Клон

      — Ты ведь знаешь, скоро настанет мой час. Я хочу насладиться подаренным мне временем сполна. Расскажи мне сказку, — говорившая подтянула пуховое одеяло до самого носа, пристально глядя в глаза собеседника. В её очах не было ни страха, ни мольбы. — Ну же, Сехун, — поторопила она, уловив сомнения Стража.       Юноша вздохнул, отошёл от рамы и присел на стул рядом с подопечной. Закинув ногу на ногу, он сцепил пальцы и посмотрел на бесстрашную девушку. Сехун задумался. Могло бы в их Королевстве всё быть иначе? Так, чтобы Дженни не приходилось неизменно натыкаться на свой «судный миг»?       Часы мерно отбивали позднее время, намекая, что подошёл момент для сна. За окном на лилово-чёрном небе сияла полная луна, только быстро проплывали остатки облаков, отбрасывая причудливые силуэты на поляну перед домиком. Кусочки теней пробирались и в комнату, где находились молодые люди, однако сразу же рассеивались, стоило Сехуну заметить их.       — За всю свою жизнь я слышал всего одну историю, напоминающую сказку, — Сехун потёр указательным пальцем уголок губ, избегая внимательного взора девушки. — Говорят, однажды Принц Леса Эфирного Цветения влюбился. Влюбился он очень сильно, до беспамятства, едва ли не губительной любовью. И девушка, которой он так безропотно отдал королевское сердце, была поистине прекрасна…       — Прекраснее меня? — прервала его на полуслове Дженни, нахмурившись.       Страж прочистил горло и возобновил рассказ. Наивность юной особы часто сбивала его с толку, поэтому он старался не обращать внимания на её необдуманные реплики.       — Она всем своим существом напоминала солнечного ангела. В её глазах был свет, в словах — тепло, в улыбке — жизнь. Она любила смотреть на звёзды и рисовать из них в выси цветы. Она считала и считала эти бесконечные светила, выстраивая в узоры и лепестки…       Только Сехуну не удалось договорить. Подопечная вновь перебила его:       — А что такое звёзды?       Сехун бросил тоскливый взгляд на кусочек атласа, видневшийся за стеклом. Да, небо Леса Эфирного Цветения больше не сверкало россыпью миллиардов и миллиардов небесных тел. А Дженни появилась у него с одиноких ночей луны.       Она никогда не узнает, что такое звезда, не увидит метеоритный дождь, не спросит о хвосте кометы и не загадает желание во время настоящего звездопада.       Сехун верил в везение, а Дженни просто не повезло.       Он пропустил её вопрос, возвращаясь к повествованию, и девушке не оставалось ничего, кроме как смириться с его монологом.       — Принц был готов отдать за неё жизнь, он и вправду её любил, — Сехун помолчал немного, а потом продолжил: — Но однажды его возлюбленная исчезла. Взяла и исчезла с лица всего нашего Королевства. Что с ней случилось, не знает никто до сих пор.       Парень вздохнул и снова подошёл к окну. Тучи начинали плыть всё быстрее, а тени были готовы нырнуть в комнату при любом удобном случае. Сложив руки на груди, Сехун обернулся к Дженни и оперся бедром о подоконник. Он заговорил:       — Принц просто обезумел, когда узнал об этом. На поиски были брошены все королевские силы, не осталось ни единого уголка, где бы ни искали ту девушку, но всё было тщетно. Казалось, сама земля поглотила её, сам Хранитель Королевства забрал её.       Дженни затаила дыхание. Её каждый раз бросало в дрожь от одного упоминания Хранителя. Не потому что она его боялась, нет. Всё потому, что он её создал.       — А что потом? — тихо спросила она, впервые за этот вечер получив ответ.       — Обессиленный, измождённый потерей Принц пришел к Парфюмеру. Сам, — Сехун опять умолк, а Дженни испуганно ойкнула. — Он попросил сделать для него такой дурман, чтобы больше не вспоминать возлюбленную, но даже эта зараза не была способна на такое. Единственное, что удалось забыть Принцу — её голос.       Повисла небольшая пауза. Сехун собирал в мыслях конец рассказа. Слово за словом он выстраивал в голове пазл истории, которую знал наизусть.       — Только каждой ночью, глядя на звёздное небо, Принц рыдал, вспоминая возлюбленную. Тогда Король решил, что звёзды, некогда питавшие Королевство силой, заточённой в Принце, теперь отбирают её. И он приказал сбить, согнать все светила. С тех пор нет ни звёзд на небе, ни возлюбленной Принца в Королевстве, ни улыбки в королевской семье, — закончил повествование Сехун и отпрянул от подоконника.       Пока он собирался уходить, Дженни долго думала над его рассказом. Её потрясли его слова. Ещё больше её потрясли чувства преданного Принца. Она просто не могла себе представить, что кто-то способен любить настолько сильно. Но один вопрос крутился в её голове: куда исчезла его возлюбленная?       — Знаешь, это не похоже на сказку, — со вздохом обронила Дженни. — В сказках всегда есть хороший конец.       Сехун остановился у самой двери с хитрой улыбкой на губах:       — Но я не сказал, что сказка закончилась.       Страж достал с полки свои краги и молча вышел из домика. Ему было пора. Куда — знал только он сам. Сколько Дженни помнила себя, Сехун постоянно был рядом. Защищал её от всего, что только могло существовать, защищал от всего мира. И причина на то была очень веская.       Люди привыкли искать смысл существования всю свою сознательную жизнь. Дженни же знала его с момента создания. Именно создания. Её создал Хранитель Королевства, могущественный анимаг и чародей, способный чуть ли не на всё абсолютно. Дженни изначально была запрограммирована, ей влили в мозг её цель в жизни и суть её создания. А вся суть была в том, что Дженни была клоном. Клоном Принцессы Яль.       Не идентичная лицом и телом, нет. В её Королевстве Эфирного Цветения достаточно было иметь идентичный запах, чтобы считаться клоном. Потому что тот у каждого был индивидуален. Однако в королевской семье случилась трагедия: малышка Яль родилась с очень слабым запахом, и с годами он всё утончался и утончался. Исчезни он насовсем — Принцесса бы умерла. Тогда умный Король решил просить помощи у самого Хранителя. И выход нашли. В лице Дженни.       Своего прошлого Дженни не помнила. Сехун объяснил: её душу выкупили у Парфюмера. И отчасти он принимал участие в её сотворении. Сехун сказал, что души забывают прошлое. Даже своё имя. И нужно очень сильное заклинание, чтобы всё вспомнить. Но такового не было. К тому же это был единичный случай, когда Парфюмер отдал пленника.       За тот год, что Дженни успела прожить, она не раз задумывалась о том, были ли у неё семья, друзья. Ответа на этот вопрос не знал никто. И пытаться что-то выяснить было бесполезно. Ведь Дженни была всего лишь клоном. Без лица, без имени, без прошлого и будущего. Только с целью и настоящим. Совсем как робот.       Сняв с крючка плащ, девушка натянула капюшон пониже и выскочила наружу. Страж должен был унестись за тридевять земель к тому моменту. Их домик находился в лесу, в гуще деревьев, в самой чащобе, куда не каждый храбрец осмеливался зайти. Оно и ясно: о Дженни не должен был узнать никто. За весь прожитый ею год так оно и было. Никто даже и не подозревал, что где-то там жила какая-то девчушка, созданная на благо общества; девчушка, придуманная кем-то во спасение чужой жизни.       Огибая каждое знакомое деревце, пробираясь сквозь бесконечные заросли и сплетённые руки сучьев, Дженни направлялась в своё особое место. Она любила приходить туда по ночам и наслаждаться одиночеством. Ей нравилось лежать на озаренном лунном светом камне и думать, что она — единственная живая душа на планете.       По обычаю оказавшись у своего тайника, Дженни была страшно удивлена. На её камне восседал какой-то парень. Он был худощав, высок, и кожа его была настолько бледной, что начинало казаться, будто она светится. Острые черты лица, холодный, слегка надменный взгляд, скользивший по небу, и длинные тонкие пальцы, водившие по воздуху в каком-то молчаливом унынии… Весь его вид, вся аура заворожили Дженни. Она выступила из темноты.       — Этот камень — мой, — кашлянув, девушка прошагала по поляне до излюбленного места.       Она изо всех сил старалась удержать капюшон плаща и не дать своей личности раскрыться.       — Всё в этом Королевстве принадлежит королевской семье, — голос с хрипотцой звучал враждебно. — Кто ты такая? — зоркий взгляд метнулся в её сторону.       — Я клон, — пожала плечами Дженни. Она знала, что молодой человек должен был догадаться. От неё ведь разило концентрированным запахом Принцессы на ближайший десяток метров!       После её эпичного представления парень на камне, казалось, немного притух. Словно мгновенно проникся почтением к ней. Он попытался рассмотреть её лицо, но это было бесполезно. Она так просто уворачивалась от прямого взора, что тот в конце концов сдался.       — Меня зовут Крис, — наконец представился он, снова отвернувшись к луне.       — Дженни, — девушка без особых усилий оказалась рядом с ним на камне, продолжая удерживать капюшон.       Около минуты они молчали, глядя на безучастное ко всему ночное небо, пока Дженни вдруг не поинтересовалась:       — Что такое звёзды?       Крис замер. Его брови сошлись, а губы превратились в тонкую полоску. Всё его тело напряглось, ладони сжались в кулак. Понять было трудно: он в ярости или же в бесконечной печали. Но даже через низко опущенный капюшон Дженни видела отблески грусти в его глазах: наверно, эти самые звёзды были ему когда-то дороги. Девушка слишком поздно поняла, что спросила совсем не у того человека не о тех вещах. Не всё же в этом мире такие же терпеливые, как и её Страж!       — Просто я сегодня слышала не совсем сказку о вечно безрадостном Принце… — попыталась она оправдаться, вызывая ещё большую горечь у парня.       Но он же не тряпка. Он же должен уметь держать себя в руках. Ведь так оно и было всю его жизнь: чувства на замке, эмоции под контролем. И только единожды он выпустил ту нежность, что копил годами. Только единожды он терял контроль над собой. И во всём была виновата Хяко. Его маленькое солнце, ушедшее за горизонт на закате и не появлявшееся ни с каким рассветом.       — И что ты об этом думаешь? — тихим, почти замогильным голосом спросил Крис.       — Что Принцу сильно не повезло, — честно ответила Дженни. Сехун всё-таки передал ей свою веру в везение.       Между ними снова повисла тишина, в которой Крис пробовал слова Дженни на вкус.       — Не повезло, значит… — задумчиво протянул он. И взор его стал затуманенным, немного разочарованным, понятливым.       Дженни уловила в его голосе нотки тоски. Вязкое, странное чувство охватило её. Хотелось отогнать от него грусть, как Сехун отгонял от неё тень. Взглядом, словом, взмахом руки, — всем, чем угодно, лишь бы действенно. Однако это было ей не под силу.       — Но мне сказали, что эта сказка ещё не кончилась, — полушёпотом произнесла Дженни. — В конце ведь всё должно хорошо закончиться. Ты так не думаешь? — она осторожно положила ладошку на пальцы парня.       Её неожиданное прикосновение заставило душу Криса съёжиться, всё внутри него свело, в который раз напоминая о Хяко. Словно разряды молний прошивали его одна за другой, наполняя пустотой, коловшейся в пальцах, запястьях, ступнях. Крис отдёрнул руку и сжал виски. В его голове бушевал шторм, отдавая пульсировавшей болью по всему телу.       Он спрыгнул с камня наземь, еле сдерживая рвавшиеся наружу стоны от боли. Не глядя на Дженни, он расправил широкие плечи, будто готовясь к полету.       — Ты ничего не понимаешь. Ты даже не человек, — прохрипел Крис, стискивая зубы. — И у этой сказки не будет конца. Никакого, — с этими словами он обернулся вокруг своей оси и исчез.       А Дженни осталась прожигать пустоту ошеломлённым взглядом. Первая её встреча с кем-то извне, и вот такой результат. От неё сбежали. Сбежали как от неразумного существа, как от… клона. Внутри неё всё перевернулось, обдавая морозом. Обидно. До жути обидно. До сумасшествия в мыслях обидно.       Её нижняя губа задрожала, а в уголках глаз собрались слёзы. Вскочив с камня, она откинула капюшон и крикнула в угрюмый лес, ставший вмиг таким мрачным и нелюдимым:       — Я тоже живая!       Солёные капельки сбежали по её щекам, собираясь на подбородке, а потом разбиваясь на миллионы мелких частичек о твёрдую каменистую поверхность. Дженни опустела после разговора с Крисом, ощутила себя ненужной и бесполезной. Будто бы куча пиявок высасывала душу. Шмыгнув носом, она плюхнулась обратно на камень.       — Я тоже живая… — раздался её сбивчивый шёпот в тишине.