинсы, — ною я и прижимаю их к груди. — Я таких больше нигде не найду. — Тебе что дороже, джинсы или жизнь? — спрашивает Джеймс, придерживая двери открытыми для Эмили. Я усмехаюсь. Знал бы ты, Джеймс, кого об этом спрашиваешь. Я не отвечаю на его вопрос, а только крепче прижимаю свои чёрные, потёртые и невероятно удобные джинсы к своей груди. Джеймс одаривает меня недоуменным взглядом, наверняка, думая, что я чокнутая, когда я своими действиями отвечаю на его вопрос «Джинсы!» Тем временем медсестра заходит в палату с маленьким подносом в руках. Я уже готовлюсь выслушать нотацию, поэтому прокручиваю в голове различные сценарии того, как буду сбрасывать всю вину за капельницу на Мэлоуна. Вот девушка подходит ко мне и вместо того, чтобы наорать на меня, начинает вытирать кровь с моей руки стерильной салфеткой. Смачивает чем-то вату и прижимает к месту откуда до сих пор сочилась кровь. — В прошлый раз у тебя получилось аккуратнее, — совершенно спокойно, но устало, говорит Эмили, закрепляя вату сверху лейкопластырем. Это да. В прошлый раз я постаралась получше. Я всё гадаю, почему она до сих пор даже не упрекнула меня. Но потом смотрю на нахмуренного Фрэда на диване и понимаю, что он излучает угрозу и состоятельность. Она боится его? Возможно. А, может быть, и политика больница запрещает любые конфликты. Но почему тогда Джеймс ведёт себя, как обычно? Ответ в моей голове всплыл сам собой: он редкостный идиот, он вообще ничего не боится. У него для этого мозгов нет. И он мой врач? Может, спрыгнуть с моста — это не такой уж и безумный поступок. Довериться Джеймсу… Вот, что, действительно, настоящее безумие. — Когда её можно будет забрать? — вдруг спрашивает Фрэд у Мэлоуна, и я сразу же напрягаюсь. Множество вопросов всплыло в моей голове. Например, «Зачем он это спрашивает? , «Меня что, опять отправят жить к Фрэду?!» и тому подобное. Я не хочу! Не хочу! Не хочу снова уезжать от ребят! Я смотрю на Стива широко раскрытыми глазами и взглядом прошу его развеять все мои страхи. И он это делает. Стив еле заметно качает головой, отрицая моё предположение. Я выдыхаю с облегчением. — Не знаю, — пожимает плечами Джеймс. — Нам ещё нужно дождаться результатов анализов. — Вчерашних? — удивлённо спрашиваю я. — Их ещё не сделали? — Сегодняшних, — поправляет Джеймс. — Взяли у тебя кровь, пока ты спала, чтобы избежать истерик. Я выдыхаю с облегчением. Хорошо, что они додумались до этого. Моя нервная система не выдержала бы ещё одного забора крови. Когда я вижу иглу, мне сразу становится плохо. Тем временем, пока я радуюсь моей маленькой победе, связанной с отсутствием игл, Фрэд продолжил задавать Джеймсу касающиеся меня вопросы. Это немало удивило. С чего такая заинтересованность моим состоянием и забота? Может, Фрэд что-то принимает? Что-то такое, что влияет на его мировоззрение и эмоциональное состояние? «Глория, а может, он просто — я даже не знаю — и правда, привязался к тебе за всё это время?..» — вмешивается подсознание. Я задумалась над словами своего внутреннего голоса и сделала для себя выводы, а именно: Интересно, на чём же всё-таки сидит Фрэд? Может быть, на маминых антидепрессантах? Там есть побочный эффект «любовь»? Вдруг я чувствую лёгкий холодок в районе ладони. Замираю. Уже знаю, что медсестра вернёт капельницу на место. На этот раз решаю терпеть, потому что сама виновата, сама вытянула иглу. Думаю, что у меня всё под контролем и я вытерплю. Делаю несколько глубоких вдохов, успокаивая себя, и читаю себе речь «Ты очень смелая, Глория!» и «Эта боль будет лишь мгновение!». Теперь уверена, что выдержу и справлюсь с этим. Чувствую укол — из меня изливаются жалостливые стоны и непристойные слова. Отлично! Я, по крайней мере, не ударила медсестру. Через несколько секунд боль проходит и медсестра оставляет меня в покое. Но перед тем, как уйти, она вводит что-то ещё в мою капельницу. Я сразу же занервничала, когда увидела, как прозрачно-красное лекарство смешивается с прозрачной жидкостью капельницы и струйкой поступает в мои вены. «А вдруг она что-то перепутала?» — сразу же пришло мне в голову. Но потом я вспоминаю, что во мне за эти несколько дней столько лекарств перемешалось, что ещё от одного ничего не будет, и успокаиваюсь. Тем временем Джеймс собирается пойти за Эмили. Но у двери он останавливается и оборачивается. Обращается к блондину: — Она уснёт минут через десять. Ей ввели обезболивающее. Так что, Стив, жду тебя в кафетерии через пятнадцать минут. Я сразу же вижу в этих словах повод избавиться от Фрэда. Прошу Стива подойти ко мне. Когда он это делает, я хватаю в кулак его футболку и тяну на себя, таким образом требуя, чтобы парень наклонится. А затем требовательно шепчу ему на ухо: — Фрэд составит вам всем компанию.

***

Когда я проснулась в следующий раз, в палате никого не было. Свет был приглушён, а дверь приоткрыта. На лице снова кислородная маска, в вену на руке всё ещё вставлена иголка капельницы. На пальце, плече и груди по-прежнему датчики, а приборы рядом всё-также противно и размеренно пищат. Во рту совсем пересохло. Осматриваюсь вокруг в поисках воды. Вижу графин на тумбочке. Пытаюсь дотянуться до него рукой, но ничего не выходит. Мешает капельница и датчик на пальце: провод короткий. Если капельницу я ещё могу подвинуть к кровати, то датчик — нет. Я, конечно, могу позвать медсестру, но так я ещё долго не получу воды. Поэтому опять включаю режим «Самодеятельность»: дрожащей рукой снимаю с себя маску, датчик и вытаскиваю иглу капельницы. Монитор у кровати подаёт звуковой сигнал, когда вместо моих показателей на экране появилась прямая линия, а вместо двухзначных цифр ноль. Эмили и Джеймс меня придушат. Собираюсь с силами и встаю с кровати. Ноги дрожат, но мне удаётся наполнить себе стакан водой. Правда, я проливаю немного на пол. Надеюсь, никто не подскользнётся. Сажусь обратно на кровать, потому что уже не хватает сил стоять, и двумя большими глотками выпиваю всё содержимое стакана. Ставлю его обратно на тумбочку. Забираюсь под одеяло и жду, когда в палату ворвётся Джеймс и ещё несколько медработников. Не проходит и минуты, как я вижу Мэлоуна на пороге. Парень так тяжело дышит, как будто бы только что пробежал марафон. Погодите! А ведь так и есть! Не марафон, конечно, но бежал, скорее всего, от кафетерия. Тоже какое-никакое, а расстояние. Джеймс замирает на пороге палаты, когда видит меня и датчик, который сейчас болтается в воздухе. Он облегчённо выдыхает и даёт жестом руки отбой остальным набежавшим медсёстрам, ординаторам и врачам. Затем Мэлоун прислоняется к дверному косяку и пытается отдышаться. — Ты худшее, что случалось… — он набирает полную грудь воздуха, — …со мной за всё время моей практики. Я улыбаюсь и издаю смешок. — Смешно тебе, да? — недовольно спрашивает Джеймс, сползая по косяку на пол. — А мне не смешно, — бормочет он, прислоняясь головой к стенке дверного проёма. — Эмили! — кричит он. Девушка прибегает на зов через минуту. Видит Джеймса на полу и сразу опускается перед ним на корточки. — Джеймс, тебе плохо? — обеспокоено спрашивает медсестра и, обхватив двумя руками парня за щеки, заставляет его посмотреть на неё. Жаль, что Эмили не знала, что присела так, что вырез верхней части её формы немного опустился, открывая взору Джеймса края чашечек кружевного бюстгальтера. Мэлоун опускает свои глаза вниз. — Уже немного легче, — мимолётно улыбнувшись, отвечает Джеймс. — Воды, Эмили, — измученно просит парень. Медсестра сразу же бросается к графину, стоявшему на тумбочке. Наполняет стакан практически до краёв и возвращается к Джеймсу. — Может, врача позвать? — предлагает Эмили, протягивая парню стакан. — Я сам врач, — отвечает на её предложение Джеймс. — Мне сейчас поможет только вода, — парень делает глоток из стакана, — и, возможно, твой поцелуй, — добавляет он и заглядывает девушке в вырез. — Ух ты! Чёрное! Эмили перехватывает его взгляд и всё понимает. Она забирает стакан у него из рук и выплёскивает всю оставшуюся воду парню в лицо. — Лучше, придурок? — спрашивает девушка, поднимаясь на ноги. Джеймс на секунду замер, не ожидая такого развития событий, но когда он вновь вернул себе дар речи, то провёл рукой по своим мокрым волосам и совершенно спокойно сказал: — Тебе всё-таки надо быть с людьми добрее. Медсестра фыркает. — Не с тобой. После этих слов она уходит, прихватив с собой стакан, а Джеймс поднимается с пола и подходит к моей кровати. Парень крепит датчик-прищепку обратно к моему пальцу, и прямая линия на экране мигом оживает. Джеймс смотрит на монитор, проверяя мои показатели. Затем, внезапно что-то вспомнив, он зовёт медсестру: — Эй, Эмили! Девушка, буквально, через пару секунд заглядывает в палату через дверной проём. Смотрит на Джеймса, ожидая его просьбы. — Скажи её друзьям в зале ожидания, что это была ложная тревога. Медсестра кивает и снова уходит. Я с ужасом понимаю, что сейчас Алекс, Стив, Джей и Брин — Фрэда считать не будем — сидят там, думая, что со мной что-то случилось. Чёрт! Я опять заставила их всех волноваться. Чувствую себя из-за этого паршиво. Тем временем Джеймс, нажимая какие-то кнопки на мониторе, заговорил: — Вот просто… Зачем, Джессика? — спрашивает меня парень, переключая своё внимание с монитора на датчик, проверяя правильно ли он его подключил. — Зачем его снимать, когда тебя об этом не просят? — спрашивает он, качая головой. Я пожимаю плечами и оправдываюсь: — Он во сне как-то сам упал. Джеймс недоверчиво смотрит на меня, приподняв бровь. Затем переводит свой взгляд на датчик, который очень плотно крепится к пальцу и вероятность отпасть которого процентов пять. — Да что ты говоришь? — саркастично спрашивает Мэлоун. Я невинно хлопаю ресницами. Джеймс смотрит на меня и ждёт, что я скажу что-то ещё в своё оправдание. Например, правду. Но я молчу, уставившись на свои ногти с облупившимся чёрным лаком. Не знаю почему, но на пальце, на который крепится датчик, лак вообще отсутствовал. Я спрашиваю об этом Джеймса. Он отвечает, что красный огонёк в датчике должен просвечивать палец на сквозь, а лак этому мешал, поэтому медсестре пришлось стереть его. Получив ответы на все интересующие меня вопросы, я отпускаю Джеймса. Он уходит, и я остаюсь в палате одна. Только я собираюсь насладиться тишиной и уединением, как открывается дверь и в комнату заходят ребята вот в таком вот порядке: первым зашёл Стив, за ним — Джей и Брин, после — Алекс. Никакого Фрэда. Неужели… — Фрэд ушёл? — радостно спрашиваю я. Но радость сразу же испаряется, когда Фрэд Макфин заходит в палату, держа в руках свой смартфон. Видимо, он задержался разговаривая по телефону. — Не дождёшься! — говорит он, занимая место на диване. Я шумно выдыхаю и начинаю нервно выстукивать пальцами какой-то ритм на бортике кровати, ожидая, когда кто-нибудь заговорит. Но все молчат. Ждут, когда я уже сорвусь. И вот я всё-таки не выдерживаю: — Фрэд, может, тебе уже домой пора, а? — Почему ты вечно против моего общества? — Ты увёл у меня из семьи маму. Дядя прикладывает руки к вискам и массирует их, тяжело вздыхает, всем своим видом демонстрируя свою усталость от этого разговора, который у нас повторяется каждый раз. — Вечно ты мне это припоминаешь, — ворчит Фрэд. — А ты думал, будет по-другому? — приподняв бровь, спрашиваю я. — Я пытаюсь наладить с тобой отношения, Глория! Почему ты не можешь пойти на уступки? — Ты чего-то от меня хочешь, — уверенно произношу я. — Зачем бы тебе понадобилась налаживать со мной отношения? — спрашиваю я и развожу руками. — Зачем тебе это так резко понадобилось? Я, буквально, вижу, как у Фрэда из ушей повалил пар. Он сжал свои руки в кулаки и сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. — Да потому что, — сквозь зубы шипит он, — ты… Фрэд замолкает, когда открывается дверь и в палате появляется Джеймс. Парень переоделся в сменную одежду, и на этот раз халат на нём присутствовал. Точнее, он был повязан вокруг пояса, словно обыкновенная кофта на молнии или толстовка. Идиот. И этот человек должен располагать к себе пациентов? Джеймс, сузив глаза, подозрительно обводит всех нас взглядом. Останавливается на мне. — Я слышал крики, — говорит он, ожидая от нас объяснений. — Повздорил по телефону с бывшей, — сразу же отмазывается Джей. Джеймс кивает, но по выражению его лица могу точно сказать, что он не поверил ни единому слову. Мэлоун, все ещё подозрительно смотря на нас, подходит ко мне. Проверяет монитор, писк которого участился, отображая мой пульс. Участился, потому что во мне всё ещё бушевала злость на дядю. Убедившись в том, что мои показатели начали приходить в норму, Джеймс посмотрел и на Фрэда, который сейчас буравил меня тяжёлым взглядом. Мэлоун сделал для себя выводы после увиденного и догадался о том, что происходило в палате до его прихода. Он не стал упрекать Джея во лжи, а лишь одарил музыканта хмурым взглядом. Джей виновато пожал плечами, поняв, что Джеймс его раскусил. Потом Мэлоун подошёл к моей кровати и забрал с тумбочки свою авторучку, которую, похоже, забыл здесь в прошлый раз. Только он собирался отходить от кровати, как его взгляд остановился на капельнице, трубка которой наполовину висела, наполовину валялась на полу. — Да ты издеваешься! — цедит Джеймс, медленно переведя свой взгляд от капельницы на меня. Я виновато ёжусь. — Три капельницы! Ты испортила три капельницы! — парень перешёл на крик. — Если будешь продолжать в таком же духе, то твоя страховка не покроет лечение! — успокоившись, продолжил он. — Покроет, — замечает Фрэд. — Я, как знал, оформил лучшую, — говорит он и смотрит на бумаги в руках Джеймса. — Сделали? — как-то нервно спрашивает он Мэлоуна. Джеймс, продолжая сверлить меня злым взглядом, протягивает какие-то бумаги Фрэду. Меня это удивляет, и я сразу же загораюсь интересом: — Что это? — Не твоё дело, — говорит Фрэд и начинает просматривать документы.  Джеймс, успокоившись, садится на диван рядом с Фрэдом. Тоже заглядывает в документы. — А где?.. — спрашивает Фрэд, пытаясь что-то найти в бумагах. — Вот, — отвечает Джеймс и указывает пальцем на какую-то строчку в документах. Фрэд смотрит в указанном направлении. Чтобы бы он там не прочитал, это явно привело его в замешательство: — Тридцать процентов — это же…? Джеймс отрицательно качает головой. Тогда бумаги падают из рук Фрэда, и дядя широко улыбается. Он откидывается на спинку дивана и с искренне радостной улыбкой на лице качает головой, казалось, до сих пор не веря в своё счастье. От былой напряженности не осталось и следа. — Спасибо! — поднимая свой взгляд вверх, к небу, говорит Фрэд. — Спасибо! — счастливо смеясь, повторяет он. Я не понимаю причину его радости, поэтому прошу Стива тихо и незаметно поднять документ, который совершил небольшой полёт в воздухе и приземлился прямо под моей кроватью. Стив поднимает лист бумаги и протягивает мне, перед этим просмотрев его сам. Парень удивляется, узнав содержимое документа, и от этого мой интерес разгорается ещё сильнее. Я читаю первую строчку. — ДНК-тест?! — восклицаю я, быстро пробегаясь глазами по строчкам, проверяя, не придумало ли это моё воображение. — Ты сделал ДНК-тест?! Фрэд смотрит на листок у меня в руках. — Чёрт… Замечаю на листке своё имя — Джессика Джо Холт — и тогда сомнений не остаётся. — Ты думал я… — даже выговорить сложно, язык не поворачивается. — …твоя дочь? Поэтому ты сразу стал таким заботливым? — догадываюсь я. — И давно ты это подозревал?! Он молчит и взглядом указывает на Джеймса. Понятно. Разговор не для чужих ушей. Джей берёт инициативу на себя и зовёт Мэлоуна в кафетерий. — Но тут же самое интересное! — Джеймс, в кафетерий! Мэлоун понимает намёки своего приятеля и вместе с ним выходит из палаты. Алекс плотно закрывает за ними дверь. — Глория… — устало начинает Фрэд. — И как давно?! — спрашиваю я, не церемонясь. — За день до того, как ты переехала ко мне, Джоди заикнулась о такой возможности. — И ты молчал?! — Я хотел сначала узнать наверняка, — объясняет Фрэд. — Оказалась бы ты моей дочерью — я признался бы, нет — значит, ты никогда бы даже и не узнала об этом. Я нервно пробегаюсь пальцами по всей длине своих волос, потом убирая их с лица. — Так результат… — начинаю я. — Я же не твоя дочь, да? Мне хватает и того, что мы родственники. — Вероятность тридцать процентов, — счастливо произносит Фрэд, затем он подходит к кровати и бросает на одеяла документы. — Ты всё ещё будешь только нежеланной племянницей. — Тридцать? Почему так много, а не ноль целых с чем-то? — недоумеваю я. — Потому что мы родственники, глупая, — растолковывает Фрэд и чуть ли не пританцовывает на месте. Я качаю головой, всё ещё прибывая в шоке. Я, конечно, знала, что у мамы и Фрэда достаточно длительный роман. Он начался ещё до моего рождения, но всё равно… Это сбивает с толку. Я думала, мама хотя бы немного любила папу и уж сомнений, что я точно от него, быть не должно было. Меня передергивает только от одной мысли, что моё шуточное обращение к Фрэду «папа», могло быть не такой уж и шуткой. — Как камень с плеч, — выдыхаю я, понимая, что всё обошлось. Фрэд согласно кивает. Алекс, Стив и Брин, наблюдавшие за всем этим со стороны, переглядываются и тихо, еле заметно, смеются. — Почему ты так долго тянул с тестом? — спрашивает Брин, когда перестаёт смеяться. — Я хотел сделать его ещё давно, — говорит Фрэд. — Думал, возьму её волос, но, как назло, ни нашёл ни одного. — А слюна? Можно же было взять стакан или вилку, зубную щётку, в конце концов. — Зубная щётка — слишком подозрительно. А посуда… На удивление, Глория всегда моет за собой посуду. После этих слов Стив и Алекс переглянулись и посмотрели на меня с неверием в глазах. Блондин изобразил на лице ужас, а Мид всё ещё недоверчиво косился на меня. — А почему ты дома никогда не моешь за собой посуду? — спрашивает солист, не отрывая от меня своего пристального взгляда. Я опустила глаза вниз и начала перебирать в руках край одеяла, выдирая вылезшие нитки из ткани. — Но с этим прекрасно справляется Джей, — мямлю и зло смотрю на Фрэда, который раскрыл меня. Алекс собирается сказать мне что-то ещё, но, к счастью, наш разговор прерывает Джеймс, который открывает дверь и заглядывает в палату. За его спиной я замечаю ещё человек восемь: пять девушек и три парня. Все в медицинской форме зелёного цвета.  — Стажёры, — Джеймс заходит в палату, а за ним и остальные. — Знакомьтесь, это Джессика — проблема вселенского масштаба, — говорит он и указывает на меня рукой. — Увидите её — бегите. Стажёры переглядываются между собой, не зная, как им на это реагировать. Я так и читаю немой вопрос в их глазах: «Нам засмеяться? Это была шутка? Он шутил или говорил серьёзно?». Судя по интонации и выражению лица Мэлоуна, он не шутил, а говорил весьма серьёзно. Он, и правда, считает меня проблемой вселенского масштаба. Рада, что не облегчаю ему его пребывание на работе. Тем временем стажёры всё ещё растерянно переглядываются. Они-то думали, что медицине их будет учить серьёзный человек. Увы, ребятки, вам попался Джеймс. — Можно вопрос? — вдруг спрашивает парень-стажёр и поднимает руку. Джеймс смотрит на паренька, а затем переводит свой взгляд на меня. Задерживает своё внимание на моей руке и вспоминает про капельницу. — Подожди, — просит Джеймс стажёра. — Эмили! Иди сюда! — кричит он. — Эми-и-или! Уже через минуту в палату заходит медсестра, держа в руках чистый стакан. Она проталкивается через стажёров и ставит его на тумбочку. — Ребята, это Эмили, — продолжает свою экскурсию Джеймс. — Не ждите от неё никакой помощи, потому что она не щадит чувств других и не знает слова «доброта». Эмили бросает насмешливый взгляд на Джеймса,  а затем находит глазами штатив капельницы. На этот раз она даже не смотрит в мою сторону. Только берёт мою ладонь в свою руку и проверяет то, насколько сильно я поранилась. Но моё мастерство растёт, и в последний раз я просто идеально вытащила иглу. Думаю, и синяка не останется. Эмили это даже удивило, и она недоверчиво, но в тоже время и задумчиво, хмыкнула, тем самым положительно оценивая мои навыки. Вскоре она отпускает мою ладонь и опять смотрит на Джеймса. — Мне ставить новую капельницу? — спрашивает девушка. — Нет, — отвечает Джеймс. — Это гиблое дело, — он толкает штатив Эмили. — Забери. Девушка на ходу перехватывает штатив капельницы и уходит, оттолкнув в сторону попавшегося ей под руку стажёра. Я замечаю, как все три парня-стажёра и, конечно же, Джеймс посмотрели девушке вслед и уставились на её «место пониже спины». Я издала смешок. Когда же Эмили скрылась из их поля зрения, то стажёры вернули своё внимание к Джеймсу, а Мэлоун, в свою очередь, сосредоточился на стажёрах. — Так можно уже вопрос? — опять поднимая руку, спрашивает парень, который пытался спросить Джеймса и раньше. — Давай. — Почему они все здесь? — спрашивает стажёр, обводя Алекса, Фрэда, Стива и Брин взглядом. — По правилам же… — Забудь о том, что ты видел, — в ту же секунду просит Джеймс. — Иначе я напишу тебе «чудесную» характеристику, — угрожает Мэлоун. — Это, кстати, всех касается, — обводя всех стажёров строгим взглядом, добавляет он. Стажёры шумно сглатывают и синхронно кивают. Мне становится смешно, но я сдерживаю свой смех. Потом я случайно замечаю, что девушки-стажёры уделяют слишком много своего внимания Алексу и Стиву. Чёрт, да даже Фрэду! Мне и Брин это сразу же не понравилось. Рэнделл стояла и просто пылала от ярости. К счастью, до драки не дошло. Но только потому что Джеймсу больше нечего было показать стажёром в этой палате. В следующую минуту он уже выпровождал их отсюда: — Ладно, — говорит Мэлоун и открывает дверь, давая стажёром понять, что пора уходить. — Пошлите ещё кафетерий покажу. Это все знания, которые вам понадобятся в ближайшее время. Они все уходят, и, как только дверь за ними закрывается, я обвожу всех присутствующих — Алекса, Стива, Фрэда и Брин — взглядом: — И вы доверили меня ему? Так как мой вопрос был риторический и не требовал ответа, никто ничего не сказал. В комнате на несколько секунд повисла тишина, и я решила разбавить её своим нытьём: — Я хочу домой. — Ты недавно была в реанимации, — напоминает Фрэд. — Какое «домой»?  Я недовольно смотрю на него. — ДНК-тест не подтвердил отцовство, — говорю я. — Всё, можешь выключить режим «заботливого папы». Из Фрэда вырывается то ли вздох, то ли стон. Он собирается что-то сказать, но его телефон вибрирует в кармане пиджака, и дядя забывает про меня, погрузившись в свои рабочие дела. Фрэд достал телефон и ответил на звонок. Макфин поднялся со своего места и, прикладывая смартфон к уху, вышел из палаты. — Я отлично себя чувствую, — вновь начинаю ныть я, когда дверь закрывается. — Меня уже можно забрать домой. Джеймс держит меня здесь только из вредности. Договоритесь с ним. Вы же умеете. — Глория, у тебя вчера остановилось сердце,  — выступает против моей просьбы Алекс. Я удивляюсь его словам. Про сердце мне никто не говорил. Хочу поддаться панике при мысли о том, что главный орган в моем теле прекратил свою работу, пусть даже всего и на пару минут. Но сейчас мне нельзя этого делать, если я хочу вернуться домой! А я очень-очень хочу домой! — Но сейчас же оно бьётся, — говорю я и указываю на монитор. — Ну, пожалуйста, ребята. Алекс отрицательно качает головой. Я смотрю на Стива, надеясь на его поддержку. — Я тоже против, Лори. — Брин? — использую свой последний шанс. — Я против.  Тогда я с плохо скрываемой — ладно, вообще нескрываемой — досадой на лице откидываюсь на подушку и глубоко страдальчески вздыхаю. Затем вздыхаю ещё раз, но чуть громче, специально привлекая к себе внимание. — Ну, пожалуйста, договоритесь с ним, — прошу я. — Всё равно же сбегу. — Как? — усмехаясь, спрашивает Алекс. — Я найду способ. — У тебя не получится, Лори, — заверяет меня Мид. — Мы договорились дежурить по очереди в твоей палате. К тому же, это третий этаж, ты не сможешь пройти через весь медперсонал и охрану незамеченной. Да и окна здесь нет, как ты видишь. Взвесив все варианты побега в своей голове, я понимаю, что у меня, и правда, нет шансов. Было бы окно — я нашла бы выход. Но, к сожалению, окна нет. И я уверена, что его нет, потому что Алекс договорился с Джеймсом. Наверное, боялся, что я спрыгну… Погодите-ка… Мне в голову пришла одна идея, которая повергнет парней в ужас, а Брин, может, и вовсе заставит потерять сознание. Эта идея включает в себя шантаж и угрозы, так что я думаю, она должна сработать. — Я наглотаюсь таблеток, если проведу здесь ещё хотя бы день. К моему удивлению, никого мои угрозы в ужас не привели. Никто даже и бровью не повёл. Почему они не начали переживать? Я получаю ответ на свой вопрос со следующими словами Брин: — Глория, все твои лекарства под пристальным контролем медсестер, — говорит Рэнделл. — У тебя ничего не получится, — спокойно продолжает девушка. Я решаю пойти в немного другом направлении. — Тогда я… — замолкаю и осматриваюсь по сторонам, подыскивая идею. — Встану на кровать и упаду на пол. — И? — искренне не понимая моих мотивов, спрашивает Алекс и приподнимает бровь. — Забыл, что у меня травмированы рёбра? — начинаю сочинять на ходу историю, вспоминая всё, чему меня научил учебник по биологии. — Я упаду, ударюсь, начнётся болевой шок и… — драматическая пауза. -…всё, — говорю я и многозначительно смотрю на Мида. Вот на этот раз все замирают и смотрят на меня широко распахнутыми от ужаса глазами. — А если захочу, то упаду ещё и с прыжком, — добиваю их я. — Рёбра пострадают ещё сильнее — могут и лёгкие проткнуть. И тогда…? — я делаю жест рукой, который можно растолковать как «Продолжи мысль». — Всё? — надломленным голосом предполагает Стив. — Всё, — подтверждаю я. Алекс стоит и смотрит на меня разинув от удивления рот. У Брин и Стива в глазах застыл ужас. Я сижу и в упор смотрю на них, скрестив руки на груди, всем своим видом показывая серьёзность моих намерений. — Лори, — блондин сжимает мои плечи, — ты же несерьезно? — Я больше не могу здесь находится, Стив. — Глория, ты вообще понимаешь, о чем говоришь? — спрашивает блондин, сильнее стискивая мои плечи. — Конечно, понимаю, — говорю я и сбрасываю руки парня со своих плеч. Стив продолжает сверлить меня глазами. Он явно не одобряет мою тактику. Не отрывая от меня своего пристального взгляда, парень обращается к солисту: — Алекс, иди поговори с Джеймсом. Мид собирается запротестовать: — Но, Стив… — Алекс, иди поговори, пожалуйста, с Джеймсом, — делая паузы после каждого слова и пытаясь не срываться на крик, цедит Стив. Мид сжимает свои руки в кулаки и закрывает глаза. Пытаясь взять под контроль своё эмоциональное состояние, он глубоко дышит. Мне становится неловко от того, что я сею разлад между парнями, но, как уже говорила, я очень-очень хочу домой. «Эгоистка!» Когда от Алекса наконец перестают исходить ощутимые волны гнева, он выходит из палаты, громко хлопнув при этом дверью. Брин последовала за ним, чтобы проследить за Алексом: в таком настроении Мид может разгромить что-нибудь на своём пути. Теперь, когда мы со Стивом остаёмся наедине, я закрываю глаза и делаю несколько быстрых и неглубоких вдохов и выдохов, ожидая грандиозного скандала и криков. Но ни того, ни другого, на удивление, не последовало. Вместо этого парень растянулся поперёк кровати, устраиваясь головой на моём животе. Мои пальцы сразу же зарылись в его блондинистые волосы. — Я так устал, Глория, — выдохнул парень, уставившись в белый оштукатуренный потолок. — Я так устал от того, что ты так просто отказываешься от меня. Я замираю. — Стив, что ты такое говоришь? — А ты не замечаешь? — спрашивает парень и поднимает на меня свой взгляд. — Все твои грандиозные планы всегда граничат с самоубийством. Ты никогда не думаешь обо мне, Глория, — объясняет Стив. — Сначала счётчик, — монотонно говорит парень. — Ты даже не подумала, что будет со мной, если ты сделаешь это. А мы на тот момент уже встречались, — акцентирует внимание блондин. — Ты просто продолжила вести свой дневник и отсчитывать дни… Потом твои угрозы, — продолжает он, не меняя своей монотонной интонации. — И опять тоже самое… Ты ни во что меня не ставишь, Лори! — Ты ошибаешься! — протестую я и отрицательно качаю головой. — Разве? — безэмоционально спрашивает парень. — Стив, я не… Я никогда не хотела тебя бросать. Понимаешь? Я просто… Когда вас забрали, я думала, что никогда больше не увижу ни тебя, ни Алекса, ни Джея. И смысла жить тогда не было. Я провожу по щеке Стива. Он перехватывает мою руку и переплетает наши пальцы. — А как ты объяснишь сегодняшнее? — всё не унимается Стив. — Я здесь, вся эта история с преследованием закончилась, Дезмонд за решёткой, осталось только жить долго и счастливо, но ты всё равно продолжаешь браться за своё. Монитор запищал чаще, полностью отображая моё эмоциональное состояние. Во мне сейчас смешались страх, смятение и злость. Страх, потому что чувствую, что могу сейчас потерять Стива. Смятение, потому что до меня всё ещё до конца не дошла вся серьёзность происходящего. Злость на себя, потому что Стив был прав. Я решаю попытаться хоть как-то спасти ситуацию: — Это всё были пустые слова, Стив! Я ничего не собиралась с собой делать. Я просто не видела больше вариантов сбежать отсюда, поэтому и придумала всё это! — То есть ты ничего не собиралась с собой делать? — спрашивает Стив, переводя свой взгляд с потолка на меня. — Нет, конечно. — Точно? — Да, Стив. Да! Услышав мой ответ, парень садиться на кровати и от былого его состояния не остается и следа. Стив бодр и весел. Я смотрю на него, ничего не понимая. С чего такой резкий переход? Может ли человек так быстро перескакивать из состояния полного отчаяния к жизнерадостности? — Алекс, можешь заходить! — кричит блондин, пока я всё ещё нахожусь в оцепенении. В следующую секунду дверь открывается и не менее веселый Алекс заходит в палату. Брин идёт рядом, и она выглядит воодушевлённой. — Прости, малышка, придётся тебе полежать здесь ещё пару дней, — ухмыляясь, говорит Стив и быстро целует меня в губы. Я пребываю в шоке и всё ещё ничего не понимаю. Перевожу свой взгляд с одного на другого. Открываю и закрываю рот, как выброшенная на берег рыба. Наконец, ко мне возвращается дар речи. — Вы всё подстроили! — догадываюсь я. — Ты не ходил к Джеймсу. Ты стоял под дверью, — недовольно говорю я, буравя Алекса тяжёлым взглядом. — Подслушивал. — Не только ты так делаешь, — усмехаясь, говорит Алекс и присаживается на край кровати у изножья. Это всё актёрская игра? Это всё было сыграно? Но как? Как они могли узнать мои действия заранее и подстроить всё это? Прокручиваю все события в голове ещё раз. Вспоминаю какое-то странное движение рукой, которое Стив сделал за минуту до нашего «откровенного разговора», и всё понимаю. У них есть какой-то специальный знак, о котором я не знаю! Моё недовольство растёт. Хочу наорать на них, но понимаю, что я не лучше: сама много раз подслушивала их разговоры и обманывала их. Не хочу срываться на ребят, поэтому вспоминаю Фрэда. Где он, когда так нужен? Я бы сейчас выместила на нём всю свою злость. — А где Фрэд? — спрашиваю я, пытаясь взять под контроль свою ярость. — Вы, наверное, и его приплели сюда? Он сейчас стоит за дверью и тоже подслушивает? — повышаю голос, так и не справившись с эмоциями. — Нет. Фрэд ушёл, — спокойно отвечает Алекс. — Сказал, что у него какие-то срочные дела на работе. Хоть что-то хорошее. Как я и говорила, узнав, что я не его дочь, он исчез из моей жизни. Очень предсказуемо. Скорее всего, я больше не увижу Фрэда. Довольно улыбаюсь, подумав об этом. — Но он сказал, что будет приезжать, — добавляет Алекс, когда видит радость на моём лице. Тогда моя улыбка исчезает, а на смену ей приходит недовольное выражение лица. Чувствую себя ребёнком, у которого отняли конфетку. Почему Фрэд просто не отстанет? Он хочет добить меня? Эмоционально истощить? Физически меня уже и так хорошо потрепало. — Прости нас, Глория, — замечая, что я готова сейчас рвать и метать, говорит Алекс. — Зато теперь я знаю, что ты отбросила все эти глупые мысли о суициде, — говорит он и рукой лохматит мои волосы на макушке. Я ногой легонько ударяю его по бедру. Алекс, понимая, что я сейчас не в духе и его извинения мне сейчас не нужны, пересаживается ещё ближе к изголовью, чтобы я не смогла до него дотянуться. — Ну что ж, — говорю я, сделав несколько глубоких вздохов и кое-как успокоившись. Сцепляю руки в замок на животе. — Раз уж мы подслушали у друг друга такие откровенные разговоры: вы наш со Стивом, а я про возможную беременность Брин, — начинаю я. — Давайте уже и о сексе поговорим, — как ни в чём не бывало продолжаю я. — А Стив… Я чувствую, как в ту же секунду на мои губы опускается рука блондина и закрывает мне рот. Я продолжаю бубнить что-то сквозь его ладонь, а Стив награждает меня грозным взглядом. Боится, что я раскрою что-то, что Алексу и Брин знать не обязательно. Я смеюсь и Стив, почувствовав вибрации, убирает свою руку. Он мимолётно улыбается, думая, что я остыла и больше не злюсь на него. Наивный. Ты ещё познаешь мою ярость, милый. — А где Джей? — спрашиваю я, на время забывая про наш конфликт. Удивляюсь тому, что Джей не прилетел сюда на крыльях счастья, чтобы наградить меня одной из его фирменных шуток. — Наверное, дома, — отвечает Стив. — Надо ему позвонить. Парень хлопает руками по своим карманам. Затем, не отыскав там смартфон, осматривается вокруг. Видит мой телефон на тумбочке. — Я забыл свой телефон дома, — говорит Стив. — Я возьму твой? Хорошо? Я киваю и подаю парню телефон. Стив начинает набирать номер по памяти. Не буду говорить ему, что Джей забит у меня в контактах. Наблюдаю за тем, как Стив, отбросив свои попытки вспомнить номер Джея в сторону, пролистывает журнал входящих и исходящих сообщений и вызовов. Вспоминаю кое-что важное. — Подожди, Стив, — прошу я. — Мне вчера пришло сообщение, и я не смогла его просмотреть, — объясняю. — Дай прочитаю. Я тянусь рукой за телефоном. Блондин бросает быстрый взгляд на дисплей, а именно на строку уведомлений, и я вижу замешательство на его лице. Он продолжает пялиться на экран ещё несколько секунд. — Что там? — спрашиваю я и опять тянусь рукой за телефоном. — Чего ты завис? Выйдя из оцепенения, Стив тряхнул головой и тут же вернул своему лицу весёлое выражение. Он отвернул от меня экран телефона. — Ничего, — отвечает парень и дарит мне дежурную улыбку. — Просто задумался о своём. Я недоверчиво кошусь на него. — Так я посмотрю сообщение, — говорю я и указываю на телефон. Стив быстро нажимает на кнопку вызова и подносит телефон к уху. Виновато пожимает плечами. — Прости, я уже набрал. Он встаёт и уходит, позвав с собой Алекса. Меня сразу же настораживают действия Стива. Почему он вышел из палаты, если позвонил Джею? Зачем ему там Алекс? Думаю, он увидел у меня в телефоне что-то такое, что захотел скрыть. «Может, он мне изменяет?» — первая мысль, пришедшая на ум. Вдруг в моё отсутствие его соблазнила какая-нибудь девушка или медсестра? И теперь она шлёт мне СМС, в которых пишет, что Стив меня больше не любит и что он ушёл к ней? «Какая у тебя богатая фантазия, Макфин!» — подсознание аплодирует мне стоя. Соглашаюсь с внутренним голосом. Пожалуй, я, и правда, слишком сильно накрутила себя. Возможно, они вышли обсудить выступление. Может, у них опять новая песня, которую они хотят скрыть до поры до времени? Но причем здесь сообщение? Как много вопросов. Как мало ответов. Парни возвращаются. Стив падает на кровать рядом со мной. Алекс садится на диван рядом с Брин. Блондин передаёт мне в руки телефон. Я включаю экран и открываю входящие сообщения. Никакого СМС. — А где сообщение? — удивляюсь я, просматривая журнал входящих и исходящих. — Ты его удалил? — зло спрашиваю я. — Я ничего не удалял, — сразу же отвечает Стив. — Вот твоё сообщение, — он открывает какое-то СМС.  Я просматриваю его. Служба спасения предупреждает об оранжевом уровне опасности, а снизу прикреплен прогноз погоды: низкая температура, ливни и грозы. Смотрю на время. Я была уверена, что сообщение, которое я не успела прочитать, пришло намного позже этого. Но я не уверена в этом на все сто процентов, поэтому ничего не могу предъявить Стиву. — Позвонили Джею? — спрашиваю я, настороженно смотря на Алекса. — Да, — отвечает солист. — Он дома. Мы попросили, чтобы он привёз тебе какую-нибудь одежду. Я смотрю на мой испорченный вчерашний наряд, который сейчас валяется на полу. Страшно представить, что выберет Джей из моего гардероба. С ужасом вспоминаю платье, привезённое Фрэдом из Бревэрда, в маленький розовый цветочек с пышной многослойной юбкой и огромным розовым бантом на поясе. Я вспоминаю это платье, подаренное бабушкой и ругаю себя за то, что не спалила его. Оно ужасно. Думаю, что больничная рубашка по сравнению с тем платьем выглядит не так уж и плохо. Алекс прерывает мои мыслей, заговорив ни с того ни с сего: — Знаешь, Лори, мы тут со Стивом подумали, что всё-таки попробуем забрать тебя домой. — С чего такие резкие перемены? — с подозрением в голосе, спрашиваю я. — Тебе же здесь не нравится. — И? — приподнимаю бровь. — Вас это особо не волновало. Я замечаю, что Алекс не знает, что мне на это ответить. Он выглядит потерянным. Его глаза бегают туда-сюда и останавливаются на Стиве. Солист взглядом просит помощи у своего друга. Единственная проблема в том, что и Стив не знает, что мне сказать. На несколько секунд в комнате повисает молчание. И это молчание — лучшее доказательство того, что от меня что-то скрывают. — Так ты хочешь домой или нет? — спрашивает Стив, пытаясь направить мои мысли в другом направлении и сосредоточиться не на поиске правды, а на цели вернуться домой. И у него получается. Теперь у меня в голове только такие мысли: дом, дом, дом, дом, дом! — Хочу, — без замедлений отвечаю я. — И я хочу, чтобы ты уже вернулась, — говорит Стив и целует меня в плечо, затем поправляет съехавший рукав моей больничной рубашки.— Пойду попробую договориться с Джеймсом. Стив встаёт с кровати и в следующую же секунду поскальзывается на мокром полу. Я будто в замедленной съёмке вижу, как он падает на пол. При чём так неудачно, что ударяется затылком о тумбочку.  — Стив! Я быстро избавляюсь от датчика на пальце, от манжета на плече и срываю липучки, которые крепились к груди. Спрыгиваю с кровати и падаю рядом с парнем на колени. Он растянулся на полу и сейчас был без сознания. — Стив, Стив, Стив… Повторяю и повторяю его имя, ожидая от него хоть какой-то реакции. Мне так страшно. Бью парня по щекам. Он мямлит что-то неразборчивое, но в себя так и не приходит. Продолжает лежать с закрытыми глазами.  — Стив… — мой голос срывается, к глазам подступают слёзы. Он всё ещё не отвечает. Я начинаю круговыми движениями массировать ему виски, вынуждая открыть глаза. Но и это не работает. Алекс подбегает ко мне и мягко отталкивает в сторону. Я уступаю ему место. Он начинает бить Стива по щекам, но сильнее, чем это делала я. Когда это не срабатывает, Алекс берёт графин с тумбочки и тонкой струёй начинает выливать воду Стиву на лицо. Блондин завертел головой, пытаясь избавиться от раздражителя, но Алекс продолжил свои действия. Через несколько секунд Стив открыл глаза. Парень дезориентирован. Он растерянно смотрит по сторонам. Не понимает, что происходит, даже тогда, когда Алекс закидывает его руку себе на плечо и помогает ему подняться с пола. Я смотрю на то место, где только что лежал Стив, и замечаю кровавое пятно. Из меня вырывается рваный вздох. Смотрю на одежду Стива и на воротнике замечаю кровь. Алекс видит мой испуганный взгляд и смотрит в том же направлении: — Ох, чёрт!.. Мид подводит Стива, ноги которого подкашивались после каждого шага, к дивану и помогает ему лечь. Я беру подушку со своей кровати и подкладываю блондину под голову. Сажусь на диван и располагаю ноги Стива у себя на коленях. Уже через минуту в палату вбегают Джеймс, Брин и Эмили. Мэлоун смотрит на кровавое пятно на полу, а затем на Стива. Быстро оценив ситуацию, он подходит к дивану и убирает подушку у Стива из-под головы. Начинает осматривать парня: проверять зрачки и рефлексы, а когда медсестра приводит Стива в чувства, то и задавать ему вопросы. Пока Джеймс задавал очередной вопрос про головокружение и тошноту, Эмили начинает осматривать голову блондина. Я нервно кусаю ноготь на большом пальце, ожидая их вердикта. — Ссадина, — оповестила медсестра, закончив свой осмотр. — Ничего серьёзного. — Думаю, сотрясения нет, — после слов девушки заговорил и Джеймс. Я шумно выдыхаю, когда убеждаюсь, что со Стивом всё в порядке. Провожу рукой по своим волосам, убирая их с лица, и задаю Джеймсу ещё пару вопросов о состоянии своего парня. Мэлоун отвечает на мои вопросы, а затем выходит из палаты. Но прежде чем уйти, он шутит, что мы со Стивом стоим друг друга и что нам надо постоянно таскать с собой аптечку. Облегчённо смеюсь. Медсестра по назначению Мэлоуна начинает обрабатывать травму Стива. Алекс и Брин, удостоверившись в том, что с парнем и мной всё хорошо, выходят поговорить с Джеймсом на коридор. Жду, пока Эмили закончит обрабатывать ссадину. Через несколько минут брюнетка наконец прекращает промакивать смоченным в каком-то растворе бинтом рану Стива и осматривает его голову ещё раз. Крови больше не было. Убедившись, в том, что её помощь здесь больше не требуется, девушка проводит небольшую манипуляцию с прозрачным пакетом, который принесла с собой. Пакет от специального удара медсестры сразу же затвердел и от него повеяло холодом. Девушка приложила, судя по всему, лёд к голове Стива и сказала парню придерживать его рукой. Собирая кровавые бинты, открытые пузырьки и ампулы с различными лекарствами, Эмили даёт Стиву рекомендации. Блондин вяло кивает, давая девушке понять, что выслушал её. Тогда медсестра уходит. — Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, как только слышу, что дверь за моей спиной закрылась. — Вы подняли такой шум из ничего, — отвечает Стив, придерживая пакет у своей головы. — Я просто поскользнулся. — У тебя была кровь, — с ужасом вспоминаю я. — Когда ребёнок падает с велосипеда и раздирает себе коленку, никто не поднимает такую панику, — замечает Стив. Я пересаживаюсь поближе к Стиву и забираю пакет со льдом у него из рук. Сама прикладываю его к ссадине. — Да, но ребёнок из-за этого не теряет сознание. — Я не потерял сознание. Просто недолго находился а состоянии шока от неожиданности, — протестует он. — Какой идиот разлил там воду? — ворчит парень. Я виновато опускаю взгляд вниз и смотрю на свои ноги. Проходит несколько минут, и я очень тихо произношу: — Прости меня, Стив. — За что? — недоуменно спрашивает он, уже забыв о том, что жаловался на человека, который разлил воду. — Это я разлила там воду. После услышанного Стив молчит. Он не обвиняет меня и не говорит «Это не твоя вина!» Я сразу же накручиваю себя: думаю, что парень всё-таки обиделся. Жду, когда он скажет хоть что-то. Но он упрямо молчит. Так и не сказав мне ни слова, Стив садится, несмотря на мои протесты. Откидывается на спинку дивана и вытягивает ноги. Всё ещё молчит, испытывая меня. Он очень долго пристально смотрит на меня. Обводит взглядом с ног до головы. По моему телу пробегают мурашки, когда я вижу, как в глазах Стива начинают загораться озорные искорки. — Слушай, а что если это маленькое недоразумение загладить одним приятным процессом? Услышав эти слова, я мигом переношусь в наш автодом. Точнее, в маленькую душевую в нашем автодоме. Стив стоит без единой материи на теле, а я пытаюсь сломать замок на двери стараясь как можно скорее убежать от него. Блондин, наверное, и не понял, что в точности повторил свои слова, сказанные в тот день. Чтобы напомнить ему тот случай, я вспоминаю реплику, которой тогда ему ответила: — Приятным процессом ты будешь заниматься с проститутками в баре. Стив на секунду замирает, ошарашенный моими словами, а затем с восторгом в глазах смотрит на меня и смеётся, тоже вспоминая тот момент. Страстно целует меня, а когда отстраняется, его глаза светятся от счастья. Потом он опять целует меня, сильно, и я не могу сдержаться от того, чтобы не поцеловать его в ответ с такой же страстью. Я забираюсь к нему на колени и глажу его руками по спине. Приподнимаю его футболку, поднимаю её вверх, чтобы снять через голову. Прохожусь пальцами по его груди. Он целует меня в шею, а его руки жадно бегают по моему телу. Стив берётся за край моей рубашки и медленно начинает стягивать её. Я улыбаюсь ему прямо в губы. Он действует слишком медленно, поэтому я сама хватаюсь за край своей рубашку и стягиваю её через голову, бросив на пол. Затем снова прижимаюсь к парню, целую его. В перерывах между поцелуями Стив, слово в слово повторяя наш диалог в душевой, прошептал: — Боже, как же ты меня заводишь.

***

— А это для чего? Медсестра, по просьбе Джеймса, подключает ко мне специальный датчик, который она назвала пульсоксиметр — такая прищепка, которая надевается на кончик пальца. — Отслеживает сатурацию, — отвечает девушка. — Сатурацию? — переспрашиваю я, пребывая в неведении. — Показывает насыщение твоей крови кислородом, — отвечает, появившийся из ниоткуда, Джей.  Парень заходит в палату, бросает пакет, предположительно с одеждой, на кровать и подходит к Стиву. Блондин сейчас лежит на подушке, принесённой медсестрой, на диване, закинув ноги на подлокотник. Джей начинает расспрашивать блондина о случившемся, а Стив, в свою очередь, рассказывает ему, как всё было. Тем временем медсестра надевает мне на руку манжет и оборачивает его вокруг плеча. Он сразу же начинает сдуваться и надуваться, отображая на экране моё… — Это же моё артериальное давление, да? — Да, — отвечает медсестра, закрепляя манжет липучкой. Дальше она подключает ко мне три электрода, которые выглядят, как маленькие кружочки, и на экране появляется ещё одна линия. — А это…? — Отслеживает частоту сердечных сокращений, — объясняет она. — Пульс, проще говоря, и частоту твоего дыхания.  Девушка подключает ещё один электрод мне подмышку и, не дожидаясь от меня вопроса, говорит: — Показывает твою температуру. Я киваю. Она поправляет подушку, тоже принесённую ей, потому что старую Стив испачкал кровью, и смотрит на монитор, проверяя, все ли показатели отображаются на экране. Убедившись, что всё работает и все показатели в норме, брюнетка уходит, разминувшись в дверях с Алексом и Брин. — Глория, вы со Стивом могли бы вести себя и потише, — с порога начинает говорить Брин, подождав, пока Эмили покинет зону нашей слышимости. — Подняли всё отделение на уши, — продолжает она и садится на край кровати, Алекс подходит к парням. Я раскрываю рот от удивления. — Нас было слышно? — Да, — ухмыляясь, отвечает Рэнделл. — Теперь мне точно нужно выписаться отсюда поскорее, — шепчу я, уставившись от стыда в потолок. После сказанного я слышу громкий смех Стива, который тот даже не попытался скрыть, и несколько приглушённых смешков парней и Брин. Затем удивлённое «Прямо здесь?» Джея, перед тем, как он соскочил с дивана. Краснею от ушей до кончиков пальцев. Хочу провалиться под землю. — Глория, ни стыда ни совести, — смеясь, говорит Джей. Я закусываю нижнюю губу и отвожу свой взгляд в сторону. Если я сейчас сгораю от стыда, то Стив совершенно спокоен и, наоборот, горд собой. Чтобы хоть как-то занять себя, тянусь за пакетом на кровати. Провода сразу же натягиваются, не давая мне добраться до заветной цели. Брин, заметив, что мне тяжело, подаёт пакет. Я заглядываю внутрь. — Этого я и боялась, — выдыхаю я, доставая из пакета платье, купленное мной без примерки по глупости в непонятной кратковременной тяге к розовому. — Почему именно это? — спрашиваю я, держа перед собой розовое нечто. Оно ужасно блестит в свете ламп, корсет переливается всевозможными цветами,  нереально пышная юбка, сложенная из белых, розовых и фиолетовых слоёв, сверкает так, что чуть ли не слепит, а этот розовый бант на пояс… — Первое попавшееся, — отвечает Джей. Я награждаю его недоверчивым взглядом, потому что помню, что запихнула это платье в обувную коробку из-под сапог и закинула на шкаф. Думала, что найти его нереально.  Продолжаю рассматривать содержимое пакета. Белые кеды — хоть на этом спасибо — белая тёплая кофта на молнии и розовый комплект нижнего белья. — Ты и в моём нижнем белье лазил? — недовольно спрашиваю я. — А что, не надо было? — спрашивает Джей. Вспоминаю, что под больничной рубашкой ничего нет. Решаю не отвечать на его вопрос, вместо этого задаю другой: — Почему именно этот цвет? — Под платье. Я глубоко и страдальчески вздыхаю. Брин выгоняет всех из палаты, чтобы помочь мне переодеться. Алекс и Джей выходят на коридор, а Стив остаётся. — Кхм, кхм, — кашляю я, привлекая к себе внимание. — Выйди, Стив. — Ой, что я там не видел? — фыркает парень и ловит футболку, которую ему кинула Брин. Стив быстро переодевается в чистую одежду, а грязную закидывает в пакет. Ложится обратно на диван и, повернув голову набок, наблюдает за мной.  — Ну, Стив. Парень закатывает глаза, но отворачивается. Вообще, я надеялась, что он выйдет из палаты. Я качаю головой, понимая, что блондин не уйдёт, и позволяю Брин помочь мне переодеться. За первые пять минут процесса переодевания Стив пытался подсмотреть раз пятнадцать. Когда очередь наконец доходит до платья, нам с Брин приходится изрядно постараться. Чудом удалось обойти все провода и датчики, не сорвав и не порвав ни одного. — Не затягивай корсет туго, — прошу я, когда Рэнделл начинает возиться с розовыми атласными лентами, которые служили завязками в платье. Брин выполняет мою просьбу. Я начинаю чувствовать легкую боль в рёбрах. Видимо, действие обезболивающих на исходе. Вдвойне радуюсь тому, что додумалась попросить Брин не затягивать корсет. Ставлю сотню на то, что боль бы тогда была просто адской, а дышать было бы нереально тяжело. — Глория, какая ты миленькая, — говорит Брин, отходя от меня на пару метров, чтобы оценить мой внешний вид в целом. Я смотрю на юбку, которая то и дело поднималась из-за наличия просто невозможного количество слоёв, которые делали эту «юбку» больше похожей на балетную пачку. — Я похожа на кремовый торт. Стив смеётся и быстро делает фотографию меня в этом платье на мой телефон. Кладёт смартфон в карман своих джинс. — Я люблю кремовый торт, — говорит он и подходит ко мне. — Так бы тебя и съел, — шепчет он и кусает меня за мочку уха. Я смеюсь и быстро чмокаю Стива в губы. Заходят Алекс и Джей. Мид осматривает мой наряд с широкой улыбкой на лице. Мне даже непонятно, как он на него отреагировал: ему смешно или он восхищён? А вот эмоции Джея распознавать не надо было. Всё итак было понятно. Парень, улыбаясь во все тридцать два зуба, обошёл кровать, на которой я сейчас сидела, свесив ноги с края. Видимо, он хотел полюбоваться моим нарядом с разных ракурсов. — Какая милая, — говорит Джей и треплет меня за щёку, за что получает удар по руке. — Брин, сделай ей хвостики! Сделай ей хвостики! — чуть ли не подскакивая на месте от радости и восхищения своим выбором, просит он. Брин смеётся и отрицательно качает головой. — Тогда я сам это сделаю, — говорит он и тянет руку к моим волосам. Я шлёпаю его по ладони и откидываю свои волосы, себе за спину. — Выглядишь как маленькая балерина, а ведёшь себя как змея, — ворчит Джей, потирая место удара. Достаю расчёску из пакета и пытаюсь привести волосы в порядок. Это сделать сложно, потому что они за всё это время ужасно спутались. Закончив с волосами, ещё раз осматриваю себя. «И вот в таком виде мне ехать домой?» Кстати, о домой… Алекс и Брин, вроде как, говорили с Джеймсом. У них было целых полтора часа, чтобы уломать его. — Алекс, вы поговорили с Джеймсом? — Да, — отвечает Мид. — Он согласился отпустить тебя, только нужно дождаться результатов анализов.  — И долго их ещё ждать? Только я задаю этот вопрос, дверь открывается и заходит Джеймс. На этот раз белый халат был просто наброшен на плечи, а фонендоскоп висел на шее. — А где диадема, принцесса? — усмехаясь, спрашивает Мэлоун, задерживаясь взглядом на моём платье. — Вот! — восклицает Джей и достаёт из пакета, по-видимому, купленную им корону; пытается пристроить блестящую диадему у меня на голове. Я смотрю на Джея с недоумением, а затем уворачиваюсь от его очередной попытки «короновать» меня. Алекс, наблюдая за всем этим, лишь усмехается, качает головой и закрывает глаза рукой. — Результаты готовы? — спрашиваю я, вырывая диадему из рук Джея и ломая её на две части. — Да, — отвечает Джеймс. — Вот они, — он машет бумагами в воздухе. — И что там? — спрашивает Стив, садясь на диване. Джеймс бросает быстрый взгляд на документы и начинает перебирать бумаги в руках. — Не знаю, — отвечает парень и пожимает плечами. — Графики, циферки какие-то… — А можно мне другого врача? — сразу же недовольно спрашиваю я, надеясь на то, что он перестанет дурачится. Мэлоун, сузив глаза, смотрит на меня, но затем, к счастью, всё-таки становится серьёзным. На этот раз он уже внимательнее просматривает бумаги и делает там какие-то пометки. На всё про всё у него уходит пять минут. Наконец он отрывается от бумаг и очень-очень медленно, делая паузы после каждого произнесённого слова, чтобы испытать моё терпение, улыбается и говорит: — Можешь собираться домой, заноза.