Отряхни её от забвенья

Вокруг неё — пустая комната, укрытая холодным инеем забвенья. Течение времени давно замерло здесь: неподвижны тяжелые занавески, молчаливо радио на холодильнике, мягкой сизой пылью объяты шкафы и посуда. Оглушительную тишину прорезает редкий отзвук воды, капающей из плохо завинченного крана. Солнце рябью пляшет на стенах и полу, и Тэру впервые за долгое время поднимает голову вверх, словно никакой груз больше не заставляет её жаться к земле. Небо сверкает чистой белизной, японские клены над балконом догорают последними листьями, обнажая крепкие сплетения ветвей, и внизу по лужам прыгают довольные малыши с портфелями. Робкими шагами, босиком, она подходит к перилам балкона, усыпанным тенями и последними солнечными зайчиками, и тут же всё внутри сводит от пронизывающего холода. Кутаясь в теплый вязаный плед, она сжимается на ледяном полу калачиком, и слезы робко дрожат на ресницах. В горле застывают слова и крики, но обращаются они только в тихие жалобные завывания и неконтролируемую дрожь по всему телу. Где-то вдалеке, на кромке уплывающего сознания, она ощущает, как под креслом дрожит телефон, оповещая о новом сообщении. Пошатываясь и скользя непослушными пальцами по стенам, она нагибается и подхватывает остывающий поцарапанный корпус в руки.

Ответь, пожалуйста. Я знаю, как тебе плохо сейчас, поэтому не молчи. Пиши мне хоть что-нибудь, только не засыпай в этом жутком забытье. Я знаю, что у пока что у тебя нет ко мне никакого доверия, но сейчас больше всего на свете я желаю прижать тебя к себе и вытереть твои слёзы.

Досадливо прокусанная губа и дрожащая расползающаяся улыбка. Тонкими исхудалыми ручонками она вытирает слезы на пылающих щеках и набирает ответное сообщение. Мольба о помощи тянется по каналам связи в далекую неизвестность, и незнакомец по имени Дейзи словно притягивает её к себе, от чего она как наяву ощущает теплое дыхание, касающееся волос на затылке, и мягкие тяжелые руки, прижимающие её слабое измученное тельце к чужому. Словно её принимают такой, какой она есть — изломанной, бледной и заплаканной. Дейзи становится для неё расцветом надежды и доверия, и айсберг на сердце понемногу съезжает вниз, истекая талой водой под названием слёзы.

***

Молнии разрезают тонкое небо на множество сияющих кусочков мозаики, но Тэру совсем не страшно. Доверчиво прижимаясь к крепкому торсу Куросаки, она жмурится с хитрой улыбкой, когда его теплые пальцы невесомо касаются её лопаток и перебирают мягкие пряди волос. Какая-то отдаленная робкая мысль закрадывается в голову, и девушка вздрагивает всем телом. Мужчина, ощутив это, сонно приоткрывает один глаз. — Что-то случилось? — тихо спрашивает он, недоверчиво наблюдая за тем, как румянец сходит с мягких щек. Она хмурит брови и сморит куда-то мимо него. — Так, кое-что вспомнилось. Утомленность сквозит в том, как Тэру откидывает назад мешающиеся пряди и чуть сильнее сцепляет пальцы у него на поясе. В глазах дрожит печальный проблеск какого-то воспоминания. Что-то невесомо касается острых лопаток. — Соичиро? — Куросаки становится тревожно. — Угу. И первые сообщения от Дейзи, — она поднимает на него задумчивый взгляд, и вдруг новая улыбка озаряет её бледное лицо. Лучистая и счастливая. Она накрывает их сверху тяжелым одеялом и в душной темноте смело тянется к заветным губам. Тасуку удивленно выдыхает, и напряжение в нём потихоньку тает, когда он обхватывает её округлые плечи и целует её смущенную улыбку в ответ. Тэру удовлетворенно прижимается носом к его острым ключицам: — Спасибо. Те первых два сообщения спасли меня. Куросаки усмехается понимающе и шепчет что-то неразборчивое. Над ними сентябрьским ветерком вьется Соичиро — то ли плод воображения Тэру, то ли его настоящая часть, но об этом никто не узнает.