Zaubererbruder

На следующее утро Крабата разбудил шум в общей спальне: подмастерья повскакивали из кроватей, откинув одеяла. Они стояли у постели Ирко в одних рубахах. Крабат выполз из койки и присоединился к ним. Он спросил Ханцо, что такое уж захватывающее стряслось, но тот лишь безмолвно указал на постель Ирко. Под затылок Ирко была подложена толстая подушка со льняной наволочкой, а обычное тонкое одеяло было заменено тёплым, подбитым шерстью. Крабату было очень хорошо знакомо это постельное бельё: он больше месяца провёл у той постели, которая была застелена им раньше. Он невольно улыбнулся. Кажется, это было правильным решением — то, что в прошлую ночь он положил своё сердце на чашу весов. В этот момент дверь открылась, и в комнате появился Юро с чашкой похлёбки в руках; его сопровождал Мастер. Подмастерья почти тут же разошлись. Мастер и не взглянул на Крабата, когда тот проходил мимо него. Но Крабат тут же заметил перемену. Что-то в поведении Мастера — что-то, чего не было раньше. Хоть он и выглядел таким же грозным, как прежде, но тяжелая тень, довлеющая над ним, стала чуть светлее. Мастер опустился на кровать Ирко, затем обернулся к парням и выставил их за двери привычными жёсткими словами: — Чего стоите пялитесь, как баран на новые ворота? Идите, займитесь делом! Раздался торопливый топот десятка пар ног — Мастера развеселила эта суета — а потом наконец воцарилась тишина. Крабат выходил из спальни последним; прежде чем уйти, он помедлил в дверях ещё мгновение. Казалось, он чего-то ждёт. Мастер не взглянул на него, тихо произнеся: — Спасибо. Крабат улыбнулся, но ничего не ответил и присоединился к своим товарищам, которые уже уплетали завтрак в общей комнате. Чуть позже, когда настало время обеда, Юро позвал его на кухню. Когда Крабат вошёл, он застал друга склонившимся над большим котлом перловки. — Иди, садись, — подозвал он и подтащил для Крабата скамейку к самой печи. Крабат, довольный, что можно погреться, сел и поднёс озябшие ладони к огню. Юро добавил в горшок ещё немного соли и перемешал, а потом обернулся к Крабату, вытирая руки о передник. — Скажи-ка, Крабат, — начал он, — Прошлой ночью, что это было? — Ты о Мастере? — отозвался Крабат. — Да, о нём. — Мы разговаривали. Сначала про Ирко и про то, что с ним приключилось. Потом о нём самом. Честно говоря, на самом деле говорил я. Я пытался понять, что могло довести Мастера до того, чтобы он закрылся ото всех. На этом Крабат умолк, и Юро подначил его: — А дальше? — Он боялся открыться, и причина наверняка как-то связана со смертью его старого друга Ирко. Что-то, что он до сих пор не хочет отпустить. Я должен буду запастись терпением. — Ты действительно хочешь ему помочь? Крабат кивнул, отрешённо глядя в жар печного жерла. — Да, Юро, я хочу этого. Юро положил руку ему на плечо. — Тогда иди и помоги. Я буду на твоей стороне, насколько смогу. Даже если, возможно, придётся пойти против всех остальных на этой мельнице. — До такого не дойдёт. — Может, пока и кажется, что не дойдёт, — угрюмо буркнул Юро. Потом ободряюще хлопнул Крабата по спине, — А всё-таки, чего ты ждёшь? Выглядит так, будто тебе захотелось наверх. Сначала Крабат не понял его. — Наверх? Губы Юро растянулись в идиотской улыбке, и он сунул Крабату миску с чуть тёплым отваром ромашки. — Мастер сейчас там, у постели Ирко. Думаю, ты всё-таки хочешь ему помочь, — усмехнулся он и отмотал Крабату ещё несколько витков бинтов, — Тогда лучше начать с этого. — На свете едва ли найдётся такая хитрая собака, как ты, приятель, — усмехнулся Крабат и обернулся к дверям. Миска почти выпала у него из рук от ужаса. Мастер стоял в дверях. Лицо лишено какого-либо выражения. Взгляд устремлён на Юро. Крабату и Юро было ясно: он всё слышал. — Собственно говоря, я мог бы догадаться, — только и сказал Мастер. Легко покачал головой, а потом равнодушно прошёл в комнату. Дверь захлопнулась за его спиной. Он подошёл к печи, пройдя мимо Крабата. Сел на скамеечку, на которой ещё пару минут назад сидел его лучший ученик. Тяжело подпёр голову руками. Потёр пальцами виски и глаза… Юро и Крабат обменялись удивлёнными беспомощными взглядами. — То, что вы оба уже спелись — это мне давно ясно, — тихо сказал он. Медленно поднял голову, посмотрел на Юро. Долго рассматривал его и наконец заговорил дальше, — Но то, что я неправильно понимал тебя все эти годы… — вновь покачал головой, вновь подпёр голову ладонями, — все эти годы меня так просто водили за нос… Как же слеп я был! Крабат подошёл к Мастеру. — Мастер, не наказывайте его. Мастер взглянул на него, одарил циничным взглядом. — Объясни, Крабат, за что мне его наказывать? За то, что он единственный разумный парень на мельнице, полной идиотов, которые не умеют думать своей головой? — он выжидающе взглянул на Крабата, вскинув брови. Но Крабат промолчал, — Тогда уж я сам дурак, если Юро притворялся все эти годы. Помоги встать, Крабат, — продолжил он и протянул руку. Крабат схватился за неё и помог Мастеру встать на ноги. Тот лишь благодарно кивнул и обернулся к Юро. — Мне наверняка стоит поблагодарить тебя, Юро, — проговорил Чёрный Мельник. — За что? — За то, что ты оставил меня в живых. Я уверен, тебе подворачивалось много удобных случаев, когда я отправлял тебя прибираться в Чёрной Комнате, и ты не упускал возможности воспользоваться ими. Корактор был открыт перед тобой, все заклинания и колдовство были твоими, тебе оставалось только запомнить их. И я думаю, ты запомнил парочку, верно? — Не все, Мастер. Я не убийца, — Юро сказал это Мастеру прямо в лицо. При этих словах на лицо Мастера легла тень. Гнев полыхнул на нём лишь мгновение, затем он снова сделался спокойным. Лицо ничего не выражало, как прежде… — Я знаю, Юро. Ты добрый малый, — Мастер добродушным жестом опустил руку ему на плечо. Когда он отвернулся, Юро продолжил: — Но это не значит, что я не пытался. Мастер вновь взглянул на него. Взгляд был мрачным, вопрошающим. — Крабат и его Певунья, это был последний раз. Я помог Крабату, тренировал его ломать твою волю и разучивал с ним заговоры, которые пригодятся для этого. А до этого были яды, насылание града, болезней, проклятья. Пять лет назад — пожары. И бесчисленные наводнения. Я был слишком труслив только для того, чтобы взяться за нож, — глаза Юро блеснули, — Я перепробовал всё — всё, кроме колдовства, описанного в последнем разделе твоей книги. Всё, чтобы я наконец-то стал свободен от тебя. Всё, кроме того колдовства, Мастер, потому что оно за гранью всякой человечности. Я ни разу не желал тебе такой смерти. Мастер побледнел. Он опустил глаза. Медленно прошел к кухонному столу мимо двух подмастерий и тяжело оперся об него. Он вновь позволил себе снять маску, и Крабат вновь ещё чётче увидел, как глубоко опустошена его душа. Казалось, Юро долго ждал этого момента — нанести Мастеру такой удар. И он нанёс его. Крабат видел, как Мастер изо всех сил борется с одолевающей его дрожью. Когда он взглянул на Юро, ему стало холодно. Казалось, глаза Юро источают лёд. Его голос сделался пронизывающим насквозь: — Когда я заговорил с Крабатом на Страстной неделе о том, что за странные вещи происходят между вами и куда делась его жажда мести, он ответил мне, что хочет прощения, а не мести. В тот день я сказал ему, что он может рассчитывать на меня, — Юро оборвал себя, чтобы подойти к Мастеру сзади, — Но временами я спрашиваю себя: стоит ли прощать тебя за то, что ты сделал, Мастер из Козельбруха? Казалось, воздух начал дрожать; спину Крабата осыпало ледяным потом. Он задержал дыхание, ожидая ответа Мастера, вспышки ярости — хоть чего-нибудь. Но Мастер стоял, будто окаменев. Крабат был не уверен, что он вообще услышал слова Юро. Юро холодно смотрел на него какое-то время, затем повернулся на каблуках и вернулся к печи. Помешивая перловку, он медленно назвал семь имён. Имена ни о чём не говорили Крабату. Но, когда Юро упомянул Воршулу, Тонду, Михала, Мартена и наконец Певунью, Крабат понял, к чему он клонит. — Эти двенадцать соответствуют двенадцати заклинаниям из последнего раздела Корактора, верно? Двенадцать человек, которых ты загубил омерзительным способом, чтобы спасти свою жалкую жизнь, Мастер, — Юро выплёвывал слово за словом, — И я должен простить тебя? Мастер отвернулся. В его взгляде пылал ужас, его голос дрожал. — Хватит. Умоляю. Юро лишь рассмеялся, коротко и безрадостно. Не отрывая глаз от Мастера, он обратился к Крабату: — Мой друг, прощение бессмысленно без раскаяния. Потом он снял горшок с огня и понёс вниз, в общую комнату, чтобы накрыть на стол к обеду. Мастер кинулся из кухни, не говоря ни слова. Дверь захлопнулась за его спиной. Крабат стоял, будто поражённый громом.