Под кожей

      То был совершенно обычный, с виду непримечательный многоквартирный дом, и потому Драко с трудом мог представить, что именно здесь живёт Полоумная Лавгуд. Тем не менее, адрес не мог быть неправильным, и потому он вошёл в подъезд, удивлённый тем, как легко проникнуть в дом. Впрочем, всё дело было в особых охранных чарах, как выяснилось позже. Любой, у кого были бы нечестные намерения, попросту не смог бы пройти через защиту или пробить её.       Пятый этаж. Вот тут уже куда яснее, что здесь живёт волшебница. На подоконнике расставлены Трепетливые кустики вперемешку с совершенно обычными маггловскими фиалками и незабудками. Драко замер, узнав в незабудках те цветы, которые Полумна раскидывала по замку, приманивая рождественских фей. Наверное, и бусы свои сохранила.       Чуть помявшись, Драко нажал кнопку звонка. Послышались какие-то лёгкие музыкальные трели, а затем дверь распахнулась, и на пороге появилась Лавгуд, совсем на себя непохожая. Волосы убраны в пучок на макушке и заколоты волшебной палочкой, одежда совсем простецкая и какая-то слишком тусклая, обычная. Только на руках множество каких-то ярких верёвочек, лент, браслетов, с колокольчиками и без, широкие и узкие, точно радуга решила оставить свой след на бледных руках Полоумной.       Она выглядела куда как взрослее — ну так что же, прошло не меньше пяти лет с момента их последней встречи, да и та была не при самых приятных обстоятельствах. Драко тряхнул головой, отгоняя от себя видение разрушенной школы и миновавшей битвы. Это теперь в прошлом. Да и он не за тем пришёл, чтобы в воспоминаниях рыться. — Здравствуй, — прохладно пропела Полумна, разглядывая гостя. — Не ждала тебя так рано… — Хочу побыстрее начать и закончить, — перебил Драко. Под её взглядом становилось неуютно. Сразу вспоминался подвал в Малфой-мэноре и та ночь, заставившая его избегать Полоумную, как огня. — Проходи, конечно, — пригласила Полумна и исчезла в недрах квартиры.       Квартира, к слову, оказалась яркой, светлой, чуднóй. На стенах и потолках вместо обоев — рисунки. Причудливые узоры, лица, пейзажи, цветы, неведомые существа — от всего этого пёстрого разнообразия рябило в глазах. Драко прошёл в гостиную, не зная, где ему стоит ждать Полумну. Там он обнаружил мольберт и холст и справедливо решил, что портрет начнут здесь. Но вернувшаяся Полумна подхватила мольберт и указала Драко на балкон. — Там освещение лучше, — объяснила она. — И воздух свежее. Может, феи какие-нибудь прилетят.       Сделав вид, что не понял, о чём она говорит, Драко уселся на заранее приготовленный стул. За спиной у него открывался вид на узкую цветущую улочку и точно такой же дом с балконами, заставленными велосипедами, столиками и стульями, вазонами с цветами. Ощущение — будто оказался в Италии или в Испании: солнечно, тепло и приятно. — Удачное выбрала место для того, чтобы поселиться, — произнёс он из вежливости. — Не шевелись, — потребовала Лавгуд. — Но ты же ещё не начала? — Молчи. Для начала мне нужна статика.       Полумна с ногами забралась на табурет и полностью скрылась за мольбертом. Время от времени она выглядывала из-за него, пристально глядела на Драко и снова ныряла обратно. Работала она очень странно. — А разве не проще использовать волшебную палочку? — Я получаю удовольствие от самого процесса. Портрет при помощи волшебства лишён души. — А от руки не лишён, значит? — ухмыльнулся Драко. — Сам увидишь.       Иногда она всё же просила его шевельнуться, изменить наклон головы, подвигать бровями, сместить взгляд, взъерошить волосы. Его это неимоверно забавляло, особенно когда Полумна вдруг попросила его засмеяться. — Это что, тоже отразится на портрете? — Мне нужна полная картина твоей мимики, движений, и смех сюда тоже входит. — Ты как будто королеву Англии рисуешь, — фыркнул Малфой.       Не в силах усидеть на месте на одном из этапов, Полумна вскочила на ноги и принялась кружить вокруг мольберта, добавляя, убирая, штрихуя, стирая, изменяя, и при этом постоянно вглядываясь в Драко, так что тому в определённый момент стало не по себе. Наконец, Полоумная перестала мельтешить перед глазами и принялась плавно водить кистями, лишь время от времени бросая на Драко задумчивые взгляды. — Расскажи мне что-нибудь, — попросила она. — В смысле? — Расскажи об Астории. О вашей жизни. О том, как сделал ей предложение. О чём угодно. Для портрета.       И он рассказал. Рассказал о тех случаях в школе, когда Гринграсс заставила его следить за порядком и залечила ушибленную руку. О том, как во время битвы струсил и не рискнул пойти с ней (она отделилась от толпы слизеринцев, что решили эвакуироваться, чтобы принять участие в битве), вместо того отправившись на поиски чёртова Поттера. И о том, как после снова завоёвывал её доверие. Собирал его по частям, как они оба собирали себя — сломанные жертвы войны, пережившие крах своих идеалов, научившиеся думать не родовыми убеждениями и отвечать за свои поступки. О том, как влюблялся в неё всё больше и больше. О том, что предложил ей решать самой, хочет ли она выполнить условия семейного соглашения и стать его женой. Захотела.       Свадьба будет в декабре в Малфой-мэноре. Приглашённых не так уж и много, несмотря на недовольство семей. И они счастливы, вроде бы. — Очень мило, что ты захотел сделать такой подарок своей невесте, — отозвалась Полумна.       Уже стемнело (да сколько ж она может рисовать?), и пришлось зажечь волшебные парящие фонарики, отбрасывающие блики. Такая обстановка, видимо, вдохновила Полумну куда сильнее, и она почти не отрывалась от процесса, уйдя в него с головой — возможно, даже не слушая его рассказы. — Это не ей подарок, — неожиданно для себя признался Малфой.       Полумна даже виду не подала, что это её удивило, не отвлеклась от рисования. Это даже оскорбило его отчасти. — Ты говорила, что хотела бы меня нарисовать, — произнёс Драко медленно, не зная, стоит ли трогать прошлое. — Так это мне подарок? — безразлично спросила Полумна. — Ты не станешь забирать портрет? — Нет, я заберу его. Но тебе ведь сам процесс важен, разве нет? — Щедро с твоей стороны, — обронила Полумна. — Я закончила. — Так быстро? — удивился Драко.       Поднявшись с места, он размялся, а уже потом подошёл к мольберту и заглянул через плечо Полумны.       На него смотрел он сам, и изображение выглядело очень странно, как будто не в фокусе, точно много-много картинок наложены друг на друга и вместе составляют единое целое. Можно было бы часами вглядываться, чтобы разглядеть каждую, раз от раза находя новые грани, новые черты, из которых складывается портрет. Драко потрясённо взглянул на Полумну. — Это… — Неплохо? — без эмоций спросила она. — Будешь чай? Обычный, не волнуйся.       Драко не успел ответить — девушка уже скрылась в квартире, оставив его наедине с портретом. В изображении чувствовалось подлинное понимание человеческой сути, оно сквозило в каждой линии, оно ощущалось, как ощущался и сам человек. Драко не мог этого объяснить, но он действительно узнавал себя, и изображение это не было сродни ни колдографиям, ни прежним обычным портретам. Этот портрет дышал, он будто бы был жив. Точно Полумна какой-то чёрной магией сумела заключить в него частичку его и своей души.       Она ждала его на кухне, грея холодные руки о горячую чашку. Драко присел напротив неё и вглядывался в её лицо пристальнее, чем когда-либо. И добился желаемого — Полумна отвела глаза, поставила чашку на стол, вздохнула и совершенно обыкновенно спросила, не прячась уже за своей маской: — Чего ты хочешь?       Вместо ответа Драко, повинуясь какому-то порыву, перехватил её руки и, обхватив пальцами, прижался губами к запястьям, лбом касаясь испачканных краской ладоней. У Полумны перехватило дыхание, как тогда, зимой, он чувствовал это, знал, и его трясло от этого, точно они снова сейчас были в подземелье Малфой-мэнора, когда она вскрывала его без особых усилий своими словами, своим молчанием. — Я не знаю, — глухо признался он её рукам, боясь поднять глаза. — Это мучает меня. Ты мучаешь. До сих пор.       Лёгкий вздох. — Ну так отпусти это. Отпусти меня. Нет ничего такого, что стоило бы удерживать при себе. Нет никаких чувств, нет ничего, кроме, возможно, лёгкой привязанности. — Ты сделала слишком много, — вымученно выдавил он, имея в виду то, что она сотворила с ним в этот короткий промежуток учёбы, когда распознала его сущность и заставила его самого принять это. — Такое не отпустишь. — Такому не стоит придавать особого значения. Ты всё знаешь сам. Ты позволил мне тебя понять — позволь сделать это ей. У тебя отлично получится.       Он успел коснуться её запястий поцелуем, беглым, робким, прежде чем она освободила руки и ласково провела пальцами по его лбу, убирая светлые волосы, очерчивая линию скул. Затем придвинула ему чашку. — Выпей. Станет легче, обещаю.       Легко и плавно поднялась с места. — Это ведь обычный чай? — рискнул уточнить Малфой.       Пожав плечами, Полумна скрылась в комнате.       Чай оказался действительно крепким и вкусным, и к тому моменту, как он осушил чашку, Полумна уже принесла упакованный портрет и оставила его на столе. Сама она ушла на балкон, и Драко не стал с ней прощаться. Без прощаний куда легче и лучше.       Известие о свадьбе Драко Малфоя и Астории Гринграсс мелькало на первых страницах магических изданий. Новость о свадьбе Полумны Лавгуд и Рольфа Скамандера годами позже куда как более скромно разместилась среди вороха других, более важных новостей. И, тем не менее, Драко заметил её. К тому моменту у него самого подрастал сын, и за прошедшие годы он почти не вспоминал о Полоумной Лавгуд. Ну, кроме разве что этого дня.       Астория и Скорпиус отправились навестить её родню, и Драко был дома один, собираясь на деловую встречу. Занятый подбором мантии, он не сразу заметил домовика, который, пискнув что-то насчёт посылки, исчез с хлопком. Посылка обнаружилась на кровати — нечто прямоугольное, надёжно упакованное несколькими слоями плотной бумаги. Усевшись, Драко начал сдирать слой за слоем, чтобы в итоге обнаружить собственное лицо.       Не сразу он смог сообразить, что за посылка ему пришла. То был портрет — тот самый портрет, написанный Полумной Лавгуд. Портрет, буквально включивший в себя частичку их душ. Портрет, который он оставил ей, так и не забрав в тот день. Драко с дрожью взял его в руки, отмечая, что за столько времени он нисколько не потерял в красоте и красках. Затем перевернул — и на обороте увидел косую надпись. Всего одна строчка. «Ты наконец нашёл себя. Больше не теряй».