Она инвалид

BPOV Я не могла сказать точно, что чувствовала. Это было странно… мыслей в голове, казалось, не было совершенно, там стоял удобный вакуум. Жаль, что он был очень хрупок. Я предполагала, что стоит только мне вздохнуть, как реальность снова пронзит меня своим корявым остриём, цепляясь за сердце и пытаясь вырвать его из груди. Возможно, если бы я разобралась со всем этим в прошлом, мне бы было легче сейчас… Но я этого не сделала. Забыла, позволила теплу и яркости красок настоящего скрыть прошлое. Это была лишь тонкая воображаемая вуаль. Хрупкая преграда между покоем и отчаянием. И как только появился подходящий случай, она растаяла на глазах. Мне снова обрезали крылья, позволяя свободно падать в пугающую пустоту воспоминаний. Конечно, теперь у меня была поддержка. Моя семья пыталась вытащить меня из всего этого, они старались… но без моего желания это невозможно было сделать. Поэтому я падала дальше. Это было страшно, больно. Дыхание перехватывало каждую секунду, и я то и дело задыхалась. Хотелось выплюнуть свои лёгкие. Тело ломало, потому что съедающая меня чернота просто не могла поместиться в нём. Она просачивалась сквозь кожу, всё сильнее опутывая меня, заставляя стать частью этой черноты. Снова. Я не умела бороться с этим тогда, не умею и сейчас. Всё осталось таким же тяжёлым и безнадёжным. Мне могло помочь только время. Может, когда-нибудь я изменюсь, стану сильной и смогу побороть саму себя, смогу заставить свою душу карабкаться вверх, не обращая внимания на гнёт своего бремени. Но это произойдёт позже. Сейчас я не могу бороться. Слишком слабая для этого, хрупкая. Я не могу найти в себе силы, не могу даже подняться с колен. В такие моменты больше всего я хочу стать куклой. Пустой пластмассовой игрушкой. Чтобы ничего не чувствовать. *** Ветер бил мне в лицо, окна в машине были открыты. Не смотря на это, в салоне чувствовалась духота апрельского дня. Зима слишком легко сдалась в этом году. В этом мы с ней похожи. Сегодня было воскресение. Все в этот день, как и обычно были дома, только мы с Эдвардом последние несколько недель нарушали эту традицию. Теперь выходные мы проводили отдельно от семьи. Я не хотела этого, просто мне было необходимо так делать. Отголоском своего сердца я чувствовала вину за то, что каждый раз отрывала Эдварда от его семьи, но по другому не получалось. Мне нужно было жить, а наши поездки на данный момент были единственным путём к моему спасению. Эдвард держал меня, и я была уверена, что как бы тяжело ему не было, он никогда не отпустит… так же, как не позволит себе упасть подобно мне. Меня поражала его сила духа. Находясь рядом с ним, я любила мечтать, что когда-нибудь всё станет как прежде, что он всё-таки вытащит меня, и я смогу подняться, отрастить новые крылья. Но это были всего лишь мечты. Пока до неба мне было далеко, хотя облака казались так близко, когда мы лежали и смотрели на яркую голубую лазурь. Нашим убежищем стала одна маленькая полянка, затерянная в лесу. Мы нашли её в первый же день, когда молча бродили по лесу. Тогда она показалась мне чем-то живым, спасительным. Так и оказалось. Теперь мы каждые выходные приезжали сюда и часы напролёт лежали на мягкой изумрудно-зелёной траве, разглядывая небо, которое в эти весенние дни радовало ярким солнцем, по которому я успела соскучиться за время своего пребывания здесь. Я вспомнила, как впервые увидела Форкс. Видеть холодные серые улицы, перекликающиеся с зеленью хвои, было для меня облегчением после целого года «комы». Первый год после аварии я помнила смутно, обрывками. Только те минуты, когда удавалось очнуться от странного состояния транса, чтобы ощутить новую волну боли, я могла здраво соображать. Всё остальное время я просто существовала, неподвижно лежа на своей кровати и смотря в идеально белый потолок, от которого уже тошнило. Я надеялась, что скоро мне просто введут что-нибудь, и я засну. Только теперь уже навсегда. Легко, с радостью и облегчением, потому что больше мне не придётся видеть кошмары во сне и наяву. А потом всё круто изменилось. Видимо, там на верху кто-то решил, что с меня достаточно. Мне дали второй шанс, новую семью, ничуть не хуже старой, дом, тепло и любовь. Такую сильную любовь, что казалось, иногда она ранит меня. Но боль от этого приносила удовольствие. И я не прочь была стать мазохистской. Я узнала, что значит быть счастливой. Время, проведённое со своей семьёй я не променяла бы ни на что на свете. Всё снова оживало, всё оживало… чтобы снова умереть. Умереть быстро, буквально за одно мгновение, оставив после себя что-то режущее, давящее и инородное. *** Мы снова были на нашей поляне. Сегодня, как и в прошлые дни, было жарко, поэтому Элис заставила меня одеть платье вместо футболки и джинсов. Я наблюдала за ней всё время, и чётко смогла выделить момент, когда она смогла выбраться. В тот вечер все Каллены потухли вместе со мной. Я не могла ничего поделать, бессилие держало меня на месте, заковав в свои кандалы. Но моя семья была очень сильной, поэтому день за днём она оживала, боролась… в каком-то роде они делали это ради меня, и я была им благодарна. Не представляю, как тяжело им давалась борьба. Каждый из них, оживая, тащил за собой остальных, попутно не отпуская и меня. Мне же оставалось только безучастно наблюдать за этим, не в состоянии собрать достаточно сил, чтобы как-то помочь. Отчаяние, что я испытывала из-за осознания этого, убивало меня. Я почти не разговаривала, но внутри, у себя в голове, я кричала. Так сильно, что болели барабанные перепонки и напрягались жилы на шее. Я представляла, как я остервенело царапаю глухие стены своей клетки, стремясь вырваться к свету, но пока мне ничего не удавалось, только руки были изодраны в кровь. Почему? Как такое могло произойти, что стоило только одной маленькой тёмной капельке капнуть на мою жизнь, и остальная яркая палитра тут же уподобилась ей. Неужели нет другого пути, а если он есть, то как до него добраться? Слишком мало сил… Я вздохнула и закрыла глаза. Под солнечным светом погрузиться в темноту не получалось, даже если опустить веки. Тёплые пятна всё равно стояли перед глазами, солнце пробиралось ко мне, не давая забыть о своём существовании. Именно поэтому я любила это место. Оно не давало мне возможности погрузиться в темноту, не подпускало ко мне тени. Около себя я почувствовала шевеление – Эдвард придвинулся ближе. Осторожно, чтобы ненароком не потревожить. Иногда я забывала, что он рядом со мной, такой он был бесшумный и незаметный, стараясь мне не мешать. И всегда рядом, пытаясь собрать меня по кусочкам. Не знаю, чем бы я стала, не будь его здесь. Жить без кислорода, должно быть, скверно. Он столько сделал для меня… жаль, что теперь ему приходится на всё это смотреть, я бы отдала всё, лишь бы заставить его уйти и не наблюдать за тем, как я падаю. Но Эдвард никогда не уйдёт. Его надежда всегда будет жить, слишком сильная. Я вспомнила, как в первый раз увидела его. Тогда я ещё не помнила того маленького мальчика из детства, и он просто показался мне знакомым. Эдвард… ты поселился в моём сердце с той самой первой секунды, как только просунулся в дверной проём. Как всегда растрёпанный и неунывающий, готовый помочь, ещё даже не зная меня. Чуткий и любимый. И Элис… маленькое рыжее торнадо. Её я тоже полюбила с первой же секунды. Я вспомнила, как Эммет внёс меня в гостиную на руках, Элли сидела там и рассматривала журнал. Она показалась мне феей из детской сказки, такая необыкновенная и прекрасная! Утончённая лесная нимфа, полная светлой доброй энергии. Всё время улыбаясь, она что-то пролепетала и крепко обняла меня, отдавая мне чуточку своего волшебства. Такая открытая, яркая и поразительно похожая на Эдварда. Как-то утром она вытащила меня на улицу. Было так странно видеть повсюду снег. Но он, конечно, был прекрасен. Сияюще-белый, отражающий солнечные лучи и слепящий мои чувствительные глаза. Я сидела в беседке, а Элис, Эммет и Эдвард веселились, словно были малолетними детьми, бросаясь друг в друга снежками. А потом получилось так, что мы с Эдвардом остались одни, и ему пришлось нести меня в мою комнату. Я до сих пор ощущаю внутреннюю дрожь, когда вспоминаю, как его сильные руки держали меня в своих надёжных объятиях. Рядом с ним было так правильно и приятно быть слабой. Тот день мы провели вместе. А потом всё закрутилось и завертелось. Моя новая жизнь казалась мне чем-то нереальным, возможно сном, который всё никак не прекращался. И я выздоравливала. Сначала морально, а потом и физически. И на протяжении всего пути рядом со ной рука об руку шагала моя семья, всегда готовая поймать меня, если я оступлюсь. Материнская забота Эсми, железная уверенность Карлайла, неунываемость Эммета, энергия Элис, поддержка Джаспера, надежда Розали и всепоглощающая любовь Эдварда. Всё это смогло победить пустоту, боль, отчаяние и запустение, что когда-то жили во мне. Неужели они не смогут помочь ещё раз? Или просто на этот раз я сама не позволяю им сделать это? Я вздохнула. Глубоко, пытаясь вобрать в себя как можно больше свежего воздуха, наполненного ароматами весенних цветов. На душе стало необъяснимо легко и спокойно. Как будто барьер между мной и тем счастливым миром немного опустили, и я смогла снова увидеть, почувствовать его сквозь маленькую щёлочку. Я представила, как ярко-красная вспышка пульсацией разбежалась от моего сердца по всему телу, борясь с холодной чернотой. Кажется, до сегодняшнего дня я и не осознавала, какой огромной силой обладают мои воспоминания. Главное было вспомнить нужное. Я так отчаянно цеплялась за фрагменты из пустоты и отчаяния, что совсем забыла про те месяцы своей жизни, где позволяла себе просто жить, не о чём не жалея, не чувствуя разочарований. Я топила себя в пучине непонимания и потерянности, игнорируя память о том, как раз за разом моя семья вытаскивала меня, всегда, не обращая внимания на возникающие препятствия. Они пытаются и теперь, просто на этот раз меня убивают не воспоминания. Я убиваю сама себя. - Белла, Белла, очнись! – донеслось до меня из наполненной солнечным светом пустоты. С неохотой я распахнула глаза, недовольно щурясь от яркого солнца. - Белла, - выдохнули с облегчением. Я повернула голову на звук, встречаясь взглядом с двумя обеспокоенными изумрудами. Эдвард смотрел на меня с немой тревогой, но и с облегчением. Неужели от моего недавнего открытия в моём внешнем виде что-то изменилось? Подул ветер, и я почувствовала маленькую струйку холода, начинающуюся из уголка глаза и уходящую в бок к волосам. Оказывается, я просто плакала. Странно, ведь всё это время я не давала волю слезам. Вернее, их просто не было, я не могла найти силы для того, что выразить свои эмоции даже таким незатейливым способом. Мне стало интересно, что вызвало эти слёзы, боль или всё-таки облегчение? - Всё хорошо? – спросил меня Эдвард, осторожно дотрагиваясь кончиками пальцев до моей щеки. От его прикосновения по коже побежали мурашки. Слишком долго без него, я безумно соскучилась. Мои глаза сами собой прикрылись, а рука потянулась к его руке, надавливая на неё и прижимая ладонью к моей щеке. Такая тёплая и мягкая, как прежде. - Всё хорошо, - повторила я его же слова, снова открывая глаза. Слишком сильным было желание вновь увидеть его. Выражение его лица сложно было определить. Он то хмурился, то позволял губам дрогнуть в улыбке. Он поднял свою вторую руку и заключил моё лицо в свои раскрытые ладони, внимательно вглядываясь в глаза. Холодные и одновременно тёплые изумруды на любимом лице. Они никогда ничего не упустят. Нежность обрушилась на моё сердце настоящим цунами, я просто не могла сопротивляться ей, да и совершенно не хотела. Во мне росло желание бороться. За себя, за наше счастье, за свою семью. Я смогу справиться, ведь мне помогут. Неохотно убрав от себя его руки, я села на колени, всё ещё немного в растерянности, что мне следует делать дальше. Пустота слишком долго была внутри меня. И уходить просто так определённо не собиралась. Она прихватит немаленький кусок моей души, ну и пусть забирает, у меня всё равно останется бОльшая половина, и мне будет достаточно, пока что. А сейчас я намеревалась всеми силами держаться за тот маленький пятачок света, зародившийся у меня в душе. Он обязательно будет расти и однажды… - Я не хочу больше падать, - сказала я, смотря на Эдварда широко распахнутыми глазами, готовая принять помощь. Он понял меня, я знаю. И тогда выражение его лица определилось. Оно стало причудливой смесью удивления, надежды и радости. И это заставило меня полюбить его так, как никогда прежде, сердце стало размером с грудную клетку, ему просто стало тесно во мне. Он был так прекрасен в этот момент, его рыжеватые волосы трепал озорной ветерок, а в зелени глаз отражались солнечные лучи. И он улыбался. Широко и счастливо, так, как и прежде, когда всё было хорошо. Так и будет, скоро так и будет, я обещаю ему. Эдвард поднялся, его лицо замерло напротив моего, теперь между нами было всего пара сантиметров, и это было так волнительно. Уже довольно долгое время мы, не сговариваясь, избегали всяких прикосновений. Я боялась, что через них он может почувствовать, что что-то между нами изменилось, я боялась потерять его. Он, наверное, просто не хотел давить на меня, предпочитая терпеливо ждать. А сейчас я чувствовала привычную реакцию своего тела на его близость, с блаженством ощущала нетерпение, что приходило всегда, стоило нам только оказаться достаточно близко. Мои руки поползли вверх по его груди, дыхание участилось от ощущения тепла его кожи под футболкой. Я смотрела в его глаза, взгляд которых теперь излучал нетерпение. Мои руки достигли цели, я приблизилась, прижимаясь к нему всем телом, и он усадил меня к себе на колени. Мы соприкоснулись лбами, одновременно вздрогнув. Из моих глаз брызнули слёзы и лицо исказилось в гримасе, я всхлипнула, пропуская судороги через всё своё тело. - Я люблю тебя, я люблю тебя, - прошептала я, повторив это дважды, потому что так приятно было произносить эти слова вслух. Я любила говорить ему о своих чувствах, ведь это было так правильно. - Я люблю тебя, Белла, - ответил он, тоже шёпотом, не сдержавшись и позволив своему голосу сорваться на моём имени. – Я так тебя люблю! Его руки обхватили меня за талию, прижимая ещё ближе к нему, а губы нетерпеливо нашли мои, жадно захватывая их в поцелуе. Я не смогла удержать стона, я так скучала по нему! Почему я не осознавала этого раньше, почему заставляла себя мучать нас обоих?! Мы целовали друг друга чуть ли не с грубостью, страстно, позабыв обо всём на свете. Мои пальцы запутались у него в волосах, любовно перебирая мягкие локоны. Он впился ногтями в мои плечи, и я сжала его шевелюру в кулаках, должно быть, причинив боль, Эдвард тихо зашипел, ни на миг не отрываясь от меня. Я выпустила его волосы, вместо этого крепко обняв за шею. Он не удержался и повалился на спину, таща меня за собой. Я свалилась на него сверху, мои волосы тёмной завесой укрыли нас от окружающего мира. Эдвард зачарованно провёл рукой по длинной пряди, потом запустил руку в волосы, легко надавливая мне на затылок, снова соединяя контуры наших губ. Я погрузилась в состояние эйфории, готовая остаться так навсегда. Как бы я хотела всю жизнь провести здесь, с Эдвардом, крепко обнимая его и целуя. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мы, задыхаясь, оторвались друг от друга. Я неуклюже перекатилась на траву, шумно вдыхая в себя новую порцию воздуха, чтобы успокоить горящие лёгкие. Эдвард повернулся в мою сторону, подперев голову рукой. Я посмотрела на него, и не смогла сдержать улыбки. Он был такой красивый в свете уже заходящего солнца. Его губы были приоткрыты, а волосы в ещё большем беспорядке, чем прежде; глаза сияли настолько ярко, будто внутри у них были встроены маленькие лампочки. Я подвинулась ближе к нему, и он обнял меня одной рукой, поглаживая мою спину через ткань платья. Я прикрыла глаза от приятного ощущения его осторожных касаний, которых так давно желало моё тело. - С тобой теперь всё хорошо, правда ведь? – тихо спросил он, наклоняясь. Я не открывала глаза, только чувствовала его свежее дыхание напротив своего лица. - Не знаю, - честно ответила я. – Просто так получилось… всё такое хрупкое… - Я не понимаю тебя, - признался он, - я так боюсь, что ты снова закроешься от меня… Я замотала головой, не позволив ему продолжить. Он не должен так думать, я не хочу, чтобы ему было больно, только не теперь. Я буду стараться. Я снова села на колени. Он поднялся следом за мной, но я не дала ему прикоснуться к себе. От его прикосновений голова кружилась, но для того, что я хотела ему сказать, мне нужен был чистый рассудок. - Я хочу извиниться, - сказала я, и жестом попросила его молчать, видя его несогласие. Я ласково улыбнулась, чтобы успокоить его. – Дело в том, что это уже случалось со мной, ты же знаешь. И как и тогда я даже не пробовала сопротивляться, просто падала вниз, не пыталась найти в себе силы бороться. В тот раз ты, вся наша семья сумели спасти меня, вы пробудили во мне жажду жизни, снова возродили надежду и заставили выбираться. Я всю жизнь буду вам благодарна за это. Но я снова оступилась. Известие о смерти моих бабушки и дедушки просто подкосило меня, этого было достаточно для того, чтобы упасть снова, я так слаба… просто не могу сама найти путь к своему спасению. Не знаю, что бы я делала, не будь у меня тебя и нашей семьи. Вы… это вы сделали со мной, вы раз за разом помогали мне подниматься, не позволяли падать вниз и заставляли идти к свету. Я не понимала этого, я просто не могла, слишком привычна для меня была роль безучастной куклы. Безразличие – это так страшно, это самый лёгкий путь, и мне стыдно, что я выбрала его. Прости меня за это, Эдвард. Некоторое время он просто смотрел на меня, ничего не говоря, а потом, вздохнув, наклонился и легко прикоснулся к моим губам своими, отстранившись после этого на несколько сантиметров. - Хорошо, -кивнул он, чуть заметно улыбнувшись. – Я люблю тебя. – Теперь улыбка стала заметно шире. - Я тебя тоже, очень сильно. Он нахмурился. Я видела, что он хочет что-то сказать, но не решается. - Говори, не волнуйся, всё в порядке, - заверила я его. Эдвард закусил губу и отстранился, заглядывая мне в глаза. - Просто я немного растерян. Ты столько времени была… не в себе… Я столько раз пытался достучаться до тебя, но ты мне не отвечала. Что изменилось теперь? - Порой воспоминания ставят на ноги, - улыбка появилась на моих губах. – Это всё сделали вы, спасибо. Он закачал головой, опуская голову, его волосы шевелились из-за резких движений. - Не знаю, что бы я делал, если бы ты осталась такой навсегда. Я никогда в это не верил, но несколько раз… я не смог, сдался, позволил себе представить, как это – потерять тебя, и пришёл в такой ужас… Я так боюсь этого Белла! – Он снова поднял на меня взгляд, меня поразило наполовину безумное выражение его глаз. Я поспешила приблизиться и крепко обняла его. Он немного расслабился. – Я боюсь потерять тебя навсегда, - тихо прошептал он, зарываясь лицом в мои волосы и глубоко вдыхая. - Я здесь, я никуда больше не уйду… я обещаю тебе, Эдвард. «Как я смогу уйти от тебя, это же убьёт нас обоих» *** Я затормозила у самой входной двери, тем самым заставив Эдвард остановиться рядом со мной, потому что мы крепко держались за руки. Он вопросительно посмотрел на меня и я дёрнула уголком губ. - Ты волнуешься, - улыбнулся он, запустив руку в волосы и хитро прищуриваясь. Я пожала плечами, не собираясь ему отвечать. Да, я действительно волновалась, сама не зная почему. Мне было стыдно перед семьёй за своё поведение, им столько пришлось перенести из-за меня… Эдвард сжал мою ладонь, привлекая к себе внимание. - Всё будет хорошо, - пообещал он и шагнул к дому, увлекая меня за собой. Мне ничего не оставалось, как тоже двинуться вперёд. Все были в гостиной. Работал телевизор, но никто, казалось, не смотрел его, все были в странном состоянии задумчивости, такое поведение стало для них привычным с того момента, как мы получили то письмо. Я снова ощутила резкое чувство вины. Эти люди были последними, кто заслуживал такое. Мы с Эдвардом вошли в комнату, тут же привлекая к себе внимание. Не отпуская руку Эдварда, я неуверенно шагнула вперёд. Взглядом я машинально нашарила Элис, смотря ей в глаза. С секунду мы смотрели друг на друга, впитывая в себя всё, что только могли. Она не хуже Эдварда разбиралась во мне и моём сердце, она всё поняла. Издав что-то среднее между криком и всхлипом, она поднялась с кресла, где сидела вместе с Джаспером, и бросилась ко мне, буквально сбивая с ног. Я попятилась, но Эдвард успел вовремя меня поддержать, и мы с Элис не свалились на пол. Я крепко обняла её одной рукой, другая всё ещё была у Эдварда, и он отказывался или просто боялся её отпускать. Я почувствовала что-то мокрое на своём голом плече. Элис… Сестра отстранилась немного и заглянула мне в глаза своими огромными и голубыми, сейчас наполненными чистыми слезами. Я сама не смогла осознать, что начала плакать. От счастья и вины. - Прости меня, Элли, - прошептала я, крепче обнимая её за хрупкую узкую талию. Она яростно закивала, всхлипывая. – Простите меня. – Я просила у всех. Мой голос стал осипшим, но слова были довольно громкие. Секунда – и вся моя семья уже стояла около меня, неуверенно переминаясь, с одинаковыми выражениями надежды и недоверия на лицах. «Простите, простите…» - Простите меня, - выдохнула я, отказываясь выпускать Элис, всё ещё сжимая руку Эдварда. Первой подошла Эсми, она протянула трясущуюся руку и осторожно и нежно вытерла мою мокрую щёку, я видела, как в прекрасных глазах моей матери стояли слёзы. Спустя долю секунды они уже катились по её совершенным щекам, а сама Эсми обнимала меня за талию, потеснив Элис. - Обнимашки! – рассмеялся Эммет, и спустя мгновение я уже потеряла способность дышать. Ну и пусть, даже без кислорода жить легче, чем без души и сердца. *** - Я до сих пор не могу поверить… - пробормотал Эдвард, развалившись поперёк нашей кровати и наблюдая за тем, как я расчёсываю мокрые после душа волосы. Время было уже за полночь, но мы пришли только несколько минут назад, не желая расставаться с родными. - Придётся, - улыбнулась я, бросая на него взгляд и снова отворачиваясь к зеркалу. За моей спиной послышались шаги, и вскоре я почувствовала тёплое дыхание напротив моей голой шеи и плеч. - С удовольствием, - выдохнул он, легко целуя меня за ухом. Я не смогла побороть дрожь от этого, казалось, простого прикосновения. - И что мы теперь будем делать? – вздохнув, спросила я. Мои глаза были прикрыты, и я не видела его выражение лица. - Ну, если ты не против, я бы хотел кое-что сделать с тобой прямо сейчас, я так соскучился, - пробормотал он, снова целуя меня, но на этот раз крепче. Я рассмеялась, поворачиваясь к нему. - Я говорила не об этом, Эдвард! Я говорила о будущем! Он усмехнулся и запустил руку в волосы, ничуть не смущаясь. - В будущем всё будет так, как мы того захотим. Ты пойдёшь в школу, и не волнуйся насчёт этого, я не отойду от тебя ни на шаг, теперь точно нет. Потом мы поступим в колледж… из тебя выйдет замечательная журналистка… ну или, может, ты займёшься балетом... хотя сейчас это не важно, всё можно будет решить позже, но знаешь, что никогда не изменится? - Что? – спросила я, заинтересовавшись. Он вздохнул и, заставив меня подняться со стула, подвёл к кровати. Он сел на неё, и я удобно устроилась у него на коленях. Эдвард провёл рукой по моим волосам, с любовью смотря на меня и легко улыбаясь. Снова вздохнул. - Не изменится лишь то, что мы всегда будем вместе. Что бы ни случилось, мы никогда не будем существовать по отдельности, никогда. - Ты обещаешь? – шепнула я, проводя раскрытой ладонью по его щеке. - Да! – твёрдо ответил он, мгновенно становясь серьёзным. Он заключил мою руку, ту, на которой было его кольцо, в свои и сжал. – Только вместе. - Только вместе, - повторила я, уверенная, что так и будет. Мы потянулись на встречу друг другу, не в силах больше ждать. Эмоции и желания смешались и ощущались на языке причудливым сочетанием вкусов. Я снова задыхалась, по теперь - не от давящей пустоты, а от переполняющего нетерпения, любви, нежности и обожания. Всё было так, как должно быть, и никак иначе. Теперь я снова была счастливой. Вот так просто, будто кто-то легко взмахнул волшебной палочкой, стирая из моей жизни то тёмное пятно. Может, это всё пакостят озорные эльфы? Ведь всё в нашей жизни бывает… И думая об этом, я вспомнила кое-что, что когда-то согрело меня в том холоде идеально-белого ужасного прошлого, кое-что, что дало ростки к пробуждению. «У меня больше никого не осталось. Я была круглой сиротой. Мне казалось, что я больше никому не нужна. А теперь появился этот человек. Он показался мне отзывчивым и понимающим. Впервые за долгие месяцы во мне зародилась надежда. Она маленьким слабым огоньком разожглась в моём израненном сердце, норовя в любую минуту погаснуть. Но сейчас её бережно поддерживал этот добрый человек, захотевший принять меня в свою семью. Я почувствовала, что по моим щекам в очередной раз катятся слёзы, но на этот раз они были не от боли, а от чего-то тёплого и приятно нежного…» И я плакала в настоящем, просто от того, что теперь всё хорошо, что я смогла справиться, что мне помогли и не оставили в трудную минуту. «Спасибо, спасибо вам за то, что захотели помочь, за то, что дали мне семью и тепло, просто спасибо!» И я плакала одновременно от счастья и от горя, потому что эмоции зашкаливали в моём сердце, не желая уступать друг другу. И я была рада чувствовать это, осознавая, что снова обрела свои крылья, что вместе со своей семьёй разрываю свои оковы… освобождённая.