present

Айзек встречает ее под Эйфелевой башней совершенно случайно: он никогда не любил это громоздкое сооружение, что с высоты титанов смотрит на людей, сверху вниз, буквально уничтожая самооценку своим идеальным видом; у Малии горят глаза, восторг на лице и слишком счастливое настроение, Айзек не может мимо пройти, хотя их общение даже шапочным не назовёшь — пересеклись пару раз, и исчезли из жизней друг друга. Малия ест сладкую вату, хохочет как ненормальная и абсолютно не вспоминает о стае МакКолла, Айзек держится минут сорок, а потом прорывает бомбу: — Ну, как там наши?

Страдание в твоих глазах не скроет Искры, которая была там прежде, И я знаю, что ты не показываешь Очень многого.

Малия мрачнеет за секунду, замолкает, замыкается в себе; Айзек сглатывает и понимает, насколько напускная веселость в ее глазах, насколько движения нервны, а еле уловимые взгляды на телефон и часы вообще подмечает далеко не сразу. Малия сдаётся на исходе третьего часа, говорит надрывно, чересчур эмоционально, захватывает Айзека своей дисгармонией, топит и не дает шанса выплыть — стая разрушена изнутри неким Тео, подчинившим как малыша Лиама, так и его мелкую стаечку (Айзек ворчит, что это произошло не в его смену, Малия хрюкает непроизвольно и резко закрывает рот ладошкой); Айзек осторожно поднимает на неё глаза и кладет руку на плечо: главное не спугнуть, главное — успокоить. (Малия первый раз спит в своей съемной квартире без истерик и слёз)

(Мрачные мысли доведут тебя до слёз)

Айзек — ужаснейший гид, да и шляпа выглядит слишком уж смехотворно; Малия едва не падает, когда видит его в первый раз. Айзек водит по самым прекрасным местам, рассказывает смешные истории, не дает заскучать ни на секунду, но Малия знает, что-то не то, не настоящее, абсолютно не естественное. Малия боится расстаться с телефоном, в ушах все ещё стоит надменное 'ты и правда думала, что нравишься мне? Кому ты вообще можешь понравиться?' от Райкена и едва слышное, трудно различимое, вырвавшееся из уст почти что ребёнка 'прости, я не знал, что так выйдет'; Малия помнит огонь Цербера, не сумевшего никого спасти, истошный крик банши, вынесший вообще всех из комнаты, и залитого кровью альфу, отдавшего ключи от Роско. (Малия трусливо сбежала, Малия никогда себя не простит)

Когда ты борешься за каждый вздох, А волны накрывают с головой, Позволь мне успокоить твои мысли.

Малия пропадает на пару дней, Айзек не может найти ни ее, ни себя — бегает по городу как сумасшедший, пишет заявление о продаже человека, даже вызванивает из Лондона Джексона — все тщетно; Малия приходит сама, разбитая, распавшаяся неровными осколками — Джексон прижимает к себе (кровь Хейлов чувствуется за тысячи миль, да и Питер не умеет долго секреты хранить), позволяет рыдать на своем плече и жестами просит Айзека не мешать; Лейхи поддается, Лейхи идёт ставить чайник. Жить с Хейлами нереально сложно: грызутся как собаки, выдумывают планы из ничего, больше ругаются, чем живут душа в душу — квартира Айзека ещё никогда не была настолько уютной и домашней; Малия любить пить чай по ночам, утыкаться носом в чужую грудь и рассказывать небылицы о собственной жизни, и Айзек слушает, Айзек делает вид, что верит (Айзек боится признаться, что и правда верит). Айзек — мягкий мишка, всегда протягивающий руку, всегда готовый прийти на помощь; сарказм отточен не так, как у Стайлза, решительность не допрыгивает до Скотта на пару квантовых миль — Малия улыбается и сжимает его ладонь до сломанных костей. Малия не знает, нравится ей Айзек или нет; Малия знает, что ей с Айзеком х-о-р-о-ш-о, а о большем и просить не хочется.

Я останусь рядом с тобой, Я останусь рядом с тобой, Я останусь рядом с тобой.