Начни сначала. Чайки Балара

      511 г.П.Э.       Гавани Сириона росли и ширились. Побережье обросло доками, в порту постоянно сновали сотни эльфов и эдайн, слышались команды: корабли разгружали и загружали, то и дело в воздух взмывал очередной тюк с зерном или же осторожно проплывали связки брёвен. Бирюзовая гавань напоминала муравейник: маленькие лодочки, небольшие юркие кораблики и тяжелогружёные корабли каким-то непостижимым образом умудрялись не столкнуться в воде, следуя одной им известной траектории.       Уступы, спускающиеся к морю, постепенно заполнялись домами и домиками. В основном это были небольшие деревянные постройки для одной-двух семей, в большинстве своём пока не законченные. Но огромный дворец уже возвышался над городом, гордо подставляя свои белокаменные бока Анору. С камнем в Гаванях было тяжело. Его приходилось везти с острова, поэтому пока дворец оставался единственной полностью каменной постройкой в городе. Крепостные стены терялись где-то наверху, за горизонтом, прячась за густыми оливковыми и кипарисовыми рощами.       В городе царила весна, цвели апельсины и гранаты, осыпая дощатые улицы лепестками. Гроздья бутонов бугенвиллеи свешивались с арок, заполонивших все вокруг. Трандуил не спеша поднимался наверх, во дворец, снова и снова поражаясь, как быстро растёт город. За прошедшие годы он постепенно смирился с тем, что жизнь его отныне плотно и навечно связана с этим морским портом. Иногда он даже находил особую прелесть в янтарных закатах, подобных которым никогда не смог бы увидеть в лесу. Когда заботы не занимали весь день и появлялась возможность, он ускользал из Гаваней и поднимался выше, за городские стены, в давно облюбованную рощу. Оттуда открывался потрясающий вид на залив, а город и море были как на ладони. Подолгу рассматривая горизонт, Трандуил пытался разглядеть невидимые берега Валинора, умом понимая, что ему никогда не увидеть их. Иногда его одиночество разбавляли Келеборн или Синголло, и тогда созерцание превращалось в вечер воспоминаний. Друзья, как и он, с трудом привыкали к новым обстоятельствам, предпочитая больше времени проводить на суше. На Балар ни один из них так ни разу и не попал, зато Галадриэль с удовольствием гостила там, из-за чего друзья то и дело беззлобно подсмеивались над Келеборном. Тот лишь качал головой, досадливо поджимая губы.       — Если любишь, принимаешь любимого целиком и полностью, со всеми достоинствами и недостатками, — вспылил как-то племянник Тингола на одну из особенно язвительных шуток Синголло. — Да, Галадриэль любит внимание. Она купается в нём, ей льстит, когда на неё смотрят с восхищением. В Дориате на неё мало кто обращал внимание, и теперь она навёрстывает упущенное.       — А ты?! Неужели тебе ни капли не обидно? — недоверчиво воскликнул Синголло.       — Я знаю, что она меня любит. Мне этого достаточно, — просто ответил Келеборн. После этого шуток стало гораздо меньше.

***

      Дворец встретил тишиной. После кипящих жизнью улиц, на которых стройка не прекращалась ни на секунду и останавливалась только с наступлением глубокой ночи, он казался особенно безлюдным и притихшим. Шаги да шорох плаща по камням — вот и все звуки, что сопровождали Трандуила, стоило ему лишь войти под каменные своды. Дворец начал заселяться недавно, и пока коридоры пустовали, лишь изредка встречались пары и небольшие группки придворных, выбирающие себе покои. Сам Трандуил въехал во дворец несколько дней назад и ещё иногда путался в коридорах. Отца и мать он нашёл на одной из галерей, обращённых к морю.       — Передали, что вы искали меня, — видеть родителей вместе было особенно приятно.       — Мы давно не собирались вместе, — Эннель улыбнулась подошедшему сыну. — Как насчёт того, чтобы отпраздновать наш переезд?       — Ты предлагаешь посидеть втроём? — Трандуил удивленно изогнул бровь.       — Тебя это удивляет, — с горечью констатировала Эннель. Вина перед старшим сыном тяжёлым бременем лежала на душе, но что-то мешало просто попросить прощения и поговорить. Она не заметила, как Трандуил вырос, и время, когда можно было решить проблему простым разговором, давно прошло.       — Я приду, — ответил Трандуил, с жалостью глядя на мать. Тонкая тростинка с горевшими на бледном лице глазами — она казалась совсем юной и хрупкой. Отец так осторожно прикасался к ней, будто боялся сломать.       — Сегодня вечером, — лицо Эннель радостно вспыхнуло, будто она и не надеялась на то, что сын согласится.       Ужин прошёл на удивление ровно, а Орофер, Трандуил и Эннель старательно делали вид, будто не было долгих лет молчания и тайных обид. Но Трандуила не покидало чувство неправильности, нереальности происходящего. Он смотрел на непринуждённо улыбавшуюся мать и не мог забыть её пустой взгляд, её отрешенность именно тогда, когда она больше всего была нужна и сыну, и мужу. Почему отец так легко всё простил и забыл? И смог бы он поступить так же на его месте? Некстати вспомнилась Нарэлен, и настроение окончательно испортилось. Орофер, чутко следивший за сменой выражения его лица, поднялся:       — Думаю, пора завершать наш замечательный семейный вечер, — он мягко улыбнулся смотревшей на него с недоумением Эннель. — Трандуил устал. Да и я не прочь лечь сегодня раньше.       Трандуил кивнул отцу и матери, чувствуя невыразимое облегчение оттого, что ужин наконец-то подошёл к концу. Сегодня ему окончательно стало ясно, что между ним и матерью разверзлась пропасть. И смогут ли они её преодолеть — пока не ясно.       Дорогу к своим покоям он нашёл на удивление быстро. Коридоры освещались слабо, изредка попадались чадящие факелы, но в основном путь лежал через открытые галереи, освещаемые звёздами да круглым глазом Итиль. Окна его комнат, вопреки несогласной с этим вопиющим фактом Аэрин, выходили на север, открывая взору долину Сириона. Если сильно постараться, то можно было представить чёрную ниточку далёких Андрамских холмов, лежавших где-то там, в ночной мгле. Трандуил вышел на балкон, тяжело опёрся на перила и глубоко вдохнул прохладный воздух. К ночи он остывал, но вскоре снова начнётся жара, и влага проникнет в каждую щель, сделает одежду тяжёлой и неудобной, выступит каплями пота на лбу… Даже отсюда был слышен неумолчный рокот моря, неустанно разбивавшегося о берег. Поднимался ветер, задувая с юга, гоня воду в залив.       Трандуил уже разбирался в прихотливой погоде побережья, так сильно зависящей от ветров, и теперь лишь глубже вдохнул пропитанный запахом водорослей воздух, думая о том, что завтра в порту будет больше кораблей. Многие из них доберутся до Сириона гораздо раньше, чем рассчитывали. Мысли плавно перешли на то, что необходимо сделать завтра: не забыть проверить, как идёт стройка домов ниже дворца, обратить внимание на камень, который уже должны были доставить для мощения главной площади. Сходить к архитекторам и спросить о возможности установки большего количества фонтанов… Дела занимали все дни полностью, не давая времени на отдых; город гудел, не переставая, будто все они спешили отгородиться от прошлого, стереть его и жить дальше.       Трандуил посмотрел на тьму под ногами. С северной стороны построек было немного, за темными рощами возвышалась полностью законченная стена. Камень для неё привозили с Балара в первую очередь, и теперь вместо временного частокола Гавани защищала широкая и надёжная преграда. Хотелось верить, что она действительно сможет защитить, когда придёт время. Когда за камнем придут его настоящие хозяева…       Страха потерять то, что они с таким трудом создавали, не было. Ему нечего было терять. Он боялся одного — встречи. Она придёт с братьями. Не может не прийти. И что тогда? Что будет тогда? Трандуил невольно потянулся к груди, нащупывая под рубашкой тёплый камень. Носит ли она его кольцо? Перстень с бериллом, что он подарил в Нарготронде… Она сделала из него такую же подвеску. Сколько шуток было произнесено на тему их необычных «колец». Трандуил невольно улыбнулся, вспоминая, с каким лицом Нарэлен изображала эльфиек Дориата, когда они узнавали, что это не просто кулон, а обручальное кольцо. Нежность разлилась по душе, желание увидеть её живую — здесь и сейчас — нахлынуло внезапно. Что он готов был отдать за это? Сейчас Трандуилу казалось, что всё. Всё, что есть, и всё, что когда-нибудь будет, за то, чтобы иметь возможность видеть её. Говорить. Слушать. Просто смотреть. Желание было таким сильным, что Трандуил невольно вздрогнул, когда в дверь постучали. На миг мелькнула безумная мысль, что там в коридоре за дверью стоит Нарэлен.       — Трандуил! — незнакомый голос за дверью позвал громко, настойчиво.       — Что-то случилось? — Трандуил распахнул дверь, глядя на запыхавшегося эльфа, что стоял перед ним.       — Мы заметили большой отряд эльфов, они вышли из Нан-Тафрен вечером, пока остановились на ночь.       — Сколько их по вашим расчётам? — Трандуил отошёл, пропуская гонца внутрь, и обвел глазами комнату, отыскивая портупею. Вещи после переезда лежали как попало, еще неразобранный сундук стоял у дальней стены. Достав ремень, Трандуил затянул его на поясе, проверяя, надёжно ли висят ножны. Затем подхватил со стола небрежно брошенные несколько дней назад клинки. Неужели их встреча состоится так скоро? И надо ли бояться своих желаний, что так стремительно начинают сбываться?       — Мы насчитали несколько сотен, — разведчик поспешил за Ороферионом по коридору. — Я вызвался ехать с Синголло, хотел сообщить как можно скорее…       — Ты правильно сделал, — поспешил успокоить взволнованного эльфа Трандуил, хотя сам чувствовал, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. — Найдите Келеборна, пусть поспешит в Расписной зал, — крикнул он сонному стражнику, удивлённо смотревшему на спешивших эльфов.       Расписной зал был выбран Трандуилом для совета по одной простой причине: он единственный был готов до конца. Стены его были покрыты резными деревянными панелями, днём огромные окна в пол заливали зал ярким солнечным светом. Сейчас здесь горело лишь несколько светильников, да стоял огромный одинокий стол, заваленный бумагами. Благодаря обилию света, работать здесь было особенно легко и удобно, и залом пока с удовольствием пользовались и Орофер, и Амдир, и Трандуил с Келеборном.       Стоило Трандуилу и разведчику пройти внутрь, как противоположная дверь распахнулась, пропуская Орофера и Синголло. Выглядел друг немногим лучше разведчика, который пришёл к Трандуилу: тяжело дышащий, покрытый пылью, с нешуточной тревогой в глазах, которую не могли скрыть ни радость встречи, ни спокойный голос. Они все боялись одного. Боялись и ждали.       — Это нолдор, — без предисловий начал Синголло, едва кивнув Трандуилу. — Сомнений нет. Они идут не таясь, открыто.       — Наглости им не занимать, — процедил Орофер.       — Сколько воинов у нас есть? — Трандуил лихорадочно подсчитывал, кого и куда можно поставить в первую очередь.        — Немного, — скривился Синголло. — В последнее время мы больше были заняты стройкой, на тренировки времени почти не было. Хотя после нашей последней встречи с нолдор я уверен, что в городе найдётся немало тех, кто захочет вновь с ними пообщаться.       — Как быстро ты сможешь собрать воинов? — Орофер подчеркнул последнее слово. — Не будем спешить и бросать вперёд неопытных и малообученных. В этом пока нет необходимости.       — К утру на ногах будут все, — без бравады, спокойно ответил Синголло. — Почти три тысячи синдар и около двух тысяч эдайн.       — Мало, — бросил Орофер. — Мало. Их наверняка намного больше. Что ж, на этот раз у них не будет преимущества внезапности. Да и у нас теперь есть стены. Так просто мы не сдадимся.       — Что происходит? — в зал вошёл Келеборн, на ходу завязывая ремешки туники. — Меня так настойчиво будили, словно во дворце пожар.       — Почти, — Трандуил посмотрел на друга. — У нас тут небольшая армия нолдор под окнами.       — Чья армия? — Келеборн недоверчиво переводил взгляд с Орофера на Трандуила и обратно.       — Нолдор, — повторил Трандуил. — Разведчики заметили их войско у Нан-Тафрен.       — Сколько времени у нас есть? — из глаз Келеборна разом пропало сонное выражение.       — Я полагаю, пара дней точно, — Синголло сдвинул бумаги, разбросанные на столе, открывая большую карту. — Надо решить, куда отправлять воинов в первую очередь.       — А я давно говорил: надо эту карту на стену повесить, — проворчал Келеборн, наблюдая, как разлетаются по полу многочисленные бумажки. — Удобнее ведь будет!       — Вот закончим с Залом Совета, тогда и повесим, — привычно ответил Трандуил.       — У них есть таран? — Орофер смотрел в одну точку на карте, и все разом поняли, что он имеет в виду. Единственное уязвимое место в стене — ворота. Можно, конечно, обогнуть стену и зайти со стороны Сириона, но погода благоприятствовала, гоня воду вглубь материка, заливая все подходы к Гаваням.       — Сомневаюсь, — протянул Синголло. — Я вообще не разглядел никаких орудий. Воины все верхом, пеших я не видел.       — Конница мало чем поможет им под стенами, — довольно проговорил Орофер. — Может, стоит приготовить котлы с кипящей водой?       — Ты хочешь их ошпарить, если они полезут наверх? — азартно спросил Синголло. — Помню, в Ангбанде на головы осаждавших лили кипящую смолу.       — Мы не орки, — поморщился Орофер. — От ожогов смолой не оправиться.       — Ты всё ещё жалеешь их? — изумился Трандуил. — После всего, что произошло, после смерти Лаэрроса?       Орофер вздрогнул, но глаз не отвёл.       — Да, я их жалею. Я жалею о том, что сделало их такими, что заставило забыть обо всём, кроме желания обладать камнем. Они — эльфы, и этого не изменить. Они такие же, как мы.       — Не такие. — Голос Трандуила звучал жёстко. — Они. Не. Такие. Ни один синда не поднимет меч на своего родича. Никогда. Не разорит чужой дом. Не убьёт детей и женщин. Никогда.       — Я не оправдываю их, — в тон ему ответил Орофер. — И не собираюсь приветливо распахивать ворота и пускать внутрь на новые грабежи и убийства. Но и превращаться в таких же охваченных жаждой крови эльфов я не собираюсь.       Яростный огонь в родных серых глазах возник перед внутренним взором Трандуила, и он разом сник, опуская голову.       — Мы никогда не станем такими, — еле слышно проговорил он. — Мы слишком разные.