Снайпер на льду

«34, 35, 36…». Мышцы живота напряжены, ноги крепко прижаты к полу. «37, 38, 39…». Затылок мельком столкнулся с полом, вызвав болезненную пульсацию. Вместе с «40» из груди вырвался недовольный вздох. Я хотел спать, был голоден, из-за чего в животе, казалось, поселилась гусеница, выедая из меня все силы. Выждав удобный момент, когда отец ушел обратно на первый этаж, я блаженно растянулся по полу, положив руку на нудящий живот и поморщившись. Вдобавок к и так неприятному ансамблю по руке расходилась тупая пульсирующая боль. Нет, все же я жутко наврал про слабость своего противника. Хороший у него удар, даже очень.       Пожалуй, надо прояснить ситуацию. После своей великой (нет) победы, возвращения героя в дом и тяжкие испытания антисептикой, я уснул. Я уже объяснял, что битвы, пускай они и драки, очень выматывают, какими бы легкими не были. Потому я решил, что могу себе позволить небольшой отдых, часиков до пяти дня. Дольше спать мне никто не даст. Дело в том, что мы с папой люди очень занятые, и одна из наших обязанностей — следить за своим телом, не расслабляться. И вот, ежедневные тренировки, начавшиеся примерно года четыре назад, нынче стали для меня подобно завтраку. Вернее обеду, ибо днем не завтракают (завтракают, еще как, даже ночью), но это вообще дела на касается. Держать себя и свое тело в тонусе — это на самом деле не столь сложно. Вернее, это было бы куда легче, не будь я таким вспыльчивым шалопаем, у которого на кулаках зуд. Успокаивает одно: я не один такой, хоть это и не оправдание.       Вернемся к делам данного времени, ибо с несколькими часами ранее мы вроде как разобрались. Похоже, я стал слишком много писать пояснений, нежели действий, но прошу простить, ведь я вовсе не хочу, чтобы мой дорогой читатель задавался вопросами «Что, когда, почему, зачем эта птица вьет у него в рюкзаке гнездо?». Опять сбился, вот же катастрофа. Сейчас я нахожусь прямо под своим домом, в оригинально приспособленном подвале. Правда, слово «подвал» у меня всегда вызывает такие ассоциации как мокро, сыро, крысы, бродячие коты. А наш же подвал не соответствует подобным описания, и даже из животных здесь появляются лишь люди да собаки, но никак не бродячие. Потому я всегда смело называю это место подобающим названием — тренажерка! По правде сказать, я никогда не был в настоящих тренажерных залах, но не думаю, что наш подвал им уступает в оборудовании. Разве что бегающие дорожки отсутствуют, ведь «какой смысл заниматься пробежкой в здании? Пробежка — это в первую очередь устремленный вдаль взор!» и подобные дела. В прям самый сейчашний момент я валяюсь под шведской стенкой, ибо не хочу ничего делать. Мне кажется, что полтора часа тренировки на сегодня хватит, как на месяц для лентяя. А я лентяй, если подумать. Минус моей лени в том, что ей не дают проявить себя. Будь у меня возможность, то я бы был очень хорош в лени. Однако, куда уж до возможности, не дают мне лениться. Лишь по особенным крупным праздникам, как, например, Рождество. Итак, к чему же привели мои измышления? Пора идти отдыхать, я и так на сегодня очень-очень молодец. А дабы молодец не превратился в голодного нытика его нужно покормить. Куда ушел папа? Неужели он решил сделать перекус, а меня оставил отжиматься? Так не пойдет!       Преодолев расстояние до кухни усталыми конечностями (отсылка к тому, что я снова не поделил с порогом ног), я все же убедился, что мои догадки оказались верны. Хотя бутерброды и были на двоих, но делались слишком долго. Отца постоянно отвлекал телевизор, и он что-то слишком долго намазывал маслом лишь один ломоть хлеба. Долго. Слишком. Гусеница во мне сейчас бабочкой станет. Да и еще Чико с Шадоу как-то слишком хитро смотрят на выглядывающий со стола краешек тарелки. Тарелка, разумеется, была не пуста: на ней уже лежали пара готовых бутербродов. И суть в том, что собаки это прекрасно знали. А я тем временем знаю, что овчарки — очень хитрые животные, ну прям очень. У наших еще в добавок и вороватый взгляд, что, к слову, себя вполне оправдывает. Наглые псы хотели воспользоваться хаосом в мире и любовью моего отца к политике, но я сделаю это первым.       Я поспешил действовать раньше питомцев, потянувшись к тарелке и схватив смотрящий в мою сторону бутерброд. Выбор был неплох, тут обрезок колбаски лишний.       Чико посмотрела на этот самый обрезок, будто тот предал надежды всего ее существования, в тот самый миг, как я запихнул сэндвич в рот. Шадоу смотрел на тарелку с оставшимся не его лакомством несколько виновато, будто был вовсе не замешан в воровских историях, но просто хотел немного человеческих объедений. За мной оставался выбор: показать псам язык в подтверждение своего выигрыша или все же поделиться с ними кусочком колбасы с другого бутерброда. И я, конечно же, выбрал первый вариант. Слишком много они у меня еды утаскивали, не дам больше. И вообще, я не верю этим очаровательным глазам, в которых можно полностью утонуть, забыть, кто ты есть, и потеряться в темной бездне. Я про Чико, Шадоу еще так не умеет, этому мальцу есть чему поучиться у своего опытного собрата. — Нет, сестрица Чико, не прокатит, — протянул я, протягивая руку за вторым бутербродом.        И тут же совершил ошибку, упустив из виду младшею овчарку. Шадоу всегда был грузным и неповоротливым, но в случаях, где на кону стоял бутерброд, он становился медведем с круглыми боками и хвостом-булавой. Итак, пока мудрая стратегистка-Чико заворожила меня своим невинным взором, ее ученик обошел стол и попытался пролезть у меня под локтем. Именно попытался, так как у него это не вышло — слишком высок в холке и широкоплеч. Зато вышло хорошо толкнуть меня, из-за чего столь долгожданная еда выскользнула из пальцев и полетела на пол. Конечно, сделать уже было нечего. Две на самом деле совершенно не голодные овчарки метнулись к хлебу на колбасе и в мгновение ока слизали его с пола. Я смотрел на питомцев удрученно, сердясь на свою невнимательность. Они опять меня перехитрили, черномордые исчадия ада!       Однако негодяи моей неудачей огорчены нисколько не были. Облизывая влажные носы широкими языками, напарники сыто переглядывались, а во взгляде Чико даже читалось «Моя школа». А еще им доставляло радость то, что вновь удалось рассмешить отца, что ради всего этого спектакля даже отвернулся от проблем мирового управления. Один я опять недоволен. И все же расставаться с желанием вкусить еще один бутерброд так легко я не хотел, вновь потянулся за бутербродом. На этот раз собаки даже желание своровать сэндвич не проявляли — теперь объектом их внимания была затасканная веревка, в нескольких местах связанная прочными узлами. Но я же такой везунчик! Даже без собак, но бутерброда на тарелке не оказалось — на закуску мои пальцы схватили лишь воздух, а последнее готовое лакомство отправилось к отцу. Я стал недовольно супиться и всеми силами прожигать телевизор голодно-сердитым взглядом. Папа же походу решил, что ведущий экстренных новостей не заслужил подобной кары, и сунул мне под нос другой бутерброд, свежеприготовленный. Отказываться от подношения было просто глупо. Но все же перекус был ничтожен по сравнению с тем, сколько требовала жмот-гусеница в желудке. — Я есть хочу, — поспешил пожаловаться я, когда отец вновь переключился на новости. Не дело так о голодном мне забывать, на одних бутербродах нытик не успокоится. — Когда обедать будем? — Еще ничего не готово, иди погуляй с Хвостами пока-что… — даже не обернувшись и равномерно помахав рукой, ответил о-великий повар. Я не смог придумать более красочный ответ, чем очень скептический взгляд, а потому именно им и выразил свое недовольство. Впрочем, выбора у меня и нет — этих самых Хвостов и вправду надо выгулять. А раз сейчас по телевизору идут новости, а отец только решает чего вообще готовить… — Чико, Шадоу, let’s go, это надолго, — подозвав к себе тут же словно взбесившихся собак, я отправился переобуваться.       Вам когда-нибудь приходилось тащить в руках 27 кг, при том вашей задачей по большей части было устоять на ногах? Если же вы такой же счастливый обладатель овчарки, то поймете меня! Шадоу — еще совсем юный сгусток энергии, абсолютно не умеющий ходить на поводке и знающий команду «Рядом» лишь на прогулке с отцом. Если бы Чико не была благоразумной леди, что спокойно идет рядом и без поводка, то я бы сейчас и вовсе свалился. Казалось, что в теле Шадоу собрана вся сила земли, все притяжение планеты сосредоточилось на этой небольшой тушке. И теперь моя тушка тягалась в силе с тушкой Шадоу. Забавно? Не очень, учитывая то, что сейчас происходит испытание рук и поводка. Ну да, плюс карабин, но на него у меня хорошие надежды, потому что именно этот карабин нам подарили хозяева такой махины, как алабай. Пускай алабай так же является овчаркой, но куда более тяжелой и габаритной, нежели наши длиннолапые чумазики. В принципе, лишь на этот великий карабин у меня надежды и есть, так как руки на ровне с поводком скоро трещать начнут. Здорово, это кошка?       Как оказалось, это была белка, что ситуацию ничуть и не улучшило. Если бы не моя умница Чико, то я бы тоже сейчас гнался за грызуном — разница лишь в том, что волоком. Однако Чико-то меня любит, Чико-то моя спасительница! А для Шадоу еще и учительница, и сестрица. Для него старшая — высший собачий авторитет. Как думаете, произвел ли на Шадоу впечатление грозный рык своего, так скажем, кумира? Правильно, произвел. Щенок сразу сжался, затих, виновато потупился. Чико была рассержена, это видно, но мне все равно больше льстило, что она за меня постояла. — Шадоу, будь тише, хорошо? — как можно спокойнее обратился я к псу и тот смирился с тем, что пока-что свою энергию надо немного попридержать. Для нашей прогулки это уже было достижение, спасибо Чико.       Дальнейший не такой уж и длинный путь до парка прошел на удивление спокойно. Конечно, не умеющий ходить на поводке Шадоу все время останавливался, забегал вперед, тянулся к другим собакам, но сегодня вел себя вполне прилично. По крайней мере не пытался ввязать в игру с мимо проходящей дворняжкой меня. Кстати, открою вам страшную тайну — расскажу куда же мы все же идем гулять. Центральный парк Нью-Йорка, весьма достопримечательное место. Парк, раскинувшийся на три сотни гектаров. Если для человека это огромная площадь, то представьте, какой это простор для собаки. Наши хвостатые обожают этот парк, да и я так же. Ведь в скромных маленьких скверах, что составляют в себе пару жухлых деревцев, облупленную скамейку и перекошенную детскую песочницу, за Шадоу не уследить. Хорошо еще, что он не такой уж и глупый пес — на дорогу не лезет, под шальные колеса не попадет, однако проблема то вовсе не в этом. У меня просто уши вянут от визгливых криков матерей, чьих детей мой пес опрокинул или внезапно начал лизать им лица. К слову, большинство ругательств и угроз на английском я узнал именно гуляя по подобным скверикам. Хотя вру, не только на английском. Пару раз на Шадоу бранились русские люди, а однажды Чико, совершенно ненароком, опрокинула бутыль с водой француза. В общем, суммарно, в маленьких парках на нас выливается весьма прилично помоев. Пару раз меня даже чуть не ткнули электрошокером, но это уже совершенно другая история, расскажу через пару годиков.       Я, конечно же, снова отвлекся. Говорил о том, куда отвожу питомцев гулять, а закончил тем, что знаю французскую брань. Короче, не думаю, что нужны еще какие-либо пояснения. В Центральном парке собаки могут вдоволь насладится свободой, погоняться за голубями, даже поплавать, хотя с удовольствием в воду лезет лишь Шадоу. Чико сложно уговорить даже под предлогом побегать за палкой. Вдруг, я резко потерял ощущение кожаной материи поводка в ладони. Однако пугаться смысла не было, просто наш невоспитанный щенок убежал в глубь парка несколько раньше, чем я его отпустил. В общем, да, мы пришли. Вы, наверно, могли бы подумать, что с этим парком у меня связаны печальные воспоминания о расставании с мои братом Дэйчи; но это вовсе не так. Для меня тот день был переходом к новой жизни. Поначалу не такой уж и простой, но настоящей жизни. И каждый раз, оказавшись здесь, в парке, идя по усыпанной мелким гравием тропинке, меня охватывает именно ностальгия. Кстати, Дэйчи я видел здесь вовсе не в последний раз. Он, как и обещал, заглядывал к нам на протяжении чуть более полугода, пока работал близ Нью-Йорка. Но и после того, как уехал из Америки не терял с нами связь. О, эта волшебная штука — интернет, Skype, веб-камера. Они позволяют увидеть лицо родного тебе человека, даже если тот находится на другом полушарии планеты. В последний раз я разговаривал с Дэйчи около месяца назад, но я очень даже понимаю брата. Бедный, по горло в работе, даже на выходных постоянно занят. Хм, я тут подумал. А я ведь никогда не интересовался кем работает мой брат… Чувствую себя каким-то дундуком. Нет, ну вот серьезно. Даже если и спрашивал в детстве, то сейчас определенно не помню. Знаю лишь, что он ПОСТОЯННО в командировках, а сейчас, по идее, находится толи в Болгарии, толи в Австрии. Впрочем, с него вполне станется давно уже быть где-нибудь в Австралии. Занятой человек, ой занятой! Хотя я его понимаю, сам не менее свободный порой. Ну ладно, пора следить за собаками. Кажется, я их уже потерял. Даже Чико, что секунду назад сидела у моей ноги и скребла лапой за ухом. Вот почему я люблю Центральный парк Нью-Йорка — даже если оба моих подопечных разбежались в разные стороны, с ними ничего не случится. Это все равно, что гулять по лесу, только тут меньше опасности наткнутся на осиное гнездо или наступить на гадюку. — Шадо-о-о-у, Чико-о-о!  Из-за частокола деревьев то и дело мелькали светлые шкурки, веселый лай, жадное рычание. Для меня не сложно было прийти к мысли, что Шадоу нашел аппетитную палочку (возможно, каштана, раз они так остервенело гоняются друг за другом) и никак не хочет отдавать ее старшей сестрице. Я пошел вперед, неспешным, прогулочным шагом. Куда торопится? Обед будет еще не скоро, щенок полон энергии и устанет гораздо позже Чико. Я могу себе позволить морально отдохнуть. Ах, какая прекрасная погодка-то! Мы все же выбрались к озеру. Здесь, как и всегда, было не сильно много народа. Будний день, вечер, чего занятым людям тратить время на прогулки у воды. Около фонтана я заметил двух симпатичных девушек, окунавших руки в прохладную воду. В мою сторону доносился звонкий, приятный смех, моментально вызвавший у меня улыбку. Знаете, я не буду особенно хвастаться, но никогда бы не назвал себя не красивым. Возможно я чуть-чуть себялюбив, но ведь от истины не попрешь! К тому же я уже не от одного человека слышал, что у меня красивые глаза и очаровывающая улыбка (не в сравнение с Чико, но все же). Плюс, если думать логически, ежедневные тренировки не могул никак о себе говорить — у меня классное, стройное тело. Ладно-ладно, Чико, разумеется, во многом меня красивее — поджарая, с аккуратной правильной мордочкой, куда более выразительным взглядом, но я не хочу думать, что сильно уступаю ей. И все же я просчитался. Вторая одна и та же ошибка за день. За час! Я опять недооценил Шадоу. Этот крупный, неуклюжий щенок обладал персонально своим обаянием. Не знаю, что именно больше всего понравилось девушкам — согнувшиеся в разные стороны мягкие уши или огромная игривость, с которой пес прибыл к озеру. В любом случае, я и моя улыбка остались меркнуть на заднем плане пред обворожительным Шадоу. Чико тоже решила не терять попусту свой потенциал и, подойдя с другой стороны, стала дружелюбно помахивать черным хвостом, облизывая незнакомкам руки. Что-что, а подлизываться к людям эти собаки умели на ура. Они будто чувствовали добрые души, что любили их род. Еще ни разу не ошиблись, ведь не люби эти девицы собак, не встали бы на коленки ради того, чтобы почесать подставленные собачьи животы. И все же я не привык так быстро сдаваться. Руки в карманы, вид задумчивого мечтателя. Напусти на себя всю свою простодушность и крутость, что имеешь. — Добрый вечер, — как можно спокойнее, улыбчивее и ненастойчиво поздоровался я и присел на край чаши фонтана, устремив взгляд в все еще светлое небо. Лишь по краям начинали вливаться темные синие краски, будто бы на великолепную небесную картину пшикнули из баллончика. Интересно оставалось, как же чужеродная краска не попала на устремившиеся ввысь небоскребы. Так, ну и куда меня опять несет? Дамы, кажись, проигнорировали меня, вот и размечтался. Может, просто не услышали? Вон как из псы очаровали, так и сюсюкаются. Обидно, между прочим, меня — хозяина этих самых собак — так просто проигнорировали. Но тут я заметил кое-что еще, что тут же привлекло внимание. Из широких сумок девушек с тоненькими тявками высунулись две заостренные собачьи мордочки. Мне одно облегченье принесло уже то, что это были не вечно недовольные чихуахуа или йорки, а обыкновенные, нормальные собаки. По одной морде судить сложно, но можно признать в них таксу и пинчера. Только масенькие совсем, мини-собачки. Пинчер, вероятно, карликовый, да и такса из этой степи. Не особенно разбираюсь в маленьких собаках, мне больше по душе крупногабаритные. Овчарки, мастифы, доги, лайки, ньюфаундлеры — вот моя большая, слюнявая любовь. Но вернемся к карликовым песикам, ибо неаккуратных громадин по близости не видно. Ну, разумеется помимо моих овчарок, но они не таких уж и громадины, а Чико сложно называть неаккуратной.       Сумочные песики с интересом уставились на овчарок (точно как я на них) и начали весело, игриво так повизгивать. Шадоу сразу принял это за вызов поиграть и пока новых знакомых высвобождали из сумочного заключения, скакал вокруг фонтана как ненормальный. Чико поняла, что сейчас будет шумно и позволила молоденьким играть в одиночку. Деловито помахивая хвостом, малинуа несколько виновато глянула на меня, подходя ближе и подставляя под руку морду. О, моя милая любимица, ты не забыла обо мне!       Пока наш кобелек с ветром в голове гонял карликовых собачек, а я чесал за ушами Чико, девушки вспомнили о моем существовании и улыбчиво поздоровались. Мне пришлось сделать это во второй раз, так же улыбчиво, но теперь я не стал париться над видом. Я просто собачник. Мне совершенно естественно пахнуть собачим кормом; моей кофте нормально быть немного порванной, а кедам погрызенными. — Это же ваши собаки? — между делом поинтересовалась девица со стянутыми в короткий хвост волосами.       Я бы мог задать взаимный вопрос, но отлично помню, что она обладательница карликового пинчера. Пинчер, к слову, оказался нахал — лезет к Чико, та лишь огрызаться и успевает. — Забавные малыши, такие ласковые, — улыбнулась хозяйка таксы.       Ей, как видно, казалось весьма забавным, как ее крохотная любимица пыталась ущипнуть за лапу моего Шадоу, за что тот все время переворачивал малышку одной лишь лапой. Вот и пойми, это у них такие игры или псы стали заклятыми врагами. Порою, особенно когда игры заводят крупные собаки, это действительно похоже на смертельную схватку, но как таковой она оказывается редко.       А у нас с девушками завелась обыкновенная беседа собаководов. Господи, порою это меня раздражать начинает. Одинаковые вопросы, одинаковые ответы. Ну, зато я теперь знаю, что настырного пинчера зовут Феликс, а боевую таксу — Фелиция. Понятия не имею зачем мне эта информация, но теперь я до конца дней своих буду помнить пинчера Феликса и таксу Фелицию. Девушки, к сожалению, оказались очень говорливые. Знаете, весьма не часто владельцы собак спрашивают своих коллег какие у их питомцев есть игрушки. Но это не столь важно. Больше меня удивило, что я теперь знаком с псом-древолазом и отважной таксой, однажды куснувшей за нос сенбернара. Так же, стало на двух людей больше, что знают историю Чико и тюбиков краски. Да, забавный был вечер, красивый стал потолок. Обои не сохранились после ремонта, что жаль.       В общем, все как обычно. Пока собаки бесились, а мы вели непринужденную беседу, солнце скатилось еще ниже. Возможно, прошло часа полтора. Теперь та синяя случайность на небе расползалась подобно заражению, охватывая все доступное пространство, наливаясь густыми синими тонами. Синева определенно брала лидерство в войне за краски небосвода, и как только девушки заметили победу этого деспотичного цвета, то сразу же оживились. Правда им далеко не сразу удалось поймать своих шустрых питомцев, а потому мне пришлось первому поймать своего не менее шустрого Шадоу, что не переставал гонять малышей. Чико недовольно зевала, показывая, что давным-давно должна была быть дома, обедать, а не сидеть и смотреть на шоу-ловлю. Кратко говоря, сумев поймать беглецов, дамы распрощались со мной и овчарками (с ними, конечно, больше, их они и чмокнуть не забыли) и направились в свою сторону. Мы с собаками еще какое-то время слышали ворчливый скулеж, поносившийся из их сумок. Когда же девушки прям точно-точно ушли, я отпустил Шадоу — пусть поносится еще минут 15. Конечно, потеряв потенциальных игроков, щенок начал бесится вокруг старшей, всеми силами пытаясь уговорить ее поиграть. И так, и эдак прыгал, приседал, лаял, дергал Чико за хвост и покусывал уши, ради того, чтобы подвигнуть на игру. Однако овчарка была непреклонна, пряталась за моими ногами, ворчала, игнорировала. В конце концов, Шадоу все это надоело и пес начал тереться мордой об мои руки — верный признак того, что он устал и хочет домой. Вот именно после этих действий младшего, я пристегнул обоих на поводок (Чико исключительно для вида) и поспешил домой, где теперь уж точно должен был быть ужин. — Приятного аппетита-а-а!       Наконец-то. Долгожданная еда. Пока мы с псами мучились на улице, пока я вел беседу с собачницами, папа успел приготовить достаточно, чтобы я не остался голодный. Мы никогда особенно не пировали, но я так же не припомню случаев, когда приходилось ложится спать под трели очень недовольных китов, поселившихся в желудке. Нет, ну наверно некоторые люди, увидев наш нынешний ужин, подумают — какое скудное меню. Однако тот, кто живет подобным рационом уже далеко не один год (например, — я), с серьезным лицом скажет, что это самый что ни на есть приличный ужин.       Начало пиршества прошло в безмятежной болтовне. Люди из телевизора рьяно обсуждали существование такого удивительного и столь известного зверя — Чупакабры. Мы от них не отставали и с не меньшим запалом спорили на счет этой диковины. — Но ведь столько очевидцев есть, — заметил я, так как очень хотел верить во что-либо хоть не много сверхъестественное. Однако отец быстро парировал любые мои попытки вселить чупакабру на Землю. — Это вполне вероятно мог быть больной шакал или помесь другого животного. Вовсе не обязательно каждого непонятного зверя кликать чужим именем. — аргументировал он и, к сожалению, слишком веско. Мне нечего возразить, а вот некие очевидцы из телевизора все же не хотят отступать от своей точки зрения. — Слушай, Юр, нам тут новый заказ поступил утром, — как бы между делом осведомил меня отец. Прям вот так в лоб, без предупреждений, забыл про судьбу чудного зверья и перешел к работе. — А, ну и где? — как можно спокойнее, сдерживая рвущееся в голос волнение от нового задания, спросил я. — Ямайка, — улыбнулся отец, вновь отворачиваясь к телевизору.       Я не стал спрашивать остальных подробностей, потом детали разузнаю. Сейчас моя главная задача просветить того, кто рискнул на чтение этого… чтива, да. Так вот, касательно работы. Не знаю, чего раньше не сказал, из головы как-то выскочило. Помните, я говорил, что мы с отцом — люди занятые? Я же это не от балды сказал, мы и вправду по горло в работе. Вы слышали о снайперах? Наверняка многие подумают, что снайперов в мире осталось — раз, два и обчёлся. Однако, как бы не так! В одной Америке их просто тьма. При чем, это спокойно могут быть совершено обыкновенные люди — даже школьники, как я. Ну это, я уже все и сказал. Мы с отцом работаем в такой опасной сфере, постоянно рискуем нарваться на коллег, которых наняли другие связи. В общем, дело не легкое и сложно назвать его веселым. Я «вступил» в снайперы всего полтора года назад, по сравнению со стажем отца это десятикопеечная монетка в кошельке удачливого бизнесмена. Но даже за такой короткий срок трудно не понять вся тяготу этой так называемой работы. Впрочем, не хочу сейчас вдаваться в, прямо скажем, кровавые подробности и связанные сними психологические проблемы. Снайперство — это действительно тяжелая и весьма страшная деятельность. Но сейчас вся суть концентрируется не в этом. К «этому» не просто привыкнуть, но с каждой завершенной миссией все равно становится легче. А суть сейчас в том, что мы, Едем на Ямайку! Пакуйте чемоданы, Чико и Шадоу; здравствуйте, белый песок и голубые воды Карибского моря!